***
События в холле разворачивались слишком быстро. Вот появляется Рио и устраивает агрессивную исповедь. Через секунду появляется более чем спокойный Берлин, а еще спустя мгновение Хельсинки дает парню по хребту и представление считается оконченным. Рио волочат, словно на казнь, оставив недоумевающих заложников в компании таких же недоумевающих Найроби и Денвера. Когда наконец-то накатывает осознание, Найроби переглядывается с Денвером и, не сговариваясь, помчались вперед по коридорам. - Куда они его повели? – крикнул парень, снова заворачивая за угол. - На склад наверно, - откликается Найроби. – Но сейчас мы забежим в другое место. Денвер решает не спрашивать, что она задумала и просто бежит вслед за ней по коридорам Монетного двора. Когда Найроби забегает в кабинет Берлина, Денвер останавливается и непонимающе следит за ней. - Что ты делаешь? – сказал он, наблюдая, как девушка переворачивает шкафчики один за другим. - Ищу его лекарства. Пойдем на крайние меры. - Берлин же не убьет Рио, верно? – нервно спросил Денвер, - Он же не может его убить, ведь так? Найроби промолчала. Еще пару-тройку дней назад она бы с уверенностью сказала, что Берлин не способен на убийство. Он бы поиздевался над парнем, возможно, довел бы его до истерики, но не убил бы. Но после всего того, что Андрес успел натворить за время их ограбления, Найроби не спешила с подобными заявлениями. На самом деле, ей самой хотелось бы верить в то, что Рио останется живым, а Берлин - с чистой совестью. Найроби нашла лекарства в глубине одного из шкафов и запихала их в карман комбинезона. Не удивительно, что даже после того, как всем стало известно о недуге Берлина, он все равно продолжал прятать лекарство. Это было сделано не в целях обезопасить столь дорогой препарат, как ретроксил, (все-таки найти его не составляло большого труда), а чтобы лишний раз не демонстрировать свою слабость. Найроби и Денвер неслись по коридорам, радуясь только тому, что выстрел еще не прозвучал и значит, Рио еще жив. Когда склад оказался совсем близко, то можно было даже расслышать громкие речи Берлина, как обычно устраивающего шоу из ничего. Иногда (а последнее время очень даже часто) его долгие и пафосные бравады раздражали Найроби, хотя много лет назад она могла подолгу слушать его речи и наслаждаться ими. Когда пара забежала на склад, то представление было уже в самом разгаре. Рио еле держался на ногах, содрогаясь от рыданий, пока Берлин держал его на прицеле пистолета. Стоящий неподалеку Хельсинки делал вид, что не имел никакого отношения к происходящему. - Берлин! – крикнула Найроби, привлекая внимание мужчины, - Что ты творишь? - Вершу правосудие! – ответил Берлин и снова вернул свой взор на Рио, - На чем мы остановились? - Опусти пушку, мудак, - Денвер наставил на мужчину автомат, - Устроим голосование! У нас демократия! - С демократией не сложилось. Я вынес приговор. Если вас он не устраивает – выйдите из помещения! - Опусти пушку, мать твою, иначе дырок во лбу не сосчитаешь! – в ярости кричал Денвер. Нервы сдавали у всех. Раздавшийся телефонный звонок только усугубил ситуацию. Берлин сделал жест рукой и Хельсинки направил свое оружие на парня. Найроби вовремя включилась в действия, положив руку на автомат Денвера, призывая всех опустить оружие. Берлин вместе с остальными опустил пистолет и посмотрел на девушку: - Чего ты хочешь, Найроби? - Хочу, чтобы вы все перестали творить хрень и взялись за дело! – ответила она, - Гребанный патриархат! Ты не состоялся как капитан, Берлин. Считай это мирными переговорами о твоем уходе с поста. Берлин улыбнулся, хоть на душе и было паршиво. Последнее время он слишком часто скрывал истинные чувства за маской безмятежности и высокомерия. Кривая улыбка, больше похожая на оскал, была его главным оружием, позволяющим ему держаться на плаву. Он не удался как муж, как отец и теперь как капитан. Что ж, пусть Найроби сама решает что делать. Пистолет Берлина с тяжелым грохотом упал на пол. - Переговоры удались. Теперь ты здесь главная, Найроби. Смотри, чтобы эта роль тебя не сломала. - В чем подвох? – спросила Найроби. Она была явно удивлена его ответом. - Ни в чем. Ты же знаешь, что мне симпатична мысль служить такой прекрасной даме, как ты. И да, верни мои лекарства, чтобы я не скрючился от боли на полу своего кабинета. Развернувшись Берлин пошел прочь из склада и в сложившейся тишине были слышны только громкие всхлипы Рио.***
Пока Агата шла в кабинет Андреса она думала о том, что произошло. Конечно, она не раз задумывалась о том, что была бы более подходящим кандидатом на роль капитана, но даже представить не могла, что Берлин уступит ей это место, причем так просто. Он определенно что-то задумал. Она слишком хорошо знала этого человека, чтобы не ожидать от него подставы. Она снова заходит в его кабинет без стука и успевает заметить, как он прячет дрожащую руку в карман. Найроби сейчас отмечает, что выглядит Берлин болезненно. Ей это кажется странным, ведь только что на складе он выглядел вполне здоровым и жизнеспособным. У Найроби складывается чувство, что за эти пару минут он постарел лет на пятнадцать. - Оставь лекарства на столе, пожалуйста, - слабо говорит Берлин и тяжело падает в кресло. Он прикрывает глаза и дышит глубоко и рвано. Как Агата раньше не замечала всего этого? - Ты в порядке? – спрашивает она, подходя ближе к мужчине. - Я в норме, - Андрес поднимает взгляд на Найроби и привычно улыбается, только теперь Агата не верит этой улыбке. Агата видит в этой улыбке гримасу боли, а огонь в его глазах был слаб и фальшив. Если Найроби что-то еще понимает в бывшем муже, так это то, что сейчас он точно не в норме. Агата обходит стол и опускается рядом с ним на колени, берет его руку в свою и пытается поймать его взгляд. - Андрес, - Берлин не смотрит на нее. Найроби берет его лицо в ладони и заставляет его посмотреть ей в глаза. – Андрес, дорогой, что с тобой? - Не важно. Оставь меня, Найроби, пожалуйста. - Расскажи мне. Почему ты так просто отдал мне лидерство? – Агата была не на шутку обеспокоена. - А разве ты не этого хотела? – спросил Андрес. - Хотела. Но не ценой твоего состояния. Что случилось, Андрес? Я не хо… - Я больше не могу! – отчаянно крикнул мужчина, вскакивая со стула, - Я устал так жить, понимаешь? Устал чувствовать, как умираю, устал постоянно слушать, какое я ничтожество! Устал быть никому не нужным! - С чего ты взял, что никому не нужен? – произнесла Агата. - А кому я сдался? – Берлин впервые дал волю чувствам и в его глазах скопились слезы, - Я пять раз развелся, оставил Мартина, потому что боялся своих чувств, я не отец своему сыну, а брат и вовсе мне как чужой человек…. Что будет со мной, когда мы отсюда выйдем? Я не хочу умирать в одиночестве, Агата…. Я не хочу умирать…. Если бы кто-то сейчас зашел в кабинет, то увидел бы очень странную для его глаз картину. Вечные враги стояли в обнимку посреди кабинета, а вечно жизнерадостный Берлин рыдал в плечо Найроби. - Каждый раз, когда я понимаю, что мне не осталось и года, думаю о том, что я даже ничего стоящего не сделал в этой жизни. Я умру никем в обществе самого себя. - Не говори так, - Найроби обхватила лицо мужчины руками и отодвинула от себя, заглядывая в глаза, - Я буду рядом, если позволишь. Андрес смотрел на Агату сквозь пелену слез. Губы Андреса на мгновение касаются губ Агаты. Аккуратно, почти невесомо. Агата отвечает на поцелуй и углубляет его. Он слишком долго был сильным. Настолько долго, что даже не заметил, как сломался. Он даст себе возможность немного побыть слабым. Немного побыть…живым? И, конечно, Андрес позволит Агате помочь пережить ему падение. Потому что он все еще любит ее.