Бывшие

      Андрес бы никогда не признался, что самое сложное в жизни – расставаться с людьми. Образ человека, не обладающего эмпатией и меняющего близких людей, как перчатки, затмил настоящего Андреса, любящего тепло, объятия и романтические вечера. Фонойоса тщетно прижимал к себе спящую Агату, противясь голосу разума, который неустанно твердил о том, что пора прекращать это представление. Чувства и вправду затмевали разум и мешали делу. Андрес даже и не заметил, как вся подготовка прошла мимо него, пока он разбирался с проблемами на личном фронте, которые, казалось, он сам придумал из ничего.       Изначально его намерения по отношению к Найроби были похожи на намерения хищника к жертве. Сама ситуация казалась ему достаточно комичной, поэтому он искренне наслаждался их перепалками и даже ее нервозность приносила ему удовлетворения. Для Берлина все происходящее было чуть ли не единственным развлечением перед смертью, но в один момент он осознал, что заигрался. Ему уже было неприятно видеть Найроби в компании остальных мужчин в команде, а желание быть с ней ближе появлялось все чаще и чаще. Было ли это любовь и просто самовнушение – Берлин не знал, но точно понимал, что не хочет быть с ней просто коллегами по делу. Даже дружеские отношения не устраивали мужчину, он рассматривал себя только в качестве любовника для Найроби.       Андрес достиг поставленной цели, но в итоге погряз в собственных чувствах, мыслях и переживаниях. Он прекратил понимать, где реальные чувства, а где игра сознания и самовнушение. Андрес прекрасно осознавал, что миопатия в корне изменила все его отношении к жизни, и он на подсознательном уровне пытался восполнить пробелы и наполнить его существование красками. Ограбление, дорогие покупки, необдуманное предложение Найроби и попытка вернуть Акселя – все воспринималось самим Андресом как попытки хоть как-то придать смысл своей жизни. Но все одно за другим ломалось, разваливалось, словно карточный домик.       Пора все это прекращать. Роль мужа Андрес потерял, роль отца не заслужил, осталось делать ставку на роль грабителя. Но чтобы добиться успеха на этом поприще стоит начать придерживаться правил Серхио по поводу личных отношений. Нужно сжечь все мосты, перестать поддаваться искушению и уйти с головой в ограбление.       Андрес в последний раз крепко сжал в своих объятиях Агату, вдыхая запах ее духов. Он выпустил девушку через пару секунд, резко, но тихо поднимаясь с кровати. Андрес ощутил вселенский холод, словно его обдувало ледяным ветром со всех сторон. Вид Найроби, во сне ищущей его, разрывал сердце мужчины. Найроби успокоилась, сжав в своих объятиях подушку. Андрес перевел взгляд на мальчишку, который спал, поджав колени к груди. Аккуратно проведя рукой по волосам сына, Андрес вышел из номера отеля, попутно отправляя брату сообщение, что утром будет ждать их всех в аэропорту.

***

      Бегающие из стороны в сторону и торопящиеся на очередной рейс люди не обращали никакого внимания на стоящую вдоль одной из стен компанию. Найроби держала в своих объятиях Акселя, пока Серхио о чем-то говорил с Люком. Мужчина явно ссорились, хоть и не разговаривали на повышенных тонах. В это время Аксель с матерью беседовали обо всем, играя в незамысловатую игру: мальчик считал количество людей с красными чемоданами, а Агата количество людей с синими чемоданами. Вдруг в толпе опаздывающих на свой рейс пассажиров появился тот, кого искали с самого утра. Андрес де Фонойоса собственной персоной вальяжно расхаживал по аэропорту, засунув руки в карманы.       - Всем доброе утро, - с легкой ухмылкой поприветствовал компанию Берлин, потрепав сына по голове и окинув взглядом Найроби.       - Где ты был? – вместо приветствия спросил Профессор, прерывая свои пререкания с хорватом.       - Гулял в последний раз по Мадриду, - ответил Андрес, но никто, кроме самого Серхио не понял всей сути этих слов, - Погулял по любимым улочкам, подышал свежим воздухом, заглянул в знакомый бордель. В общем, ночка была отличной. А у вас что случилось? Судя по виду Люки, у вас скоро драка разгорится.       - У нас был договор, из-за которого мне пришлось отменить все планы, - начал объяснения Люка. Никто даже не заметил, что Найроби изменилась в лице на словах о борделе, - Я делал это по старой дружбе. Но в итоге в последний момент все срывается, и я остаюсь на полмесяца без работы. Почему ваши проблемы всегда становятся моими?       - Люка, я сто раз уже объяснил, что все изменилось не из-за нас, - раздраженно бросил Серхио. Впрочем, «раздраженностью» это можно было назвать с натяжкой, все-таки хороший сон был лучшим лекарством от всех болезней.       - Мы тебе все возместим в полном объеме, - добавил Андрес, - Тебе полезно будет отдохнуть недельку-другую. Все равно сейчас уже ничего не исправишь.       Люка громко втянул в себя воздух. Конечно, исправить что-то было уже невозможно, но вся ветреность Андреса неимоверно раздражала. Хотелось продолжить пререкания, но объявление о посадке на нужный рейс помешало это сделать.       Найроби в последний раз обняла сына, пообещав тому, что они обязательно будут встречаться. Как ни странно, но Аксель был только рад общаться с настоящими родителями, ведь он считал, что так можно лучше узнать себя. Андрес так же обнял мальчика, но, к собственному разочарованию, так и не почувствовал ничего особенного. Даже полу-семейный вечер не смог залатать ту дыру в сердце Андреса.       Люка удалялся с мальчиком подальше от Берлина, Найроби и Профессора. Серхио сразу же ушел, бросив, что будет ждать в машине. Найроби с Берлином несколько секунд стояли в тишине, не зная, что сказать.       - Нам нужно поговорить, - серьезно сказал Андрес, собравшись с мыслями.       - Видимо, нужно, - кивнула Агата.       - Нам…лучше забыть все, что было вчера, - произнес Берлин, - И вообще забыть эти месяца в Толедо.       - О чем ты? – Найроби искренне не понимала мужчину. Она протянула руку, желая взять его ладонь в свою, но Андрес лишь отпрянул.       - Наш брак распался семь лет назад и лучше ему так и остаться воспоминанием. Я пытался что-то вернуть, но оказалось, но ничего уже не склеить. Ты сама видишь, что все, к чему я прикасаюсь, рушится на глазах. Скоро мы идем на опасное дело и я не хочу подвергать тебя и себя опасности, поэтому давай просто забудем все, что случилось между нами.       - А потом? – коротко спросила Агата, дослушав речь. Конечно, весь этот разговор был неприятен, но она понимала и поддерживала Берлина, - Что будет с нами после ограбления? Как нам общаться после?       - Уверяю тебя, долго терпеть друг друга нам не придется, - с легкой улыбкой произнес Андрес, но Найроби его не поняла.       - Что ты имеешь в виду? – спросила она. Берлин перевел взгляд куда-то за ее плечо, а улыбка слегка померкла.       - Не бери в голову, - взгляд мужчины снова вернулся на лицо Агаты, - Пообещай мне кое-что. Если что-то пойдет не так, когда мы будем в Монетном Дворе, если я скажу тебе бежать, оставив меня, то ты убежишь.       - Еще чего, - резко выплюнула Найроби. Берлин схватил девушку за плечи и слегка наклонился, чтобы быть с ней на одном уровне. Он посмотрел ей в глаза своим самым серьезным взглядом.       - Агата, это не шутки. Это ограбление – русская рулетка с пятью патронами. Либо ты обещаешь мне, что убежишь, если я скажу, либо я сделаю все, чтобы твоего духу не было в том здании.       Найроби стояла, не в силах что-либо ответить. Как ему объяснить, что просто не сможет уйти, не будучи уверенной, что Берлин будет в безопасности? Как ему сказать, что она будет стоять до конца, прикрывая его спину?       - Обещаю, - говорит Найроби, сама не веря в свои слова, но Берлину этого хватает. Он отпускает девушки и удовлетворенно кивает.       - Пойдем, Найроби, Профессор нас ждет, - произносит он, уводя девушку из здания аэропорта.

***

      Как интересно наблюдать за заложниками в первые минуты ограбления. Они еще не осознают до конца происходящее, от того их действия скорее вызваны животным инстинктом, чем голосом разума. Кто-то спокойно повинуется приказам, кто-то пытается противостоять, а у кого-то сразу начинается истерика. Берлин стоял посреди просторного помещения, наблюдая за тем, как остальные члены банды сгоняли всех заложников в одну кучу, словно стадо овец. Кстати, об овцах…       - Токио, что с Паркер? – спрашивает Берлин и слышит раздраженный женский голос в наушнике:       - Случилась заминка. Мы на третьем этаже.       - Торопитесь, каждая минута на счету, - сказал Берлин, - Москва, все по плану?       - Все в норме. Денвер, через пять минут иди ко мне.       - Есть, пап! – произнес парень, продолжая собирать телефоны у заложников.       Начало было на всеобщее удивление четким и слаженным. Берлин умело следил за процессом, попутно наслаждаясь игрой с заложниками. Ощутимый страх множества приносил мужчине неимоверное удовольствие. Правда, его собственный страх перекрывал все другие чувства.       Найроби с Денвером прикрывали Рио и Токио, а у Берлина сердце колотилось так, будто это он стоит на линии огня. Он бы выбежал вперед, если бы не Хельсинки, остановивший его. Когда все закончилось и Рио был занесен обратно в задание живым, пусть и раненным, Берлин подошел к Найроби и, схватив ее за локоть, отвел в сторону.       - Ты с ума сошла? А если бы в тебя попали? – тихо спросил он, оглядываясь по сторонам, - Не могла в здании отсидеться?       - Успокойся, все в норме, - девушка выдернула свою руку из крепкой мужской хватки, - Не всем же «отсиживаться», кому-то и работать надо.       - Еще один такой выпад и, клянусь, я…       - Что? – перебила Берлина Найроби, - Застрелишь?       - Привяжу к стулу, чтобы не выходила никуда, - поставил в разговоре точку мужчина и вернулся к команде. Найроби проводила его раздраженным взглядом.

***

      - Просыпайся, сволочь, - Найроби скинула ноги Берлина с дивана и легла на мягкую мебель, расслабляясь.       - Я всего на пять минут глаза прикрыл, еще даже в сон не провалился, - произнес мужчина, протирая глаза, - И с чего это я – сволочь?       - А кто ты? – риторически спросила девушка, прикрывая глаза, - Мы тут всего несколько часов, все работают, а ты довел заложников до панических атак и спокойно отдыхаешь в кабинете. Скажи честно, в тебе есть хоть капля совести?       - Я им сказки рассказывать должен или что? – Берлин повернул голову в сторону Найроби, - У них тут не курорт, пусть привыкают. А ты почему здесь? Кто на печати?       - Пустили пробную партию. С первого раза – и сразу высший класс! Вот что значит профессиональное оборудование! – Найроби оживилась на глазах, рассказывая о любимом деле, - В общем, первая партия находится на печати, сеньор Торрес, кажется, счастлив еще больше меня. Просчитывает, как ускорить процесс и сделать его результативнее. Продолжим в том же духе, и у нас денег будет в два раза больше запланированного.       - Я рад за тебя, - сказал Берлин, накрыв ладонь Найроби своей, - Искренне рад.       - Я пойду, - Найроби освободила свою руку и поднялась с дивана, - У меня смена через пять минут, а еще нужно проверить сеньора Торреса.       Берлин кивнул, провожая девушку взглядом. Стоило Найроби скрыться за дверью, как Андрес дернул молнию на нагрудном кармане, вытаскивая фотографию. Единственное фото, где Серхио, Андрес, Агата и Аксель были вместе. Это фото было сделано вечером в отеле, перед самым сном. Андрес держал на руках сына, рядом стояла Агата, обнимая обоих, а с другой стороны стоял Серхио, неловко положил руку на плечо брата. Берлин тяжело вздохнул, помянув свою похороненную семейную жизнь, и спрятал фотографию обратно в карман.