Бывшие

      - Агата! Агата! - уже, кажется, в сотый раз позвал Серхио. Девушка, словно выйдя из транса, дернулась и посмотрела на мужчину.       Мысли в голове все еще не складывались воедино, а давящее чувство в груди в сотый раз напоминало о том, что она облажалась. Найроби оказалась настолько ужасной матерью, что даже родной сын предпочел чужих людей. Ладно, не настолько уж и чужих, но Аксель ведь помнит, что Агата - его родная мама, но даже не идет с ней на контакт и мечтает вернуться домой. И его понятия "дома" сильно резонировали с тем, что имела под этим словом Найроби.       Агата не имела никакого права винить кого-то во всем случившемся, за исключением себя самой. Это игра была проиграна изначально, она не имела ни одного шанса на победу. Остается лишь смириться, собрать волю в кулак и сдержать рвущиеся наружу слезы. Если любишь - отпусти, ведь так? Какой же дурак это придумал...       - Где Аксель? - единственное, что произнесла девушка, отметив отсутствие мальчика.       - Андрес куда-то его повел, - увидев панику в глазах Найроби, Серхио удивился, - Ничего плохого он ему не сделает, не волнуйся. Он же не монстр все-таки!       Агата тяжело вздохнула. Сейчас только три часа дня, а сил уже не оставалось. Хотелось уснуть, уйти в приятное небытие, чтобы просто перестать чувствовать ту боль, которая пожирает изнутри. Все эти призраки прошлого в лице Андреса и Акселя несли за собой только чувство собственной ничтожности, когда исчезала иллюзия будущей счастливой жизни. Маска сильной женщины спадала, когда дело касалось близких сердцу Агаты людей, обнажая ее слабую и беззащитную натуру.       - Как я понимаю, ты решила вернуть Акселя обратно, - чертов проницательный Профессор.       - Он не вещь, его нельзя просто кидать из стороны в сторону! - голос Найроби был слаб и бесцветен, - Мы не должны были начинать это. Те люди... Они его семья, как бы мне не было больно это признавать. Прости, Серхио. Ты столько сделал, чтобы вернуть его, но в итоге все это оказалось бессмысленно.       Маркина даже не был расстроенным или разочарованным. Последние несколько месяцев он вообще не чувствовал ничего, кроме усталости. Серхио ожидал, что почувствует какой-то прилив теплых чувств, увидев родного племянника, но, к сожалению, этого не случилось. Вместе это он лишь холодно анализировал малыша. Аксель был очень похож внешне на Андреса, но характером скорее напоминал самого Серхио. Почему-то мужчина даже был уверен, что ребенок уже догадался, кем ему приходятся Серхио и Андрес. Малыш был не по годам умен, умел анализировать ситуацию и четко излагать свои мысли.       Неудивительно, что Аксель предпочел приемных родителей родной семье. В отличие от многих детей, он понимал намного больше и видел картину целиком. С одной стороны родная мать-преступница, с другой люди, принявшие его в свой дом, которые растили его и любили, как родного сына. Выбор очевиден. Ничего другого и не стоило ожидать от сына Берлина и Найроби, от племянника Профессора.       - Люка вернет его обратно следующим рейсом. Если мне не изменяет память, то он будет завтра утром, - сказал Серхио, поправляя очки, - Я думал... что вы захотите провести время с сыном, учитывая, что через пару недель начинается операция. Я забронировал на сутки номера в отеле неподалеку, но если хочешь, я отвезу тебя в Толедо.       - Как будет лучше тебе, - произнесла Найроби, - Сделай хоть что-то ради своего комфорта. Ты заслужил, Профессор.       Агата потрепала мужчину по волосам, после чего положила руку ему на плечо. Она чувствует, что он измотан, что он на грани, и хочет хоть как-то помочь ему, и Серхио благодарен ей за это. До Толедо ехать больше часа, и Маркина не уверен, что сможет бодро выдержать эту поездку. Номера в отеле уже оплачены, поэтому сегодня они останутся здесь, а утром отправят Акселя домой, после чего сами вернутся к команде. Эти часы Серхио не хочет думать ни о чем. Просто спать, наконец-то позволив себе такую роскошь.       Андрес с Акселем возвращаются через пару минут. В руках Акселя покоилась какая-то длинная коробка, а Андрес нес огромный пакет. Они о чем-то оживленно беседуют, несмотря на некую скованность ребенка и легкое напряжение Берлина. Аксель запрыгивает на свое место, а Андрес ставит пакет на свой стул. Агата и Серхио окинули их вопросительным взглядом.       - Где вы были? - наконец-то спросила девушка больше у сына, чем у Берлина.       - Андрес отвел меня в магазин игрушек, - ответил Аксель, - Сказал, что это подарки от вас за мои прошедшие дни рождения.       - И…Что же вы купили в магазине? – аккуратно продолжила разговор с сыном Найроби.       - Игрушечное ружье, - мальчик продемонстрировал коробку, которую держал в руках, - А еще конструктор и самолет на пульте управления.       - Папа не поскупился на подарки, - пожал плечами Берлин, и Агата дернулась от этого «Папа», - Не волнуйся, он знает, что я – его отец. Малой догадливый, как дядя.       - Я не малой! – возмутился Аксель, - Мне уже шесть с половиной!       - А еще ты метр с кепкой и даже в школу не ходишь, так что для меня ты – малой, - ответил Андрес, на что мальчик насупился. Мужчина поспешил исправить ситуацию, - Не обижайся, в старшей школе будешь самым высоким в параллели. Через это прошли и я, и Серхио.       - Смотрю, вы наладили отношения, - заметил Маркина.       - Я же такой милашка, братишка! Как со мной можно не наладить отношения? – дельно приторным голоском произнес Берлин, но Серхио предпочел промолчать.       Несколько минут назад.       Андрес вытащил Акселя из стола и повел к выходу из кафетерия. Встреча с сыном оказалась совсем не такой, как себе представлял мужчина. Особенно резонировало поведение Найроби, которая, кажется, ушла в транс, стоило Акселю изъявить свое нежелание оставаться с ними. С ее лица будто сошли все краски, а сама девушка походила на собственную тень. Андрес здраво предположил, что лучше ей сейчас побыть одной, поэтому, оставив Серхио платить по счету, он решил отвести мальчишку в ближайший магазин игрушек, который так кстати находился напротив самого кафе.       Мальчик слегка воодушевился, когда перед его глазами открылся превосходный вид на высокие полки с множеством различных игрушек. Андрес отвел мальчика в сторону, подальше от глаз любопытного продавца, и, присев на корточки, начал достаточно непростой разговор.       - Аксель, нам нужно серьезно поговорить…       - Ты мой папа? – «в лоб» спросил мальчишка, удивив своей проницательностью мужчину.       - Да, но разве это что-то изменит? – спокойно ответил Берлин, - Сомневаюсь, что ты резко изменишь свое отношение к сложившейся ситуации.       - Я не помню тебя, - тихо и даже как-то виновато произнес Аксель, - Я помню… маму, но тебя не помню.       Андрес заметил, как замешкался Аксель, раздумывая о том, стоит ли называть Агату «мамой», но решил не заострять на этом внимание, предположив, что мальчишке сейчас и без этого тяжело дается стойко выдерживать все происходящее.       - Я не растил тебя, - прямо сказал Берлин, - Мы развелись с твоей мамой до твоего рождения и я не знал о тебе все эти годы.       - Верните меня домой, пожалуйста, - тихо, без слез попросил Аксель, за что Андрес был ему премного благодарен – не хватало еще, чтобы ими заинтересовались сотрудники магазина.       - Аксель, послушай меня внимательно, - начал свою речь Андрес, - Я не могу просить от тебя многого, мы ведь даже не знакомы толком, но я не могу видеть Агату такой. Я обещаю тебе, что примем решение, которое удовлетворит всех и я лично буду отстаивать твои интересы, но взамен прошу, чтобы порадовал свою мать. Поговори с ней, не будь так холоден, не говори, что тебе страшно. Она любит тебя и ни за что не отпустила тебя тогда, но она ничего не могла сделать, чтобы вы остались вместе. Я виноват в этом, ведь я должен был быть тогда рядом. Всего сутки, прошу. Прости ей все на одни сутки, и я сделаю все, что попросишь, хорошо?       Аксель долго думал, словно проводя в голове тяжелейшие подсчеты, но когда заговорил, то голос его был тверд и спокоен.       - Я не хотел ее обидеть. Я буду себя хорошо вести, но вы вернете меня домой. И… - Аксель замялся, словно боялся произнести следующие слова, - Может, мы сможем разговаривать иногда? Так всем будет хорошо: я буду дома, а мама и вы сможете общаться со мной, если захотите.       - Черт, а я ведь даже не подумал об этом, - тихо сказал Берлин, словно найдя решение сложной задачки, - Договорились. Ты ведешь себя подобающе, а я договорюсь с Серхио, чтобы тебя вернули домой, - Аксель кивнул, а Берлин встал во весь рост, - Пошли, купим тебе подарки на дни рождения, раз уж пришли сюда. И не смей стесняться в выборе – не позорь отца! Если игрушку, то только самую лучшую!       - Мне теперь называть вас «папой»? – спросил Аксель, когда они пошлю в сторону множества стеллажей с различными игрушками.       - Ты же не хочешь этого, ведь так? Запомни еще одно правило: никогда не делай то, что не хочешь. Можно сделать исключение в том случае, если ты получишь с этого выгоду, но никогда более. Поэтому можешь звать меня «Андрес». И перейди на «ты», не чужие все-таки, - ухмыльнулся Берлин, выбирая вместе с Акселем конструктор.

***

      До гостиницы добирались посредством такси. Андрес, который в отличие от остальных был достаточно бодр, занимал собой все имеющееся пространство, не переставая что-то рассказывать и вовлекать в разговор остальных. Его активность хоть и немного нервировала, но не раздражала. Поэтому и вымотанный морально Серхио, и выгоревшая Агата принимали участие в диалоге. Аксель, на удивление остальных, стал более открытым и разговорчивым. Он рассказывал какие-то истории, отвечал на вопросы и даже смеялся с шуток Андреса. Было ли причиной его поведения детская непосредственность или неизвестный никому разговор в отделе игрушек – никто не знал, но радовались тому, что теперь их встреча не походила на коллективную моральную пытку.       Когда улыбчивая темноволосая девушка на ресепшене протянула новоприбывшим гостям ключи, Серхио, не задумываясь, схватил одни из них и направился в свой номер, не думая об остальных. Андрес и Аксель последовали вслед за Агатой, которая вела их во второй номер.       Гостиничный номер не представлял собой ничего особенного или хоть немного романтичного. Угрюмый, излишне большой шкаф с слегка покосившейся дверцей, две просторный односпальные кровати, накрытые белым постельным бельем, маленький телевизор, стоящий на такой же маленькой тумбе, и широкое раздвижное кресло у самого окна, вид которого демонстрировал постояльцам относительно тихую мадридскую улочку. Атмосфера расслабляла, хоть и в вводила в какую-то тоску.       Номер Серхио располагался по соседству. Как бы Андресу сейчас хотелось нагрянуть к братцу и, захватив в охапку все их странноватое семейство, отправиться наслаждаться бурлящей столичной суетой, но, к сожалению, его стремление не терять минуты жизни не разделял никто из присутствующий. Серхио, скорее всего, сейчас в душе, если уже не провалился в глубокий и беспробудный сон. Агата хоть и оживилась за время их поездки на такси, все равно сейчас не была готова на какое-то веселье. Пожалуй, какую-никакую компанию мог составить Аксель – умный мальчишка неимоверно радовал Андреса, но мужчина осознавал, что лучше сейчас оставить ребенка с матерью. Все-таки, все это организовывалось ради нее.       Остаток дня прошел более-менее спокойно. Найроби окончательно пришла в себя, а Аксель, избавившись от последнего стеснения и скованности, оживленно разговаривал с родными. Они сидели на полу, собирая недавно купленный конструктор, представляющий из себя замок из вселенной «Гарри Поттера», и ели чипсы и еще какую-то гадость, к которой в любой другой ситуации Андрес бы не прикоснулся даже под страхом смертной казни. Они выглядели со стороны как самая обычная семья, но, к сожалению, это была лишь иллюзия счастья. Все эти улыбки, громкий смех и прикосновения утонут в горе и пролитых слезах от очередной неудачи, когда завтра снова придется прощаться с самым дорогим в этой чертовой жизни.       - Я могу пойти в комнату Серхио, если хочешь, - произнес Андрес, когда Аксель уже был в душе и все готовились ко сну. Агата лежала на кровати и бесцельно смотрела в потолок, - Если хочешь, я…       - Останься, - перебила Берлина Найроби, переводя на него взгляд, - Я хочу, чтобы ты остался.       - Может, еще что-то? – спросил Андрес, подходя ближе к кровати девушки, - Все, что захочешь.       Агата улыбнулась, но как-то безрадостно, словно по инерции. Она молчала, окидывая взглядом Андреса, такого непривычно обходительного и домашнего. Кто знает, может быть, если бы много лет назад Агата просто рассказала бы своему мужу о беременности, то они бы жили сейчас все вместе, может даже воспитывали бы не только Акселя. Но время не повернуть вспять, поэтому придется довольствоваться лишь одним вечером. Ужасно скомканным, коротким, но все-таки семейным и уютным вечером.       - Обними меня, - тихо попросила Агата. Андрес одарил ее озадаченным взглядом, - Обними, будто все хорошо. Будто мы все еще любим друг друга. Будто ты только что вытащил меня из камеры.       Андрес молча лег рядом на слишком маленькую для двоих кровать. Он обнимает ее, прижимает к себе сильно, но нежно, как самое дорогое сокровище. Он кладет подбородок на ее макушку, позволяя ей уткнуться в изгиб его шеи.       Ему снова тридцать семь, ей снова двадцать один. И целого мира мало для того, чтобы разбить их объятья.       А, собственно, и нет никакого мира. Вселенная существует только здесь, в пределах этой кровати. В запахе ее волос, в складках его рубашки, в его ритме сердца и в ее умиротворённом дыхании.       Аксель выключает свет в номере и осторожно идет ко второй кровати, не желая разрушить этот хрупкий мир двух потерянный людей.