Чёрный Оникс

Вэнь Сюй быстро направляется к тому месту, где его ждёт Вэй Усянь. Далеко, кстати. Снег обжигает ноги через оборванные портянки, ветки покалывают ступни, да и есть-пить хочется нестерпимо — видать, тело за годы отвыкло от инедии. Перенапрягшееся Золотое Ядро признаков активности пока не подаёт, до чуткого носа долетает едва слышный запах гари — постарался, до последнего камушка разнёс, до последней балки сжёг. Останавливается. Дыхание хриплое, тяжёлое. Ещё не совсем отошёл от того, сколько сил пришлось потратить на уничтожение тюрьмы. Отвык, что и говорить. Мужчина насмешливо хмыкает. Над кем смеётся, непонятно. То ли над самим собой, то ли над теми дураками, что под руку попались. *** Сероглазый недовольно фыркает, глядя на Вэнь Сюя — точнее, на его ноги в окровавленных портянках. Насильно усаживает друга на землю, разматывает тряпки, что-то бухтя себе под нос. Вэй Ин зол. Зол на Вэнь Сюя, на то, что тот пренебрегает собственным здоровьем. Зол, что ему приходится переделывать неумело намотанные портянки. — Ну вот как, как ты мог? Раньше же умел! Ну вот как мне из тебя снова воина склеить? — бормочет он, а в голове вдруг эхом отдаётся: «Ну вот как, как мне из вас… сделать, а не мишени для…?»«Но, товарищ замп…?»«Никаких…! Быстро наматывайте портянки и …! Или на гауп… всех! Тревога!» Тело сковывает на мгновение, чуть мозолистые пальцы сжимаются до побеления на куске ткани, серебристые глаза в шаге от того, чтобы остекленеть, а плечи сдавливает уже знакомое ощущение костлявых пальцев. Опять… опять оно… да что же такое?! Мужчина встряхивает головой, прогоняя наваждение, спутанные чёрные волосы ещё сильнее мешаются с рубиновыми лентами. Вэнь Сюй внезапно протягивает руку и ерошит чёлку друга. — В чём дело? — Усянь вскидывает голову и, прищурившись, пытается найти причину такого действия рыжеглазого. Тот мгновенно отвечает, чуть растягивая слова: — У тебя волосы чуть отросли. Может, подровняешь как-нибудь? — Ни за что! Мои патлы — что хочу, то с ними и делаю! Тихий смешок со стороны Вэня, фырканье Вэй Ина, и вот мужчины уже вовсю смеются, придерживая друг друга за плечи. — Н-да, — выдыхает бывший узник, улыбаясь. — Так же идёшь всем наперекор, как раньше. — Пфф, кто бы говорил! Сам каждый раз лазил в лагерную кухню, хотя это строго запрещалось даже тебе! — Хах, ладно-ладно. Так куда мы должны идти? — В Храм Северных Озёр. Там нас хорошо примут, — голоса переговаривающихся мужчин стихают, удаляясь от опушки. Густой, липкий утренний туман наползает на каменистую местность, запутывается в кустарничках, плывёт над небольшим ручейком. Первый день весны. Всадник, закованный в лёгкие доспехи, хмурится, вслушиваясь в отдалённый разговор. Ничего не слышно. Хм, ладно, может, путники какие-нибудь. Человек трогает коня и продолжает путь вдоль ручья. *** Вэнь Сюй не сдерживает восхищённого вздоха, когда видит впереди белоснежный храм. Здание с голубой крышей словно парит буквально над бескрайними водами озера — воздушное, изящное и вместе с тем величественное. Испарения с поверхности воды лишь придают загадочности, ни ветерка, тёмно-зелёные глянцевые листья кувшинок чуть покачиваются на плаву. В начале лета появятся ещё и цветы — белые, желтоватые, розовые… и всё это великолепие будет ввергать в благоговейный ступор гостей и жителей Храма. Идут по белокаменной дорожке. Узоры под ногами впечатляют — рыбы, волны, лунные знаки, кувшинки. Мельчайшие детали прописаны скрупулёзно и тщательно. Проводник, встретивший мужчин у ворот, шагает впереди. Вэй Усянь молчаливо разглядывает юношу со спины — высокий, изящный, на искрящихся бледно-голубых, почти белых одеждах ни складочки, тёмно-русые волосы стянуты в высокий хвост золотистой лентой. Вот издалека слышатся покрикивания и звон мечей — недолго до тренировочного полигона. Проходят мимо, Вэй Ин с Вэнь Сюем пристально рассматривают тренирующихся адептов — словно водяные вихри кружатся по белому камню. Движения юношей и девушек отточены, выверены, ни единого лишнего жеста или шага. Бледно-голубые одеяния искрят на солнце, золотые змейки лент и иголочки заколок путаются в чёрных, каштановых и русых волосах, тонкие лезвия мечей с мелодичным звоном ударяются друг о друга. Чуть поодаль сидят младшие ученики, наблюдая и переговариваясь — видимо, делятся впечатлениями от зрелища.  — Неплохо тренируются, — удовлетворённо комментирует Вэнь, оборачиваясь к другу. Юноша-проводник рывком оборачивается, буравит взглядом мужчину, потом бросает прохладное: — Гости не могут обсуждать успехи и неудачи наших адептов, для этого есть учителя и наставники, — рыжеглазый на это удивлённо хмыкает и вновь устремляет взгляд на адептов. И застывает. Тонкая, хрупкая девушка двигается по площадке. Полупрозрачное, словно заключающее в себе ледяную воду, лезвие меча послушно. Мягкие, плавные, точно разящие цель движения, одеяния Ордена Ши едва заметно отличаются от остальных — тонкой вязью золотые волны пробегаются по вороту и подолу ханьфу. Одежда женская, но немного укороченная — чуть ниже колена. Иссиня-чёрные волосы стянуты, как у всех тренирующихся, в хвост. Клинок буквально порхает в её руках, едва девушка начинает отбивать атаки нескольких юношей и девушек. Тело Вэнь Сюя прошибает нервной дрожью, окатывает ледяным потоком, затем охватывает пожаром. Мужчина отчаянно пытается справиться с реакцией своего тела, но выходит из рук вон плохо. А Вэй Ин будто даже радуется этому — вон как посмеивается. — К…кто это? — наконец хрипло спрашивает рыжеглазый, продолжая наблюдать за тренировкой девушки. — Это хозяйка Храма Северных Озёр, — с хитрецой отвечает Вэй. Две луны глаз вдруг загораются в прозрении. — А что, понравилась? — Она? Хозяйка? Нет, не смотри так, просто… ну, она такая… ну, молодая и… хрупкая… как она? — Вэнь Сюй замолкает, понимая, что ничего вразумительного сейчас не выдаст. Странно, никогда с ним такого не было. — Не смотри на оболочку, — голос друга звучит серьёзно, серебристые глаза с меленькими искорками на дне строги. — А теперь пойдём и поприветствуем как должно. Но это уже не требуется — хозяйка резиденции сама спешит к гостям. Изящно кланяется на манер северян (так же, как в Иньян Вэй): — Ши Сиянь из Гулиня. Вэй Ин склоняется в ответ: — Вэй Усянь из Иньяна. — Вэнь Сюй из Цишаня, — мужчина кланяется, как учили во дворце — неспешно, величаво. Вкупе с новыми красно-белыми, похожими на его предыдущие, одеяниями это выглядит очень даже величественно.  — Ифу! — Цай прыгает на Вэй Усяня, опутывая всеми конечностями. Мужчина отцепляет мальчонку от себя, с удивлением подмечая заплаканные серо-голубые глазёнки. — Ну что ты, мышонок, что такое? — Скучал, — брюнетик тыкается носиком в живот приёмного отца и цепляется за ханьфу руками. — Боялся, что не вернёшься. Как мама и папа. — Он без тебя места себе не находил, — фыркает Ху Сунлинь, показавшийся из-за угла, — прятался ото всех целыми днями, не найдёшь. И скулил. — Да ну? — Ну да. Не знали, как успокаивать, — добавляет Бай Цзысюань, сидящий на резной лавочке и точащий Сяохуа. Вэй Ин возмущённо сопит, свербя серебристыми глазами напарников: — И вы даже не пытались? Как теперь я на вас ребёнка оставлю? Какие родители из вас получатся? Цзысюань, это тебя тоже касается — у тебя, тем более, сын есть! — Ой, вот только не надо! — шатен вскипает и нарочито медленно поднимается с лавки. Разгорающуюся ссору прерывает вовремя появившийся слуга: — Госпожа Ши ждёт вас в кабинете. *** Лань Ванцзи смотрит на А-Юаня, зашедшего к нему в цзинши, и тут же хмурится. Мальчик выглядит слегка опечаленным и как будто пристыженным. Он молча подходит к мужчине и садится. На некотором отдалении, словно не хочет быть ближе, не хочет, как всегда, вжаться в тёплое большое тело взрослого. Это напрягает Лань Чжаня ещё сильнее — что-то случилось. Что-то, от чего он не смог защитить своего сына. Лань Юань ёрзает, мнёт в кулачках белую одежду, потом неуверенно начинает, заметив вопросительный взгляд отца: — Меня сегодня наказали. — М? За что? — Отец… Помнишь, когда мы учили правила? — Мгм. — И… мы обсуждали каждое из них? — Второй Нефрит на это лишь кивает — конечно, помнит. Тогда они с А-Юанем заучивали каждое правило по очереди, а потом Ванцзи расспрашивал мальчика, считает ли он это правило справедливым или нет и почему. — Сегодня на уроке… — сероглазый сдавленно вздыхает, — меня попросили высказать своё мнение насчёт правила «не смеяться без причины» и я… — ребёнок замолкает и понуро опускает голову. Потом совсем тихо добавляет. — Меня наказали… переписыванием первой тысячи правил… три раза. А потом Старейшины ещё говорили про то, что я «Вэньский пёс» и что я не должен ходить к тебе, но я правда случайно услышал, и… Я же родился в клане Лань, как я могу… — А-Юань замолкает, прижатый к животу мужчины и укрытый широченным белоснежным рукавом. А самого Ванцзи едва заметно потряхивает от злости. Почему, просто почему Старейшины всё никак не успокоятся? Что плохого сделал этот ребёнок? Только то, что родился с фамилией «Вэнь»? Но ведь ясно как день, что не все люди из Вэней были аморальными и жестокими, тем более дети! То же самое говорил и Вэй Ин, а остальные… остальные не желали слушать. Вэй Ин… где же ты сейчас? Ушёл ли ты на перерождение или до сих пор скитаешься бесплотным духом? Или… душа твоя разбита вдребезги? Почему ты не отзываешься? Может, не хочешь отвечать или просто не слышишь? Почему же? Не потому ли, что терпеть не можешь? В конце концов, ты всегда злился, когда я уговаривал тебя вернуться со мной в Гусу. Неужели ты не понимал, что я хочу защитить тебя, а не наказать? Неужели не понимал… что я люблю тебя? Хотя последнее, может, и к лучшему. Так ты хотя бы не смеялся надо мной. Ты ведь любил играть с чувствами людей, любил флиртовать с девушками, вряд ли бы ты обратил на меня внимание. Но… было бы хорошо, если бы позволил быть чуточку ближе. Вэй Ин… где же ты? А-Юань уже мирно сопит, положив голову на колени Лань Ванцзи. Оно и понятно, время к отбою. Уже лёжа в постели, Лань Чжань мягко прижимает к себе мальчика и засыпает. И уже не видит неподвижного силуэта и печального золотого глаза, что пристально наблюдает за ними обоими. Цинхэн-цзюнь обещает себе прийти ещё, когда тенью выскальзывает из Облачных Глубин. *** «В̸э̸й̸ Л̸ю̸й̸. П̸е̸р̸е̸д̸а̸й̸ Ф̸у̸ц̸а̸н̸у̸, ч̸т̸о̸ т̸е̸п̸е̸р̸ь̸ н̸а̸ н̸е̸г̸о̸ в̸о̸з̸л̸а̸г̸а̸е̸т̸с̸я̸ о̸б̸я̸з̸а̸н̸н̸о̸с̸т̸ь̸ с̸л̸е̸ж̸к̸и̸ з̸а̸ Н̸е̸ Х̸у̸а̸й̸с̸а̸н̸о̸м̸. М̸ы̸ с̸ В̸а̸н̸ Р̸е̸ц̸з̸у̸ п̸о̸д̸о̸г̸р̸е̸в̸а̸е̸м̸ н̸а̸р̸о̸д̸н̸ы̸е̸ м̸а̸с̸с̸ы̸. Н̸е̸к̸о̸т̸о̸р̸ы̸й̸ п̸р̸о̸г̸р̸е̸с̸с̸ у̸ж̸е̸ н̸а̸м̸е̸ч̸а̸е̸т̸с̸я̸, н̸о̸ е̸с̸т̸ь̸ м̸н̸о̸г̸о̸ п̸р̸о̸т̸и̸в̸о̸р̸е̸ч̸и̸й̸.» — что ж, хорошо, хорошо. «С̸ю̸э̸ Я̸н̸ и̸ С̸я̸о̸ С̸и̸н̸ч̸э̸н̸ь̸. Ц̸з̸и̸н̸ь̸ Г̸у̸а̸н̸ь̸я̸о̸ а̸к̸т̸и̸в̸и̸з̸и̸р̸о̸в̸а̸л̸с̸я̸, с̸р̸о̸ч̸н̸о̸ п̸о̸в̸о̸р̸а̸ч̸и̸в̸а̸е̸м̸ в̸ Л̸а̸н̸ь̸л̸и̸н̸, у̸с̸т̸а̸н̸о̸в̸и̸м̸ с̸л̸е̸ж̸к̸у̸.» — непорядок, но лишь бы побыстрее дошли. «В̸э̸й̸ У̸с̸я̸н̸ь̸, Х̸у̸ С̸у̸н̸л̸и̸н̸ь̸ и̸ Б̸а̸й̸ Ц̸з̸ы̸с̸ю̸а̸н̸ь̸. Б̸у̸д̸е̸м̸ п̸ы̸т̸а̸т̸ь̸с̸я̸ с̸к̸л̸о̸н̸и̸т̸ь̸ Х̸р̸а̸м̸ С̸е̸в̸е̸р̸н̸ы̸х̸ О̸з̸е̸р̸ н̸а̸ с̸в̸о̸ю̸ с̸т̸о̸р̸о̸н̸у̸.» «Н̸е̸ М̸и̸н̸ч̸э̸н̸. З̸д̸о̸р̸о̸в̸ь̸е̸ г̸л̸а̸в̸ы̸ в̸ н̸о̸р̸м̸е̸, м̸л̸а̸д̸ш̸и̸й̸ Н̸е̸ п̸ы̸т̸а̸е̸т̸с̸я̸ з̸а̸г̸н̸а̸т̸ь̸ в̸ у̸г̸о̸л̸ Ф̸у̸ц̸а̸н̸а̸ — у̸ж̸е̸ т̸р̸и̸ п̸о̸п̸ы̸т̸к̸и̸ д̸о̸п̸р̸о̸с̸а̸.» — так, уже не очень хорошо. «В̸э̸й̸ Ш̸а̸о̸. Н̸а̸ д̸н̸я̸х̸ в̸ Б̸а̸л̸и̸н̸е̸ у̸б̸и̸л̸и̸ и̸ о̸б̸о̸к̸р̸а̸л̸и̸ ч̸и̸н̸о̸в̸н̸и̸к̸а̸ Ш̸у̸. К̸л̸а̸н̸ Ч̸а̸н̸ в̸е̸д̸е̸т̸ с̸е̸б̸я̸ п̸о̸д̸о̸з̸р̸и̸т̸е̸л̸ь̸н̸о̸, н̸а̸ д̸а̸н̸н̸ы̸й̸ м̸о̸м̸е̸н̸т̸ п̸р̸о̸я̸с̸н̸я̸ю̸ с̸и̸т̸у̸а̸ц̸и̸ю̸.» «Л̸а̸н̸ь̸ Ф̸э̸й̸г̸у̸а̸н̸. Г̸л̸а̸в̸а̸ к̸л̸а̸н̸а̸ М̸о̸л̸и̸н̸ь̸ С̸у̸ н̸о̸с̸и̸т̸ н̸а̸ с̸е̸б̸е̸ п̸р̸о̸к̸л̸я̸т̸и̸е̸ Т̸ы̸с̸я̸ч̸и̸ Я̸з̸в̸ и̸ С̸о̸т̸н̸и̸ Д̸ы̸р̸. В̸ы̸я̸с̸н̸я̸ю̸ п̸о̸д̸р̸о̸б̸н̸о̸с̸т̸и̸.» Вэй Усянь со вздохом трёт переносицу, раздумывая. Послать Ужаня в Молинь или ещё рано?.. Пожалуй, рано. Но насторожить Миньшаня надо. Тогда охота будет во много раз интереснее. А Цзинь Гуанъяо… просто мечта. Настоящий, сильный, подготовленный противник. С таким будет интересно, даже Цзян Цинсэ, прожжённый игрок с чужими жизнями, это подтвердит. К слову, о последнем… Цзян Цинсэ был примерно возраста Лань Цижэня — лет сорок-сорок пять, харизматичным и саркастичным почти до крайности. Главный наставник Пристани Лотоса, которого все ученики, независимо от возраста, боялись как огня. Боялись, уважали и любили. Потому что своими изощрёнными комментариями по поводу их безалаберности, недисциплинированности и так далее мужчина никак не отбивал желание учиться, скорее наоборот, подстёгивал и мотивировал. «Становись лучше, чем вчера!» — такова была его неизменная фраза адептам. Хотя, почему была — и по сей день так.  — Что же молодой господин Вэй делает снаружи в столь поздний час? — среброглазый оборачивается и встречается взглядом со светлыми глазами Ши Сиянь. — Гуляю, — как можно более непринуждённо отвечает мужчина, опираясь на колонну, по которой только что слушал и передавал сведения. — Вот как, — вздыхает девушка, — мне, сказать по правде, тоже сейчас не спится. Я была бы не против пройтись. — Мгм. Усянь и Сиянь неторопливо бредут по дорожке. Ночь безлунная, тёмная, испарения с поверхности воды колышутся, закручиваются в воздухе — сразу не по себе становится от таких метаморфоз. Рядышком пролетает парочка блуждающих духов. Дева Ши напрягается, а вот Вэй Ин лишь тихим свистом подзывает к себе. — Им всего лишь нужна компания, — обьясняет светлоокой, та, расслабившись, кивает. Нагулявшись, духи оставляют мужчину и девушку и скрываются в тумане.  — Как себя чувствует моя старшая сестра? — Ши Цзянпин в добром здравии. — Слышала, родила близнецов. — Да. Вэй Шу и Вэй Чан. — Красиво. А имена в быту? — Вэй Иньшин и Вэй Юйлун. — Ох… Передайте, что я её очень жду с близнецами, — тихо смеётся Ши Сиянь. — Как-никак я всё-таки тётушка! — Обязательно передам, — кивает среброглазый. — Мне и самому не терпится увидеть, как они подросли. Глядел-то я на них, когда грудничками ещё были… *** Цзян Чэн ворочается, всхлипывает, затем с криком просыпается. Прикрывает дрожащей ладонью глаза, позволяя пролиться жгучим слезам. Опять… опять этот сон. Опять ему снилось, как он пронзает своим Саньду шисюна, а тот… тот ничего не говорит, только улыбается. Вэй Усянь, Вэй Усянь, ну почему ты не послушал меня? Почему так самоуверенно считал, что всё удержишь под контролем? Почему не позволил помочь, забрать, спрятать? А разве… ха-ха, Цзян Ваньинь, разве не ты возненавидел его лютой ненавистью после смерти А-Ли? А может, это случилось и раньше, кто тебя знает?  — Что же встревожило главу Ордена? — раздаётся в окне. Саньду Шэншоу подпрыгивает на кровати и смотрит, вглядывается в ночь. Насмешливые льдисто-голубые глаза встречаются с яростными сиреневыми. — Зачем пришёл? — хмуро вопрошает Цзян Чэн, вставая и поправляя исподнее. — По вашему приказу привели тёмного заклинателя, — хмыкает Цзян Цинсэ. — Пойманный ожидает вас в тронном зале. Лицо главы Ордена мигом искажается в злобной усмешке — так кот смотрит на мышь. Весь сон как рукой снимает. Одеваясь, мимоходом бросает доверенному не ждать его — сам дойдёт. «Ну погоди, Вэй Усянь. Когда-нибудь я тебя обязательно разыщу». ***  — Смотри, А-Шу, — ласково говорит Вэнь Сюй маленькому мальчику в бледно-голубом ханьфу, — спинку держи прямо, а стопы положи на бёдра. Вот так… Цай, тебя тоже касается, — названый в ответ со всей серьёзностью кивает и повторяет за взрослым. Сидящие кружком мальчики и девочки сосредоточенно сопят, пытаясь сесть в позу лотоса. Уже почти неделю члены «Оникса» и наследник Вэнь обретаются в Храме Северных Озёр. Вэй Усянь, наблюдающий за уроком издалека, грустно посмеивается. Скоро эти дети вырастут, станут заклинателями, а потом… потом им всё же придётся познать войну. Познать боль, потери, травмы, познать простенькие радости, такие как живой товарищ, вкусный суп на обед в полевой кухне… и многое другое. Нет, без войны теперь никак. Остаётся только надеяться, что она не достигнет чересчур огромных масштабов. … Кстати, Вэнь Сюй просто замечательно преподаёт — не ругает за промахи, обьясняет материал с поистине небожительским терпением, подбадривает отстающих. Вот, правда, занимается только развитием духовных сил и формированием Золотого Ядра, ну да ладно, каждому своё. Сам Вэй Ин, например, хорош в талисманах и прочей заклинательской атрибутике. Также всесторонне изучает виды энергий и всё, что с ними связано, но это скорее увлечение. Вот играет на гуцине местный музыкант, и облачённый в чёрное прикрывает глаза. Мелодия похожа на одну из тех, что играет в Облачных Глубинах, только тембр выше и быстрее темп… Лань Чжань… Как ты там? Что делаешь? Надеюсь, с тобой всё в порядке, мой милый Лань Чжань… И Цзян Чэн… Не беспокойтесь… Я обязательно дам вам о себе знать… только подождите… Пролетает окутанный призрачным ореолом сокол. Шаман, лежащий рядом, поднимает голову и утробно рычит. Золотое кольцо Вэнь падает в раскрытую ладонь среброглазого.