Чёрный Оникс

— Ищи, Змейка, — заслышав голос хозяина в черепе, скелет гадюки маленькой белой лентой устремляется в темноту коридора. Сюэ Ян может только не терять её из виду и стараться двигаться бесшумно — пусть сейчас и ночь, но будить воинов и устраивать кровавую баню неохота. А ещё и беспокойство за даочжана снедает — как он там один в гостинице, не нужно ли чего? Змейка шипит, подгоняя, призывая торопиться — и разбойник подчиняется, бежит дальше, дальше по запутанным коридорам — хорошо, что он их знает наизусть, не заблудится. И вот, вот она. Тяжёлая, обитая железом и бронзой, увитая толстыми цепями дверь. Скелет, что-то прострекотав мужчине, неожиданно ползёт в обход и оказывается перед узкой щелью в стене — узкой ровно настолько, чтобы туда проскочила змея. Что, впрочем, она и делает. А чёрные, как столетняя кровь, иероглифы и стежки заклинаний просачиваются изнутри, выползают из краёв щели и охватывают ближайшие несколько чжанов* стены. Сюэ Яна озаряет. «Вот! Вот он, вход-то!» — трясясь, будто в лихорадке, Чэнмэй надкусывает палец и складывает первый жест сложного заклинания. Уже днём Призрачный Генерал выйдет на свободу. *** Продолжать смотреть воспоминания решили сегодня раньше обычного, поэтому ближе к Часу Дракона* большинство людей находится в Зале, а Сфера вновь парит над полом. — Думаешь, надо им показывать клан Вэй? — шипит перед этим призрак. Цзян Цинсэ морщится: — От клана не убудет, а если покажем организацию — будет плохо. Так что да, выложим лишь эту карту. Но позже. ≈ («Милостивая Гуаньинь, и как он может слушать эту скукотищу с таким вниманием?» — Вэй Усянь в который раз за пару фэнь поразился сосредоточенному виду Лань Чжаня. Правила он, ясное дело, не слушал совсем, целиком поглощённый созерцанием Второго Нефрита. Но вернуться в реальность ему всё-таки пришлось, когда Лань Цижэнь с грохотом бросил свиток на пол и едко улыбнулся: — Мне приходится повторять эти правила раз за разом, поскольку никто из вас не удосуживается их прочесть, хоть они и высечены на каменной стене. С этого момента никто не смеет прикрываться незнанием, нарушая их! — каждое слово учителя было негромко, но гневным воплем гремело в голове Вэй Ина, булыжником било по самому больному, заставляя чувствовать себя ещё более ничтожным и провинившимся. — Но среди вас всё равно найдутся те, кто меня не слушал. — «Хах, прямо про меня. Я ведь совсем не слушал.» — Но об этом мы поговорим позже, а сейчас…) ≈ И тут заслуженный учитель клана Лань видит себя глазами юноши. Видит, как хищно изгибаются собственные губы, как карие глаза скользят по классу, подолгу останавливаясь на каждом ученике и наконец вперившись в Усяня, как острее становится и без того напряжённая атмосфера в классе. И видит самого мальчика, глядящего в ответ отчаянно и смело, но затравленно дрожащего и сжимающего кулаки под столом. И мужчину в первый раз за эти дни конкретно встряхивает. Неужели это оно — первое впечатление, которое он произвёл на Вэй Усяня? То, что он опасен, что не даст ему покоя… что ненавидит его, едва увидев? «Конечно, — ядовито отзывается в голове. — Конечно, ведь тогда ты не объяснил ему, почему тёмную энергию нельзя использовать — ты просто накричал на него и выгнал вон. Не успокоился сам перед уроком, не дал понять, что всё хорошо. Конечно, он подумал именно так!» ≈ (— Вэй Ин. С этими словами в груди что-то испуганно ухнуло. Сглотнув вязкую слюну, мальчик ответил, поднимаясь: — Я. — Ответь мне на один вопрос…) ≈ — Дядя, эту фразу можно было бы и опустить, раз решили устроить проверку знаний, — Лань Сичэнь мягко смотрит на дядю, но в словах слышится упрёк, на что мужчина опускает голову, и без того удручённый. ≈ (С каждым уверенным ответом настроение возвращалось — потихоньку, маленькими шагами. Но всё разбилось разом, когда учитель Лань произнёс: — Ты — ученик Ордена Юньмэн Цзян, так что ты и должен был знать назубок все ответы на предыдущие вопросы, тебе нет никакой причины гордиться собой. «Да, верно, вы правы, — с тоской согласился Вэй Ин. — Я — первый ученик, так с чего бы мне хорохориться только потому, что ответил на самые лёгкие вопросы? Ничтожество, как ты мог такое предположить?» Но, выслушав условие задачи про палача, парень снова оживился: «Так, так… либо ожесточённый призрак, либо лютый мертвец… Что же выбрать? О, а не выкинуть ли мне… штуку?» Усянь незаметно нащупал плоскую ёмкость, спрятанную под поясом. Там находился клубочек тёмной ци — с ним Вэй Ин планировал повозиться в своих следующих исследованиях: просто понять, как работает и можно ли использовать её для полезных заклинателям целей и разделять, как светлую?) ≈ — Немыслимо! Он думал об отступничестве уже тогда? — шепчутся дряхлые старики, а молодёжь сконфуженно покашливает — всё-таки Старейшина Илина нашёл применение тёмной ци, одна группа адептов уже опробовала на ночной охоте Флаг, Привлекающий Духов. Правда, потом пришлось сразиться с кое-чем поопаснее ходячих трупов, но это уже мелочи. Другие же — например, бывшие соученики и Лань Сичэнь с дядей — больше зациклены на самобичевании, что вновь обрушивает на себя этот мальчик. И вот снова подтверждается, что радость от успеха, напоминавшая до этого целый костёр, на самом деле была жалким, хрупким пламенем лучинки, которое задувает любой слабенький ветерок ругани и критики. «Если бы я только знал всё раньше, — сокрушается про себя Цижэнь. — Может, и…» А что — и? Исправился бы, попробовал бы относиться к нерадивым ученикам терпеливее и не обрубать энтузиазм на корню? «Оставлю эту мысль на потом». ≈ (Похоже, учитель Лань решил не ждать Вэй Ина, и потому сказал своему племяннику: — Объясни, что надо сделать. Лань Ванцзи грациозно поднялся, уважительно кивнул учителю и монотонно, бесцветно отчеканил: — Правило трёх «У»: Упокоение, Усмирение, Уничтожение. Сначала… «Это я и так знаю. Но, Боги, его голос… такой красивый, только вот добавить бы ему красок. Не пристало столь прекрасному небожителю говорить так занудно! Интересно, как меняется тон его голоса, когда Лань Чжань… ну, например, злится?» —… Никакие отклонения недопустимы. — Безупречный ответ. Вы всегда… Вэй Ин чуть не сморщился жалобно: «Ах, я надеялся, что Лань Чжань хотя бы не добавит этой извечной фразы брюзгливых старых учителей.» —… Если кто-то поймал парочку тварей у себя дома, а теперь расслабился и самодовольно гордится собой, то этот юноша рано или поздно навлечёт на себя позор! «Похоже, старик всё это затеял ради меня. Неужели прослышал о вчерашнем проступке? А, впрочем, мне нечего уже бояться — я и так один сплошной позор.») ≈ Мягкий, восторгающийся тон сменяется тихим, плачущим, когда Вэй Усянь вновь ругает себя. Это хоть и не удивительно, но всё равно грустно до невозможности. Ванцзи даже позволяет себе чуть-чуть — на сотую долю цуня — опустить тоскливо плечи. ≈ (… Вылетая из ланьши под гневные выкрики старика Ланя, Вэй Ин, как мог, старался сдерживаться. Но, уйдя достаточно далеко, привалился к первому попавшемуся дереву и, впившись пальцами в запястья, тихо заскулил. К тому времени, как занятие окончилось, юноша успел выплакаться, передумать кучу всего, полазить по территории и даже сплести несколько довольно милых венков.) ≈ «Несносный!» — ворчит про себя Цзян Чэн, на деле неожиданно умиляясь вот такому умиротворённому брату, сидящему на поляне и вплетающему в будущий травянистый «шедевр» цветок за цветком. Усянь, кажется, всегда любил всё живое и красивое… и как так всё обернулось? «Вэй Ин…» — ни одних слов у Второго Нефрита не хватает. Любимый… выглядел таким милым, таким беззащитным: со своей робкой, нежной улыбкой, в этих воздушных белых одеяниях, сидящий среди цветов… «Хоть картину пиши», — присвистывает Не Хуайсан, а со стороны Цзинь Гуанъяо неожиданно доносится восхищённое «ага», отчего мужчина давится воздухом. Итак, похоже, стоит отучиться думать вслух. ≈ (… Дни пролетали за днями. Близилась контрольная по теме кланов и орденов, о чём шепнул перепуганный Незнайка, и Вэй Усянь решил подготовиться, повторяя основы, а заодно готовя шпаргалки для остальных и подтягивая Хуайсана. Как всегда, Усяню досталась роль помощника списывающих, но он был даже рад в какой-то мере. …Ну, можно было смело сказать, что план провалился, ибо Лань Ванцзи будто специально пришёл в день контрольной и таки споймал «помощника» на горячем. И вот теперь Вэй Ин сидел в библиотеке один на один с сияющим ледяным изваянием. И так, и сяк юноша пытался разговорить его — даже пробовал в шутку заигрывать, но ответ на это был всегда один и тот же. Заклятие молчания.) ≈ Ваньинь злорадно хихикает. Правильно, так ему, болтуну! Нечего во время отработок отвлекаться. ≈ (Так прошёл месяц. Вэй Ин решил сегодня вести себя тише обычного. Так, для того, чтобы заинтриговать Лань Чжаня — ведь не зря он подготовил ему сюрприз. Не зря — в конце концов получился отличный сборник стихов. Как только Ванцзи отвернулся, Вэй Усянь подложил вместо очередного скучного трактата другую книжку… даже не взглянув на обложку. А пару фэнь спустя уже летел из окна библиотеки, оглашая округу сумасшедшим хохотом. Лишь оставшись наедине, юноша позволил себе закрыть лицо руками и раскраснеться. Кто бы что ни говорил, а Вэй Усянь, по правде, был очень, ОЧЕНЬ стыдливым человеком, который читать не мог эти весенние картинки, не испытывая при этом жгучего стыда. Оттого и увидел гораздо меньше, чем его друзья — на пятой странице отбросил от себя и забился в уголок, едва не плача от смущения, а больше таких книжек он и не читал. Той же ночью на пороге одинокой цзинши появилась маленькая книжечка — без украшений, без названия, только скромно прижалось к нижнему уголку имя автора.) ≈ Кто морщится, кто принимается с жаром обсуждать недавнее, но абсолютно все сходятся в одном — раз уж Вэй Усянь приставал к блистательному Ханьгуан-цзюню вовсе не со злым умыслом, то… может ли быть так, что его интерес был совсем другого рода? И что ещё делать с недавно открывшимся фактом… скромности тёмного заклинателя? Выходит, все слухи о его похождениях были пустыми наветами, раз он так отреагировал, только увидев сборник порнографии? Цзян Чэн победоносно хмыкает — даже не знает, отчего, а Лань Ванцзи цепенеет в очередной раз. Получается, что Вэй Ин… был вовсе не таким бесстыдным, каким его считают многие? А между тем воспоминания плавно подходят к событиям о Бездонном Омуте. ≈ (… Вэй Ин лениво грёб, попеременно спрашивая о чём-то Цзэу-цзюня: — Значит, мы будем ловить их только сетями? Лань Сичэнь поинтересовался: — Да, а что, разве в Ордене Юньмэн Цзян знают другие способы? Вэй Усянь только улыбнулся. Конечно, в Юньмэн Цзян использовали и сети, но, помимо этого, ученики клана и сам юноша превосходно плавали и часто вытаскивали утопленников голыми руками. Однако такое занятие требовало скорости и определённой сноровки, иначе без жертв не обойтись.) ≈ — Ох, правда? — Вот это да! — Насколько же талантливы ученики Цзян? — Нуууу… — совсем молодой адепт в пурпуре отвечает горстке таких же таких же юнцов различных кланов. — Настолько, чтобы ловить гулей голыми руками? — дети хихикают. — Помолчи уж, — с ноткой снисходительности ворчит Цзян Цинсэ, — вот когда поймаешь своего первого гуля, тогда и гордись собой. ≈ (События разворачивались стремительно — одно за другим. Гули, прицепившиеся к лодке Лань Чжаня; быстро чернеющая вода; паника адептов, в частности какого-то Су Шэ, потерявшего меч в пучине. И только вскрик «Бездонный Омут!» заставил Вэй Ина действовать решительно, холодно, чётко — как учили наставники. Сначала взлети на меч сам, потом помоги товарищам. И один из товарищей уже нуждался в помощи.) ≈ Су Миньшаня едва заметно передёргивает. Тот день он запомнил очень хорошо. Тогда он чуть не умер. Только вот… кто же его спас? Бледные глаза, на мгновенье остановившись, расширяются в неверии. Неужели.? ≈ (Су Шэ. Тихий, довольно мирный и, кажется, чуть трусливый паренёк, решивший последовать примеру Второго Нефрита. Ну, сглупил, что можно сказать, вот только из-за этого Вэй Ин не собирался оставлять его на погибель. А дальше всё как в тумане. Вот он вроде схватил адепта за руку. Вот Суйбянь резко накренился и даже чиркнул лезвием по воде. Вот сам Вэй Усянь искупался чуть ли не по колено, одновременно удерживая голову Су Шэ над водой. Вот слетел с меча, больно ударившись спиной об воду. Слишком больно, возможно, даже синяк останется. Внезапно почувствовав, как кто-то схватил его за воротник и поднял в воздух, Вэй Ин позволил себе облегчённо вздохнуть и вернуть меч в ножны.) ≈ Су Миньшань поражённо выдыхает. Невероятно — его практически спас будущий Старейшина Илина! И как же он ему отплатил? Но он не знал, правда не знал — кроме страха в тот день он больше ничегошеньки не запомнил! А тем временем все уже наблюдают за кокетством Вэй Ина, за тем, как он отвешивает комплименты девушкам — и ещё сильнее убеждаются, что рано приписали ему вопиющее распутство, ведь что плохого в том, чтобы искренне похвалить, как девушка одевается, какие причёски делает, насколько хороши её манеры? ≈ (… — Лань Чжань! Лань Чжань, куда ты меня притащил? — Вэй Ин отчаянно пытался вырываться, но Ванцзи не ответил — лишь бросил на пол во дворе Храма Предков. «Больно», — тихо прошипел Усянь и быстро осмотрелся. Тут же вспомнив, сколько правил он нарушил прошлой ночью, поник с грустью и ужасом. Стараясь, чтобы голос не дрожал, спросил: — Лань Чжань… ты что, накажешь меня?.. Я не покорюсь, — «Вот и всё. Только бы не было слишком больно — про гигантский синяк на спине я ведь никому не сказал…» — Начинайте!) ≈ «Ну и дурак, что не сказал!» — горечь растекается по горлу, когда Цзян Ваньинь наблюдает за экзекуцией — сразу становится понятно, почему шисюн вопил на всю округу. «Вэй Ин… Вэй Ин так кричал тогда… поэтому?» — Лань Ванцзи плохо — и от вида наказания, и от жалобных вскриков любимого, и от того «себя», который даже не удосужился поинтересоваться после озера Билин, всё ли в порядке. Ведь прекрасно известно, что об воду иногда можно удариться больнее, чем об землю. ≈ (… Усянь спешил к холодному источнику, путь к которому ему весьма любезно указал Первый Нефрит — надо успеть до отбоя. Но вот того, что Лань Чжань тоже окажется там, благородный господин, похоже, не предусмотрел.) ≈ «Это было подстроено, молодой господин Вэй, » — с улыбкой Лань Хуань качает головой. Каким же, оказывается, этот юноша был тогда наивным и простодушным в некоторых случаях. ≈ (Юноше пришлось притормозить, прежде чем собраться с духом и позвать Лань Чжаня. Тот обернулся, и Вэй Усянь вновь на мяо застыл — теперь, когда он увидел Ванцзи лишь в нижних штанах, он казался ещё прекраснее. Вэй Ин, исступлённо молясь про себя, чтобы румянец смущения не проступил на лице, плюхнулся в ледяную воду. Поплавав вокруг, юноша всё же решил вновь предложить свою дружбу: —… Между прочим, в дружбе со мной очень много плюсов! — Например?) ≈ Ханьгуан-цзюнь тихо вздыхает: «Тогда мне не нужна ещё была ни дружба, ни любовь. Тогда я пытался… отказаться от этих чувств, забыть их, но разве знал, что это невозможно?» ≈ (… Вэй Ин, ловко взобравшись по магнолии на окно, спрыгнул на пол библиотеки. Привлёк внимание Лань Чжаня — отлично. Завёл с ним разговор — хорошо. И тут Усянь с улыбкой вытащил из-за пазухи двух беленьких кроликов, пытаясь и разгадать прохладное выражение напротив: «Ну же, скажи что-нибудь! Тебе нравится? Пожалуйста, скажи, что тебе нравится этот скромный подарочек! Не зря же я ловил их в горах целое утро!») ≈ Умильные писки юношей и девиц наполняют пространство, а Ванцзи тут же вспоминает «кроличий клан», как его обозвал дядя, который остался в Облачных Глубинах. Как они там, пушистики? Не нуждаются ли в чём? Не обижают их адепты? Или хищные птицы, изредка пролетающие над территорией? Как только вернётся, сразу к ним, за бамбуковую рощу. А библиотека уж пропала, и перед глазами предстали ночные горы и одинокий домик. ≈ (Вэй Усянь быстро бежал, стараясь скрываться за валунами. Этой ночью ему удалось выбраться за стену, и он намеревался посмотреть, что же находится в уединённом домике, раз туда никто не ходит. Стоило лишь проскользнуть внутрь и закрыть дверь, как юноша почувствовал меж лопаток щекочущее, но буквально ледяное остриё меча.) ≈ Лань Цижэнь, Старейшины, просто старшие заклинатели Лань — все синхронно хватаются за сердца, когда понимают, КУДА забрёл этот паршивец. ≈ (— Кто ты? Ты не из моего клана, — тихий, чуть охрипший, будто от долгого молчания, голос раздался за спиной. Вэй Ин медленно развернулся и сразу напоролся на две острые льдинки глаз. Резко щёлкнуло в голове осознание, и накатила паника: «Вот и всё! Это Цинхэн-цзюнь! А он разрешит мне помолиться перед смертью?» — так думал юноша, разглядывая мужчину перед собой. Траурные одежды. Длинные чёрные волосы с обсидиановым отливом, лобная лента — и два золотых глаза, буквально светящихся в темноте. «Интересно, а глаза Лань Чжаня так же будут сиять, когда он станет ещё сильнее?» А глава клана, похоже, тоже успел рассмотреть его. — Ты приглашённый ученик? Извини, — лезвие меча тут же упорхнуло обратно в ножны, лежавшие на столике. Отлично, можно было спокойно выдохнуть и попробовать завязать разговор… … Все две недели, каждую ночь Вэй Ин приходил в скромный домик на горе и рассказывал — про себя и брата, про ситуацию в мире заклинателей, про Сичэня и Ванцзи — особенно про Ванцзи, а ещё и про свои исследования. Оказалось, из Лань Фэйгуана вышел очень внимательный слушатель: кивал, задавал вопросы, отвечал, иногда даже спорил. А ещё каждую ночь, прямо перед приходом юноши, заваривал ну просто божественный чай. На настойчивые расспросы, где он его собирает, скромно потупился и ответил: «Тут, недалеко. Местечко хорошее есть.» А потом добавил: «Знаешь, из-за тебя, пожалуй, и уединение оставить недолго. Ты прямо оживляешь людей, не думал заняться целительством?», на что Усянь только рассмеялся.) ≈ Изумление только возрастает, когда глава Лань впервые за долгие годы прогуливается по ночным Облачным Глубинам в сопровождении… весьма вертлявого ученика. Ещё никто — даже родной брат — не мог уговорить Цинхэн-цзюня хоть ненадолго покинуть свою отшельническую обитель, а этот мальчишка… и в самом деле исключительный, не поддающийся никаким правилам и рамкам. ≈ (—… Так, значит, основателем клана Лань был монах? Неудивительно, что он решился окунуться в мирскую суету, только чтобы найти «ту самую», а когда она умерла, вернулся в свою обитель! Удивительно, как такой человек умудрился произвести таких неромантичных потомков? Хотя история всё равно красивая, — мечтательно вздохнув, Вэй Ин рассматривал ажурные окна, когда услышал «Цзысюань-сюн, а кого ты считаешь самой лучшей?» Вместе с Цзян Чэном он, не сговариваясь, повернулся к наследнику Цзинь. А разговор продолжался: — Лучше бы ты не спрашивал его об этом. У Цзысюань-сюна уже есть невеста, и, конечно, ответом будет она. — Вот как? Она, наверное, чрезвычайно талантлива и красива! — Не стоит говорить об этом, — уголки губ Цзиня презрительно дёрнулись.) ≈ Госпожа Цзинь, недобро прищурившись, наблюдает за сыном. Ох, был бы А-Сюань ещё здесь, она бы спросила с него. Что это он себе позволяет? Как можно так неуважительно относиться к своей невесте? ≈ («Этот павлин… да как он смеет?» — внутри медленно, тягуче медленно разгоралась, подогревалась ярость. — Что ты имеешь в виду под «не стоит говорить об этом? — а Цзян Чэн, хвала Небесам, даже не собирался ругать — только мрачной статуей стоял рядом. Цзинь Цзысюань огрызнулся: — Какая именно часть фразы тебе неясна? «Не срываться, не срываться…» — Фраза-то мне ясна. Мне непонятно одно — как, во имя Небес, ты можешь быть недоволен моей шицзе? — А не хочешь спросить, как, во имя Небес, я могу быть ей доволен? Вэй Усянь, отпихнув вставшего Цзян Чэна, глумливо оскалился: — А ты, должно быть, полагаешь, что тобой была бы довольна любая? И откуда же ты понабрался такой уверенности, что столь разборчив? — «Беги, павлин, просто беги!») ≈ «Так его, так его, Вэй-сюн!» — мысленно ликует Хуайсан, пока не знавшие подробностей наблюдатели впитывают всё, как мокрая тряпка, и пытаются осознать услышанное. А госпожа Цзинь становится всё мрачнее. ≈ (—… Короче говоря, плевал я на твою драгоценную шицзе! Если ты так о ней заботишься, то попроси об этом её отца! Он ведь относится к тебе лучше, чем к родному сы~ — юноше пришлось замолчать, поскольку его лицо встретилось с крепким кулаком Усяня. Ничтоже сумняшеся, он ударил в ответ.) ≈ И снова на полу, и снова подступает тошнота. Зато потихоньку головоломка начинает собираться. Где-то через три фэнь раздаётся блеющий голос Цзинь Гуаншаня: — Мммм… может быть, передохнём, поедим и продолжим смотреть? Как раз восстановим духовную энергию, — мужчина быстро-быстро обмахивается веером и ждёт ответа, и в кои-то веки с ним соглашаются. Но едва все садятся за столы, а расторопные служанки спешат с приказом на кухню, как из дальнего коридора раздаётся ужасающий рёв раненого зверя. А следом за этим прямо на встревоженно вскочивших заклинателей в Благоуханный Зал влетает тёмный, гремящий цепями вихрь.