Бывшие

      Найроби заняла пост капитана. Она была истинным символом силы и сопротивления. Она успешно управляла командой и заложниками и некоторые восхищались ей. Но рядом с каждой сильной женщиной стоит не менее сильный мужчина.       Берлин был рядом всегда. Он поддерживал, страховал, советовал и иногда пропускал тычки и подзатыльники от Найроби. Он помог ей разобраться с Рио, был главным героем интервью, а когда Артуро в очередной раз решил поднять бунт и Найроби сломалась, то был рядом. Помог ей так, как когда-то она помогла ему. Вместе они смогли пережить все.       Берлин ограничил общение с Ариадной, что явно не нравилось Касалес. Он не пытался ей что-либо объяснить, просто в какой-то момент сказал о том, что она не нуждается в его опеке и отправил Ариадну к остальным заложникам.       Казалось, что все более-менее стабилизировалось. Андрес вернул свое спокойствие, пусть только видимое, а Агата стала ближе с бывшим мужем, хоть им и приходилось скрывать их отношения. Они часто проводили время вместе, разговаривали и даже строили мнимые планы на жизнь. Они чувствовали себя в безопасности.       А потом случилась Токио. На мотоцикле. Заехала прямо в здание Монетного двора, наплевав на полицию, и тем самым подставила всех. И, конечно же, не обошлось без жертв. Москва. Он лежал на столе, белый, как лист бумаги, и безмолвно прощался со всеми.       Денвер как-то видел, как Берлин колол Москве свои сильные обезболивающие, пока никого не было рядом. Он слышал их тихий разговор:       - Не надо. Они тебе самому нужны.       - У тебя три дырки в животе. Тебе нужнее, Москва. А я выдержу свою боль.       Когда Берлин столкнулся с Денвером в коридоре, то лишь кивнул, увидев благодарный взгляд парня. А после этого он мучился от судорог в кабинете, пока Найроби успокаивала его.       Когда Москва отошел в мир иной было тяжело. Найроби думала только о том, что через несколько месяцев она будет также наблюдать за смертью Берлина. И она боялась этого больше всего. Найроби держалась за мужскую руку, словно за спасательный круг.       Период между смертью Москвой и налетом полиции был самым спокойным. Никто не пытался сражаться или спорить, все просто хотели наконец-то вернуться домой. Но, несмотря на это, все были готовы, когда полиция начала штурм.       Все деньги до последнего евро были уже на полпути к штабу Профессора. Берлин, в последний момент перенявший бразды правления, умело руководил всем этим действом, чуть ли не впервые демонстрируя все свои лидерские качества. Запихнув чуть не силой Рио и Токио в тоннель, Берлин снова вышел из хранилища, проверяя, где находятся оставшиеся члены команды.       - Денвер, Моника, извиняюсь, что прервал вашу милую беседу, но вам пора спасать свои задницы! – крикнул он.       - Что? – тупо спросил Денвер. Берлин закатил в глаза.       - Ноги в руки и бегом в тоннель! Все два с половиной человека! – пара осталась стоять, - Я на монгольском говорю? Бегом!       Денвер наконец-то схватил Стокгольм за руку и потащил мимо Берлина в сторону хранилища. Берлин прошел немного дальше в поисках Найроби и успешно нашел ее рядом с Хельсинки за ближайшим поворотом.       - Эй, тут все решили добровольно полиции сдаться или что? Бегом в тоннель! Оба! Найроби и Хельсинки сразу послушались и прошли к хранилищу. Только у входа Агата заметила, что Берлин за ними не идет.       - Берлин? – мужчина обернулся на ее слова, - Чего встал?       - Иди. Я…догоню.       Найроби почуяла неладное.       - Андрес? Что ты задумал?       Берлин молчал. Ему самому требовалось осознать, что он хочет сделать.       - Агата, - он даже не понял, что назвал ее реальным именем, - Прошу тебя, уходи. Пока не пришла полиция.       - Берлин, ты же не хочешь остаться тут? – подал голос Хельсинки.       - Кто-то должен остаться, - коротко ответил Андрес. Найроби замотала головой.       - Нет, мы уйдем только вместе, - громко сказала она, еле сдерживая слезы.       - Ты обещала мне, что если я скажу бежать, то ты убежишь. Считай это приказом!       - Нет! Мы либо вдвоем уйдем, либо вдвоем останемся.       - И в первом случае подставим всех, а во втором погибнем оба, - вкрадчиво объяснил Берлин. Он подошел к Найроби и, обняв за плечи и прислонившись своим лбом к ее, прошептал, - Я не меньше твоего хочу быть вместе, но это невозможно. Дай мне искупить грехи.       - Я люблю тебя, - выпалила Найроби быстрее, чем осознала эти слова, - Не оставляй меня, прошу.       - Я всегда буду рядом, - прошептал Берлин и повернулся к Хельсинки, - Уведи ее. И…позаботься о ней.       Хельсинки тащит Найроби к тоннелю, а та кричит что-то о том, что ненавидит его. Берлин еле сдерживает слезы, понимая, что это конец.       Он сопротивляется ровно до того момента, пока не услышит, что тоннель взорвался. Агата и Серхио в безопасности, значит уже можно прекратить эту заведомо проигрышную битву.       В перерывах между перестрелкой Андрес смотрит на фотографию его семьи. Он надежно прячет ее в нагрудном кармане близь своего сердца и выходит на верную смерть. Пули одна за другой разрывают ткань комбинезона и попадают в тело.       Время замедляется. Чувствуя приближающуюся смерть, Андрес вдруг осознает, что любим и любит. Андрес осознает, что никогда так не ценил жизнь, как сейчас, когда пули пронзают его тело. Перед глазами мелькает вся его жизнь.       Детство. Первая разбитая коленка. Слезы. Руки отца. Нежный мамин поцелуй. Рождение брата. Школа. Первая драка. Голос отца. Дни рождения. Юношество. Первый поцелуй. Первый секс. Смерть мамы. Слезы. Много слез. Ночи у больничной койки Серхио. Первая сигарета. Вечеринки с алкоголем. Смерть отца. Опустошенность. Первое ограбление. Второе. Третье. Первый брак. Развод. Мартин. Тюрьма. Второй брак. Опять развод. Снова Мартин. Агата. Их первая встреча. Первый поцелуй. Ее счастливое «Да». Его тихий уход. И опять Мартин. И опять браки. И много ограблений и алкоголя. Все одно за другим. Комом. Потом Берлин, Найроби, план, Профессор. Сын. Монетный двор. И смерть. Под пулями, но без груза на душе. Откупил все грехи напоследок.       Андрес умирает счастливым.

***

      Найроби сидит в каюте в полнейшей тишине. У нее уже не осталось сил и слез. Андрес отдал свою жизнь ради команды. Он так долго устраивал развал в команде, чтобы после ее спасти.       - Агата? – девушка развернулась на свое настоящее имя и увидела в дверях каюты Профессора. Он выглядел уставшим и разбитым. – Этот конверт оставил тебе Андрес перед ограблением. Видимо, он знал, что не выйдет из Монетного двора.       Профессор протянул девушке конверт и быстро вышел из каюты. Найроби посмотрела на конверт, на котором непонятным почерком было написано «Агате Хименес». Дрожащими руками она вскрыла конверт и вытащила из него сложенное пополам письмо.       «Дорогая Агата,       Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых. Как бы мне не было больно это признавать, но совсем скоро настанет этот момент. В этом письме я хочу сказать тебе то, что не могу сказать в жизни.       Я долго думал о том, что было бы, если бы я успел узнать о твоей беременности. Я никогда не мечтал о семье, но я бы никогда не бросил тебя с сыном. Прости меня за все, пожалуйста.       Не скажу, что я имею огромные отеческие чувства, но если бы у меня было бы больше времени с сыном, то я бы сделал все, чтобы стать для него лучшим отцом. Надеюсь, что ты проведешь с ним это время за меня.       Не плачь, когда я умру. Лучше купи какой-нибудь дорогой вертолет и развей мой прах над Парижем. И присмотри за Серхио. Он не умеет жить один.       Странно, что сейчас я не знаю, что сказать, хотя раньше не было проблем с сентиментальными речами. Я люблю тебя. Жаль, что понял это так поздно. Сейчас я пишу это письмо и понимаю, что ты была любовью всей моей жизни. Вот так просто.       Прощай. В этот раз навсегда. Напоследок хочу спросить у тебя одно:       Ты выйдешь за меня?       Кольцо в конверте. Очень люблю тебя, принцесса.       Навеки твой, Андрес де Фонойоса»       Бумага точечно намокала от падающих на нее женских слез. Он просил не плакать, но она не смогла исполнить эту просьбу. Отложив письмо и протерев глаза, Найроби снова открыла конверт и обнаружила на дне просто золотое кольцо.       - Я согласна, - прошептала Агата в тишину, надевая кольцо на безымянный палец правой руки.