Между Небом и Землей

***

      Встать с постели получилось лишь после получаса тупого вглядывания в потолок. После вчерашнего чувствовалась усталость, но сегодня нет никакого морального права отлеживаться, так что, едва перебирая ногами, она все же добралась до уборной. Смотреть в зеркало не стала: незачем еще портить с трудом появившееся настроение подобным. Позвала Нину, выйдя обратно, и та плотно перевязала конечность, бодро высказав, что рана почти что зажила. От помощи в одевании отказалась и, не долго думая, нацепила в кои-то веки штаны, отнюдь не собираясь мучиться с юбкой и сейчас, потом зачесала мокрые волосы назад так, чтобы ни одна прядка не падала на лоб.       Спустившись на завтрак, Кая оказалась застигнута ураганом, в виде налетевшего на нее сына, и, подняв взгляд, увидела в дверях причину его радости, скромно ожидавшую за порогом приглашения. — Мама-мама, смотри, мистер Кирчтейн уже пришел! Ну, пошли? — воодушевленно пролепетал Миша, тяня ее за руку к выходу. — Во-первых, не Кирчтейн, а Кирштайн, — склонившись к сыну, поправила она. — А во-вторых, сначала надо позавтракать. Ты ведь не хочешь обидеть Нину и Жюли, вставших с утра, чтобы накрыть нам стол? — мальчик немного стушевался от вопроса, но решимости не потерял. — Ведь он ждет! — возразил Михаэль и, поняв, что добиться своего не удастся, прибегнул к другой стратегии. — Мам, а мы можем позвать мистера Кирч… ой, Кирштейна за стол? — протянул он, состроив милейшую мордочку. — С фамилией придется потренироваться, — усмехнулась Кая, потрепав малыша по светлым вихрам. — Ладно уж, но сам пригласи его, как подобает хозяину встретить гостя.       Пронаблюдав за тем, как сын со всеми почестями обращается с Жаном, которому с видимым трудом удавалось сдержать серьезное выражение на лице, она тоже приняла более торжественный вид, когда они подошли, уже собираясь обменяться приветствиями и пойти к столу, но тут Миша потянул Кирштайна за рукав, многозначительно указывая на нее. Тот въехал не сразу, но все же подчинился и этому требованию этикета и глянул на нее. Получив же кивок, он взял ее руку, едва коснувшись губами ладони, после чего довольный Михаэль наконец позволил пройти в столовую. — Простите, что заставили ждать, — сказала Кая, раскладывая салфетку на коленях смирно сидевшего рядом сына. — Что вы, — отозвался тот, отпив немного чаю. — Я и сам не успел позавтракать, так что гостеприимство Михаэля меня спасло, — от сказанного мальчик весь надулся от гордости, и они, понятливо переглянувшись, усмехнулись.       Трапеза прошла без эксцессов: если в начале идея присутствия Кирштайна воспринималась ей, мягко говоря, без энтузиазма, то теперь, воочию увидев то, как он ладит с Мишей, Тайбер понимала, что была несправедлива к нему. В конце концов, всю неделю, что она закрывалась у себя, не пуская никого, помимо сына, семейного врача и служанки, Жан, каждый раз приходя, старался как-то развлечь тоскующего мальчика, хоть и не обязан был так поступать. Особенно, когда она не удосуживалась даже приветствовать его при визитах.       О вчерашнем же и вспоминать не хотелось: конечно, ребенок не мог терпеть такого состояния матери, задавал все больше вопросов, на которые она не была способна ответить, и, не видя необходимой поддержки, не выдержал. Возможно, ему едва минул третий год, но Михаэль чувствовал, что что-то случилось и именно поэтому они уехали, что она не просто «заболела», а, учитывая, что мальчику доводилось становиться свидетелем их с Вилли ссор до отъезда в Либерио, он пришел к вполне логичному выводу, обвинив ее в разлучении с отцом. Да, он всегда был куда ближе с отцом, чем с ней, и Кая в тот миг поняла, что не знает, какие слова подобрать, чтобы успокоить его. А даже подбери, стал бы он слушать? У нее ничего не выходило: с каждым словом Миша лишь громче кричал, рыдая навзрыд, а она все больше терялась, не зная как с ним совладать. Слезы уже подступили к глазам и она готова была сдаться, как пришел Жан, сумев сделать то, на что Кая не была способна. После она ждала упреков за то, что не может обуздать сына, но во взгляде Кирштайна читались лишь понимание и поддержка, которых девушка не заслуживала.       Кая не желала знать причину, по которой он был так добр к ней и Мише, но более отвергать руку помощи не собиралась. Если сыну с ним хорошо, то и она проявит больше вежливости в благодарность — убеждала она себя, следя за тем, как он сажает мальчика на белого пони. Ей самой помог Густав: пришлось использовать женское седло, ибо в обычном рана грозилась причинить неудобства. Конечно же, она сильно отставала, непривычная к такому положению, плелась позади, пока Михаэль скакал впереди, задорно смеясь и подначивая Кирштайна, делавшего вид, будто не поспевает за ним. Что же, энергии малышу было не занимать: он ехал на небольшом расстоянии от них, а Жан немного сбавил ход, поравнявшись с ней. — Вы уверены, что ему не требуется более тщательный надзор? — Нет, лошадка очень послушная и с кротким нравом, так что с ним все будет в порядке. — разъяснил юноша, глядя на нее. — Думаю, вам присмотр нужнее, — Кая состроила недовольную рожицу, вызвав у него тихий смешок. — Без шуток, если некомфортно, мы можем отдохнуть. Как раз впереди речка. — Было бы неплохо, — возражать она не стала, ибо строить из себя недотрогу смысла не имелось совершенно.       Следующие несколько минут они ехали в тишине, вскоре действительно оказавшись у спокойно текущей реки. Жан выручил ее со спуском на землю, после чего привязал лошадей, пока она стелила плед и выставляла содержимое корзинки со съестным, которую, как оказалось, предприимчивые Жюли с Густавом всучили ему у нее за спиной. Из-за боли в ноге особо поиграть с Мишей возможности у нее не было, так что оставалось со стороны лицезреть то, как сын вовсю исследовал природу вместе с Кирштайном, изредка подбегая к ней с каким-то цветочком или найденной божьей коровкой. За столь активным досугом он быстро проголодался, и тут же уселся у нее под боком, прося еды, а наевшись, скоро уснул.       Кая накрыла сына своей жакеткой и осторожно встала, подойдя к Жану, сидевшему чуть поодаль на выступающей скале у реки. Тот подвинулся, позволяя присесть рядом, и предложил сигарету, но Кая покачала головой. — Забавно, что я бросила, а ты начал, — произнесла она, смотря, как он медленно выдыхает через нос, прикрыв глаза. — Ну, мне сейчас столько же, сколько и тебе тогда, — пожав плечами, парень вновь сделал долгую затяжку . — Верно, — рассеянно кивнув, она отвернулась, устремив взгляд вниз, в мерный водный поток и, не долго думая, стала стягивать сапоги вместе с гольфами под недоумевающим взглядом Кирштайна. — Что ты делаешь? — спросил он, когда она уже подворачивала брюки, чтобы те не намочились. — Разве не ясно? — не удосужившись обернуться, кинула девушка, с наслаждением опуская ступни в прохладную воду. — Не присоединишься? Или все еще стесняешься снимать носки при дамах?       Подколка сработала как надо: бухтя под нос, он тоже разулся и сунул ноги в воду, вызывающе посмотрев в ее сторону, на что Кая только фыркнула, и Жан слегка поубавил в пыле. Некоторое время они не говорили, иногда случайно соприкасаясь конечностями и тут же одергиваясь в сторону, при этом, пытаясь сохранить видимость покоя, но вскоре Тайбер решилась нарушить молчание. — Помнится, ты упоминал, что девушка с азиатской внешностью влюблена в тебя. Это Микаса Аккерман, так?       Вопрос заставил юношу застыть на секунду, а потом нервно дернуть ногой, вызвав небольшой всплеск воды, попавший на ее штаны. Растянув губы в извиняющейся улыбке, он почесал в затылке и громко выдохнул. — Вообще-то, я приврал тогда, — пробормотал Жан, отведя глаза. — На деле это я в нее влюблен. Давно уже, — тряхнув головой, он чуть нахмурил брови, одергивая себя. — Впрочем, значения в моих чувствах нет, ведь она любит Эрена. Видимо, судьба у меня такая… — Какая? — спросила Кая, смотря прямо в его глаза.       Жан помедлил, сомневаясь, но все же решил быть честным до конца, посчитав, что Кая не воспримет его слова неправильно. — Испытывать чувства к девушкам, влюбленным в Йегеров.       Как он и ожидал, Кая ни на секунду не смутилась — лишь задумчиво посмотрела вдаль, не торопясь как-то ответить на подобное заявление. Честно говоря, такого поворота их вполне обыденной беседы он не предвидел, но все как-то само собой случилось, так что Кирштайн не считал, что зря поднял эту тему, впрочем, все равно чувствуя то, насколько она не вписывается в нынешнюю парадигму их подвешенных отношений. — У тебя есть ко мне чувства? — он молча кивнул, ощущая, как сердце быстрее бьется в груди от звука ее голоса. — И к Микасе Аккерман тоже? — вновь кивнув, он застыл и уставился на нее, уже открыв рот, чтобы начать объясняться, но Кая приложила палец к его губам, вынудив заткнуться на вдохе. — Ты хороший человек, Жан. И признания у тебя интересные, — слабо усмехнувшись, она мягко погладила его подбородок, убрав руку после. — Не подумай — я не шучу. Кстати, если что, я не зла на тебя. В конце-то концов, я только бросила курить, а не превратилась в злобную монашку. — Но… ты ничего не ответила, — уловив вопрос на лице Каи, он быстро добавил: — В смысле на мое признание. — А, ты про это! Просто, не думаю, что сейчас подходящее время для таких вопросов, — пожала она плечами. — Все как-то запутано, понимаешь? Глядишь, позже прояснится все. А к тому времени, может, и ты определишься с дамой сердца, так сказать? — произнесла Тайбер со смешинкой в голосе, и Жан не удержал облегченного выдоха. — Ну, теперь, когда все прояснили, можно и закругляться, пожалуй. А то, что-то мы дольше задержались.       Путь обратно занял куда меньше времени, отчасти, благодаря тому, что Кирштайн нес спящего Мишу и потому они ехали максимально тихо, стараясь не побеспокоить сон мальчика. Как только они вернулись, он отдал ребенка Густаву и спустился с коня, завидев взволнованного солдата, ждущего его в сторонке. Подозвав того, парень взял послание с гербом разведкорпуса и распечатал, став вчитываться в содержимое, мрачнея с каждой строчкой. — Вам приказано прибыть в Штаб не позднее утра следующего дня, лейтенант Кирштайн. — В мое отсутствие ты будешь за главного, Генри, — произнес он, сложив письмо и спрятав его в карман. — А пока иди. — Есть! — Что-то не так? — он устало потер переносицу, не зная отвечать или нет. — Главнокомандующий убит, — сказал Жан, полагая, что она, в любом случае, узнает. — Нападавшие — члены Разведкорпуса. — О чем-то таком я говорила тогда командорам полиции и разведки, — отметила Тайбер серьезно. — Ввиду этого, не было бы лучше переменить мое местоположение? — Звучит логично, но, увы, я не имею права совершать самовольные перестановки. Но, обещаю, что поговорю с Ханджи насчет этого.       Кая на слова Кирштайна прикрыла глаза, выдавив что-то в знак согласия. Надолго после таких новостей он не задержался, уехав с закатом, а Тайбер собрала своих людей на важный разговор, прекрасно понимая, что со смертью Дариуса Заклая отсчет шел не то, что на дни, а, зачастую, на часы. План был прост, а благодаря походу на природу и вполне правдоподобен: сделав вид, будто Миша заболел и поэтому перестал выходить из дома, что раньше делал часто, оказалось легко, а уже под этим прикрытием она отослала его с Густавом, дав скопированную карту местности, взятую еще в штабе марлейского командования. Несмотря на то, что отсутствие помощника разведчики могли обнаружить достаточно быстро, доверить спасение сына никому другому не представлялось возможным: ни один человек не обладал достаточными умениями и навыками для миссии и, что не менее важно, только ему Михаэль доверял достаточно, чтобы не вызывать проблем в дальнейшем. А ей же пришлось остаться да еще и демонстративно постоянно находиться на виду, чтобы как-то отвлечь внимание разведчиков.       Не прошло и двух дней, как по ее душу заявились йегеристы. Повязав солдат, приставленных к ней, ее гвардию они жалеть не стали, особенно разозлившись на то, что Михаэля здесь не оказалось. Все пятнадцать человек, помимо нее, расстреляли на опушке, а ее саму заковали в наручники, как ценного пленного. Среди них не оказалось Флока или Ханджи, из чего Кая поняла, что за ней послали группу поменьше. Спустя несколько часов изматывающей езды, они объединились с основной группой, направляющейся за Зиком. Конечно же, Форстер не преминул кинуть камень в огород Ханджи, подчиненные которой позволили сбежать «Тайберскому отродью», пообещав Кае, что обязательно найдет Михаэля, но та осталась безмолвной, напоминая себе, что этот ублюдок, смеющий угрожать ее сыну, умрет, меньше чем через неделю. Правда, это касалось и командора Зое.       Шел дождь, и она вся промокла, одетая явно не по погоде, но, кажется, ее надзирателей данный факт мало беспокоил. Где-то вдалеке ударила молния и до слуха донесся грохот, напугавший лошадей. Люди начали перешёптываться, понимая, что впереди что-то происходит, и Флок приказал ускорить ход. — Что тут вообще?.. Осторожно! Тут титан. Его тело разорвано, — голоса разведчиков для нее смешивались в один шум. Ханджи выехала вперед, к все еще дымящей тележке. — Командор, не ходите одна! Эй, там кто-то есть!       Пока внимание большинства было приковано к реке, Кая с трудом спустилась с лошади, проковыляв к титану, в которого впитывался пар. Облака рассеялись, пропуская солнечный свет. Кто-то крикнул ей не приближаться, наставляя оружие на гиганта, но Тайбер не слушала их, жаждая увидеть того, с кем более не мечтала встретиться. Их взгляды пересеклись на долю секунды, но потом все отвлеклись на побег командора, и ее немного оттеснили военные. Зик говорил с ними недолго, после чего ему дали одеться, в то время, как ее наконец освободили от наручников и даже дали теплый плащ. Ей хотелось самой подойти к нему и начать разговор, но она давила желание, ожидая, когда он сам это сделает, и да, стоило им вновь тронуться в путь, Йегер поравнялся с ней и они отъехали чуть в сторону, чтобы остальные не смогли подслушать их разговор. — Как ты? — вопрос был крайне неуместным в сложившейся ситуации, и она искривила рот в подобие улыбки. — Хотя бы, не умерла и не возродилась полчаса назад, — пробормотала Кая, неопределённо поведя плечами. — Эта девочка, судя по всему, и зрение тебе подправила? Жалко, бороду заодно не постригла — я бы посмотрела на твою чистую мордашку, — он усмехнулся, осторожно коснувшись ее руки. — Твои шутки сейчас — то, что надо, — он сжал ее ладонь в своей, даря тепло этим прикосновением. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через весь этот ад, но врать не буду: я рад, что ты будешь рядом, чтобы лицезреть нашу победу. После же у нас будет больше полугода, которые мы сможем провести так, как пожелаем, — сказав это, он мягко погладил ее руку. — Не знаю, что у вас за план, помимо уничтожения сил анти-парадизской коалиции, но, прости, мне не особо верится в него. — Значит, ты и в меня не веришь? — спросил он, внимательно смотря ей в лицо. — Верю, — прошептала Кая хрипло. — И это больше всего пугает. Мне кажется, мы с тобой после всего… это вряд ли будет возможным. — Я не буду пытаться переубедить тебя, — сказал он уверенно. — Предпочту доказать все на деле, — притянув ее ладонь к лицу, он запечатлел поцелуй на тыльной стороне. — Пока ты любишь меня, надежда есть.       Девушка промолчала, принимая мимолетную ласку в попытке запомнить последние мгновения перед тем, как ее любовь будет жестоко растоптана самой богиней.