***
Тусклый свет фонаря едва освещал местность, не давая ясно разглядеть друг друга. На лицо Эрена падала неясная тень, разымая черты, но по нарочито расслабленной позе, постукиванию зонтиком и голосу легко считывалось напряжение. Сама Кая тоже напряглась, пытаясь просчитать в голове все вероятные причины его появления и выстроить приемлемую линию поведения. Увы, каждая потерянная секунда делала ситуацию более проигрышной, так что на раздумья особо времени не имелось из-за чего пришлось заговорить. — Мистер Крюгер? Вот уж не ожидала, что вы увяжетесь за мной, — протянула девушка, добавив немного удивления в голос. Несмотря на явное снятие конспирации Йегером, она не могла поступить так же, ибо на кону стояло слишком многое. — Не надо, — отрезал он, на долю секунды кинув на нее темный взгляд. — Я знаю, что вы знаете. Кая выдохнула, позволив себе стянуть маску притворного непонимания. Захотелось достать сигарету, но она подавила этот порыв, вместо этого расслабив позу. — Что же, — произнесла она тихо. — Полагаю, нам не стоит обсуждать подобные вопросы в таком месте. Что скажете… мистер Йегер? Просверлив ее долгим взглядом, он медленно кивнул и встал вслед, послушно согнув руку в локте, предлагая взяться за нее. Кая отдаленно подумала, что со стороны они, должно быть, выглядели как парочка, но сейчас это было именно тем, чего оба и пытались добиться, ибо лишнего внимания избежать по-другому вряд ли бы удалось. Когда подходили к машине, ожидавшей ее, Тайбер разъяснила ему, как себя вести, на что тот лишь кивнул. Всю дорогу и пока за ними не закрылась дверь ее апартаментов, они шутили и болтали, делая вид, будто заинтересованы друг в друге, и, стоило отдать должное, справлялся Йегер отлично, выдавая вполне натуральные эмоции. — Присаживайтесь, — указав на два кресла у камина, сама она взяла бутылку вина и два бокала. — Будете? — получив отрицательное покачивание головой, Кая наполнила один и осушила в пару глотков. — Теперь я вас слушаю, — положив ногу на ногу, она слегка нервным движением зажгла сигарету, тут же сделав большую затяжку. — Я видел вас, — сказал он. — У вас есть информация, которая мне необходима, — Кая издала сдавленный смешок, стряхнув пепел. — Знаю я многое, если не все, — произнесла девушка. — Можно поконкретней? — Для начала скажите что-нибудь, что мог знать только я, чтобы я убедился в вашей добросовестности. — Так вы еще и сомневаетесь? — усмехнулась она горько. — Все еще надеетесь, что что-то возможно изменить? — Йегер не удостоил ее ответом, продолжая сверлить прямым взором, и Кая задумчиво выдохнула клуб дыма, раздумывая над тем, что сказать. — По приезду вы встретили мальчика-вора, которого позже спасли от купцов. Вы плакали и просили у него прощения, понимая, что он погибнет от вашей руки, — закончив, она посмотрела в непроницаемое лицо собеседника, будто бы превратившегося в каменную оболочку от себя прежнего. — Этого достаточно? — Вполне, — не обратив внимание на яд в ее голосе, он продолжил: — Я не знаю, что именно вы должны сказать, ибо видел лишь окончание нашей беседы, так что говорите, что придет на ум до тех пор, пока я не скажу прекратить. — Какие проблемные у вас видения… Отпив немного вина, она задумчиво глядела в огонь, размышляя над тем, что говорить. Из слов Йегера становилось ясно, что знал он отнюдь не все, так что распознать ложь вряд ли сможет, а это значило, что есть возможность ввести его в заблуждение. Для убедительности, конечно, придется приправить все большой долей правды, но игра, безусловно, стоила свеч, так что Кая решилась рискнуть. — Челюсти доставят огромную проблему, — начала она, подбирая слова. — Но убивать их не стоит. Галлиард должен дойти до Шиганшины живым. Вы ведь знаете о соколе-титане? — получив кивок, Кая вновь закурила. — Дети-воины тоже обязаны быть в Шиганшине. А девочку вам надо будет держать при себе. И да, вышколите Флока получше — он будет полезен. Кстати, буду рада нашей встрече в Либерио. — Вы? — спросил он, подняв на нее опасный взгляд. — Я, — согласилась Тайбер. — Почему бы не покончить с этим здесь и сейчас? — Всему свое время, — произнес Йегер размеренно. — Это я и хотел услышать. — Тогда не смею вас больше задерживать, — впрочем, несмотря на это, тот не спешил никуда уходить. — Вы ведь понимаете, что иного пути попросту нет? — голос его и тон, которым он говорил, заставили ее сердце сжаться в груди, и Кая нахмурилась, прикрыв глаза на мгновение. — Поэтому ложь не сработает. Думаете, я не пытался? Что бы я ни делал, ничего невозможно изменить. Когда их взгляды пересеклись, она впервые увидела перед собой совершенно несчастного человека, являвшегося заложником собственной судьбы, и как бы ни ненавидела его за то, что он сотворит с ее семьей, не сопереживать не могла, сама будучи такой же безвольной куклой, проживающей день за днем в ожидании дня расплаты. Кае хотелось плюнуть ему в лицо, дать пощечину, но вместо этого она только поджала губы, ощутив то, как слезы бессилия подступают к глазам, и протянула подрагивающую руку, которую Йегер, хотя и не сразу, но принял. — Я знаю, — шепнула она, сильно сжав его ладонь. — И я… я не виню тебя, Эрен. Ведь и сама ничем не лучше. Тот лишь кивнул, молчаливо переждав момент ее минутной слабости, и не отпускал руки до того, как слезы не перестали течь по ее лицу. — Спасибо… — мягко выпустив ее ладонь, он встал и ушел, не произнеся лишнего слова, за что Кая была благодарна. Вот и погибли наивные мечтанья: никого не спасти, ничего не изменить. Миллионы погибнут, чтобы предать урок выжившему человечеству. И с чего люди думают, что знание грядущего — это что-то хорошее? Кая отдала бы все, лишь бы не знать ничего и жить без оглядок, но вместо этого оставалось лишь смиренно ждать, пока судьба не отнимет всех, кого она полюбила, оставив ее одну в жестокой неизвестности.***
Казалось, он не шагал, петляя по узким улочкам и обходя прохожих, а парил над землей, слишком взбудораженный, чтобы суметь связать какую-то мысль в голове. Шел быстро и дыхание немного сбилось к моменту, когда зашел в глухой каменный дворик, где располагалось их убежище. Жуть как не хотелось иметь дело с товарищами и потому Кирштайн проскочил к лестнице, надеясь незаметно умыться и лечь спать, но там его заметила Микаса, напугав окликом, а там уже и Ханджи высунулась из кухни, буквально затащив его на тотальный допрос. — Ты чего в облаках витаешь? — голос капитана заставил Жана слегка встрепенуться. — Что, былого запала не осталось? — Действительно, — подтвердила Зое. — Какой-то ты сегодня погрустневший. Что-то пошло не так? Взгляды присутствующих разведчиков остановились на нем и юноша с сожалением понял, что придется долго объяснять все случившееся и опять выслушивать несмешные шуточки в свой адрес. Обреченно выдохнув, он потер переносицу, выпрямился на жутко неудобном стуле и, было, открыл рот, собираясь выложить все, но тут до него снизошло озарение, и Жан, не давая себе времени на размышления, сказал совершенно противоположное тому, что хотел изначально. — Не так пошло все, что могло. Несколько человек недоуменно нахмурились, а вот капитан с Микасой, наоборот, отреагировали спокойней. — Ну? Что именно? — Ханджи нетерпеливо подалась вперед, сверля его нервным взглядом. — Мои попытки выведать что-то, касающееся семьи, — выдумал он, пытаясь придать лицу более мрачное выражение. — Ей явно пришлось не по нраву то, что я перешел грань формального общения, и она жестко осадила меня, — разведя руки в стороны, он откинулся назад. — Что могу сказать? Спасибо за советы и содействие. — Черт, а ведь сегодня днем все было так хорошо… — протянула командор, явно удручившись от плохих новостей. — Но ведь ты еще сможешь продолжать интервью? — Да… — опустив глаза, он чуть помедлил. — Леди Тайбер верна слову, и наши встречи продолжатся до окончания конференции. — Это не так уж и плохо, — высказался Армин. — За месяц мы еще можем получить много ценной информации. — Остается надеяться, что Тайберша клюнет на твои «журналистские навыки» охотней, нежели на попытки сближения. Аккерман встал и ушел, давая понять, что ему больше не интересен предмет обсуждения, а вскоре Ханджи распустила всех, так что Жан спокойно выдохнул, оказавшись наедине с самим собой, запершись в ванной комнате. Сняв влажную от пота одежду, он с наслаждением встал под горячий водный поток, наконец чувствуя, как сходит все напряжение вместе с дымкой, заполнившей разум. Подумать только, он соврал прямому начальству… Нет, технически, конечно, опустил некоторые факты, но все равно это не делало ему никакого оправдания. Просто невыносима была одна мысль о том, что случившееся между ними станет достоянием товарищей, говоря открыто, никогда не отличавшихся чувством меры или такта, когда дело касалось чего-то интимного. Лучше уж терпеть шутки о том, какой он неудачник, чем рассказывать о личном: зная капитана, тот явно не сдержится от уничижительных комментариев, Ханджи же того хуже — точно потребует выложить все в мельчайших подробностях, будто обсуждение идет об очередных титанах, и начнет анализировать каждое слово Тайбер, после чего к ней присоединится Арлерт и вместе они придут к выводу, что, если бы он довел бы ее до оргазма хоть один раз, Кая рассказала бы что-нибудь интересное. Жан потряс головой и устало выдохнул, уткнувшись лбом в холодный кафель. Резкий переход с недовольства друзьями на определённые ожидания о завтрашнем вызвали смешанные чувства. Жан помнил, как она смотрела на него, говоря совершенно невообразимые вещи, как все нутро отозвалось на прикосновения и как он весь застыл, готовый в те минуты подчиниться ее воле. Ощущения были настолько свежи, что тело вновь напрягалось, а он потакал себе в этом, оживляя в сознании момент, когда они поцеловались. Рука непроизвольно потянулась к промежности и он прикрыл глаза, представляя перед собой Каю, нашептывающую те же слова, касающуюся и целующую его столь смело и призывно. Само осознание того факта, что она хотела его, уже будоражило кровь, и он шел дальше, воображая куда больше, чем произошло на самом деле, и за несколько минут, показавшиеся целой вечностью, довел себя, облегченно простонав в конце ее имя. Дальше в душе задерживаться Жан не стал: наскоро вымылся и вышел в общую спальню, где был один только Йегер, которого не было, когда он только вернулся. Обменявшись с ним молчаливыми кивками, Кирштайн оделся и прилег, имея возможность с чистым сознанием поразмышлять о собственном поступке. Как легко, оказывается, поддаться эгоизму и поставить выше личные приоритеты, когда на кону стоит внимание желанной женщины. В любом случае, скрывать нечто важное, если, конечно, удастся выведать, он не собирался, так что хоть раз можно было забыть о долге перед родиной и прочих очень важных вещах, позволив себе побыть простым человеком. Гордиться нечем, но Жан никогда и не стремился быть образцовым солдатом, служащим отечеству. На следующее утро Кирштайн был в неровном расположении духа. Быстро привел себя в порядок и сбежал, не желая пересечься с друзьями, зная, что те не преминут задавать вопросы, на которые у него нет ответов. Вчерашняя ложь далась легко, но все равно он не желал испытывать судьбу и прочность собственных нервов, справедливо полагая, что вполне может где-нибудь проколоться. До назначенной встречи было еще далеко, так что Жан около получаса шлялся по городу, наконец зайдя позавтракать в непримечательное заведение, предусмотрительно захватив газетку в киоске. Аппетита, вполне ожидаемо, не имелось, так что он пил подряд кофе, с трудом заев его заказанной булочкой, и пытался вчитываться в статейки, что, впрочем, получалось очень не очень, ведь голова была забита мыслями из другой оперы. Сказать, что он волновался, было бы явным преуменьшением: несмотря даже на столь заметное благоволение леди Тайбер, он все равно боялся, что что-то не так понял, а если и правильно, то полагал, что в самый ответственный момент мог напортачить: в конце концов, это в его духе. И не сказать, что совсем мальчишка — нет, но как можно сравнивать ее с кем-то из ровесниц с Парадиза? Пожалуй, не стоило пренебрегать женскими романами в свое время — возможно, нахватался бы чего полезного, а так оставалось надеяться на удачу и снисходительность Каи, что, безусловно, очков его самолюбию не прибавляло, но Жан не считал свою робость перед ней чем-то постыдным, а наоборот, данное обстоятельство и делало все настолько особым и животрепещущим. Просидев в кафе около двух часов, Жан расплатился и направился в центр, так как стало как-то совестно занимать столик с таким незначительным счетом. Несмотря на попытку максимально растянуть прогулку, рядом с большим зданием, облицованным дорогим камнем, он оказался за немногим меньше часа до назначенного времени, так что оставалось только нарезать круги в окрестностях, ибо иного варианта развлечения Жан не знал. Не прошло и пятнадцати минут, как он заприметил Густава, пристально наблюдавшего за ним, и застыл, как идиот, но тот зашел обратно в отель, так что еще была надежда, что он не выставился полнейшим кретином, но вскоре тот вновь показался в дверях и целенаправленно пошел к нему, отчего Жану захотелось где-нибудь спрятаться, но вместо этого он поздоровался с помощником Каи и последовал за ним в своеобразном конвое, ощущая то, как с каждым пройденным шагом его все больше охватывает мандраж. — Миледи, мистер Кирштайн прибыл, как вы и просили. — Хорошо, Густав. Можешь быть свободен. Сопровождающий ушел до того, как Тайбер вышла встретить его, и Жан выпрямился, попытавшись придать лицу осознанное выражение, что, правда, далось нелегко, ибо вырез на подоле платья леди Тайбер был явным издевательством над ним. — Я ожидала вас к трем, — произнесла Кая, после приветствий, лукаво блеснув глазами. — Да? Наверное, я перепутал. Извините, — неуверенно улыбнувшись, он виновато пожал плечами, на что девушка лишь махнула рукой. — Ничего. Даже хорошо, что вы пришли пораньше, — она села за столик, указав на место рядом. — Выпьем. Что же, беседа шла нормально, так что Жан слегка расслабился, впрочем, стараясь не налегать на вино и особо не болтать, все еще не будучи уверенным в том, что не сморозит чего глупого, и потому предпочитал слушать и наблюдать. В поведении леди Тайбер ощущалась смена, но понять, в чем она заключалась, было трудно, но Жану казалось, что та сегодня более задумчива. — Скажите, как вы воспринимаете случившееся вчера? — внезапный вопрос сразу поменял атмосферу и юноша поднял на нее недоуменный взгляд. — В конце концов, я ведь замужем. — Я бы никогда не взялся судить вас, — произнес он, быстро смочив горло глотком вина. — Вы взрослая самостоятельная женщина и можете делать то, что разумеете верным. — Ох, это потому что вы были там, — усмехнувшись, она выдохнула дым, смотря с вызовом. — Был бы ваш ответ столь же либерален, увидь вы меня с другим мужчиной? С вашим стажером, к примеру, мистером Крюгером. — Ну, будь это он, честно говоря, я бы глубоко разочаровался в вашем вкусе, — пошутил Кирштайн. — А, говоря серьезно, кто бы то ни был, я позавидовал бы его удаче. — Но это были вы, — их взгляды встретились и Кая чуть прищурилась, поставив полупустой бокал на стол. — Не думаете, что пора приступить к тому, зачем вы здесь? Большего и не требовалось, Жан одним рывком потянул Тайбер к себе и та уселась к нему на колени, позволив втянуть себя в страстный поцелуй. В этот раз, разорвав его, он не отстранился, а перешел на открытую шею, дрожащими руками пытаясь приспустить лямки платья. Правда, столь нерешительных ласок вскоре стало мало, и он подхватил ее и встал, по наитию найдя спальню, буквально кинув Каю на кровать и нависнув над ней. Горящие руки оглаживали женское тело, проходясь по бархатной коже, сжимались на мягкой груди, пока юноша жадно впивался губами в ее губы. Наконец, он стянул с нее треклятое платье и спустился ниже, разведя ноги, прижался к промежности, в нетерпеливости утыкаясь языком во влажную ткань белья. Отведя же кружево в сторону, он почувствовал, как в низу живота ощутимо заныло, тут же припав к влагалищу, собирая влагу языком и вызывая у нее тихие стоны, от которых еще больше распалялся. Один палец, два, три, а вместе с ними и язык: дело свое Жан знал неплохо и любил, проделывая все старательно и самозабвенно, наслаждаясь процессом. Подтверждением же тому служила реакция Тайбер: дыхание той все учащалось, а стоны становились лишь громче. В конце же и вовсе сжала его голову ногами и выгнулась в спине так сильно, что Кирштайну показалось, что она вполне способна свернуть ему шею. Давая ей передышку, он внимательно наблюдал за тем, как она тяжело дышала, отдыхая после оргазма, и водил пальцами по промежности, еще обильней размазывая смазку. — Не собираешься раздеться? — спросила она, кинув на него взгляд из-под ресниц. Рука потянулась к вороту рубашки, но Кая перебила его. — Начни со штанов. Кивнув, он начал возиться с пряжкой, вот только девушка не стала ждать, а подозвала его ближе к себе и помогла расстегнуть ремень. Жан снял штаны, а потом под ее пристальным взглядом и белье, чувствуя себя глупо в носках и оставшемся верху, но решить, что делать дальше не мог. В конце концов, он все же стянул пиджак, развязал галстук, избавившись от рубашки, а уже после снял и носки, на что Кая хмыкнула, оценивающе оглядывая его. — Никогда бы не подумала, что оголить ступни — такая большая проблема, — усмехнувшись, она чуть привстала на согнутых локтях, продолжая смотреть на него. — Ты отнял у меня много сил, так что придется как-нибудь самому все сделать, — Жан, немного помедлив, все же положил руку на стоявший колом член, но она покачала головой, потянув его к себе, — Устройся повыше, скажем, на уровне моей груди. Он подчинился, не понимая смысла просьбы: аккуратно залез сверху, держа равновесие и чувствуя себя неловко, от непосредственного внимания Каи на его достоинстве. Та же, впрочем, продолжала сохранять полную уверенность: легко коснулась члена, прошлась по нему пальцами, заставив его вздрогнуть от предвкушения, и внезапно откинулась на подушку, призывно раскрыв рот. Жан неверяще моргнул, но не посмел ослушаться, медленно поддавшись вперед и застыв на вдохе, когда женские губы сомкнулись на головке. О подобном слышать не доводилось и потому парень пытался быть осторожнее, но чем дальше все заходило, тем больше он заводился, с наслаждением двигаясь во влажном и горячем рту, а Кая лишь еще сильнее подгоняла его, насаживаясь все глубже и глубже, из-за чего Жан действовал грубее, став буквально вбиваться в нее так, что она едва могла дышать. Ощущения были неописуемы: никогда раньше он не испытывал настолько дикого возбуждения и не имел дела со столь смелой и отзывчивой женщиной. Казалось, он мог кончить в любой момент, но очень хотелось продлить момент удовольствия, так что он старался сдерживаться, но даже так долго продержаться было немыслимо. Только ощутив, что больше не выдержит, Жан вышел и попытался отвернуться, но не успел, попав на губы, щеки и подбородок Каи. — Черт, простите… я не хотел, — выдохнул он, пытаясь восстановить сбитое дыхание, но девушка быстро осадила его. — Все в порядке, — встав с постели, она облизала губы, пробуя его на вкус. — Подожди меня здесь. Я скоро, — сказав это, Тайбер ушла в ванную, оставив полностью растерянного Жана одного. Оглядев помещение впервые за все время, пока тут находился, Жан понял, насколько эта роскошь непривычна. Присев на самом краю постели, он, словно потерявшийся ребенок, ждал возвращения Каи, ощущая себя виноватым за ту оплошность. Из рассказов друзей он знал, что девушкам подобное не нравится, но, если Жан что-то и понял за сегодня так это, что леди Тайбер — не простая девушка. Услышав приближающиеся шаги, он тут же встал и замер под ее скептическим взглядом, смутившись при осознании собственной наготы, ведь она, судя по всему, успела в ванной накинуть короткий халат. — Надень что-нибудь, если хочешь, и пошли. Я проголодалась, так что сделаю заказ в номер. Будут предпочтения? — Доверюсь вашему вкусу, — пробормотал он неловко. Кая ушла, а он быстро нацепил штаны, усевшись обратно, чтобы переждать приход заказа, но вскоре она позвала его и Жан нехотя вышел в гостиную, сев напротив нее за столом. — А ничего, что нас могут увидеть? — спросил он, вызвав улыбку у Тайбер. — Разве вас не беспокоят слухи? — Слухи — это ветер, — произнесла Кая непринужденно. — Они не побеспокоят, если нет до них дела. Жану не осталось ничего другого кроме как кивнуть да заткнуться, ибо говорить сейчас он не мог. Вскоре Густав принес поднос с едой, и они приступили к трапезе, и Кирштайн понял, насколько проголодался за день. Отобедали почти что молча, и Кая вновь закурила, приковав его взгляд к себе. Не сказать, что раньше он не встречал курящих женщин, но то, как это делала она вызывало в нем восхищение вперемешку с возбуждением, что вовсе было странным. Конечно же, Тайбер заметила то, как он пялился на нее, и спросила причину этого, на что Жан слегка замялся, но все же ответил честно: — Меня возбуждает то, как вы курите, — признался он. Кая несколько минут задумчиво глядела на него, после же подошла и мягко подняла голову за подбородок. Ворот халата немного приоткрылся, когда она затянулась и поцеловала его в губы, выдыхая дым, который Жан с глухим стоном вдохнул. Отстранившись, она продолжала спокойно курить, пока он, будто совсем потерявший остатки разума, покрывал влажными поцелуями ее шею и грудь, оставляя засосы на самых заметных участках кожи. Когда он опустился перед ней на колени, Кая положила ногу ему на плечо, и Жан коснулся ее промежности, ощущая то, как она возбуждена. На этот раз его действия были куда более уверенными и он больше не торопился и не стеснялся, стремясь доставить и получить полное удовлетворение. Жан не знал, сколько именно времени прошло, когда она издала первый стон, потушив сигаретный бычок, когда стала тихо охать, дрожа и хватаясь за него, пытаясь удержаться прямо, но вскоре ее тело вновь прошиб оргазм, и она обмякла, ухватившись за шею парня, когда тот поднял ее, поддерживая под бедра. Держа Каю на весу, он наконец вошел в нее, когда она крепко обхватила ногами его спину, и начал двигаться. Все сомнения и страхи ушли на второй план, оставляя только их двоих. У Жана пальцы на ногах поджимались, от того, насколько было хорошо, он впивался пальцами в ее бедра, плавно поднимая и опуская на член, стонал что-то глухо ей в грудь, все больше ускоряясь, двигался рвано, входя до самого упора, и наслаждался ее голосом, с трудом оторвавшись от нее и осторожно поставив на ноги, сам же став надрачивать, кончая от одного вида того, как она опустилась на колени и открыла рот. Тело ломило от усталости и приятной неги. Он упал на стул, дыша поверхностно и тяжело, и едва смог сфокусировать взгляд на Кае, усевшейся к нему на колени, обняв ее за талию и прижав к себе. — Мне, наверное, пора? — спросил Жан, когда дар речи к нему вновь вернулся. — А ты куда-то спешишь? — получив отрицательный ответ, Кая улыбнулась, поцеловав его. — Тогда останься со мной.