24 frames per second

Суббота 03/06/17 Эвен возвращается домой после терапии, чувствуя себя великолепно, чувствуя, словно всё ему подвластно, словно он теперь может всё, словно он на вершине мира. Он так и говорит Исаку: «Я на вершине мира». Исак смеётся и кивает: «О, я знаю, откуда это», но Эвен отвечает: «Нет, там было я — король мира». Исак целует его, и Эвен целует его в ответ, и вот они уже оказываются на кровати, сливаясь в единое цело, и потом, когда Эвен думает об этом, он вспоминает, что в тот день заснул, не приняв таблетку. Не принял он её и на следующий. В этот раз эпизод практически безобидный, но быстрый, словно сокращённая версия, и к пятнице Эвен уже не помнит, что делает. Он просыпается ночью в субботу. И всё плохо. С улицы в комнату врывается лёгкий ветерок, полный весенней свежести, и такие вещи по идее должны приносить в твою жизнь свет, но нет. Он не приносит ничего. Это просто факт. Всё вокруг теперь стало лишь констатацией факта. Он чувствует, как палец мягко скользит по его руке, вверх по плечу, потом снова вниз. Он закутан в одеяло, и, должно быть, это Исак позаботился о нём. Исак. Милый, добрый Исак, который всё для него делает и которому Эвен снова и снова причиняет боль, и неважно, что говорит Мари, но Эвен чувствует себя виноватым и не знает, как выбраться из этого состояния, да он и не заслуживает выхода. Он открывает глаза. Всё по-прежнему плохо. Становится даже немного хуже, когда он встречается взглядом с Исаком, потому что Исак неотрывно смотрит на него и, коротко улыбнувшись, протягивает руку и откидывает со лба Эвена пряди волос, осторожно, нежно. Эвен смотрит на него, словно не видя, и не улыбается.  — Привет, — говорит Исак. Они не дома. Они на диване в гостиной его родителей, на разложенном диване, и, возможно, с Исаком он должен везде чувствовать себя как дома, но сейчас для Эвена нет такого места. — Приятно видеть твои глаза, — продолжает Исак. С добротой, нежностью, отдавая ему себя. Отдавая себя. И Эвен не знает, как не быть эгоистом и не брать предложенное, поэтому он закрывает глаза и отворачивается. Рука Исака отрывается от его лица. Это начало, это глубокая яма отчаяния, и Эвен хочет, пусть чуть-чуть, но всё же хочет сказать Исаку, чтобы он ушёл. Он не знает как. Он не знает, как посмотреть Исаку в глаза в тот момент, когда будет разбивать ему сердце, и не захотеть сбежать отсюда, и раствориться в ночи, и освободить этот мир от себя. Но Исак снова поднимает руку, на этот раз кладёт её Эвену на спину и поправляет одеяло, чтобы укутать его полностью, разглаживает складки, и Эвену одновременно хочется плакать и сказать Исаку, чтобы он не прикасался к нему. Видимо, всё всегда будет заканчиваться так, даже когда ты думаешь, что всё хорошо и ты в безопасности, говорит ему тёмная часть его рассудка, и сегодня Эвен не может её игнорировать. Он притворяется спящим, и Исак продолжает осторожно гладить его. В какой-то момент тело предаёт Эвена и заставляет повернуться к Исаку, спрятать лицо у него на груди, чувствуя, как кончики его пальцев, скользящие по телу, дарят ему покой. Эвен засыпает. На этот раз по-настоящему.