Чёрный Оникс

Трое умирают, не успев издать ни звука. Чёрная тень стоит над ними пару мгновений, а затем, метнувшись к окну, выпархивает наружу. Вэй Усянь, усевшись на крыше, достаёт Чэньцин. Сыграв коротенькую трель, ждёт. Вот слышатся шорохи и шепотки — тёмная ци пришла на зов. Ластится к заклинателю, как огромная кошка. — Ну что, готова поработать? — Вэй Ин позволяет тьме ласково обвить ладонь. — Уфффур. — Тогда можешь убить императора и демона, который в нём сидит? — Уфррру? Урррряк фур уввур! — ци испуганно колышется. Усянь ухмыляется: — Не так уж это и сложно. Боишься, признайся? Слабо тебе, да? — Уррряуррр! — чёрная плеть хлестает по руке — возмутилась. Ещё раз надменно фыркает и уносится по направлению ко дворцу. Вэй Ин хмыкает — «на слабо» его главная союзница всегда попадается. Что же, уговорил её всё-таки на императора. Может, и стражников подымет? Или лучше самому? Среброглазый задумчиво постукивает пальцем по подбородку. Наконец хищно улыбается. В том, чтобы взбесить воинов, он себе не откажет. *** Сюань Фуцан передвигается по своим покоям, что-то перекладывая, что-то небрежно бросая на пол — нужно больше правдоподобия. Засовывает в цянькунь еду, украденную с кухни — свиную грудинку, хлеб, сахар, чайные листья, флягу с водой, а также кое-какие лекарственные травы, сменную одежду — всё, что может понадобиться хотя бы какое-то время. Затем мужчина берёт свой меч и без колебаний проходится лезвием по ладони, а затем ещё и ещё. Он не боится — раны заживут быстро. Не зря же он в своё время откопал в библиотеке книги по заклинательству и учился по ним, так что Золотое Ядро у него крепкое. На полу и на различной мебели — лужи крови, а обе ладони изрезаны в мясо. Лучше залечить сейчас. Фуцан с тихим шипением выдирает у себя клок волос, мочит в крови вытащенный из ящика кинжал, прилепляет волосы к лезвию и отшвыривает его в сторону. Забирает меч. Напоследок оглядев комнату, выныривает в окно, перед этим хорошенько изломав его, чтобы выглядело так, будто снаружи пробирался кто-то. Верный Куньлун летит ровно, не отклоняясь от курса. До границы города совсем недалеко. ***  — Поймать этого демона! — Лови его! Любым нужен! — Целься, Мо! — Не могу, шустрый, паскудина, уже двадцать наших порешил! Вэй Ин резво перескакивает с крыши на крышу, попутно уворачиваясь от стрел. И зачем только тратят, всё равно не попадут. Хотя должна же быть хоть какая-нибудь сноровка, или растеряли? Вот летит ещё одна стрела — уже арбалетная. Вонзается совсем рядом. Еле уловимый порыв, мельчайшие волны, отошедшие от древка и коснувшиеся тела, и вот Вэй Ин, будто почувствовав это, чуть уходит влево и прыгает на соседнюю крышу. Обозревает своих противников — больше пяти сотен, и ещё подходят. Всё озлобленные да презирающие гримасы, только несколько юнцов, похоже, ничего не понимают. Дзями бесшумно вылетают из ножен, подплывают их безымянные копии. Так мужчина и стоит, ощетинившийся во все стороны бритвенно-острыми лезвиями. На город наползает светлый, мерцающий под луной туман — переработанная тёмная ци, ставшая лунной — исцеляющей и несущей благодатную прохладу. Уже совсем скоро она догонит свою родительницу и вместе с ней убьёт демона, обретающегося в теле императора. А пока Вэй Усяню нужно задержать всех этих людей. Если нападут — убить. Вот по толпе проходят волны — люди пихаются, стараются занять удобные позиции для атаки, кто-то проходит вперёд. Вдруг один из лучников чуть опускает оружие, смотрит внимательно на Вэй Ина, тот глядит в ответ. Лучник — почти совсем старик, опытный, прожжённый. Рассматривает его, будто хочет что-то вспомнить. Пробегается взглядом по одежде, лицу, кинжалам. Усянь, вперившись в толпу красными глазами, ждёт. — Это… это~ — договорить внезапно побледневший лучник не успевает — тонкая игла тёмной ци летит в его сторону, задевает акупунктурную точку. Старик замолкает и падает, обездвиженный. Сигнал как и для воинов, так и для Вэй Усяня, вот только последний действует в несколько раз быстрее. Восемь кинжалов, пропарывая воздух и хищно блестя в свете нарастающей луны, исчезают в толпе. Всего через несколько мгновений дорогу окрашивают чёрные в ночи брызги крови. Солоноватый запах железа наполняет пространство, нечто животное клокочет в горле, и Вэй Ин радостно воет, принимая своё проснувшееся нутро. Мигом обостряется восприятие, чувствуется малейшее движение, малейший импульс, замечается самое скрытое движение. Мелкая рябь бегает туда-сюда по испуганной толпе, от одного воина к другому. Жилистое тело заклинателя сжимается, подбирается. Момент — и распрямляется могучей пружиной. Совершив невообразимый прыжок, лидер «Оникса» ныряет в самую гущу. Скользит легко, играючи уворачивается от копий, мечей и стрел… …Вспоминаются все уроки в родном ордене, все наставления, всё, что вбивали им в головы вместе с болью, страхом, изнурительными тренировками, а после, в награду — со смехом. Их — Вэев, растили чуткими к любой опасности, развивали навыки восприятия окружающего мира, учили превозмогать любую боль, потому что «никто не поможет». Их учили ощущать малейшие изменения, колебания воздуха, шорохи… быть превосходными следопытами, убийцами, учили мастерски сливаться с толпой и подстраиваться под неё… и многому, многому другому. Как итог, Вэй Ин прекрасно знает, что делать в случае опасности, как разрядить напряжённую обстановку, как следует отреагировать на нападение, будь то вербальное или физическое. Но он совершенно не понимает, как поступить, когда ему… улыбаются? Хвалят? Когда его любят? Что делать? Как быть? Что это такое? Дзями вспарывают плоть, кровь льётся ручьями, стекает с крыш, окропляет улицу. Молодой мужчина словно танцует, уходя от ударов. Шаг, отступление, поворот, проскользнуть… импровизирует, зато как искусно! Завораживает и пугает — его движения, полыхающие глаза, насмешливая улыбка — прямо как у Старейшины Илина, известного тёмного заклинателя. Туман, смешавшийся с тёмной ци, неистовствует в Хуанцзане, во дворце гуй знает что творится. Ужас, да и только! Паренёк-лучник еле поднимает руку, чтобы натянуть тетиву и выпустить стрелу… только для того, чтобы та разлетелась в щепки, а самого парнишку впечатал в крышу кулак из тёмной ци. Совершенно неожиданно один мужчина вырывается из толпы и успевает ранить среброглазого в плечо. Тот отскакивает, отзывает Дзями обратно. Уже готовится уничтожить, когда мужчина, ранивший его, кричит: — Ты? Ты — Цайфэнг? Повисает звенящая тишина. Никто больше не обращает внимания ни на кровь, ни на убитых, ни на тёмную энергию. Вэй Ин не двигается, его мышцы словно окаменели. В голове вдруг пустеет, и лишь одна мысль всё нарастает и нарастает, бьётся пойманной птицей. «Узнал? Он узнал?» — Усянь через силу заставляет себя приглядеться к этому человеку. Так и есть — старый знакомый, офицер, у среброглазого даже есть на него компромат. Постепенно и у других начинает появляться выражение бесконечного ужаса и ненависти в глазах. Вэй Усянь вздыхает. Неужели всех придётся лишить жизней? Не хочется, очень сильно не хочется, и так много крови на руках. Но… кажется, эти гомонящие люди просто умоляют их убить. Словно издалека доносится взрыв. Клочья чёрного тумана вместе с осколками черепицы и стен летят во все стороны. Расплывчатые очертания изгнанного демона — кривые рога, жутко выпученные глаза и огромная клыкастая пасть. В тот же момент восемь стальных росчерков вновь пронзают воздух, а гибкая тень скользит к застывшим воинам. Свидетели не нужны. Где-то в глубине жалобно скулит маленький Вэй Ин, но терзания оставим на потом. *** Приходится созвать экстренный Совет Кланов в Гусу. Рано утром на взмыленной лошади примчался какой-то обыватель. С ужасной вестью. Просто УЖАСНОЙ вестью. Главы Великих Орденов сидят за столом. Лань Сичэнь пытается улыбаться, но получается, мягко говоря, плохо; Цзян Ваньинь и Не Минцзюэ хмурятся, в сотый раз перечитывая доставленное письмо; Цзинь Гуаншань, что очень странно, оставляет все заигрывания с девицами. Наконец глава Не откладывает бумагу и не сдерживается от ругательств. Цзян Чэн реагирует более спокойно, но всё равно напряжён. Глава Цзинь, встревоженно обмахиваясь веером, спрашивает: — Итак, Солнце Поднебесной закатилось, я правильно понял? — Не только это, — тяжело вздыхает Саньду Шэншоу. — Убит наследник трона — к утру нашли кровь в его комнате, вынесены также его меч и несколько важных и дорогих вещей. Убито свыше пятисот воинов господина императора и взорвана часть дворца, причём изнутри. На месте обнаружилось огромное давление тёмной ци и следы присутствия демона, — с каждым словом мужчина становится всё мрачнее и мрачнее, а под конец даже Цзыдянь частично материализовывается и вьётся у ног хозяина. Лань Хуань прикрывает карие глаза — Ваньинь никак не может совладать со своим характером. Как и с ненавистью к Тёмному Пути в общем и к Вэй Усяню в частности. К слову, о последнем — глава Лань надеется, что его драгоценный диди когда-нибудь да забудет о любви к этому отступнику. Хотя, зная Ванцзи, можно не надеяться — не забудет никогда. И потом зачахнет от тоски и горя.  — Итак, что будем делать? У кого какие предложения? — Сичэнь вздрагивает и насилу выходит из своих нерадостных мыслей. — Нууу, — тянет Гуаншань. — Я бы предпочёл ничего не предпринимать, пока не выясним что-нибудь ещё, — под конец мужчина прикрывает светло-жёлтые глаза и с наигранным интересом разглядывает узор на веере. — Я предлагаю направиться туда и выяснить, что там произошло, — рыкает Чифэн-цзунь, ударяя кулаком по столу. Как всегда, прямолинеен и чист. Цзэу-цзюнь мягко улыбается и выдвигает свою позицию: — Я считаю, что активных действий предпринимать не стоит, но и оставаться безучастными мы тоже не должны. Думаю, нужно усилить охрану и подготовку наших адептов, исходя из недавнего случая у Ташбааня, — ловко вплетает он под недовольное ворчание дяди и некоторых старейшин. Ничего, потом ещё спасибо скажут. — Солидарен с главой Лань, — неожиданно для всех кивает Цзян Ваньинь. Лань Хуань удивлённо косится на молодого мужчину, но тот хранит молчание. Обсудив ещё некоторые темы, собрание завершают. Первый Нефрит догоняет выходящего Саньду Шэншоу и останавливает его: — Глава Цзян, — названный оборачивается и смеряет мужчину недовольным взглядом сиреневых глаз. — Можно вас спросить, почему вы поддержали меня на Совете? Цзян Чэн на время застывает, потом кое-как находится с ответом: — Ну, вы кажетесь наиболее благоразумным человеком из всех нас, поэтому и… — не договаривает, почему-то стушёвывается и отводит глаза. Тут же фыркает и быстрым шагом уносится в сторону гостевых покоев. Лань Сичэнь сначала стоит в недоумении, а затем улыбается — чуть шире, чем разрешено, но это его мало волнует. Интересная реакция… Надо будет понаблюдать за этим человеком… *** Полуденный тракт. Иньинь бойко переругивается с Бай Цзысюанем, Ху Сунлинь любуется искрящимся на солнце снегом, Сюань Фуцан честно терпит, чтобы не упасть от усталости, а маленький Цай крутится рядом с Вэй Усянем, при этом не отпуская его руки. — Гэгэ? — мальчик вдруг останавливается, Вэй Ин вопрошающе смотрит на него: — М? Что такое, мышонок? Мальчишка мнётся, потом придвигается к мужчине, крепко обнимает его и, тычась в живот, шепчет: — Гэгэ, а можно звать тебя ифу*? — Можно, мышонок, — Усянь стискивает Цая в объятиях и едва не плачет от счастья. Тут Фуцан подходит к нему и мягко напоминает: — Ну что, Цайфэнг? — последнее слово он произносит с оттенком лёгкого страха. — Ты обещал укрыть меня, куда же намерен отвести? Вэй Ин думает с секунду, потом кивает своим мыслям и говорит уже вслух: — Знаю одного человека. Заклинателя. Он тебя прикроет.