Ловушка

— Ты только взгляни на это, — положил Панцзы свою ногу перед глазами У Се. От капкана его избавили сразу, как только вышли из гробницы, и теперь на том месте расползся огромный синяк, который настырно совали под нос невиновному человеку. Мало того, что конечности Толстяка У Се не считает хоть сколько-то привлекательными, чтобы их разглядывать, так он ещё и грязный ботинок на стол положил. — Это ничего, что мы едим? — поинтересовался тот и скинул неприглядное нечто вниз. — А если я завтра ходить не смогу? — уложил покалеченную ступню себе на колено и разглядывает. — Я уже вижу намёк на гематому, а в аптечке у нас от неё ничего нет. Кто её собирал? — Ты, — безнадёжным взглядом окинул его собеседник, ковыряясь палочками в тарелке с закуской. — Ладно, проехали, — опустил штанину Панцзы. Как днём и было обещано, У Се раскошелился другу на хорошее, крепкое вино, чтобы тот побыстрее налакался и не был этой ночью занозой. В данную минуту литровая бутылка стояла близ получателя уже открытой. Налив в чашечку, Толстяк косо глянул на того, кто по неизвестной причине сделал ему такой подарок. Неспроста же этот ушлый человечишка расщедрился, однако даритель и вида не подаёт: отпил пиво и выбирает в тарелке кусочек повкуснее. Больше всего под подозрения попадало вынесенное из гробницы добришко. Хотя не потащит же он ценности среди ночи в лютую тьмутаракань из-за принципов. Решив, что У Се ещё не настолько мозгом повредился, он спокойно опрокинул чашку залпом. — Зашибись, — довольно выдохнул Панцзы и полез своими палочка отнимать у друга мясо посочнее. — Ты уже звонил в Институт? — Ещё днём, — отодвинул тот выбранный кусок подальше от воришки. — Завтра выедут прибирать за тобой. Стол, который до этого вечера тёрся возле стены, выставлен посреди их небольшого номера. Инвалиды расселись на диване, а на единственном стуле, к слову, не очень удобном, развалился Цилин. В то время, как Панцзы сделал уже три подхода вина, а У Се наполовину опустошил свою бутылку, он пить только начал. О своём скромном присутствии он напомнил тихим шебаршением солёным арахисом. Толстяк отнял глаза от тарелки и сомнительно сощурился на нём. Цилин вопросительно приподнял подбородок, вылавливая пальцами орешек. — Слушай, ты так скоро сопьёшься, как этот, — пихнул он ногой в ногу У Се. — Вообще-то это ты водку вместо чая по утрам хлещешь, — оскорбился «этот». — А?! Не было такого! — свято возмутился Панцзы и выпучил глаза на соседа, который почти полностью повторил его мину, мол, его во лжи обвиняют. — За последние четыре дня я лишь три раза заметил, чтобы ты хотя бы пил, — ретировался он со зрительного поля боя и вернулся к укорам. — И только в один из них была вода. Цилины вообще в еде нуждаются? Отчитываемый положил в рот один орешек, чтобы тот к немалому перечню его физиологических особенностей ещё что-то странное не добавил. — Это не еда! Это закуска! — указал Толстяк на голодающего палочками. — У Се, ты на него плохо влияешь! — Где я был, когда ты над ним опекунство оформлял? — очень серьёзно уточнил Простак, который продолжал в недоумении глазеть на него. — Ты его вредный младший брат, — парировал тот, чем вызвал ещё большее недопонимание. Придвинувшись к столу, У Се наклонился к товарищу и заглянул тому в лицо. Панцзы в эту минуту смотрел прямо перед собой, поэтому не заметил необычного пристрастного внимания. Его пару секунд требовательно сверлили взглядом, пока он не решил налить себе ещё порцию. Опустив взгляд на стол в поисках чашки, «мамочка» вздрогнула и отшатнулась в сторону. — Ёбана! Какого хрена?! — Да ты пей, не стесняйся, — подвинул к нему посуду У Се, продолжая настораживать. — Просто проверяю, не офигел ли ты часом. Толстяк перекинул взгляд на Цилина, будто тот разъяснит ему ситуацию, но его лицо как обычно ничего не выражало. Молодой человек опустил взгляд к упаковке арахиса и принялся копаться в ней, показывая полное неведение о происходящем с их хитрожопым умником. Оставшись без зацепок, Панцзы отсел к краю дивана и пригрёб свою выпивку за собой. Косо поглядывая на У Се, налил себе вина. Видимо, чтобы он действительно не стеснялся пить, к нему и тарелку с закусками поближе поставили. Потребовалось больше часа, чтобы Толстяк захмелел. Его бездонный желудок требовал закуску в таких объёмах, что У Се уже беспокоился, даст ли тому в голову градус вообще. Жаль будет денег, отданных за самое элитное вино в этом захолустье, если удачный момент окажется упущен. Цилин ведь пришёл, что можно считать за согласие провести ночь вместе. Даже решился выпить, чтобы не вызывать лишние подозрения. Хотя стоит признать, он больше делает вид, что здесь ради пьяных посиделок, так как за всё время опустошил только одну бутылку пива. У Се заботливо налил Панцзы очередную. Он бы ему прямо из бутылки предложил хлестать, чтобы побыстрее избавиться, но тогда его бдительность проснётся. — Хоть ты и говнюк, но я тебя люблю, — началась хмельная болтовня Толстяка. — Я знаю, — улыбнулся ему тот. — Я тебя тоже очень люблю. — Но Братца я люблю больше, — махом осушил чашку и нетрезво уставился напротив. — Он славный малый. — Мы оба знаем, что ты нас любишь. Мы тоже тебя любим, — заговаривает зубы говнюк, который бы и тост за это поднял с удовольствием, лишь бы Панцзы не останавливался. Славный малый, значит? У Се взглянул на этого славного малого, который сперва его обвёл вокруг пальца, а теперь сговорился с ним нагреть и Толстяка. Да в нём говна не меньше, только он его мастерски прячет за хорошеньким личиком и деланой кротостью. А если поразмыслить, стал бы с ними двумя путаться простодушный человек? Он невольно улыбнулся, чем приковал к себе взгляд Цилина. Подняв бутылку, он подмигнул ему и налил следующую партию. Вскоре Панцзы совсем развезло, и У Се решил, что ему хватит, а то ещё прямо здесь отрубится. Им что, тогда сексом в кабине джипа заниматься? Для начала, там для этого вообще никаких удобств, а закончить следует тем, что у Цилина сегодня будет первый раз. Всё должно пройти если не идеально, то как минимум очень близко к этой планке. У Се потянулся за бутылкой, чтобы закрыть её, как Толстяк сгрёб его в медвежьи объятья. — Я должен найти тебе жену! Ты не умрёшь холостяком! — почти взревел ему в ухо Панцзы. — Я не могу жениться раньше тебя, — прохрипел тот из-за сдавленных рёбер. Если его продолжат сжимать, как плюшевую игрушку, то умрёт он совсем не от болезни. Или к тому, что уже имеется, ещё и паралич нижней части тела добавится, а она ему ещё нужна в интимной жизни в том числе. У Се с мольбой о спасении уставился на Цилина. Тот так и сидел уже с пустой бутылкой пива и просто смотрел этот спектакль, однако прочитав сигнал SOS на лице жертвы насилия, поднялся со стула. — Панцзы, — положив руку на его плечо, он заговорил тем самым тоном, к которому каждый прислушивается, и пьянчуга обернулся на него. — Уже поздно. — Да, да, — подумав с секунду, согласился он и отпустил умирающего. — Лягу-ка я спать. Ещё бы кто-то с Цилином не соглашался. Оспорить его слова — это как законы мироздания попирать. Или ты соглашаешься и сам делаешь, что сказали. Или не соглашаешься и при любом исходе жалеешь, что позволил вмешаться Чжан Цилину. Встав, он поплёлся к кровати. У Се даже отдышаться не успел, как вскочил с дивана и поймал того за руку. — Ты слишком шумишь, когда напьёшься, — потащил он к двери налакавшегося. — Поспи в машине, — на ходу быстро просигналил соучастнику, чтобы прихватил бутылку, которая будет греть душу и тело их другу. — А чё это я-то? — недоуменно жаловался тот. — Братец уже неделю на улице спит, — без задней мысли выложил он факт, что прозвучало скорее, как будто бедолага по их вине бомжует, однако это стало весомым аргументом. — А мне нельзя, вдруг простыну. Забрав вино у второго заговорщика, он пихнул его в руку Панцзы. Дотащил-таки до двери и, придерживая её ногой, обеими руками выталкивает товарища прочь из комнаты. Толстяк изрядно растрогался за выпивкой и важными словами о любви, поэтому неприкрытое желание У Се просто выпереть его из комнаты не разглядел. Цилин тоже подобрался с братской заботой и во вторую руку ему сунул покрывало, что лежало на диване. На типа, чтобы не замёрзнуть и спрятаться от кусачих насекомых. Только закрыв дверь на щеколду, пресекающую любую возможность эпичного возвращения, организатор преступления расслабленно выдохнул. Он прислушался, чтобы быть уверенным в уходе мешающего элемента. Тяжёлые шаги удалялись к главному выходу из гостиницы. С благодарным облегчением У Се отошёл от двери и неуверенно посмотрел на Цилина. Если до этого момента он только и ждал, когда же они останутся вдвоём, то сейчас хотелось, чтобы время остановилось и позволило ему мысленно подготовиться. Он так давно жаждал этого дня, а дождавшись, слишком переживает и боится всё испортить. Это ведь не кто-то подвернувшийся под руку, чтобы стать временной заменой, а именно тот, кого он по-настоящему хотел столько лет. Больше никаких глупых шуток. Цилин стоит прямо перед ним, готовый разделить с ним постель. Охватившее волнение выгнало из его груди лёгкий кашель. Возможно, он даже сейчас мало что знает о его прошлом и настоящей личности, но тот Цилин, который известен ему, вряд ли полностью понимает, что произойдёт этой ночью. Так и хотелось спросить, уверен ли он в своём решении, но вопрос этот совсем глупый. Разве он когда-то сомневался в сделанном выборе? У Се сам предложил сделать это, а теперь как будто колеблется, поэтому Цилин первым подошёл к нему. На зрелом, но всё таком же красивом лице заиграла улыбка с лёгким оттенком иронии. Не позволив забрать у себя главенство, он зажал в пальцах пулер и, медленно расстёгивая молнию на куртке, уводил Цилина к кровати. Приняв заданный шаг, он не отводил взгляд от глаз У Се, в которых заиграл бесовской блеск. Когда они оказались возле цели, застёжка остановилась внизу. У Се будто отрепетированным движением дёрнул за ограничитель и распахнул куртку. Его ладони заскользили вверх по бокам, огладили грудь и перетекли на плечи. Уже этих простых движений Цилину хватило, чтобы понять, в какой опасности он оказался. Капюшон упал с головы, а следом и куртка была сброшена на пол. Целуя губы, У Се ласкал его шею ниже затылка. Ладонь легла над ремнём, и несколько пальцев проскользнули под него. Уловив атмосферу, Цилин в обе руки взял его талию и крепко сжал на ней пальцы, заставив замереть на доли секунды. Поцелуй оборвался, и он поднял веки. Смотря в его глаза при такой близости и в свете лампы, Цилин мог прочитать в них неприличные позывы. Следуя за интуицией, он запрокинул и наклонил вбок голову. К шее припали горячие губы. На кожу ложились короткие, влажные следы чужого языка, сбивая с ритма сердце. За этими ласками он не понял, когда именно выдернули футболку из брюк, но его горячая ладонь поглаживала голую поясницу. Не контролируя себя, Цилин обнял возлюбленного, отчего почти все пальцы У Се проскользнули под его ремень. Ширинка надавила на причинное место, где мелкая дрожь стала ощутимее. Огладив шею, У Се ухватился за горловину футболки и оттянул её, открыв ключицы. На каждую острую верхушку по очереди легли поцелуи, и губы переместились на ломаный рельеф шеи, дыханием оставляя на ней прохладную испарину. Цилин принялся вытаскивать пола его рубашки из брюк, и когда поясница У Се была оголена, тот резко поднимает одежду по его спине. Отстранившись, с Цилина стягивают футболку. Она была сброшена на куртку. Мужчина отошёл ещё ближе к кровати и полностью выдернул рубашку из-под ремня. Подцепив пальцами ремень любовника, рухнул вместе с ним на постель. Колени Цилина гулко ударили о пол, когда он склонился над ним. Их взгляды встретились, и У Се, облизав нижнюю губу, закусил её. Молодой человек заворожённо смотрел на этот намёк, а после его глаза заскользили ниже по прикрытому стану и замерли на пряжке. Неторопливо снизу вверх расстёгивались пуговицы рубашки, открывая пресс, и всё это время У Се перебрасывал взгляд с его длинных, тонких пальцев на изящное, словно выточенное с божества, лицо. Распахнув рубашку на груди, Цилин немного промедлил, разглядывая его тело, и наконец припал губами к груди. Его руки протиснулись под спиной, приподняв любовника над кроватью. Обласкав грудь, поцелуи поднялись на плечо. Расслабившись на его руках, У Се уложил одну ладонь ему между лопаток и запустил пальцы второй в волосы. Чужие руки выскользнули из-под него. Мягко рухнув на кровать, он взглянул на Цилина. Разведя в стороны его руки, молодой человек поравнялся с ним лицом и снова уложил их себе на спину. Позволил немого полюбоваться своими тёмными глазами и припал к губам. Смяв их, скользнул языком по нижней и проник глубже. Ощущение чужого языка на своём быстро вернули У Се инициативу. Крепче сжав его в объятьях, он впился в губы. Поднявшись с постели, Цилина вынудили выпрямиться. Он встал перед любимым на коленях, а ладони сами легли на его бёдра. Наглаживая ноги, он не отрывал взгляда от его глаз, которые вдумчиво смотрели сверху. — Сделай это, — спокойно дал Цилин ответ на его немой вопрос. Этой ночью он решил полностью довериться У Се. Согласится на что угодно, если это принесёт счастье любимому человеку. Всё, что тот только пожелает. Именно эти слова он пытался передать, смотря в его глаза. Лицо напротив озарила неловкая улыбка, вынудившая улыбнуться и того, кто бессовестно смутил опытного мужчину. — Пусти, — положил У Се ладони поверх его рук и медленно убрал их со своих ног. Сняв на ходу рубашку, он швырнул её на диван, где лежал его рюкзак. Цилин решил не терять время и, усевшись на кровать, стягивал ботинки, при этом не сводил взгляда со второго. Из сумки он достал ящик, служащий аптечкой. От гематом ничего внутри не было, зато баночка с вазелином и влажные салфетки Толстяк не забыл уложить. Если с салфетками всё понятно, то на что жирдяй опирался, когда запихивал смазку для стальных деталей в аптечку? У Се поочерёдно бросил второму обе вещи, и он безошибочно поймал их. Не остановившись на этом, мужчина полез в рюкзак Панцзы. Цилин успел избавиться от ботинок, как из кучи золотых и нефритовых побрякушек вытащили небольшую коробку. — Он всегда на что-то надеется, — показал он Молчуну упаковку презервативов, выудив на лицо лёгкую улыбку, и тоже кинул ему в руки. Цилин повертел в руке упаковку. Как заверяет производитель, это специальная модель для усиления чувственного контакта: ультратонкие и с дополнительной смазкой. Молодой человек, улыбаясь, чуть стыдливо накрыл глаза ладонью. Такое часто случается с У Се: во всяких глупостях Фортуна ему все карты в руки даёт. — Я хотел выглядеть круто, но… — У Се уселся рядом с ним и принялся расшнуровывать ботинки, а засмеявшись, упал на спину, и уже Цилину пришлось помогать ему в этом начинании. Избавив его от обуви, он навис над ним вровень с лицом. Пальцы скользнули по щеке Цилина и легли на затылок, увлекая его ещё ниже за поцелуем. Немного грубоватые, обветренные губы У Се царапали, но всё равно были сладкими, что по рту растекалась нега. Вскоре на полу оказались и брюки. Встав коленями на кровать, У Се согнул и развёл ноги любовника. Огладив бёдра, спустился руками к паху. Ладонь давила чуть сильнее, когда под неё попал член. Поджарый живот Цилина слегка сжался. Не сводя взгляда с чужого лица, мужчина склонялся над пахом. Дыхание партнёра верно учащалось. Отвести глаза пришлось, когда голова почти нырнула между его ног. Цилин вновь напрягся всем телом, стоило губам прикоснуться внутренней части бедра. Ноги дрогнули, но У Се удержал их на месте. Всего-ничего потребовалось времени, чтобы на кровати раздался первый возбуждённый вздох. Чуть опустив резинку трусов, он сжал в ладони начавший твердеть член и припал губами к низу живота, в котором била почти неуловимая дрожь. У Се больше всего сейчас хотелось взглянуть на его лицо, но пока рано. Его дерзкие поцелуи разом окрасили лицо Цилина едва заметным румянцем. В голове тихо гудело, и путались мысли, оставляя место только тому, что вытворяет партнёр. Его губы поднялись к разгорячённой груди, где татуировка уже была во всём цвету. Наконец, позволили свести ноги, и он сжал ими стан склонившегося над ним У Се. Несколько мгновений на него смотрели горящие азартом глаза, но они уже не смущали. Цилин облизал пересохшие губы, и их сразу же сковали жадным поцелуем. С вазелином первый палец вошёл мягко и вынудил приподнять бёдра. Плавные движения внутри волновали не меньше рассыпающихся по шее поцелуев. Проскользнул и второй палец, вырвав очередной тихий вздох. Слишком тесно, и чувствуется, как фаланги едва сгибаются. А когда член… Цилин быстро выкинул мысль из головы. Размяв и увлажнив вход, У Се обтёр пальцы салфеткой и оторвал от ленты презервативов одну штуку. Его взгляд часто возвращался к возлюбленному, который также неотрывно наблюдал за каждым его движением. Лишь бы с резинкой не выставить себя так же глупо, как с ботинками, иначе настроение может упасть. Слава богу, надел её без заминок. — Иди ко мне, — протянул он Цилину руку. Когда Цилин привстал на кровати, он чуть опустил спину, освободив ему место у паха. Стояк скользнул между ягодиц и ушёл на копчик. У Се опираясь на одну руку за спиной, второй прижал к себе его стан. Тонкие, мускулистые руки тотчас обвили его шею и плечи. Налитый член Цилина оказался плотно зажат между их животами, отчего по всему телу растеклась волна наслаждения. Ладонь прошлась по спине вниз, остановилась на ягодице и, приподняв, прижала к чужому, горячему телу ещё плотнее. Возбуждённым вздохом жаркое дыхание обдало ухо любовника, и Цилин припал губами к его виску. Поцелуи начали покрывать его расписанное плечо. В одном рывке У Се выпрямился и взял в руки обе упругие ягодицы. Качнул его, проводя промежностью по своему члену. Несдержанно выдохнул ему в плечо. Так сильно хотелось войти, но спешка всё испортит. Снова приподнял, потирая его стояком о свой пресс. Цилин надавил на его шею, заставив задрать к себе голову, и хищно впился в губы. Вот теперь, когда тихоня уже в прямом смысле укусил его, самое время. Придерживая рукой свой член, он упёр головку в анус и слегка толкнулся внутрь. Цилин тут же оторвался от его рта, позволив вдохнуть. — Больно? — шепнул У Се. На него смотрели не совсем трезвым взглядом около секунды, и наконец голова отрицательно мотнулась. Он медленно опускал его зад на члене, едва сдерживая бурлящее во всём теле желание скорее отодрать его. Оказывается, Чжан Цилин и в постели очень тихий. Он впивался пальцами в спину и глубоко дышал, припав лбом к его плечу. У Се вошёл полностью, но ни всхлипов, ни стонов не услышал. Быстро поняв, как ему больше нравится в этой позе, Цилин опёрся рукой на колено партнёра и немного отклонился. Его подхватили за поясницу, позволив двигаться самому. Боли не было, но тянущее чувство в заду не давало расслабиться. Плавно двигая бёдрами, он привыкал к ощущениям внутри. В реальность его вернули мягко обхватившие его член пальцы. Накрыло очередной волной наслаждения. Всё тело словно вспыхнуло, когда ладонь задвигалась на стояке. У Се всё это время старался отвлекать себя, чтобы не кончить раньше. Было сложно: приходилось смотреть мимо соблазнительного лица Цилина. Чёлка налипла на лоб. Густые ресницы опущенных век подрагивали. Раскрасневшиеся скулы блестели от испарины. Губы набрали не только цвет, но кажется, и объёма. Если бы он смотрел на всё это, то потерял бы над собой контроль. Наконец, пощадив его, на руку вытекла вязкая, белая жидкость. Новая порция капель расползалась между пальцами, затекала под ладонь, но он не расслаблялся, пока стояк не спал наполовину. У Се позволил себе присмотреться к лицу перед собой — полная прострация. Он чистой рукой прижал к себе Цилина, чтобы тот пришёл в чувства в его объятьях, а сам залитой спермой рукой пытается вытащить салфетку. Ещё не успел с этим справиться, как на его плечи уложили руки и поцеловали в щёку. Как кончил, так сразу ласковым стал. Обтерев руку, крепко ухватился за его зад. Взяв медленный темп, подставил лицо под поцелуи. Всё ещё горячие ладони лежали на его плечах, когда губы Цилина ласкали его губы. Постепенно движения стали быстрее и резче, и он снова услышал сдержанные вздохи. С новым подъёмом на члене, губу У Се грубо зажали зубами. Он с шиканьем вырвался и в отместку резко усадил пакостника, так и рвущегося оставить следы на лице. С этим толчком внутрь Цилин снова впился в кожу сильными пальцами. Чтобы он больше не кусался, У Се прижался к нему всем станом и припал губами к шее. Зарываясь носом во влажные волосы, целует ниже уха, а язык уже полностью прокрыт терпким, солёным вкусом. Захватил мочку уха губами и водит по ней языком. Живо отрывается от неё и кладёт лоб на плечо, чтобы случайно самому его не пометить. От слишком быстрого темпа руки горят и уже устали. Словно зная, что приведёт его к скорому оргазму, Цилин всё же выдал один-единственный тихий стон. У Се услышал это. Довёл-таки до состояния, что молчать любовник был не в состоянии. Следом ещё один стон, от которого накрыло куда большим восторгом. Дыхание сбилось, в паху неистово пульсирует. Выпустив ягодицы из пальцев, он обнял Цилина за поясницу и дал свободу и своему голосу. Ещё один стон утонул в его собственных вздохах, когда он, наконец, кончил. Вместе со спермой из тела выплеснулось всё напряжение, и чтобы не свалиться без сил, он крепче стиснул возлюбленного в объятьях. У Се так крепко сжимает на нём руки, но Цилин не двигался, даже поняв, что тот кончил. Зад неистово горит, но стояк точно спал. Он просто ждёт в объятьях, когда возлюбленный отойдёт от оргазма и сам отпустит его. Прямо сейчас он даже себе ответить не сможет, понравилось ли ему. Просто все эти непривычные ощущения и спутавшиеся образы вызывают какое-то странное чувство. Он ведь кусался? И эти стоны… Правда, тоже он издавал? Под пальцами чувствовалась уже липкая кровь. Он ещё и царапался? Несчастный У Се… Выдохнув, человек, которого он сейчас искренне жалел, раскрыл объятья. — Вставай уже… — прошептал истерзанный. Из-за того, что зад ноет, он вовсе забыл, что член всё ещё внутри. Отсев с его ног, он вгляделся в лицо, и несмотря на все издевательства, настрадавшимся возлюбленный не выглядел. Уставший, но очень счастливый. Аккуратно сняв презерватив и убрав его к испачканным салфеткам, У Се подался к нему, обхватил за шею сзади и прильнул губами к губам. Целует, глубоко запустив язык, что и остаётся только отвечать взаимностью. — Мне кое-что надо, — оторвался от его губ У Се. Цилин первым делом оценил шедевр на спине дорого человека. В следующий раз ему лучше руки связать, иначе в мясо её раздерёт. При мысли о следующем разе он нахмурился. Раз подумал об этом, значит, понравилось. Понравилось же? Скорее всего, неопытность путает впечатления. Раздумывая над этим, наблюдал за У Се. Тот вытащил из своего рюкзака пачку сигарет и, уже зная реакцию на его вредную привычку, поднял указательный палец вверх, пресекая споры: — Очень надо. Сколько он уже терпит без сигарет? Может, сейчас по какой-то причине ему просто необходимо покурить. С такими мыслями Цилин отбросил негодование. Удобнее усевшись у подушек, он продолжал смотреть на него. Как прикуривает от спички и делает первую глубокую затяжку. Как ищет взглядом пепельницу и, разумеется, не находит. Как подставляет ближе пустую пивную бутылку на замену. Как откашливается и уже сдержаннее затягивается. Убрав пепельную шапку о горлышко изнутри, У Се оборачивается на него. — Я так счастлив, что и умереть можно, — действительно на его лице в эту минуту очень широкая улыбка. — Не говори ерунды, — он невесомо улыбнулся, видя радость на его лице. Номер заполнил табачный запах. У Се рассматривал его обнажённое тело, но после случившегося между ними неловкости его неприличный взгляд не вызывал. Вроде он всего пару минут без его рук, но снова хочется чувствовать их на своём теле. Поддавшись желанию, Цилин спиной откинулся на изголовье кровати и сложил руки между полусогнутых ног. Глядя на любовника, переплёл пальцы и, зная о его фетише, поигрывает ими. Долго соблазнять не пришлось. Выкурив лишь наполовину, У Се потушил сигарету о горлышко бутылки. — Чёрт, — рассмеялся он, скинув в подручную пепельницу окурок. — Да чтоб тебя. Из-за болезни У Се исхудал, но его подтянутое тело приковывало восхищённый взгляд. Не терпелось снова прижать его к себе, ощутить под пальцами нагую кожу. Отняв спину от изголовья, он в ожидании объятий уложил руки по бокам. Оказавшись на постели, мужчина чуть шире раздвинул его ноги и сел между коленей. Дожидаться, как принцесса, никаких моральных сил не было. Цилин уложил ладони выше его локтей и сам направил руки себе за спину. Нежно обхватив возлюбленного за шею, он опускался и укладывал его на себя. Пальцы У Се на спине стали твёрже, и он крепче прижал его к телу. Их губы соприкоснулись в нетребовательном поцелуе, приносящем горьковатый привкус табака. У Се дразнил его, взывая к хорошо скрываемой интимной жадности. Цилин, прикусив его нижнюю губу, оттянул её. Как только рот распахнулся шире, проник в него языком. Забавы прекратились, и тотчас поцелуй стал глубже. У Се настолько вымотался ублажать его, что после второго раза отрубился, стоило его спине коснуться кровати. Единственное окно закрыто, и потому в комнате до сих пор висит запах сигарет, хотя Цилин к нему уже привык. Потолочная лампа освещает каждый угол. Ему известно о бессоннице своего мужчины, поэтому пришлось подняться с постели и погасить свет. В полной темноте он точно обошёл каждое препятствие. Сев на краю кровати, рассматривал едва различимые очертания его лица. Сколько времени ещё отвела ему судьба? Даже узнав о его болезни, сердцем Цилин спокоен. Понимая участь последнего поколения клана У, ранняя смерть скорее удача, а у этого человека в имени прописано навлекать на себя несчастья. Забравшись на постель с ногами, он сперва укрыл одеялом У Се, а уже потом себя. Всё, что он может сделать для любимого человека, это как истинный Цилин не дать ему упасть. Словно почувствовав его рядом с собой, У Се перекатился на бок, лицом к нему. Оставалось только обнять, чтобы даже его сон оберегать от всего злого.