Бывшие

      Рио стоял за порогом кухни уже минут десять, упорно делая вид, что собственные пальцы для него намного интереснее творящегося вокруг. Вот Берлин заходит на кухню, подходит к Найроби со спины. Слишком близко даже для друзей, а они позиционировали себя как пару ненавидящих друг друга людей. Он шепчет ей что-то на ухо, после чего Найроби разворачивается и выписывает Берлину подзатыльник. Легкий, скорее дружеский. Берлин смеется. Это звучит странно. Нет, он часто смеялся, но не так. Сейчас его смех казался более искренним, чем обычно. После они занимаются своими делами: Найроби готовит себе перекус, Берлин настойчиво пытается ей помешать это сделать, из-за чего постоянно получает тычки в бока и ребра. Параллельно они о чем-то беседуют, но недостаточно громко, чтобы кто-то смог их услышать. В их взаимодействии появляются слишком странные жесты, которые Рио просто не знает, как толковать. То Найроби, обхватив мужчину за локоть, на мгновение прижимается к его руке, то Берлин наклоняется слишком близко, пытаясь рассмотреть что-то через женское плечо. Они ведут себя так, будто их никто не видит. По сути, так оно и есть, если не считать Рио, прячущегося за стеной и тщетно пытающимся заставить себя уйти.       Он не виноват, что неделю назад подслушал их странный разговор. Просто в тот вечер Рио захотел выйти прогуляться и увидел Найроби, закрывающую дверь в комнату Берлина. На самом деле, его в последнюю очередь волновала их пара. Хоть для него и было это удивительно, но он не собирался вмешиваться или рассказывать кому-то. Он даже не собирался оставаться под дверью, пугливо озираясь по сторонам, если бы он не услышал странную фразу, доносящуюся из комнаты.       ««Двенадцатое февраля тысяча девятьсот семьдесят восьмого. Хесус со старшим сыном, Андресом Маркина. Андресу шесть лет». Ты же Фонойоса?»       Рио встал как вкопанный и просто не смог заставить себя уйти. Шестеренки в его голове активно работали, складывая информацию в единый пазл. Берлина зовут Андрес, его фамилия когда-то была Маркина, а сейчас Фонойоса, ему сорок семь лет, он родился двадцать первого июня, в детстве он был милым кудрявым малышом, а в пятнадцать лет потерял мать. Также по формулировке «старший сын» Рио мог предположить, что у него есть младший брат или сестра. Вот так за пять минут Рио умудрился выведать всю информацию о Берлине совершенно случайно. Но что самое главное – Найроби абсолютно точно знала Берлина до этого вечера. А еще они знали какого-то Акселя.       И что же прикажете Рио делать? Рассказать все Профессору? Поговорить с Берлином и Найроби? Просто хранить эту информацию для нужного случая? Все слишком сложно. Но с того дня Рио стал замечать то, чего, кажется, не замечал никто: мимолетные прикосновения, долгие взгляды, ухмылки. Даже когда они спорили, то взглядом говорили друг другу больше, чем словами. И вот сейчас, оставшись наедине, они даже не пытались скрывать свои взаимоотношения. Правда, Рио не понимал, какие именно между ними взаимоотношения? Они были слишком близки для друзей, но не походили на влюбленных.       Задумавшись, Рио ненадолго уходить в себя, но его приводит в чувства следующая картина: Берлин, воспользовавшись расслабленным состоянием Найроби, обхватывает ее за талию и прижимает к столу, наклоняясь к ее губам, но девушка останавливает его, выставив руки перед собой.       - Что на тебя нашло? – говорит Найроби достаточно громко, чтобы ее услышал Рио. Берлин не сдвигается с места.       - Просто расслабься, - шепчет он, - Я знаю, ты тоже этого хочешь.       - Ошибаешься, - усмехаясь, произносит Найроби, - Я уже семь лет этого не хочу.       - Уверена? – Берлин коленом медленно разводит ноги Найроби в разные стороны, пристроившись между ними, - Мне кажется, ты не против.       - Я не зайду в одну лужу дважды, Андрес, - казалось, в ее положении было просто невозможно выглядеть достойно, но Найроби выглядела так, словно это она владела ситуацией.       - Зато я готов войти. И не раз, - на его губах заиграла неприличная улыбочка, - Может, пройдем в спальню?       Все внимание Рио было направленно на эту пару, он даже не сразу заметил спускающегося на первый этаж кашляющего Москву, который направлялся на кухню. Рио просто не мог позволить кому-то увидеть происходящее на кухне представление, чувствуя некую ответственность за них, ведь он единственный знал, что этих двоих что-то связывает. Нужно как-то дать знать Берлину и Найроби, что они не одни, и немного задержать Москву. Идея пришла в голову сразу же.       - Москва! – чуть ли не прокричал Рио, чтобы его наверняка услышали на кухне. Выглядело это очень странно, учитывая, что между мужчиной и парнем было всего пару-тройку метров, - Ты тоже идешь на кухню?       - Да, Рио, - кивнул тот, - Зачем ты так кричишь? Я и так тебя нормально слышу.       - Оу, просто… - не сбавляя тона, продолжил парень, но вовремя бросил взгляд на кухню и увидел, что все вернулось в норму: Найроби помешивала кофе, Берлин читал газету. Дальше Рио говорил уже обычным голосом, - Кажется, я немного оглох после сегодняшней стрельбы.       - В подвале в шкафу на верхней полке лежат наушники, - сказал Москва, - Пользуйся ими, чтобы последствий не было.       - Конечно, - кивнул Рио, - Спасибо за совет.       Москва зашел на кухню, а Рио остался стоять на пороге, наблюдая за парой. Берлин и Найроби, поздоровавшись с зашедшим мужчиной, перекинулись взглядами, после чего синхронно посмотрели на Рио. Парню под этим взглядом стало некомфортно, и он поспешил скрыться, но Найроби поймала парня за локоть на лестнице.       - Нам нужно поговорить, - констатировала девушка. Рио сглотнул.       - Я никому ничего не скажу, - попытался оправдаться и сбежать парень.       - Это и так понятно, - за спиной Найроби показался Берлин, - Но поговорить все-таки нужно и это не обсуждается.       Рио сдался. Смысла отпираться у него се равно не было.       - К кому в комнату пойдем? – патово спросил Рио, на что Берлин покачал головой.       - Ни к кому. Нас может кто-то увидеть. Пойдем в ванную на первом этаже, там никого нет, - мужчина сразу повернулся на сто восемьдесят градусов и ушел в назначенное место. Найроби и Рио прошли за ним. Закрыв дверь ванной комнаты, Берлин сел на бортик ванной, Найроби встала рядом с мужчиной, а Рио остался стоять напротив них. Со стороны это выглядело так, будто родители собирались отчитывать их непутевого сына. Когда это сравнение зародилось в голове Найроби, она прыснула от смеха и начала разговор.       - Рио, - спокойно произнесла девушка, - Мы просто хотим спросить, как много ты видел?       - И тебе лучше подумать дважды, прежде чем врать, - сказал Берлин и указал пальцем на свой правый глаз, - У меня тут встроенный полиграф.       - Все, - коротко ответил Рио, смотря куда угодно, только не на пару, - Я видел абсолютно все. Последнюю неделю.       - Последнюю неделю? – не поняла Найроби, но вскоре до нее стал доходить смысл сказанного, - Черт, только не говори, что ты…       - Я случайно! – словно защищаясь, выставил перед собой руки Рио, - Я не виноват, что вы говорили слишком громко. Я никому ничего не сказал.       - И… Что же ты слышал? – спросил Берлин, будто бы его это совсем не касалось. Подобный пренебрежительный тон не понравился Рио, поэтому парень, с максимальным возможным высокомерием, выпалил следующее:       - Все, Андрес де Фонойоса, некогда Маркина. Твоего отца звали Хесус, а в пятнадцать лет ты потерял мать, на которую очень был похож. У тебя ведь совсем скоро будет день рождения? Двадцать первого июня, если я не ошибаюсь. Тебе будет сорок семь. Жалко, что ты стал таким говнюком, а раньше ты был милым и кудрявым мальчишкой. И я так и не понял, кто такой Аксель?       Найроби положила одну руку на плечо Берлина и почувствовала, как он напрягся, хоть внешне и пытался выглядеть невозмутимо. Черт, всего пару случайно брошенных фраз и вся твоя жизнь как на ладони. Найроби провела ладонью по плечу мужчины и его мышцы заметно расслабились под ее действиями. Рио, насладившись своей минутой славы, улыбнулся и продолжил уже спокойно.       - Я никому не скажу, - заверил он, - Ни о Берлине, ни о том, что вы встречаетесь.       - Мы не встречаемся, - выставила вперед руку Найроби, на что получила скептический взгляд Рио.       - То есть то, что я видел, называется «не встречаемся»? – ухмыльнулся парень.       - То, что ты видел, называется «Берлин самоуверенный придурок», но не более, - попыталась объяснить девушка, но Рио ее объяснения не принял, а Берлин лишь ухудшил ситуацию, взяв лежащую на его плече женскую руку в свою и поцеловав. Найроби выдернула свою руку и отошла от мужчины.       - Короче, - произнес Рио, - Мне похер, что там между вами. Вы не трогаете меня, я не трогаю вас. Все просто. А теперь, до свидания.       Рио вышел из ванной, закрыв за собой дверь и оставив пару наедине. Найроби посмотрела на мужчину со всем имеющимся пренебрежением.       - Может, объяснишь уже, что ты творишь? – спросила она, чем вызвала улыбку Берлина.       - Я думал, что это очевидно, - Андрес поднялся на ноги и подошел к Агате. Он обнял ее за талию и наклонился к ее уху, - Я думал, мы стали ближе.       - Может, мы и стали ближе, но не настолько, - тихо произнесла Найроби, но не сопротивлялась, когда Берлин поцеловал ее в висок, щеку, уголок губ.       - Ты ведь хочешь этого, - еще один легкий поцелуй, - Я знаю, ты хочешь этого. Ведь я хочу этого.       Агата обхватила лицо Андреса и посмотрела ему в глаза. Любит ли она его? Да какая разница, когда он так близко, когда она чувствует его возбуждение? Тем более, он прав, она хочет этого.       Найроби целует его. Это не нежный поцелуй, нет. Он наполнен страстью, желанием, даже дерзостью. Она кусает его губы и Андрес тихо стонет. Он опрокидывает голову назад и Агата покрывает его шею поцелуями, кусая кожу. Руки Андреса тем временем избавляют девушку от одежды, а его рука незамысловатым движением проникает в ее трусики. Его касания обжигают, но приносят удовольствие.       Найроби срывает его рубашку, не заботясь о состоянии пуговиц. Ремень на брюках поддается не сразу. Наконец расстегнув его, Агата смотрит в карие глаза мужчины и тихо произносит:       - Лучше бы ты носил треники.       - Учту ваши пожелания в следующий раз, - язвит в ответ Андрес. Найроби так хочется треснуть ему, стереть эту противную ухмылочку с его лица, но она только возвращается к его губам.       Андрес поднимает ее на руках, прижимая к стене и пристраиваясь между ее ног. Найроби кажется, что его губы везде: на ее груди, шее, губах. Она обхватывает его ногами, прижимая ближе. Он накрывает ее губы ладонью, когда чувствует, что она вот-вот достигнет пика. Она стонет его в руку, мысленно благодаря Андреса за такую предусмотрительность – не хотелось бы, чтобы все узнали об их связи. Сам он кончает через несколько секунд, прорычав ее имя ей в шею.       Берлин опускает ее на землю, убирает ее волосы с взмокшего лба и целует в лоб. Прислоняется своим лбом к ее.       - Я люблю тебя, - шепотом говорит Андрес.       - А я не верю тебе, - также шепотом отвечает Агата. Он улыбается ей, хоть на душе и становится слегка паршиво от ее слов.       - Если ночью станет холодно, то я за стенкой, принцесса, - натянув штаны и накинув рубашку, произносит Берлин и выходит из ванной, оставив Найроби думать о правильности случившегося.