Бывшие

      Два дня. Ровно столько Берлин и Найроби смогли прожить в тишине и спокойствии, прежде чем случилось неизбежное. Но обо всем по порядку.       В первый день Найроби стойко приняла для себя решение общаться абсолютно со всеми кроме Берлина. Так же, как и не обращать на него никакого внимания. Просто делать вид, будто его не существует. Это оказалось даже проще, чем Найроби себе представляла: в столь разношерстной команде, оказалось, достаточно просто провести с кем-то вечер, забыв обо всем на свете. В первый день таковой стала Токио – единственная девушка в компании, за исключением самой Найроби. Несмотря на то, что характеры у девушек были диаметрально противоположны, они быстро нашли общий язык и в первый же вечер провели вместе за бутылкой вина, обсуждая всех мужчин команды. Не раз за тот вечер Найроби хотелось рассказать всю правду про нее и Берлина, но она сдержалась, понимая, что иначе сделает хуже не только мужчине, но и самой себе.       Второй вечер Найроби провела с Денверов, которому было абсолютно похер на правило о запрете личной информации. Парень буквально излучал хорошее настроение: постоянно смеялся, шутил, рассказывал истории. Смех сразу стал его отличительной чертой в команде – странный, но заразительный, перед которым никто не мог устоять, а кто-то даже пытался пародировать. Денвер был открытым парнем с добрым сердцем, плохими нервами и вспыльчивым характером. Рядом с ним Найроби чувствовала себя спокойно и даже по-домашнему уютно.       Занятия, общение с командой, новые знакомства – все это занимало сто процентов внимания Найроби и позволяло забыть о Берлине. Кажется, даже сам Берлин старался как можно реже подавать признаки жизни в присутствии девушки, только время от времени бросал на нее долгие изучающие взгляды. Они не приветствовали друг друга по утрам, не желали друг другу спокойной ночи, каждый раз занимали места в противоположных углах. Так продолжалось два дня, а на третий Берлин решил рассказать о своих женах.       Случилось это за обедом. Профессор как обычно подходил к столу последним и Рио встретил его достаточно прямолинейным вопросом.       - Знаешь, у меня никак в башке не укладывается: нахера тебе столько бабла? – спросил парень, впихивая в себя картошку, - Ну вот купишь ты дом, машину, все, что захочешь, и что дальше?       - Будет телок трахать до конца своих дней, - вставил Денвер быстрее, чем Профессор успел открыть рот, за что сразу получил подзатыльник от отца, - Не, а что еще? Не жениться же ему с таким количеством бабла и репутацией преступника!       - Почему бы и нет? – вдруг произнес Берлин, который до этого предпочитал молчать во время приемов пищи, - Свадьба – великое событие, а при наличии денег становится еще лучше.       - Говоришь так, будто разбираешься, - буркнул Рио.       - Представь себе, после пяти браков я кое-что в этом понимаю, - невозмутимо сказал Берлин, разрезая кусок мяса. Найроби поперхнулась соком. Насколько она знала - она была его третьей женой.       - Пять браков? – переспросила Токио, стуча подруге по спине, - Ты их насильно на себе женил?       - Вполне добровольно, - пожал плечами мужчина, ухмыляясь, - Я нравлюсь женщинам, Токио. Хотя, это неудивительно.       - И что же они находили в таком мудаке, как ты? – не унималась девушка.       - Не знаю, - взгляд Берлина переместился на Найроби, а на губах заиграла хищная улыбка, - Найроби, у тебя есть предположения по этому вопросу?       - Может, девушки по глупости велись на твой образ принца на белом коне? – через пару секунд ответила Агата, - Надеюсь, большинство твоих невест после разочаровывались в своих мечтах и подавали на развод.       - Сомневаюсь, что чувства можно назвать глупостью. Да и развод всегда был обоюдным решением, - Найроби и Берлин сцепились взглядом. Напряжение между ними было почти ощутимым, оттого все остальные сидели молча, наблюдая за странным состязанием.       - Уверен, что знаком с понятием слова «обоюдный»? – выплюнула девушка.       - Я понимаю, когда чувства остывают, Найроби, - Берлин отложил в сторону столовые приборы и поддался вперед, - В браке часто врут и главная ложь – уверять партнера в том, что вам также хорошо вместе. Мне не нужны слова, чтобы узнать, когда лучше разойтись.       - Все-то ты знаешь, Берлин, - покачала головой девушка, - Ты хоть на мгновение можешь предположить, что ты не всезнающий и не всевидящий?       - Я знаю и вижу намного больше, чем ты думаешь. По крайней мере, опыта в семейной жизни у меня побольше твоего.       - Не ты один был счастливым семьянином, - съязвила Найроби, - Я как-то была замужем за редкостным мудаком. Ты мне его сильно напоминаешь. Такой же напыщенный индюк, ставящий себя выше остальных. Внешне весь такой элегантный, чистенький, но с прогнившей душонкой.       - Уверен, ты слишком предвзято к нему относишься, - сказал Берлин.       - Этот человек сломал мне жизнь, - почти выкрикнула Агата и, встав из стола, пошла в сторону дома.       - Может он просто хотел для тебя лучшего! – крикнул ей вслед Андрес, тоже вставая из стола и уходя в дом.       - Странные они какие-то, - нарушил образовавшуюся за столом тишину Рио, - Мы тут, вроде как, просто шутили.       - Что-то между ними есть, - сказал по-сербски Осло.       - Например, разорванный брак? – также по-сербски ответил Хельсинки и оба тихо рассмеялись.       Пока все сидели за столом, обдумывая, что только что произошло, Андрес еле поспевал за Агатой, поднимаясь по лестнице. Схватив девушку за локоть, он затащил ее в свою комнату, запирая дверь.       - Что это, мать твою, было? – сжимая руки девушки и прижимая ее к стене, спросил Берлин.       - Мне больно, Андрес, - тихо произнесла Найроби, и мужчина ослабил хватку, но руки не убрал, - Отпусти меня, я не хочу с тобой разговаривать.       - Ответь на вопрос и можешь идти на все четыре стороны, - Берлин был непреклонен и Найроби, гордо подняв голову, посмотрела ему в глаза.       - Чего ты от меня хочешь? – спросила она.       - Хочу узнать, ты такой истеричкой стала после меня или просто успешно скрывала это на протяжении трех лет? – на одном дыхании выпалил Андрес, после чего добавил, - Я не понимаю причину твоего поведения. Я хоть как-то тебя оскорбил? Хоть как-то задел? По логике, я должен был истерично вскакивать из стола и бежать в дом. Так, что случилось?       - Наш брак случился, - ядовито выплюнула Найроби, но Берлину этого явно не хватало, и он продолжал выжидающе на нее смотреть, - Ты помнишь, как он закончился?       - У нас угасли чувства и я ушел.       - И вот я снова задам тебе вопрос: ты хоть на минуту можешь предположить, что ты не всезнающий? – Агата смотрела на мужчину с такой болью и ненавистью, что тому стало даже неловко, - С чего ты тогда взял, что мои чувства к тебе изменились?       - Последние пару недель нашего брака ты отдалилась от меня, - Берлин отпустил девушку и сделал шаг назад, - Мы все меньше проводили время вместе и я решил, что это конец. Не вижу смысла продолжать жить вместе, когда хочется чего-то новенького. Так чем же я сломал тебе жизнь?       Агата смотрела на мужчину, но перед глазами стоял только тот самый вечер, когда все закончилось.

***

      Семь лет назад.       Агата ехала в такси домой, а ее сердце наполняли радость и волнение. Радость за то, что она наконец-то сможет рассказать Андресу важную новость и волнение за то, как он ее воспримет.       Вот уже почти две недели назад Агата узнала о своей беременности, но так и не рассказала об этом мужу. Первым же делом девушка позвонила подруге, которая была рядом все это время: помогла Агате самой осознать случившееся, нашла ей хорошего гинеколога и записала на УЗИ. Помимо этого София, именно так звали подругу Агаты, уверила девушку, что Андреса обрадует известие о скором пополнении.       Мысль рассказать о своей беременности мужу вызывала у Агаты страх и переживание. Они никогда не говорили о детях, и девушка переживала, что Андрес окажется против того, чтобы заводить семью, когда для самой Агаты беременность была настоящим счастьем. София мало того, что поддержала подругу и убедила ее в том, что Андреса обрадует новость, помогла Агате с тем, чтобы красиво преподнести мужу информацию о ребенке.       На дрожащих от волнения коленях Агаты покоилась праздничная коробочка, в которой находились тест, снимки с УЗИ и детская соска. С того дня, как девушка узнала о своей беременности, она отдалилась от Андреса, словно боясь, что он сможет узнать всю правду, просто посмотрев на нее. Поэтому сейчас она еще больше волновалась за его реакцию.       Такси прибыло к месту назначения и Агата, расплатившись за проезд, вышла из него и зашла в подъезд. Остановившись напротив квартиры, девушка постучала в дверь, но ей никто не открыл. Дернув за ручку, Хименес заметила, что дверь не заперта и это очень сильно удивило девушку. Открыв дверь, Агата переступила порог квартиры и позвала мужа:       - Андрес, я дома! – ответом ей была тишина, - Дорогой?       В квартире никого не было, что не на шутку напугало Агату: Андрес никогда не уходил из дома, не предупредив ее заранее, и уж тем более никогда не оставлял дверь не запертой. Отгоняя от разума и сердца ужасные мысли, Агата медленно ступала по квартире в сторону их спальни. Зайдя в комнату, Хименес увидела очень странную картину: шкаф Андреса был открыт и пустовал, а на кровати лежала одинокая роза и записка. Дойдя на негнущихся ногах до кровати, Агата поставила коробку на рядом стоящую полочку и, взяв письмо, начала его читать.       «Дорогая Агата,       Это были превосходные два года брака и три года наших отношений в целом. Но время не стоит на месте. Я всегда говорил тебе, что я не моногамен. Я встретил другую. Ее зовут Камилла. Я влюбился в нее так же, как когда-то влюбился в тебя.       Думаю, ты не особо опечалишься моим уходом. Последнее время ты все чаще и чаще куда-то уходишь и все реже проводишь время со мной. Видимо, ты так же, как и я заметила, что в наших отношениях пропал то огонь, что связывал нас изначально.       Прими эту розу, как последнее воспоминание обо мне.       Я никогда не обещал тебе вечности.

Когда-то выпустивший тебя из клетки, Андрес де Фонойоса.

      P.S. Не беспокойся по поводу развода. Один мой должник уже занимается этим. На днях пришлю тебе свидетельство, дорогая.       P.S.S. Я всегда буду любить тебя.»

***

      Я никогда не обещал тебе вечности.       Эти слова будто были выбиты у Найроби под кожей. Даже вспоминать больно, сколько она тогда пролила слез. Агата звонила Андресу, но сначала он просто не брал трубку, а после и вовсе сменил номер. Свидетельство о разводе, как и обещал Андрес, прибыло на следующий день после его ухода.       - Найроби, - позвал девушку Берлин, - Чем я сломал тебе жизнь?       Агате хотелось высказать ему все в лицо. Рассказать о его сыне, которого она растила в ужасных условиях из-за нехватки денег. Рассказать о том, как на нее с презрением смотрели родители других детей. Рассказать о том, как Акселя забрали у нее и отдали в приемную семью. Но она не могла. Не могла вынести позора, что не справилась с ролью матери. Не хотела видеть презрение в его глазах.       «Ты сломал мне жизнь своим сыном. Я любила его, бросила все ради него и потеряла его. Так же, как и тебя. Ты сломал мне жизнь своим уходом, после него я так и не смогла связать свою жизнь с другим, боясь быть брошенной» - думает Найроби, но вслух говорит только последнее. Она никогда не расскажет ему о сыне. Никакой личной информации, верно?       Берлин вздыхает и проводит рукой по лицу. Кажется, этот разговор ему так же неприятен, как и самой Найроби. Он надолго задерживает на ней взгляд, после чего все-таки прерывает тишину.       - Каюсь, тогда я поступил… не совсем правильно, - начал он, - Нужно было попытаться поговорить с тобой, прежде чем уйти. Может быть, так тебе было бы легче. Но ведь ничего непоправимого не случилось? Ты ведь уже тогда не любила меня.       - С чего ты, мать твою, взял, что я могла тебя разлюбить? – в слезах бросила Найроби и выбежала из его комнаты быстрее, чем Берлин смог осознать смысл сказанного.