Лев и Дракон

Дверь открылась со стремительной небрежностью, даже с грубостью, опасно близкой к ярости. Ланнистер поднял голову от золотой руки, которую он только-только начал завязывать на предплечье, и столкнулся глазами с Дейенерис. Ее взгляд холодным острием разрезал его эмоциональное спокойствие. — Что-то случилось? Таргариен изогнула бровь, с какой-то претензией глядя на мужа. — Ничего, — колко произнесла она. И в этом слове пряталось абсолютное «все». — Я встретилась с Джоном Сноу, больше нет нужды задерживаться в Риверране. Я приказала слугам собирать вещи, мы выезжаем после полудня. Джейме несколько потерянно сдвинул брови. — Ты встретилась с Джоном Сноу? — Да, я сказала это только что. — Нет, — Джейме качнул головой, показывая, что она не так его поняла. — Ты встретилась с ним в одиночку? — Да, — Таргариен почему-то произнесла это гораздо жестче. — Разве я должна была приглашать десяток свидетелей? — Ты должна была… — Я ничего не должна, — резко оборвала его Дейенерис. Джейме немедленно почувствовал, что между ними появилась какая-то обида. Вот только он не мог вспомнить, когда же она возникла? — Мы обсуждали это еще перед отъездом: никто из моих советников не смог отправиться со мной. Я сама принимаю решения. Ланнистеру даже не захотелось возражать. Только не сейчас. — Хорошо, — примирительно сказал он. — Как прошли переговоры? — Хорошо, — в тон ему ответила королева. — Север вновь станет частью Семи Королевств. — Ты довольна? — Да, — совершенно безразлично произнесла Таргариен. Джейме растерялся. — Ты не выглядишь довольной, — намекнул он, и девушка мгновенно стала злее. — Я довольна. Как еще, по-твоему, я сейчас выгляжу? Джейме недоуменно развел руки, невольно перенимая ее раздражение и тоже становясь несдержанным. — Озлобленно, — произнес он через пару мгновений, вызвав у Дейенерис оскорбленный и нервный смешок. — Ты выглядишь озлобленно. Что случилось, Дейенерис? Королева притворно удивленно приподняла брови и качнула головой. — Ничего, — она посмотрела в его глаза и быстро отвернулась. — Мне нужно отправить письмо в Королевскую Гавань. После я проверю, как проходят сборы. Мы увидимся перед отъездом. Он не успел сказать ни слова, как она вышла. Просто вышла. Джейме не знал, что сейчас произошло. Это была ссора? Оскорбление? Она встретилась с Джоном Сноу в одиночку, хотя должна была, казалось, взять его с собой. Нет, конечно, они этого не обговаривали, но зачем тогда Джейме ехал с ней? Разве не для того, чтобы вовремя дать единственный возможный совет? Вовремя напомнить, что Тирион отнесся бы к этому иначе? Пускай тогда это была всего лишь шутка, жестокая насмешка, но в ней было достаточно правды. Джейме ехал, чтобы предотвратить импульсивные поступки Дейенерис. Сдержать ее безумный, жаждущий власти и справедливости характер. И, очевидно, с этой задачей он не справился. Неизвестно, что произошло утром, но Таргариен превратилась в эгоистичную и холодную королеву. Джейме не очень хорошо разбирался в людях, но достаточно времени провел с Дейенерис, чтобы запомнить, что ее настроение могло измениться в мгновение ока. Джон Сноу сделал или сказал что-то, что оскорбило юную королеву. Она не была рада воссоединению государства, стремилась поскорее покинуть Риверран и оказаться в Королевской Гавани. Кажется, именно так выглядела возмущенная и раздраженная Таргариен. Это было вполне в ее характере. Разговаривать с девушкой не имело никакого смысла, но разговаривать с бастардом… Джейме поправил рукав дублета, скрывая крепления золотой руки, и вышел из комнаты, чтобы найти Сноу. Ему было необходимо разобраться в ситуации до того, как они с Дейенерис окажутся в странной, необъяснимой ссоре. Ланнистер осознал, что заразился злостью и холодом жены, только тогда, когда слишком сильно толкнул дверь в покои Джона. Бастард мгновенно вскочил со своего места, схватившись за рукоять меча. Хорошая реакция. Джейме очень сильно хотелось впечатать тяжелой золотой кистью по этому молодому, растерянному лицу, но он заметил еще одну фигуру слева. Рослый, крепкий мужчина с дикой внешностью и рыжей, спутанной бородой. Недоумение от присутствия этого дикаря выбило Джейме из равновесия и дало шанс Джону прийти в себя. Между Ланнистером и Сноу образовалось странное, искрящееся неприязнью молчание. Джейме воспользовался им, чтобы осмотреть комнату. Кажется, он оторвал северян от завтрака. И, видимо, Джон задел кубок, когда вставал, потому что теперь вино растекалось по столу и медленно приближалось к краю. Джейме проследил за его движением, наклонив голову с ленивым интересом. — Что вы сказали Дейенерис, лорд Сноу? — он произнес его титул с издевкой, и бастард ожидаемо нахмурился, крепче сжимая рукоять меча. — Вы же помните, как вы с ней разговаривали? Что вы ей сказали? Рыжий великан сбоку пошевелился, и мальчишка Старков немедленно выставил руку, останавливая его. — Не стоит, Тормунд, — произнес он, не сводя глаз с Джейме. — Что вы хотите услышать, Цареубийца? Ланнистер усмехнулся, ощутив, как приятное предвкушение драки растекается по всему его телу и замирает в уголках губ. Было в этом что-то безумное, что-то, что учащало ритм сердца. — Я хочу услышать все, что вы ей сказали. Все ваши требования. — Ее Величество с вами этим не поделилась? — в лице Джона появилось бездумное убежденное выражение, прямо как у его отца. Чистая уверенность в своей правоте. Это бесило. — Ее Величество, — насмешливо выделив это обращение, спародировал Джейме, — сейчас занята сборами. Я спрашиваю об этом вас. — Это была частная беседа, — твердо произнес Сноу, но его глаза предательски метнулись к левой руке Джейме, которую тот переместил на меч. — Я муж королевы. — Значит она вам об этом расскажет. — Вся суть в том, что я хочу узнать это сейчас. Джейме сдвинулся с места, за пару резких шагов приблизившись к бастарду. Тот стремительно выхватил меч, направив его на противника. Ланнистер замер, уставившись на лезвие. — Валирийская сталь, — с праздным интересом протянул он. — Хороший меч. Он сдвинул острие в сторону золотой рукой, подходя ближе. Сноу посторонился, не выпуская из рук клинка. Джейме повернул голову в сторону, просматривая все, что лежало на столе. В паре шагов от него был пергамент. Взглянув на Джона, Ланнистер потянулся рукой к листу. Бастард мгновенно перехватил меч, преграждая дорогу. — Вас это не касается. — Я считаю иначе. Джейме с силой ударил Сноу по запястью, выбивая из рук оружие, схватил лист и шагнул назад, краем глаза улавливая движение дикаря. Джон совершенно по-детски попытался перехватить пергамент обратно, но Ланнистер поднял желаемый предмет выше, насмешливо улыбаясь. Он оттолкнул мальчишку коленом, приближая лист к глазам. — Ваши требования? Очень увлекательно. Реабилитация вашего отца, брата, сестры… Целое сборище изменников. Что бы вы делали, не появись Дейенерис? Жили бы с… «клеймом предателей»? Джейме рассмеялся, в то время как лицо Джона побелело, исказившись гневом. Бастард бросился с неожиданной прытью, но не к пергаменту, как ожидал Ланнистер, а к лицу. Резкий удар в челюсть чуть не сбил мужчину с ног, а следующий, в солнечное сплетение, выбил весь воздух из легких. Джейме хрипло вздохнул, заводя руку с листом за спину. — Неплохо… — сипло выдохнул он, поведя челюстью. — Не блестяще, но в ваши годы… Джон снова бросился на него, и Джейме выхватил меч, останавливая мальчишку. Направив на него острие, он вернулся глазами к тексту. На этот раз без комментариев быстро пробежался по словам, с каждым мгновением все больше мрачнея. — Что вы сказали Дейенерис про мой дом? — Ничего, что было бы ложью, — с праведным гневом парировал Сноу, но у Ланнистера пропало настроение препираться. Он бросил пергамент в сторону, вернул меч в ножны, потер левую сторону лица, пострадавшую от кулака бастарда, и направился к выходу. — Вам придется переписать свои требования еще раз, лорд Сноу. Кажется, я их немного измял. Дикарь пропустил его к двери после короткого кивка со стороны Джона. Джейме вышел, уже не ощущая того мандража от короткой перепалки и слабого подобия драки. Он чувствовал себя одураченным. Он должен был это предвидеть. Еще когда лорд Талли поднял тему Старков и Ланнистеров, Джейме должен был все объяснить Дейенерис, но тогда он предпочел избежать разговора. Они же только что помирились. Последнее, чего Ланнистер желал, это тяжелого разговора. У него был выбор и он его сделал. Теперь разговор станет еще тяжелее, чем раньше. Дейенерис будет неприступной холодной глыбой. Ланнистер направился к ее покоям и не ошибся: девушка была внутри. Она отдавала какие-то распоряжения Линессе, но при виде мужа оборвалась и замолчала. — Выйди из комнаты, — бросил Джейме служанке. Дейенерис удивленно и оскорбленно посмотрела на бесцеремонного гостя, но не произнесла ни слова, пока Тирелл не закрыла дверь. — Что происходит? — Я должен с тобой поговорить. Он прошел вглубь комнаты под пристальным вниманием жены, остановился у крошечного окна, обернулся и прислонился к стене. Таргариен слегка наклонила голову. — Сейчас неподходящий момент для разговора. — Он всегда неподходящий, — девушка изогнула бровь, побуждая его объяснить свои слова. — Нам надо было поговорить сразу после ужина с Талли. Я обещал тебе рассказать про отношения со Старками. Про Фреев. Про войну. Таргариен его поняла и тут же надела маску высокомерия. — Я все уже узнала, в разговоре нет необходимости. — Есть, — Джейме нетерпеливо шагнул к ней, но ее неприступный вид остановил его. Мужчина сжал кулаки. — Ты хотела, чтобы я рассказал тебе все. И ты должна была услышать это от меня. Дейенерис покачала головой. — Ты ничего не сказал. И теперь я понимаю почему. Там нечего оправдывать. — Что тебе сказал Джон Сноу? — Правду, я полагаю? — Дейенерис… — она нехотя вздохнула и присела на ближайший стул. — Он сказал, что Ланнистеры уничтожили всю его семью. Отца, брата… Много кого, я даже не пыталась запомнить. Ради Железного Трона. Все ради власти. Это не так? Джейме почувствовал, что ему тоже необходимо присесть. Дейенерис наблюдала за ним слишком пристально, хотя и притворялась, что нисколько не заинтересована в его словах. — Это так, — произнес Джейме. Он хотел продолжить, чтобы оправдаться, но Таргариен не дала ему такой возможности. — Еще он сказал, что его отца ложно обвинили в измене, чтобы захватить трон. Это…? — Тоже правда, — кивнул Джейме. Дейенерис поджала губы. — Его сестру обвинили в убийстве своего короля, хотя она этого не делала, это так? — Не знаю. Она исчезла со свадьбы, как только Джоффри был убит. Таргариен небрежно махнула рукой. — Ланнистеры объединились с Фреями, чтобы убить Робба Старка на свадьбе его дяди? — Да. — Тогда это все, что он сказал. Действительно правда. Дейенерис встала, и Джейме торопливо поднялся следом, коснувшись ее предплечья. — Это было сделано во время войны, Дейенерис. В войне всегда погибают невинные. Всегда существуют заговоры и уловки. Таргариен посмотрела ему в глаза с той же стойкой уверенностью, что была в лице Сноу. — Ты веришь, что это правильно? — В войне нет слова «правильно». — Тогда справедливо? Ланнистер вздохнул. — Не существует такого деления, Дейенерис. Нельзя поступить справедливо, обрекая кого-то на смерть. И правильного в этом случае тоже нет. — Так значит, ты понимаешь, что это было неправильно и жестоко? Ее логику явно не разбивали нормальные доводы. Она была излишне правильной в своих рассуждениях. Из всего делала абсолют. Абсолютная истина, абсолютная справедливость, правильные поступки… Бред. Должна же была Дейенерис когда-нибудь заметить изъян в своих размышлениях? Ланнистер задумчиво нахмурился и попробовал другую стратегию. — Что для тебя всего важнее? — королева непонимающе приподняла брови. — Есть у тебя что-то, что важнее власти? — Мир, — не задумываясь, произнесла девушка. Джейме покачал головой. — Что-то, что принадлежит тебе. Что всегда вокруг тебя. Власть, Трон, справедливость — все это нельзя контролировать. Если это исчезнет, что станет для тебя самым главным? Таргариен покачала головой. — Для меня всегда будет главной власть. Из справедливости. Только так я могу влиять на все, что тебе кажется неконтролируемым. Только с помощью нее можно менять мир. Джейме выдохнул, сильнее хмурясь. Она не поймет, но попробовать стоило. — Для Ланнистеров важнее всего династия. Отец учил нас этому с детства. Важно то, какой след мы оставим после себя в истории. Не лично мы, не каждый из нас, а целая семья. Весь дом. Все, что мы делаем, должно его укреплять. Я никогда не следовал этой мысли, Тирион не ощущал себя частью семьи, а Серсея… Она воспринимала себя, как главную фигуру в игре. Ей казалось, что история творится вокруг нее. Что она создает историю. Я не считаю ее поступки правильными, но она защищала наш дом. Она правила, ее дети правили… — Ее дети погибли из-за правления. Ланнистер крепко стиснул зубы. — Да. Они погибли. Потому что Серсея думала о власти, а не о семье. Это было ее ошибкой, причиной ее жестокости. Дейенерис отстранилась и распрямила плечи. — Это ты хочешь мне сказать? Что нужно думать о семье? О тебе? Защищать имя Ланнистеров после всего, что было вами сделано, ради нашего брака? Джейме отрицательно качнул головой. — Нет, нет, я этого не хочу. Я… — он задумался, а чего, собственно говоря, он хочет? Зачем ему был этот разговор? Дейенерис почувствовала его заминку и воспользовалась ей. — Я всегда буду отдавать предпочтение народу. Миру и справедливости. Твой отец лишил меня семьи, теперь я всегда буду выбирать власть. И сейчас я должна оправдать Старков, наказать Фреев и обличить Ланнистеров. Как королева, а не как Таргариен. У меня нет дома. — У тебя есть брак. Она с праздным любопытством на него посмотрела. — Ты считаешь себя моей семьей? Джейме задумался только на мгновение. — Да. Я считаю, что мы семья. Видимо, девушка этого не ожидала, потому что она растерянно пробежалась по его лицу глазами и сделала шаг назад, словно защищаясь. — Ты ждешь, что я буду оправдывать твой дом? — Нет, я этого не жду. Я… — на этот раз он понял, чего он хочет. — Я жду, что мы будем поддерживать друг друга. Защищать нашу семью. Я не делал того, что рассказал тебе Джон Сноу, это были действия моего отца или сестры. Я не считаю их правильными, я знаю, что они жестоки. Дейенерис, я не хочу жить в ожидании конфликта с тобой из-за действий моей семьи. Она выше подняла подбородок, скрывая свои чувства от него. — Значит, ты тоже считаешь, что все сделанное было несправедливо? — Я считаю, что это было жестоко. — Это одно и то же. Он был не согласен, но кивнул. — Хорошо. Я считаю, что моя сестра поступила несправедливо. Что казнь Эддарда Старка была необдуманным и неправильным шагом. Что со Старками в Королевской Гавани обошлись жестоко. Дейенерис, это не имеет значения для нас. — Нет, имеет, — она с вызовом посмотрела ему в глаза. — Люди, которые обманом убивали других людей, развязывали войны, даже не пытаясь найти гуманных путей власти, должны быть убиты. На жестокость всегда отвечают жестокостью. Я бы убила Серсею и твоего отца, не задумываясь, что они часть твоей семьи. Я бы сделала это ради справедливости, ради урока всем, кто мыслит также, как они. Но я не стану. Ради мира в Семи Королевствах, не ради тебя. В масштабах страны семья не играет никакой роли. — Только на семьях страны и держатся. На браках, на союзах, на отношениях. На вере в человечность своих людей и вероломство врагов. Когда семья распадается, случаются ужасные вещи. Когда умер Роберт Баратеон, распалась вся страна. Разрушились союзы Ланнистеров и Баратеонов, Баратеонов и Старков… — Они бы не разрушились, если бы люди у власти думали не о семье, а о стране. Джейме растерянно вздохнул. — Ты считаешь, что должна править в одиночку? — Я считаю, что корона должна быть беспристрастной. Наказывать жестокость жестокостью и поощрять справедливость справедливостью. Без учета семей. Джейме сделал шаг назад, опустившись на постель. Дейенерис хмуро на него смотрела. — Хорошо, — после недолгого раздумья произнес Ланнистер. — Значит, все ради мира и справедливости, — он мрачно усмехнулся. — Именно так. Ты разочарован? Вызов в ее голосе не давал ему шанса на неправильный ответ. — Нет, я не разочарован. Это твой выбор. Я поддерживаю твои решения, потому что для меня важна семья. Стабильность внутри нашего брака. Дейенерис не смягчилась. — Если ты поддерживаешь мои решения, ты должен быть на моей стороне. Не должен пытаться оправдать свой дом или смягчить приговор для семьи. Что бы я не сделала, ты должен разделять мои понятия справедливости. — Я разделяю, — слабо согласился он. Больше от нежелания спорить, чем от энтузиазма. Таргариен не поверила его словам. — Если я прикажу казнить кого-то из твоей семьи, ты останешься на моей стороне? Ланнистер хотел было сказать, что так и сделает, но, представив смерть Серсеи, не произнес ни слова. Дейенерис кивнула, подтвердив свои мысли, и вышла из комнаты. Джейме не знал, что теперь говорить, когда вновь ее увидит. Сейчас не знал.