Бывшие

      Берлин сидел на уроке Профессора, но вместо того, чтобы слушать уже известный ему план, он раз за разом прокручивал в голове его последний разговор с Найроби, который произошел неделю назад.       «С чего ты, мать твою, взял, что я могла тебя разлюбить?» - эта фраза плотно засела у него в голове. Что она имела в виду? Что она любила его на момент развода? Или что любит его по сей день? И что делать, если это так? Что чувствует сам Андрес? Слишком много вопросов.       Андрес ночами копался в своем прошлом, перебирая в голове воспоминания, давно покрытые пылью. Он прекрасно помнил их встречу, помнил, как сделал предложение меньше, чем через год их знакомства. Помнил их свадьбу, где из гостей был только Мартин и София. Андрес помнил, как Агата будила его каждое утро, помнил, как она готовила ему завтрак, и как однажды это попытался сделать Андрес, но в итоге чуть не устроил пожар. У них все было хорошо, может, это даже можно было назвать «Идеально», но потом в его жизни так не вовремя появилась Камилла. Отношения с ней в итоге не сложились, а вот брак с Агатой был уже разорван. Смотря на ее фотографии в своем телефоне, Андрес понимал, что проиграл. Но со временем все забывается: лица, имена, чувства. Только вот снова увидев ее глаза, Андрес будто вернулся в прошлое. В тот самый день, когда он открыл дверь ее камеры временного заключения. Принц спасает принцессу. А после разбивает ей сердце и уходит.       Их встреча – возможность все вернуть или их персональная пытка? Осталось ее что-то светлое между ними? Им еще сражаться спина к спине, а они даже не могут разобраться в своих чувствах. А ведь когда-то все было так просто: мягкая постель, его рубашка на ее плечах, укусы на его шее. Мира не существует, вселенная – лишь вымысел. Есть только эта квартира и два человека, нуждающихся в тепле тел друг друга. Сейчас все иначе, но Андрес почему-то был уверен, что, несмотря на прошедшее время, он готов был отдать все ради того, чтобы снова увидеть тепло в ее глазах.       Найроби корила себя за вспыльчивость и неумение держать язык за зубами. Радовало только то, что она не упомянула про Акселя. Но порой голову Агаты посещали мысли о том, какова была бы реакция Берлина, если бы он узнал о сыне? Принял бы он его или послал бы Найроби? А если бы тогда, семь лет назад, она успела бы сказать ему о своей беременности? Может, они бы еще были женаты и растили бы сына, который не знал бы в бедности и рос в полной семье с родным отцом. Жаль, что Найроби никогда не получит ответы на свои вопросы, а ее сын, никогда не знавший отца, вскоре забудет и мать.       С того дня между Найроби и Берлином больше не случалось глобальных стычек, но напряжение между ними можно было буквально потрогать руками. Они менялись в присутствии друг друга: говорили осторожнее, не смотрели друг на друга, движения становились скованнее. Берлин старался не рассказывать о своих женах при Найроби, а если уж его и выводили расспросами, то говорил о них весьма скупо, стараясь не затрагивать тему чувств.       Наладились ли между ними отношения? Абсолютно точно нет. Даже наоборот: казалось, что рано или поздно Найроби убьет его взглядом. Редкие, но едкие колкости Берлина, иногда даже сказанные шепотом на ухо Найроби, медленно, но верно доводили девушку, и ей до ужаса хотелось ему как-то отомстить. И однажды такой случай подвернулся.       - Найроби, - в конце урока позвал девушку Рио, - Пойдем на кухню, Токио и Денвер уже ждут.       - Чур, я режу салат, - сказала Найроби, подымаясь со стула и идя за парнем.       - Главное не подпускайте этого геймера к конфорке, - влез в разговор Берлин, - Если, конечно, не хотите спалить дом.       Он умчался вниз, сверкая своей белоснежной ухмылкой, пока Рио с Найроби закатывали глаза, моля о терпении.       - Как меня уже достал этот вездесущий Берлин, - сквозь зубы процедил Рио. Почему-то Андрес избрал парня целью своих нравоучений, постоянно докапываясь к нему с «дельными советами» или просто отпуская в его сторону шутки, - Может, подсыпать ему что-нибудь? Слабительного, например.       - Про слабительное не знаю, - через пару секунд протянула Найроби, когда они уже заходили на кухню. В ее голове зарождалась идея мести, - Есть в доме орехи?       - Глянь в том шкафчике, - указал пальцем Денвер и снова вернулся к курице. Агата, немного порывшись в шкафу, нашла то, что искала – пакетик грецких орехов. Меньше, чем через час все уже сидели на ужине, попутно обсуждая новости из газеты Москвы. Берлин время от времени покашливал, словно что-то засело у него в горле. Когда трапеза подходила к концу, Хельсинки, случайно посмотрев на Берлина, недовольно произнес:       - Берлин, что у тебя с лицом?       - А что у меня с ним? – непонимающе спросил мужчина, подмечая, что вся команда уставилась на него. Найроби протянула мужчине небольшое зеркальце, которое тот сразу принял. Ему хватило одного взгляда на покрасневшее и местами опухшее лицо, чтобы понять, что происходит, - И куда же вы добавили орехи?       - В салате вроде были, - ковыряясь в тарелке, ответил Денвер, а Берлин залился очередным приступом кашля.       - Профессор, в доме есть лекарства? – свозь кашель произнес мужчина, тяжело втягивая воздух. Аллергия брала свое.       - Да, - ответил он, поднимаясь со стула и протягивая брату руку, - Пошли в дом, тебе стоит прилечь.       Берлин принял руку, подымаясь и идя в сторону дома. Он ощущал, как ему становилось все тяжелее дышать, а к горлу подкатывала тошнота. Чуть не завалившись через несколько шагов, он был подхвачен Серхио и дотащен до своей спальни. Когда Профессор спустя некоторое время вышел из комнаты Андреса, то встретил в коридоре Найроби.       - Как он? – спросила она, по всей видимости, простояв под дверью достаточно долго.       - Нормально, - коротко ответил Профессор, - Его вырвало, я вколол ему лекарства.       - Могу я войти к нему? – тихо произнесла Агата, словно стеснялась своих слов.       - Он уснул, - коротко объяснил мужчина и пошел к лестнице. Найроби, немного помешкав, все-таки открыла дверь, заходя в спальню Андреса.       Он лежал на кровати на спине, повернув голову от двери. Обойдя кровать, Агата взяла стул и, пододвинув его поближе, расположилась напротив мужчины. Его лицо все еще было слегка опухшим и покрытое красными пятнами, как и шея. Глаза Берлина были закрыты и он умиротворенно спал, тихо посапывая.       Агата взяла мужчину за руку. Впервые за все время ей выпала возможность получше рассмотреть его. Он не сильно изменился с их последней встречи семь лет назад, разве что морщин стало больше, а в волосах появлялись первые признаки седины. Все эти две недели в Толедо он ходил гладко выбритым, хотя Агата точно помнила, что раньше он часто пренебрегал бритьем, имея то легкую щетину, то короткую бородку. Она перевела взгляд на его руку – как всегда идеально ухоженную, с длинными, эстетично красивыми пальцами. Агате на мгновение показалось, что он похудел на эти годы.       Желание мстить пропало в тот самый момент, когда она увидела его лицо, постепенно покрывающееся красными пятнами. Когда его, тяжело дышащего, отнес в дом Профессор, Агата и вовсе почувствовала вину. Именно чувством вины Агата оправдывала то, что поудобнее устроилась на стуле, собираясь немного вздремнуть, при этом не отпуская его ладони.       Когда Андрес открыл глаза, то не сразу понял, что происходит. За окном уже было темно, но в свете луны Берлин смог разглядеть сидящую перед кроватью фигуру. Андрес не мог не подметить, что она также красива, как и раньше. Но что она тут делает? Еще и сжимает его ладонь. Кажется, она спит. Не хочется ее будить, но ее спина не скажет ей спасибо, если Агата проведет всю ночь на этом стуле. Андрес аккуратно подымается на кровати, стараясь не разбудить девушку, но та вздрагивает и открывает глаза, стоит ему освободить свою руку.       - Андрес? – сонно спрашивает Найроби, осматриваясь по сторонам.       - Кого ты еще ожидала увидеть в моей спальне? – насмехается он, - Долго я спал?       - Сейчас десять минут третьего, - посмотрев на часы, сказала Агата, - Достаточно мы поспали.       - Не ожидал тебя тут увидеть, - честно признался Андрес, - Легла бы уже на кровать, места хватит. Не чужие люди.       - Разве? – спросила девушка, смотря в его глаза.       - Ты для меня точно не чужая, - Андрес замолчал на несколько секунд, после чего продолжил, - То, что ты сказала тогда. Что ты не могла меня разлюбить. Это…правда?       - Андрес, - Агата даже не замечает, как снова называет его настоящим именем, - Как бы оно не было тогда, сейчас все иначе. Семь лет прошло.       - Ты уверена? – произнес Берлин, накрывая женскую ладонь своей, но Агата отдергивает руку, - Ты провела на этом стуле не один час. Уверена, что все чувства прошли?       - Я сидела здесь из-за вины. Я добавила орехи, хотя знаю о твоей аллергии.       - Только вина? – Андрес смотрел на нее таким взглядом, словно читал, как открытую книгу. Кажется, его совсем не волновало покушение на его жизнь. Поддавшись вперед, чтобы их разделяло лишь несколько сантиметров, он добавил, - Встретив тебя, меня накрыли старые чувства.       - Ты уже давно сделал свой выбор, - сказала Найроби, подымаясь со стула и выходя из комнаты быстрее, чем Берлин успел ее остановить.