Лев и Дракон

Едва за Бронном закрылась дверь, как королева глубоко вздохнула и опустила плечи. — Он невыносим, — сказала она, не глядя на Джейме. Мужчина кивнул. — Хотите воды? — Да, спасибо. Повисла пауза. Они не разговаривали чуть больше недели. С той самой ссоры, когда Джейме сказал слишком много, да и Дейенерис не сделала ничего, чтобы это предотвратить. Конечно, им приходилось поддерживать отношения на людях, перебрасываться никому ненужными словами, обсуждать малозначительные вещи или, как вчера вечером, ужинать совместно с лордами, изображая семейную пару. Но это все были мелочи, скрывавшие настоящее положение дел. Они оба боялись заговорить наедине. Это превращало последние десять дней в театр абсурда: то один, то другой задерживался допоздна. Иногда Ланнистер сидел со стражниками у костра, чтобы не возвращаться, иногда Таргариен устраивала советы или общалась с дотракийцами до поздней ночи. Утром тот, кто первый вставал, уходил, не дожидаясь пробуждения другого. А если «другой» просыпался, то притворялся спящим, даже если оба это знали. Они играли в молчание, в беспечность и нормальность. Оба проигрывали. — Когда прием у Талли? — нарушил молчание Джейме, передав кубок жене. Она поднесла его к губам, сделав совершенно ненужный глоток, и отставила в сторону. — Не знаю. Может быть, в обед, может, в ужин. Честно говоря, и для того, и для другого еще рано. Вы завтракали? — С Бронном. — Я помню, еще в Красном замке вы говорили, что часто так делаете. — Я лгал. Но сегодня он действительно был со мной. Девушка то ли понимающе, то ли нервно улыбнулась и кивнула. Ее пальцы бесцельно кружили по кромке бокала, очерчивая ее снова и снова. Ланнистер, облокотившись на столик, наблюдал за этим взволнованным движением со своим обычным спокойствием. Дейенерис знала, что именно такая невозмутимость выдавала его нервное напряжение, но все равно не могла избавиться от ощущения, что она одна сейчас старается пойти навстречу. Ей было ужасно трудно сделать подобный шаг: прийти самой после ссоры, в которой она даже не считала себя виноватой. Было невыносимо изображать на лице спокойствие и доверие, испытывая при этом обиду и злость. Ну, конечно, не прямо ярость, но почему он молчит?! Джейме, словно ощутив ее мысли, потер изувеченную руку, опустил голову и выдохнул, собираясь с мыслями. Наверняка он понимал, почему она пришла, так почему не хотел во всем разобраться? — Вы пришли, чтобы обсудить нашу… ссору… Дейенерис? — он на мгновение замялся, прежде чем произнести ее имя. Королева тут же подобралась и расправила плечи. — Я не могу ее забыть, — вызывающе сказала она. Ланнистер стерпел этот тон. — Я наговорил много лишнего. Того… о чем не думал. — Разве не думали? Вы говорили вполне… логично. Те слова, о справедливости и войнах… — Дейенерис, — он прервал ее, проведя пальцами по лбу, но она не стала дожидаться его слов. — Нет, вы были правы. Я действительно всегда действую из собственных соображений справедливости и… — Ваши мотивы и мотивы моего отца не сравнимы. Девушка выше подняла подбородок. — Что же, вам удалось их сравнить. Джейме поджал губы в подобии улыбки и, вновь опустив голову, несколько раз кивнул. Это было признанием вины? Усталостью от их разговора? Он ведь… не любил, когда она поднимала такие темы. Может, вообще не стоило приходить? С чего она взяла, что должна первая разрешить этот конфликт? — Вас и сейчас утомляют мои слова? — возможно, это прозвучало слишком горько и слишком искренне. Ланнистер, по крайней мере, мгновенно отреагировал: — Нет. Дейенерис… — он вздохнул и провел рукой по волосам. — Я сожалею, что сказал это. Я бы хотел, чтобы этого разговора между нами не было. Не этого! — тут же предупреждающе произнес Джейме. — Прошлого, — гораздо тише добавил он. Дейенерис вдохнула, желая сказать ему, что тот разговор уже произошел, но… Ланнистер выглядел слишком… уставшим. Слишком загнанным. Как будто девушка действительно доводила его своими расспросами. И на это можно было бы разозлиться, если бы ей не было так… неловко. Дейенерис даже не могла подобрать слов своему состоянию, постоянно запинаясь в собственных мыслях и чувствах. Не могла понять, зла она на мужа или нет. Хочет сейчас просто примириться или же разобраться во всем. Честно говоря, она не знала и в чем пытается разобраться… Он сказал, что не желал ее оскорбить, что еще он может сказать? Чего еще она хочет? Дейенерис хотела его упрекнуть, но, видимо, недостаточно сильно. Больше всего она хотела разорвать круг молчания. Эту давящую тишину и недосказанность. — Я тоже хочу его забыть, — слова были честными, хотя девушка знала, что никогда не сможет этого сделать. Джейме кивнул, как будто понимая ее. — Я не жду от вас искренности… То есть, конечно, я жду честности, но, если вы не хотите, мне не нужны откровения. Я думала, что наш брак обязывает нас пытаться понять и узнать друг друга… — Таргариен слегка развела руки в стороны в обезоруживающем жесте, — но это не может произойти насильно. — Наш брак ни к чему нас не обязывает, Дейенерис, — произнес Джейме, подтверждая, что он не уловил сути. — Вы не должны относиться ко мне с большим пониманием или… — Я знаю. Но у меня уже был брак с человеком, с которым мы не были близки. Он пытался меня убить. Теперь я желаю знать, кто находится ежедневно рядом со мной. — Я не стану пытаться вас убить, Дейенерис, — искренне сказал Ланнистер, но девушка усмехнулась. — Было бы глупо, если бы вы признались в этом заранее, не так ли? Джейме вздохнул. Он бросил взгляд на стул, который Бронн оставил у кровати, и посмотрел куда-то в сторону. Таргариен не сводила с него глаз. Конечно, она не думала, что муж когда-нибудь попытается ее убить. Она не казнила его людей, не разоряла семью, не объявляла войн. С Хиздаром зо Лораком было все иначе. Совсем по-другому. Но, если вспомнить, тогда она тоже не думала, что муж решит ее отравить. Ланнистер постучал пальцами по столу и глубоко вдохнул, мучимый тишиной. — Присядем? — он указал Дейенерис на стул. Она, помедлив, согласилась. Когда Джейме опустился рядом на постель, их колени соприкоснулись, но ни один не попробовал отстраниться. Эта точка соприкосновения напрягала их обоих, была настоящим испытанием, но они терпели. Таргариен изучала сосредоточенное и уставшее лицо мужа, выражавшее глубокое сомнение. — Дейенерис, — наконец, произнес он, как будто ему было проще начать с ее имени. — Я не знаю, что думаете вы про наш брак, но я его не хотел. Наверное, по тем же причинам, что и вы. Наши семьи враждуют, а я нанес непоправимый удар вашему дому. И не жалею. И это мое прошлое. Я уже не в том возрасте, когда можно сопротивляться решениям главы дома и спорить с отцом. Все думают, что это, наоборот, можно делать только с возрастом, но нет. Я ответственен за свою семью и за наследие, также, как и вы, и если мой отец считает, что в браке с вами я могу принести пользу — что же, я сделаю это. Королева нахмурилась. Ей нечасто приходилось слышать от других мужчин, как они тяготятся необходимостью жить с ней и делить постель. Можно даже сказать иначе: она не считала, что это в принципе может отягощать. — Перед вашим прибытием в Королевскую Гавань, — продолжил Джейме, — я говорил с моим братом. Сейчас, конечно, я лучше понимаю его слова, но тогда я воспринимал их совсем иначе. Поймите, Дейенерис, я старше вас в два раза, вы для меня почти ребенок, и я действительно не желаю причинять вам боль. Никакую. Никогда. Я убивал многих людей, но среди них не было женщин и детей. И никого из моей семьи. Это не рыцарские клятвы — их слишком много и они излишне противоречивы — это… считайте это остатком моей чести, — он притворно усмехнулся. — Я никогда не поднимаю руку на женщин, детей и свою семью. И я никогда не пойду против вас. Да, я могу быть с вами не согласен, могу быть возмущен, но я не стану лишать человека жизни за то, что он не разделяет мои идеалы. Я не подлый человек. Не настолько, — он еще раз опустил голову на свои руки, пару раз сжал и разжал кулак, и снова для себя кивнул. — Не думаю, Дейенерис, что вы хотели видеть меня своим мужем, но я стараюсь не быть для вас испытанием. Вы ищете во мне какой-то подвох, корысть и… я не знаю. Я просто стараюсь не мешать вам править. Делайте все, что вы хотите — у вас есть советники и мой брат, чтобы предотвращать ошибки. Моя роль здесь совершенно незначительна. Я не гонюсь за властью, я вам это говорил. Я с вами искренен настолько, насколько могу. Дейенерис смотрела в его глаза и не могла понять, что именно должна произнести. Какую-нибудь пустую, хоть и правдивую фразу, вроде «я верю»? Или что-то такое же глубокомысленное и искреннее? У Ланнистера был щенячий взгляд, она заметила это только сейчас. Когда он поднимал брови или заглядывал в глаза, он становился безоружным. Податливым. Открытым. И, хотя иногда в его глазах появлялась какая-то страсть, напоминающая злобу, он не был похож на убийцу. Человек, убивший ее отца, не был похож на убийцу. Наверное, сейчас она должна была переоценить всю свою жизнь, снять корону и сказать, что что-то пошло не так. Возможно, она всю жизнь заблуждалась, считая, что должна восстанавливать справедливость. Возможно, этот открытый взгляд предателя и был справедливостью. Но Дейенерис, почувствовав это, не испугалась. Она уже это знала. С тех пор как в первый раз поговорила с Джейме, она уже все ощутила. Теперь мир просто встал на свое место. Все было правильно. — Я верю вам, — произнесла Дейенерис достаточно искренне, чтобы не прозвучать фальшиво и пусто. Ланнистер выдохнул и кивнул. — Те слова, что я тогда произнес, не были искренними. Я не считаю, что вы начинаете войны, прикрываясь желаниями народа. Вы действительно стараетесь действовать в его интересах, защищать невинных… Мой отец никогда не пытался этого сделать. Вы совершенно разные, вы должны это знать. — Я знаю, — уверенно ответила Дейенерис и непроизвольно подняла подбородок. Джейме слегка усмехнулся и тут же потер ладонью лоб, чтобы скрыть свою реакцию. — Я вас все еще смешу? Он поднял голову, с подозрением глядя на жену, но в строгом тоне уже не было злости. Легкий вызов. Джейме прищурился. — Вы очень серьезны. — Правда? — И самоуверенны. — Разве? Она сдерживала улыбку, продолжая эту игру в недоступность и деловитость, но Ланнистер так себя не утруждал. — Если я назову вас забавной… — Вы рискуете разбудить дракона. Джейме, заведя пару ее выбившихся прядей за ухо, мягко очертил его пальцами и усмехнулся. — Не знал, что он еще спит. Мужчина приподнял брови, и притянул Дейенерис к себе. Она изобразила легкое сопротивление, но передумала и перестала притворяться, оказавшись у него на коленях. Он вел себя так нежно и аккуратно, так внимательно и ласково заглядывал в глаза, что девушка растаяла. — Уверена, что лорд Талли не ждет нас на обед? Ей понадобилась секунда, чтобы отвлечься от его пальцев на талии и вспомнить, о чем он говорит. Боги, у него были прекрасные глаза и восхитительные руки. — Я королева, — воздух, встревоженный его усмешкой, пощекотал ей горло. — Его обед не самое главное, что меня волнует. Джейме оставил на ее шее поцелуй и больше не стал спрашивать. *** — Не подумайте, что я хочу вас оскорбить, но мне и правда удивительно видеть Ланнистеров и Таргариенов вместе. Тем более — вас. На лице у Дейенерис появилась правильная, строгая королевская улыбка. — Войны создают примечательные союзы, сир Бринден. — Весьма. Лорд Талли посмотрел на правительницу из-под густых черных бровей. Он все время выглядел так, как будто был готов поднять Таргариен на смех. Это ее нервировало. В гостеприимном хозяине Риверрана удивительным образом сочетались север и юг. Его поседевшие волосы каким-то образом сохранили глубокий, темный оттенок, похожий на блеск стали, столь свойственный Старкам. Сухость и морщинистость лица выдавала нелегкий образ жизни, а несколько шрамов и проницательный взгляд указывали на опыт, приходящий только с годами. Сир Бринден еще не достиг пожилого возраста, все его тело, казалось, до сих пор не растеряло бойкого молодого задора, но при этом степенная уверенность придавала ему значимости в глазах окружающих. С первого слова приветствия он умудрился поставить себя выше и опытнее королевской пары, сделав Дейенерис в своих глазах обычной девчонкой, а Джейме — недостойным внимания предателем. При этом в выражении его лица не промелькнуло ни капли неприязни, как у настоящего южанина. Даже свободно выражаясь и не заботясь о манерах, он умудрялся держать лицо. Таргариен чувствовала: в этом человеке было что-то сильное и опасное. Ничего удивительного, что Ланнистеры не смогли взять Риверран. — Ваш племянник, сир Эдмар, не смог присутствовать на ужине? — Скорее не захотел. Он уехал за неделю до вашего прибытия в долину Аррен и, надо полагать, еще долго не вернется. — Он не желает присягать короне? Бринден коротко рассмеялся. — Он не желает видеть вашего мужа. Ланнистеры имели удовольствие несколько месяцев выводить Эдмара на эшафот, угрожая его смертью в случае, если Риверран не сдастся, — Талли внимательно посмотрел на хмурого Джейме и с улыбкой ему кивнул. — Как видите, мой племянник все еще жив, а Риверран принадлежит моей семье. Дейенерис вопросительно посмотрела на мужа, но он был уже в мрачном расположении духа и не ответил на ее немой вопрос. Она отвернулась и обратилась к Бриндену. — Осаду сняли? — тот усмехнулся. — Благодаря вам. Тайвин Ланнистер не стал доводить войну до конца, сбежав на свой утес. Оставил Фреев в дураках. — При чем тут Фреи? Бринден удивленно поднял брови, недоумевая, почему королева не знает об интригах в собственном государстве. Он не успел начать говорить, как вмешался Джейме. — Это довольно долгая история. Думаю, я расскажу ее тебе наедине. Дейенерис перевела взгляд на мужа — его рука опустилась к ней на колено, успокаивающе поглаживая. — Я могу рассказать ее сам, если желаете, Ваше Величество, — попробовал лорд Талли, но Таргариен обернулась к нему с холодной улыбкой. — Благодарю, не стоит. Я бы предпочла поговорить о Старках. Я не слишком много о них знаю, но ваша племянница была замужем за лордом Эддардом, не так ли? Джон Сноу его бастард. Сир Бринден с интересом посмотрел на Джейме, и кивнул. Он вообще не сводил с Цареубийцы глаз, как будто действительно не мог поверить, что тот в хороших отношениях с женой. — Так и есть. Кейтилин не очень любила этого мальчишку, хотя он был не так уж плох. Рослый, крепкий, внешне настоящий Старк. Ни один из ее детей так и не стал по-настоящему похож на отца. Ну, разве что Арья, но для девочки в этом мало счастья. — Арья… Его сестра, ее ведь так и не нашли? — И не найдут, — помрачнев, отозвался Талли. — Если люди не поняли, кто она, то давно уже убили. А если поняли, то, может быть, сделали что-то похуже. Не припоминаю, чтобы ваша сестра, лорд Джейме, просила беречь ее жизнь. Дейенерис снова посмотрела на мужа. У того в глазах читалось раздражение. — Боюсь, слова моей сестры не играли значения. — Произнесенные перед всем королевством? — Она скрывала исчезновение девочки. Никто об этом не знал. — Вы хотите сказать, кроме всего Красного Замка и Золотых плащей, ищущих ее во всех землях? Джейме слегка наклонил голову набок. Он делал так либо когда был не уверен, либо когда по-настоящему опасен. Таргариен невольно остановила на нем взгляд. От утренней мягкости не осталось и следа. Вот теперь она видела убийцу. — Я хочу сказать, сир Бринден, что вы забываете, с кем говорите. Арья Старк сбежала самостоятельно, как и ее сестра после убийства короля. Их жизни никогда не угрожала Серсея, а я не был ответственен за их смерть. Я пообещал леди Кейтилин разыскать ее дочерей и не причинять им вреда, и я выполняю свое обещание. — Так вы сейчас… — Хватит, — строго и раздраженно оборвала лорда Дейенерис. Тот умолк, неодобрительно на нее посмотрев. — Я не потерплю оскорбления моего мужа и его семьи даже в вашем доме. Мне казалось, мы обсуждали лорда Сноу. — И его сестер, Ваше Величество, — многозначительно добавил Бринден, но Таргариен не обратила внимания. — Его сестры меня не интересуют. Только он сам. Я буду благодарна, если вы расскажете мне свое впечатление о нем. — Если ваша милость этого желает… — лорд Талли вздохнул, отворачиваясь от Джейме, все еще следящего за ним раздраженным взглядом, и почесал костяшками бороду. — Джон Сноу упорен, непреклонен и крайне честен. Я не видел его с тех пор, как он стал членом Ночного Дозора, но, думаю, он порядком изменился. Прошло уже года четыре с тех пор, как мы последний раз встречались. Тогда он еще был пухлощеким мальчишкой, немного обиженным за свою судьбу, но старательным и трудолюбивым. Ходят слухи, что на Стене он умер и воскрес благодаря Красной жрице, но я этому не верю. — Не верите? — Не верю, — подтвердил Бринден. — После смерти ничего нет. Я потерял достаточно людей в своей жизни, чтобы убедиться, что они не возвращаются. Дейенерис нахмурилась, но промолчала. Она вспоминала кхала Дрого, которого вернули почти из мира мертвых, но превратили в пустую оболочку. Таргариен верила, что после смерти есть что-то. Что-то, что удерживает людей там, какая-то магия. И она верила, что ее могут разрушить драконы, ведь именно с ними приходили силы. Дейенерис сама была драконом, в ней тоже была магия. Она это чувствовала, когда входила в огонь. Пламя ласкало ее тело, но не причиняло вреда, подчиняясь какой-то другой силе. Пламя приносило смерть, но также порождало жизнь. Может быть, в огне тоже была магия? Девушка поняла, что слишком долго молчит, и улыбнулась лорду Риверрана, чтобы нарушить паузу. — Полагаю, уже поздно, — произнесла она, поднимаясь со своего места. Все окружающие последовали ее примеру. — Благодарю вас, сир Бринден, за то, что приняли меня с моим мужем в своем замке. Надеюсь, вас не напряжет наше присутствие тут в ближайшие недели, пока мы вынуждены дожидаться лорда Сноу. — Нисколько, ваше величество, — произнес Талли Дейенерис, но взгляд его по-прежнему был прикован к Джейме. — Для меня большая честь вновь служить дому Таргариенов. — Приятно слышать. Сир Джейме? Ланнистер оторвался от молчаливого противостояния взоров с Бринденом. Их борьба явно не была окончена.