***
— что ж… не опоздала — аккуратно высовываясь из машины пробормотала я. В фойе мне помогли снять верхнюю одежду, и я, оправившись в уборной, отправилась в зал, где меня уже ждали родители. — милая, ты выглядишь шикарно! — увидев меня, произнесла мама — похожа на настоящую леди! — привет, мам — немного стеснённо произнесла я — давай немножко меньше официальности в разговоре сделаем? То, что мы пришли в ресторан, ещё не значит, что вокруг нас резко собралось дипломатическое собрание или аристократический бал. — ну ладно тебе, дочь! Я просто говорю, что думаю и что вижу — она улыбнулась, присаживаясь почти напротив. Я оглянулась. Ресторан был действительно необычайно красивым. Огромный зал буквально блестел в свете изящных полу хрустальных люстр, белые стены расширяли общее пространство, и без того кажущееся невообразимо большим, будто здесь когда-то в прошлом дворянское общество устраивало грандиозные балы. По периметру были размещены несколько достаточно габаритных аквариумов, пара из которых находилась в зале, разделяя его на несколько зон. Другие аквариумы более изворотливой формы были буквально встроены в стены, что позволило сохранить свободное пространство и при том гармонично воплотить в ресторанном дизайне самые смелые задумки. Против нас на стене «главного» зала был расположен громадный телеэкран, на котором транслировался спокойный, приятный видеоряд. Сказать, что обстановка ресторана меня удивила — это либо ничего не сказать, либо передать самую малость общих впечатлений. Я даже садилась за стол очень осторожно, чтобы не дай бог не зацепить скатерть и не сбросить что-либо со стола на пол. Но просидела за ним я не больше 30 секунд. — я, пожалуй, схожу в уборную, мне нужно помыть руки… Пока я шла в женскую уборную, мне удалось рассмотреть огромный экран на стене и даже немного подвиснуть за просмотром видео. Когда же настала очередь возвращаться, я как вдруг увидела небольшой подмосток. Это было небольшое завышение, буквально на одну ступеньку выше основного пола, на котором также стоял стол. Бросив краткий взгляд в эту сторону, я неожиданно заметила, что за ним спиной ко мне сидит кудрявый мужчина. «Боже… показалось» — мелькнуло в мыслях, и я, не решаясь вновь оглянуться на него, отправилась к семье. «не каждый же кудрявый парень — это Паша Артемьев! Опомнись» — я села за стол и поняла, что сейчас начнется обсуждение чего-то важного. — слушай, мне кажется, нам пора поговорить — спокойным тоном начала мама, но я знала, что этот спокойный тон лишь вступление к серьезному, возможно неприятному разговору. — что, вот так сразу? Мои слова прозвучали с некоторым удивлением и опасением. — не начинай — возразила мама — просто нужно обсудить некоторые вопросы, связанные с тобой, мы ведь переживаем за тебя! Рано или поздно этот разговор все равно бы произошел. Я вздохнула и молча посмотрела на родителей. «Ну… Мужайся!» — у тебя есть молодой человек? Мама особым вниманием сопроводила этот вопрос. — эм… нет? — неуверенно произнесла я и вновь мысленно упрекнула себя за то, что не думаю перед тем, как что-то сказать, и несу чушь. — так, ну началось! Я же знаю, что есть! Просто расскажи нам, кто он. Сколько лет, чем занимается и так далее. Отец молча, но одобрительно кивнул. — выглядит, как допрос… — не кабенься! Я же даже не прошу с ним познакомить, просто хочу узнать, что за человек. Вдруг ты скрываешь его от нас специально. — да не скрываю я его! — вырвалось нелепое возражение. — значит все-таки есть! А что мешает рассказать о нем хоть что-нибудь? — выжидающе спросила мама. Я нервно вздохнула. — боже, ну как всегда! Тысяча вопросов, когда свадьба, когда дети, кто счастливец… — ответила я и тут же подумала — «Сама недавно всё хотела рассказать, а сейчас даешь заднюю». — ладно — протянула мама — не хочешь говорить — как хочешь. Она встала и скрылась за углом, я взглянула на отца с осуждением, выжидая каких-нибудь оправданий. — не смотри на меня так, она просто переживает — броню моего отца мой укор не пробил от слова совсем. Он лишь усмехнулся и налил в мой стакан воды из графина. — пришла покушать, называется — я вздохнула, переваривая услышанное — «и что мне им сказать… а главное как?» Мама вернулась и села за стол, но тут же с другой стороны кто-то подошел к нам и отодвинул соседствующий со мной стул. Я подняла глаза и увидела Пашу, дыхание перехватило. — так говоришь, парня нет, да? — завуалировав свою уловку невинностью, произнесла мама. — добрый вечер, ангел мой — спокойно произнес Паша. Я покраснела. Краска на моем лице была столь яркой, как том Анны Карениной, который я приобрела недавно, но тебе, читатель, вряд ли представится ясным такое сравнение. От неожиданности я вскочила на ноги, Артемьев нежно взял мою руку и поцеловал тыльную сторону ладони. — ты выглядишь потрясающе — его тихий голос звучал всё так же ровно и спокойно. Покраснеть еще сильнее я не могла, мне и так не хватало силы начать дышать равномерно, как прежде. Моё сердце неугомонно билось быстро и громко, не знаю, оттого ли, что Паша назвал меня своим ангелом (к тому же в присутствии моих родителей), оттого ли, что я всячески оспаривала наличие молодого человека перед родителями и тем самым отрицала кандидатуру Артемьева, или всё-таки оттого, что неожиданно (но, безусловно, приятно) было видеть Пашу здесь и сейчас. В любом случае мне было стыдно, неловко и весьма жарко, но от этого мои глаза хуже видеть не стали. Павел выглядел искушающе, искушающе в самом хорошем смысле этого слова. Он был великолепно одет и выглядел как самый настоящий джентльмен. Когда же мы наконец сели — Паша мягко усадил меня на место и сел рядом — разговор продолжился или, вернее сказать, начался с начала, но с нормального начала, а не подобно допросу. — так вы в курсе… — я закусила губу, Артемьев сопроводил это движение строгим взглядом, отчего пришлось перестать так делать. — слепой бы заметил — с насмешливым упреком произнес отец, я закатила глаза и посмотрела на него, глазами говоря: «ой, а ты как будто видел нас рядом когда-то». — на самом деле, догадаться было не трудно. Жаль только, что догадываться пришлось, а не сразу все прояснили — достаточно мирно изрекла мама. — ага, допрос устраивать пришлось — вклинился c нотой сарказма папа. Я виновато посмотрела на Пашу, предполагая, что ему пришлось выслушать. — прости… — чуть наклонившись к мужчине прошептала я. На моем лбу буквально начертались слова: «они его пытали… А я отгораживалась тем, что у меня нет парня… Ему пришлось объясняться самому… Пааашаааааааа…» — если бы эти мысли подлежали озвучке, конец бы был похож на рыдание. Он заметил глубокое сожаление и раскаяние в моих глазах и, прикрыв ладонью рот, заулыбался. Но видя, как я сокрушаюсь и превращаюсь в отчитанного щеночка (хотя никто меня не ругал), Паша рассмеялся. — ты так запереживала за меня, всё хорошо! — Артемьев нежно коснулся ладонью моей щеки и ласково улыбнулся — ну не чудо ли — добавил он тише, как бы беседуя с самим собой. В эти краткие мгновения родители спорили между собой о том, кто кого допрашивал и было ли это грубо или глупо, но последние движения Паши не остались незамеченными. — вот, теперь мы можем спокойно побеседовать — умерив бурные возгласы, произнесла мама. — или спокойно поужинать — добавил с усмешкой отец. Дальнейшая беседа, к огромнейшему облегчению, ладилась легко и непринужденно, родители общались с Пашей обо всём подряд, на равных, именно так, как должно было общаться с ним. Я узнала, что и без меня они спокойно поговорили, в конце концов у моей семьи никогда не было цели помешать моему счастью, хотя мама и шутила (во всяком случае не говорила на прямую), что рядом со мной должен быть кто-то помоложе. Я предпочитала в присутствии Артемьева обходить подобные шутки стороной, потому что было неловко видеть, как мама упрекает своего ровесника в старости… Впрочем, самого Пашу этот юмор не обижал, он лишь поглядывал на меня со всей свойственной его взгляду теплотой. Я знала, что за разговор состоялся между ними в моё отсутствие, но своих мыслей по этому поводу озвучивать не собиралась, дабы не портить этот необычный, но приятный праздничный вечер.***
Распрощавшись с родителями, мы с Пашей сели в такси. — а расскажи-ка мне, дружок, — хитрым и наигранно строгим тоном начала я — когда это вы успели договориться на совместный ужин? — твои родители пригласили меня вчера вечером, благо, никаких важных дел к этому часу у меня не было — Паша спокойно посмотрел в мою сторону — я подумал, что будет неправильно с моей стороны отказываться. — и даже мне не сказал! — я надула губы и легонько пихнула его в бок. — напомню, что кто-то тоже не сказал мне ничего. Думаю, я был бы очень удивлен увидев тебя в таком невообразимом, изысканном виде с кем-либо кроме твоих родителей. Зелёные глаза блеснули в свете ночных фонарей, мелькающих за окном. — ладно-ладно, я поняла — с нотой сожаления и покорности произнесла я, ласково обнимая Пашу — а когда ты успел написать мне, если все это время был с моими родителями? — для признания в любви человек, который любит, найдет время всегда. — ох боже, как же это звучит — протянув эту фразу, я рассмеялась — вы, Павел Артемьевич, просто неисправимый романтик! — я прильнула к щеке Паши и мягко поцеловала ее. — Паш, что они сказали тебе? — внезапно тема разговора сменилась. — я слишком хорошо знаю своих родителей, не думаю, что мама просто сказала: «благославляю». Артемьев ни на миг не переменился в лице, он был все так же спокоен и умиротворён. — ты к ним строга — он легко улыбнулся — я тоже полагал, что будет сложный, долгий разговор и что, быть может, меня постараются мягко и интеллигентно отправить восвояси, но обсудив наши отношения, они пришли к тому, что какое-либо недовольство с их стороны здесь не уместно и не несет абсолютно никакой роли. Твоя мама сказала, что раз этому суждено быть, то нельзя ничего изменить, и что ты очень похожа на нее, а по сему она не может запрещать тебе любить кого-то. Твой папа просто дал мне отцовских наставлений и наказал, чтобы я не смел даже думать о том, чтобы сделать тебе больно, но я думаю, ты и сама прекрасно знаешь, что у меня никогда не возникнет желания причинить тебе вред — Артемьев скрестил пальцы правой руки с моими. Я положила голову на его плечо и облегченно вздохнула. Я прекрасно понимала, в каких выражениях и с каким подтекстом мог быть разговор, знала, что, возможно, Паше скажут самому подумать над этим и решить всё с точки зрения какой-то морали, но раз Артемьев не предложил мне расстаться, значит всё было прекрасно. — поверь мне, я только укрепился в своём чувстве к тебе. — а я и без того безумно тебя люблю…