Лев и Дракон

Вино, журча, стекало из кувшина в чашу, аккуратно и медленно наполняя её, закрывая сначала дно, добираясь потом до середины и… — О, во имя Семерых, Подрик, неужели так трудно наполнить этот чертов кубок до краев?! Парень дернулся и уронил несколько капель на шершавую поверхность стола, уже впитавшую пару чернильных клякс и кучу другой грязи с тех пор, как первый десница поставил на нее свои вещи. — Простите, милорд. Тирион выхватил у него долгожданный напиток и сделал глоток, отложив едкие комментарии на потом. Честное слово, скоро он сопьется, как Серсея, и даже не заметит. Главное отследить тот момент, когда ему захочется переспать со своим братом, кузеном и всеми гвардейцами. Настроение чуть-чуть улучшилось. То ли от вина, то ли от осуждения сестры. — Подрик? — Да, милорд? — мальчик обеими ладонями прижал к себе кувшин, как будто боялся, что тот убежит. — Запри эту дверь и никого не впускай. Он бросился выполнять приказ, хотя тот был откровенной прихотью. Если кто собирается искать десницу в закатные часы, то точно кто-то важный, кого не впускать просто нельзя. Но… Тириону было все равно. Дейенерис уехала из Королевской Гавани, оставив после себя недоуменных горожан, свадебные приготовления, толпу мелких лордов, жаждущих внимания до собственных никому не интересных персон и растерянных советников, которые абсолютно ничего не делали, если Тирион не стоял над их душой. Нет, советники не были плохими, они просто были формалистами. Пока не пнешь — не заработают. Ланнистер и сам был бы рад оказаться таким же, но ему не позволял статус. Или честь. Или принципы. В зависимости от того, с кем он собирался вести разговор, эти причины менялись. На всякий случай стоило назвать все три. Тогда собеседник будет обязан разделить его мнение. Сознание Тириона вело в голове свой собственный диалог, притворяясь то мастером над монетами, то десницей, то Серым Червем. Оно не могло отпустить все дневные проблемы даже сейчас, когда они уже остались позади. Проживая разговоры вновь и вновь, выискивая в них тайный смысл, оно доводило Ланнистера до исступления и тихого ужаса. Именно поэтому он топил сознание в вине. Да, не потому что ему нравился его вкус и лёгкость в теле. Ага. Тирион постучал кубком по столу, и Подрик тут же налил ему ещё. Мальчик был просто замечательным слугой и оруженосцем. Это было его призвание. Наверное. — Кем ты хотел быть в детстве, Подрик? — Простите, милорд? Тирион повернулся, чтобы посмотреть на лицо Пейна. Тот глядел в ответ с обезоруживающей детской наивностью. На это просто нельзя раздражаться… — Кем ты хотел быть в детстве, — почти по слогам повторил Ланнистер, для убедительности указав кубком в сторону мальчика. — Рыцарем… Гвардейцем… Мейстером… Кто из них там меньше разговаривает? Или ты тайно желаешь быть бардом? Подрик так сильно покраснел, что Тириону стало даже немного стыдно. Он ведь не издевался, это просто была его манера разговаривать. Когда ты карлик и уродец привыкаешь выражаться остро, чтобы самому не попасть под ножи. — Я… милорд, я никогда не думал об этом… — Правда? — Да, милорд. Ему явно нельзя задавать вопросы, подразумевающие односложные ответы. — То есть ты ни о чем не мечтал? — Нет, милорд. Седьмое пекло, только же подумал про односложные ответы! — Выпей, Подрик. — Прошу прощения, милорд? — Если ты ещё раз скажешь «прошу прощения, милорд», «да, милорд» или «нет, милорд», я попрошу твоего дядю вырвать тебе за ненадобностью язык. Подрик сначала испуганно застыл, но потом взял с подноса второй кубок, наполнил его вином и выпил за пару глотков. — Сядь, — он послушно сел напротив. — Выпей ещё, — в свои года он пил, как Роберт Баратеон. — Черт, из тебя выходит отличный король! Пейн не понял шутку и только больше покраснел. Тирион поднял свою чашу, побуждая паренька сделать то же в ответ, и поискал темы для разговора в трёх глотках вина. — Значит, ты… — он вспомнил о его коротких ответах и покачал головой. — Нет, не так... Почему ты… Опять не так… Расскажи мне о своем детстве. Вот. Подрик почти открыл рот, но осекся. Наверное, собирался снова переспросить. Его счастье, что не стал. Он выглядел как рыба, выброшенная на берег. За тем лишь исключением, что не вертел бешено глазами, а уставился в одну точку на полу. Мальчик медленно умирал от недостатка смелости. Его спас тихий стук в дверь, позволивший ему вскочить со своего места и броситься открывать, забыв о недавнем приказе. Тирион позволил себе расслабиться и потянуться за кувшином, угадывая по мягкости шагов и деликатности появления Вариса. — Спасибо, Подрик, — раздался елейный голос евнуха. — О, я вам помешал? — Вы прервали пытку для этого несчастного молодого человека, едва ли такое можно считать помехой, — Варис с любопытством выгнул бровь, но Ланнистер смотрел только на свое фамильное кольцо, идеально подходящее к кубку. — Подрик? Ты свободен. — Да, милорд. Он достаточно быстро догадался, что снова ответил коротко, поэтому стрелой выскочил за дверь. — Хотите выпить, лорд Варис? — Боюсь, не сегодня, милорд. — Не сегодня, не завтра… Я до сих пор вам предлагаю только из вежливости. У меня даже нет чистого кубка. — Теперь это вряд ли можно назвать вежливостью, — мягко заметил советник. Тирион усмехнулся и кивнул. — Теперь это откровенная грубость. Он отвлекся на вид за окном, и Варис, не дождавшись приглашения, сел, брезгливо отодвинув залитый вином поднос. Начала диалога он также не смог дождаться, поэтому заговорил сам. — У вас был тяжёлый день? — А мы все ещё обмениваемся любезностями? — Ценю вашу прямоту, — его улыбка была насквозь фальшивой, но что-то дружественное скрывалось в самом факте их оскорбительного диалога, поэтому Тирион не стал на ней акцентироваться. — Я пришел с государственными вопросами. — Я удивлен, что вы так долго удерживали их при себе. Хотели оставить все самое неприятное на десерт? — Я ждал располагающей обстановки. — Сейчас она вас располагает? — Она располагает вас. — А-а-а… — Тирион понимающе кивнул. — Вы почти правы. Разве что я не люблю разговаривать о государстве в тот момент, когда смертельно хочу спать. — Можем поговорить об этом завтра, — Варис примирительно развел руки. — Королевство подождёт. — Звучит крайне неубедительно… — Ланнистер отставил бокал в сторону и посмотрел на собеседника разными по цвету, но одинаковыми по скучающему выражению глазами. — Говорите сейчас. Хорошей чертой мастера над шептунами была его способность быстро подстраиваться под собеседника и не юлить там, где не просят. Он тут же извлёк откуда-то из недр своего балахона свиток и протянул его Тириону. Тот посмотрел на печать, но брать в руки не стал. — Расскажите так. Хотя бы бумаги оставьте для полуденных часов. Варис покорно спрятал свиток обратно. — Как скажете. Здесь доклады моих пташек о Севере. То, что удалось узнать от окружения короля-бастарда. Насколько я понял, он собирается потребовать наказания для Фреев и Ланнистеров за предательство Эддарда Старка и его детей. Если вы помните, то… — Красная свадьба, — оборвал его Тирион. — Конечно, я помню. Не говоря уже о публичной казни его отца. Джон Сноу имеет право требовать мести. Глупо только, что он готов отдать за нее корону. — Разве у него есть выбор? — Резонно. Ну так и что? — Я хотел предупредить вас, что дому Ланнистеров может… сильно повредить требование Севера. В противовес деликатному тону советника, Тирион развязно и скучающе пожал плечом. — Как вы верно заметили, дому Ланнистеров. Не мне. Мой отец стремился отказаться от меня на протяжении всей моей жизни и недавно, наконец-то, смог. Будет жестоко лишать его триумфа столь поздним воссоединением. Варис поджал губы, выражая этим свое несогласие. — Однако что насчёт вашего брата? — Он наполовину Таргариен, его это не коснется. — Но королева… — Его жена. Я лично устраивал их свадьбу, — молчание между ними напоминало гильотину перед обрубанием каната. Тирион не выдержал первым. — Чего вы хотите от меня, лорд Варис? Чтобы я заставил Север поменять свои планы? — Я лишь хочу убедиться, что вы понимаете всю опасность их требований для брака вашего брата. Евнух умел говорить загадками. А Тирион — бить напрямик. — И какую опасность я должен понять? Варис отвел взгляд и неприязненно посмотрел на кувшин, словно тот был виноват в сложности разговора. — Наша королева очень великодушна, — издалека начал он. — Она заботится о всех обездоленных и лишенных. Ей важна справедливость во всем мире. После того как северяне расскажут ей о всех преступлениях Ланнистеров и потребуют возмездия, отношения вашего брата и Дейенерис станут… ненадежными. Если в этот момент случится что-то плохое, то они могут и вовсе разрушится… — Лорд Варис, после четырех кубков вина я не понимаю ваших интриг. Если вам известно, что может случиться, скажите прямо. Советник потер руки. Хотя у него этот жест был подобен мягкому поглаживанию. Оттого не менее нервному, но все же. — Я опасаюсь, что есть люди, заинтересованные в падении дома Ланнистеров, которые воспользуются ситуацией. — Надеюсь, вы не собираетесь мне их перечислять, потому что иначе нам придется просидеть здесь до ночи. — Есть определенные… — Вы намекаете на Тиреллов? — Вы, как всегда, проницательны. И был бы куда более проницательным, если бы не пил перед этим незапланированным разговором. Тирион потер шрам, сковывающий его мимику, и поморщился. Тиреллы… Что они могли сделать? Было не время для загадок и прочей ерунды. — Тиреллы что-то планируют? — Мне это неизвестно, милорд. — Это известно вашим пташкам? — Боюсь, что и они многого не знают. — Значит, все что вы можете, это дать мне предупреждение о возможной опасности от Тиреллов? — Полагаю, что так, милорд. Тирион задумчиво покрутил кубок между пальцев, но поставил его на место, не притронувшись. Удовольствие уже было испорчено. Что Тиреллы могли? Отсрочить свадьбу Томмена? Они и так притворялись, что не могут ее устроить из-за серьезных трат на приготовление свадьбы Джоффри. Они чего-то ждали? Очевидно, что они дожидались, когда положение Ланнистеров-Баратеонов станет стабильным. Ситуация со Старками, конечно, может все подпортить, но даже тогда все, что сделают Тиреллы, это откажутся от свадьбы. И все. Не так уж и страшно. Варис просто боится, или же он чего-то не договаривает? Наверное, будь это утро, Тирион бы с удовольствием сыграл в тайны и интриги, но сейчас уже стемнело. Он хотел улечься в мягкую постель, закутаться в одеяло, склонить голову на подушку, вдохнув запах сна, и потеряться. Где-то между винным забытьем и гулкой усталостью. И, желательно, чтобы это состояние продлилось до утра. Поэтому он встал со своего места, выплеснул вино с балкона, выходящего на королевский сад, откуда открывался вполне приличный вид на залив Черноводной, добрался до кувшина с водой и постарался немного в нем освежиться. Совсем чуть-чуть. Не помогло. Взгляд терпеливо наблюдающего Вариса ощущался между лопатками подобно колючей шерсти, и Тирион, как хищник, неосознанно напрягся в попытке почувствовать местонахождение своего гостя. — Вы хороший советник, лорд Варис, — произнес он и по скрипу стула определил, что евнух слегка пошевелился, настороженный его словами. — Дейенерис очень повезло, что вы перешли на ее сторону. Так вовремя. Когда она только начинала свой путь к власти. Почему вы тогда выбрали ее и так пытаетесь уберечь? Он обернулся достаточно резко, но все равно не увидел перемены в лице Вариса. Тот был как будто сделан из мягкого теста, всегда имеющего одно и то же выражение покоя и участия. — Я служу королевству, лорд Тирион. Я делаю только то, что принесет благо нашему народу. — Тогда вы должны быть главным пацифистом. — Пожалуй, я и есть главный пацифист, — он поднял ладони на уровень груди и показал их Ланнистеру, свидетельствуя свою чистоту. — Я за мир во всем мире. — Тогда вам стоило спасти Эддарда Старка и предотвратить войну. — Увы, я не в силах предугадать всего. — Трудно было не догадаться, что его казнь будет иметь страшные последствия. — Куда страшнее был бы его побег. Тирион задумался, а потом мрачно улыбнулся и понимающе кивнул. — Своя жизнь вам все же важнее мира. Варис легко пожал плечами. — Если моя смерть будет неизбежна и необходима я с радостью ее приму. Но… Он мягко остановился, не закончив фразу, и слегка поднял уголок губы. Тирион сделал ещё глоток, ощущая, как с языка уходит винная горечь, и снова кивнул, как будто разгадал загадку. — Вам не важна человеческая жизнь. Зачем же тогда мир? — Ради стабильности. И потому что это правильно. — И если бы вам нужно было убить человека ради сохранения этой… стабильности… — Все верно. Я бы сделал это, как делал уже не раз. — Тысячи жизней взамен одной. Не вашей, конечно же. Варис снова улыбнулся. Его губы, глаза, брови — все было полно фальши. Могло ли быть в мире что-то ужаснее человека, считающего, что он творит благо? Что-то более опасное, чем имеющий власть советник, уверенный в правильности своих действий? Если можно убить неповинного человека ради тысячи, среди которых есть и виновные, то почему бы не уничтожить тысячу хороших ради миллиона плохих? Что важнее, качество или количество? Человеческая душа и жизнь или всеобщее благо, не имеющее определения и понятия? Где-то между ребер у Тириона дернулось, сжавшись, сердце. Он совершал очень плохие вещи, но всегда пытался спасти невинных. Как и его брат. Как и Дейенерис. Это было у них общим. Почему же такой, как Варис, оказался рядом и стал так необходим?