Лев и Дракон

Шахматы — это одна из самых сложных игр. Миллионы комбинаций ходов, неожиданные для новичков повороты событий, часто случающиеся в пользу противника, — это сложно и очень утомительно. Многие, впервые садясь за доску, концентрируются на главных, по их мнению, фигурах, считая, что победа заключается именно в умении управлять ими. Глупости. Главное — пешки. Они держат фланги, являются и обороной, и нападением. Они же способны в случае чего заменить на поле боя ферзя. Варис считал себя пешкой. Не в том смысле, в каком обычно произносят это слово, нет, он не был «шестеркой». Он был именно пешкой — тихой, незаметной фигурой, стоящей на положенном ей месте и готовящейся сделать удар, когда это будет нужно. Немного не по правилам шахмат, но, по мнению Вариса, пешка имела право ходить обходными путями: никакие дороги не идут напрямик. Другой символический образ, симпатизирующий советнику, был паук. Довольно нелицеприятное и опасное создание, посвящающее свою жизнь созданию огромной системы, сети которой губительны для каждого, попавшего в нее. Это было красиво и очень, очень высоко художественно. А Варис любил все метафорическое и красивое. Наверное, в нем умер романтик. Может быть, там было целое романтическое кладбище. По крайней мере это бы очень многое объясняло. Варис считал, что он является наблюдателем жизни. Просто следит за происходящим и, когда нужно, исправляет маленькие огрехи, совершаемые людьми. Человечеству необходима высшая сила, способная смотреть со стороны и вовремя вмешиваться. Эта сила должна быть бесстрастной, практически незаметной. Ей не нужны храмы, святилища и песнопения — ей нужен полный контроль над всем существующим. У Вариса, как ему казалось, этот контроль был. И даже когда кто-то не следовал прямым указаниям советника, мужчина не расстраивался. Люди имеют право на ошибку. Просто, чтобы она не была фатальной, ее надо незаметно исправить. Что-то подсказывало евнуху, что последние его действия оказались слишком заметными. Все пошло наперекосяк в тот момент, когда он решил спасти Тириона. Это было великодушно, очень полезно и даже немного дружественно. Он вытащил карлика — а карлик помог ему наладить отношения с подающей надежды королевой. Вместе они прочно устроились в гнезде власти, у них был настоящий симбиоз. Однако это решительное действие впервые стало иметь какой-то личный мотив, не подходящий для обычного наблюдателя. Надо было дать маленькому Ланнистеру умереть — и тогда бы все шло своим чередом, а Варис бы не вскрыл карту под названием «своя игра». Второй ошибкой было доверие. Неизвестно почему, но совместные трудности сближали, и евнух, по собственной глупости, решил, что они с Тирионом своеобразные приятели. Конечно, не друзья, потому что друзей в мире Вариса не существовало, но хотя бы просто близкие люди. Мужчина решил, что может доверять деснице, и произносил при нем чуть больше информации, чем должен был. Как это не абсурдно, но подобная искренность и погубила доверие. Тирион стал что-то замечать. Относиться с подозрением и предубеждением. Вероятно, мысли Вариса ему были чужды. Эти ошибки не были фатальными — гораздо хуже оказалось то, что их становилось все больше. Третьей стала Дейенерис. Королева подавала надежды, была сильной и решительной, но, пожалуй, слишком. Ей было практически невозможно управлять, она все делала из собственных побуждений, сопротивлялась и упорствовала, как ребенок. Варис не мог ей доверять, не мог ее отпустить, он начал слежку и, конечно, он обнаружил Линессу. Она следила не за ней, это было понятно, но ее действия оказались слишком опасны для короны. Девушка узнала слишком много — ее пришлось устранить. Это не было ошибкой, по мнению Вариса. Это был шанс на получение информации. Новость о том, что Тайвин признал Томмена законным сыном Джейме, всерьез поразила советника. Он никак не ожидал, что подобное возможно, и, проведя вполне логичную цепочку рассуждений, понял, к чему все идет. К власти Серсеи. К ее влиянию на молодого наследника. Он и так попадает во власть Тиреллов, тем хуже, если его еще будет воспитывать мать. Варис быстро понял, что Серсея стала лишней, даже мешающей фигурой. Возвращаясь к шахматам, эта пешка (которой, определенно, Баратеон и являлась) мешала очень удачному маневру. Она лишала евнуха свободы действий, поэтому он ее убрал. И не просто убрал — он попробовал поссорить Ланнистеров и Тиреллов, и он в этом преуспел. Но королева все уладила. И это стало следующей ошибкой — Варис не учел, что Дейенерис восстановит мир путем радикальной справедливости и угрозы собственному правлению. Он не подумал, что ее слепая вера в драконов помешает ей увидеть удачный ход по устранению противников. Он даже попробовал помочь — но все равно ничего не получилось. Теперь смерть Серсеи оказалась очень значимой. Никакая разгорающаяся война не могла прикрыть этого убийства. Оно становилось все заметнее и заметнее, и Варис заволновался, что было ему не свойственно. Ситуация выходила из-под контроля. Мужчина решил посвятить обдумыванию проблемы весь вечер, но сделать этого не смог, так как в дверь постучали, и, не дожидаясь приглашения, вошла королева. — Ваша Милость? — маскируя настоящее удивление за вежливым изумлением и приветливой полуулыбкой, пропел Варис, поднимаясь со стула и бегло оглядывая Дейенерис. Она выглядела собранной, но не раздраженной. Немного была встревожена, но, в принципе, хорошо сдерживала волнение. Скорее всего, она была чем-то озабочена, полна сомнений и даже немного ощущала вину. Мужчина сочувствующе изогнул брови, ожидая, когда Таргариен признается в своих тревогах. — Лорд Варис, — слегка холодно произнесла девушка, но это было лишь свидетельством ее напряжения. Евнух чувствовал такие моменты, они доставляли ему удовольствие. Улыбка на его лице почти никогда не была полностью фальшивой, ведь он искренне любил считывать чужие ощущения, обнажая эмоции и используя их в своих целях. — У вас есть время для разговора? — Конечно, Ваша Милость, — советник плавно провел рукой, указывая на стул, и слегка поклонился. — Вас что-то тревожит? На секунду ее брови сдвинулись, и это микродвижение было признаком подавленных чувств. Варис давно заметил, что Дейенерис прятала в себе все, кроме гнева, даже не замечая этого. Видимо, в ее голове образ королевы состоял из строгости, сдержанности и настоящей ярости, никак иначе. — Сегодня утром мой муж получил письмо от своего отца, — да, Варису это было известно. Также он знал, что содержание свитка весьма встревожило Джейме, который провел половину дня в садах, после чего был замечен в покоях десницы. К сожалению, это было все. — Тайвин Ланнистер считает, что убийство Серсеи было делом рук одного из моих советников, имеющего с ней личные счеты. Вероятно, речь шла о Тирионе, — в этот момент она поджала губы — еще один признак ее волнения — и дернула бровью. — Вам что-нибудь известно? — Сожалею, моя королева, — грустно покачал головой мужчина, даже не пытаясь вспомнить, что ему было известно. Ложь соскальзывала с его губ также легко, как и искренность. Дейенерис нахмурилась сильнее, сделала несколько шагов по комнате, наклонила голову, достигая какого-то компромисса внутри себя, и вновь обратилась к советнику. — Я не знаю, что думать об этом. Конечно, личные мотивы звучат логично, вам так не кажется? — Это вполне возможно, моя королева, — уклонился Варис, но Таргариен кивнула, как будто он выразил ярое согласие. — И я уверена, что, если бы кто-то из моих советников и имел счеты с Серсеей, это был бы лорд Тирион. Если подумать, он не носит траур, не высказывает сожалений, и в тот день, когда пришло извещение о ее смерти, он нисколько не был огорчен. Разве это не свидетельства против него? Это были очень и очень сомнительные свидетельства. А еще крайне опасные для Тириона, которого терять королеве точно не стоило. — Ваша Милость, в Красном Замке никто не носит траур… — Мой муж носит. — Боюсь, это скорее исключение, чем правило. Таргариен дернула головой, явно показывая, что слова Вариса ее не переубедили. — Даже не говоря о трауре, разве вы не заметили его… равнодушия? — советник собирался возразить, но девушка вошла во вкус и продолжила. — Он вошел в зал совершенно спокойно, нисколько не расстроенный, даже, кажется, насмешливый. Разве это нормально? — Серсея пыталась его казнить, Ваша Милость, сомневаюсь, что у них были близкие отношения. — Тем более, — распаляясь, отозвалась королева, заглядывая Варису в глаза. — Это ведь и есть тот «личный счет», о котором писал Тайвин? Разве он не может быть прав? Разве, разве, разве… Таргариен слишком много думала, а главное, совсем не о том. — Уверен, Ваша Милость, что ваш десница невиновен. Вы же знаете, насколько он предан вам, и вы согласитесь, что он не раз проявлял эту преданность. — Ровно также, как он проявлял свою импульсивность, — мужчина изобразил недоуменный взгляд. Дейенерис наклонила голову. — Кажется, это вы говорили мне, что он задушил шлюху, изменившую ему, нет? И он пытался убить своего отца. Полагаю, тогда он просто не смог достать до сестры, а теперь, когда я уехала, все сложилось, он оказался у власти и смог… совершить задуманное. Звучало как строчка из романа, и Варис бы терпеливо улыбнулся, если бы не был в этот момент занят планами по спасению репутации Тириона. — Ваша Милость, вы слишком много всего додумываете. У нас нет фактов, которые бы обвиняли лорда Ланнистера, и, я уверен, все мы не хотим обвинить невиновного. — Мы можем заключить его под стражу. — И подорвать его доверие к вам? Представьте, каково будет честному человеку, обвиненному в убийстве? — А лживому человеку, планирующему новый заговор? — Нельзя же обвинять его лишь на основании неприязни к сестре, — мужчина в который раз попытался ее урезонить, но ничего не вышло. — Убитой сестре, — многозначительно заметила Дейенерис. — Неужели вы даже на мгновение не задумываетесь о том, что он может быть убийцей? Если вы продолжите все отрицать, я могу подумать, что вы были с ним заодно! На лице у Вариса застыла вежливая полуулыбка, полная асимметрии, и он торопливо встретился с Дейенерис взглядом. Она уже решила, что он заодно, или только думала? Это был главный вопрос, от которого тело мужчины оцепенело. Королева вопросительно выгнула бровь, ожидая от него реакции, и в ту же секунду удивленно и широко раскрыла глаза. Это была последняя ошибка. Самая последняя. Из века в век люди знали, что нельзя оставаться равнодушным, когда тебя уличают во лжи, должна появиться хоть какая-то эмоция. Любая — гнев, смех, что угодно. Но произнесенное обвинение оказалось таким неожиданным, что Варис просто не успел проследить за своей мимикой. — Вы… вы с ним заодно? — Ваша милость, — поспешно начал говорить он, но девушка мгновенно его перебила. — Значит, вы знали, что Серсея будет убита? И вы поддержали лорда Тириона? — Ваша Милость, ни я, ни лорд Ланнистер… — Вы действительно собираетесь меня сейчас переубеждать? На секунду воцарилось молчание, еще более красноречиво обличавшее ложь. Затем Варис убрал всякое выражение со своего лица, сдавшись в этой молчаливой игре, а Таргариен испуганно замерла. Кажется, она не знала, что делать. Королева явно хотела куда-нибудь отойти: она пробежалась взглядом по комнате, по одежде своего собеседника, наверное, отыскивая оружие, и, наконец, взяла себя в руки. — Вы убили Серсею? Ее голос не дрожал, а в глазах застыло то выражение обреченности, когда человек уже убежден, что оправдаются его самые страшные ожидания, но все равно выискивает признаки, которые указывают на обратное. Советник не стал лукавить — уже было поздно. — Мне пришлось, моя королева. — Вас заставил лорд Тирион? — Он не знал о готовящемся покушении, моя королева. Она на секунду была ошарашена. — Это все сделали вы? — Порой, мы не можем сложить ответственность на чужие плечи, Ваша Милость… Таргариен нахмурилась, явно не понимая о чем он. Она покачала головой, стремясь отогнать свои мысли, сделала крайне строгое лицо и как можно более разгневанно произнесла: — Лорд Варис, это измена. Голос ее немного подвел: он не прозвучал и в половину так зло, как она того желала. Скорее всего, ее чувства были не настоящими. Она была удивлена и потеряна, а вовсе не зла, и Варис попробовал ее раскрутить на что-то… более приемлемое, чем скорая казнь. — Я не мог поступить иначе, Ваша Милость. Если за этим последует наказание, я готов его принять ради королевства. Дейенерис растерялась еще больше. Подобные самоотверженные фразы действовали на нее как приманка на мышь. — Ради королевства? — переспросила она с некоторой претензией. — Вы считаете, что начало войны на Западе шло на пользу нашему государству? Вы убили сестру моего мужа и ожидали, что Семь Королевств вас поблагодарят? Когда она начинала много говорить, она неизменно приводила себя в возбужденное и разъяренное состояние. Варис потупил голову, чтобы не дать ей шанса почувствовать, будто он сопротивляется ее воле. — Мне понятны ваши мысли, моя королева… Но, что бы вам сейчас не казалось, я делал все, чтобы предотвратить войну. — Каким же образом? Со всей возможной честностью Варис посмотрел в глаза Таргариен.  — Я стремился защитить вас от покушения на Железный Трон. Вы этого не знали, а я, к сожалению, догадался слишком поздно, но Линесса Тирелл была шпионом. Она посылала доносы Оленне Тирелл, планировавшей ваше свержение, — изумление на лице девушки было достаточным аргументом, чтобы продолжать врать. — Тиреллы объединились не с Тайвином Ланнистером, они объединились с Серсеей. Томмен был признан наследником Джейме и, в случае смерти вас и вашего мужа, он бы занял Железный Трон. Линесса докладывала о каждом вашем перемещении, чтобы найти удобный момент для покушения на вашу жизнь и мне пришлось… — Вы ее убили? Варису хватило сообразительности, чтобы сделать грустное лицо в ответ на этот пораженный голос. — Мне пришлось, Ваша Милость. Вас должны были убить до возвращения в Королевскую Гавань. Чем ближе был срок, тем опаснее становилась ситуация… — Почему же вы так поздно убили Серсею, если знали о ее планах на мое свержение? Таргариен весьма умело искала несостыковки в его рассказе, но Варис лгал не в первый раз. Заговаривать людей он научился достаточно хорошо. — Как я уже сказал, я слишком поздно узнал о том, что Линесса шпион, иначе бы я предупредил вас. Когда же я получил достоверную информацию, я немедленно отправил убийц к Серсее. Я надеялся, что ее смерть не слишком поразит окружающих, а человек Тиреллов, совершивший убийство, посеет вражду между Тиреллами и Ланнистерами. Я просил вас нанести удар по Ланнистерам, чтобы ослабить Запад, но вы не пошли на этот шаг, и угроза стала сильнее, чем я ожидал… — Вы должны были сообщить мне о своих планах, если хотели, чтобы я поддержала вас. Вам вообще стоило рассказать мне о происходящем до того, как начинать собственные интриги! Она поверила, и больше Варису ничего не было нужно. Смесь правды и лжи прекрасно уживалась в ее голове, полностью совпадая с ее собственными ощущениями и впечатлениями. Пускай прямой угрозы на самом деле не было, королеве не стоило об этом знать. Сейчас она просто возмущалась, но, наверняка, потом легко успокоится, ведь он ее защитил. Ничего страшного: маленькая интрига ради целого государства. — Я виноват, моя королева… Я боялся не успеть, упустить шанс предотвратить покушение на вашу жизнь. Я готов понести наказание, Ваша Милость. Дейенерис выпрямилась и глубоко вздохнула, оценивающе глядя на него. Она хмурилась и не знала, что ему сказать, явно сомневаясь в каждом своем действии. — Я не могу сейчас решить, как поступить с вами, лорд Варис, — наконец произнесла Таргариен, к счастью, слишком встревоженная, чтобы заметить, как легкая улыбка появляется на губах советника. Ему нравилось смотреть, как люди обманываются. В этот момент он чувствовал себя до прекрасного неуловимым. — Я запрещаю вам покидать покои, с кем-либо связываться, кроме слуг, которых я к вам пришлю. Когда я решу, что делать, я вам сообщу. — Я согласен на все, Ваша Милость, — угодливо поклонился советник, но Дейенерис отвернулась от него. — У вас нет выбора, — вполне резонно заметила она, закрывая за собой дверь. Через секунду из коридора послышались голоса, и первый импровизированный конвой был приставлен к покоям Вариса. Мужчина прислушался к звукам за стеной, прошелся по комнате, убедился, что никто не смотрит к нему в окна и аккуратно поправил одежду в шкафу, прикрывающую фальшивую стену, ведущую в подземный ход. Пташки знают, как его найти, даже если он сам не выйдет на связь. Дейенерис, конечно, старалась его от всего оградить, но она ведь и сама не догадывалась, насколько Варис ей важен. Ведь она без него не выжила бы и дня, евнух был в этом убежден. Пока власть в его руках — она может жить спокойно.