2. Лицо
2 января 2021 г. в 12:00
Художник — это не просто талантливый человек. Во все времена живописцы создавали уникальные и неповторимые миры на своих холстах, совершали революции в творчестве и жизненном познании. В их душах вечно рдеет неугасаемое пламя творческого стремления. Для художника сложить кисти все равно, что положить голову на плаху. Их ремесло живёт и развивается вместе с личностью, всю жизнь, от первого мазка кистью и до самого последнего. Картины любого художника — это зеркало его души, в котором отражены все переживания, надежды и мечты, все самые знаменательные и траурные события. Недаром говорят, что настоящего художника может обидеть каждый. Сами подумайте, если человек вкладывает частичку себя в своё творение, потом и кровью расписывает холст, позабыв об усталости и голоде, а от него просто отворачиваются? Его душа непременно будет задета, и на ней обязательно отпечатается маленькая царапинка, коих могут быть десятки или даже сотни. Но, пожалуй, самое жгучее и болезненное оскорбление — это не дать художнику завершить своё творение. То сравнимо лишь с тем, чтобы забрать у матери её новорождённое дитя. Ни один творец не потерпит такой дерзости.
В то время в мире было неспокойно. Необоснованная злость и слепая ненависть позволили ему потонуть в огне и невинной крови. Сколько судеб уже было прервано, сколько ещё душ предстояло оплакать? На фоне столь громких событий цифры теряли всякий смысл. Наш мир погибал, и спасти теперь его не смогла бы даже любовь. У нас была надежда лишь на то, чтобы увековечить его красоты, спасти места, ещё не тронутые картечью и не затопленные кровью хотя бы на холстах, оставить после себя помимо развалин хоть что-то прекрасное и живое.
Пожалуй, единой вещью, не затронутой мором войны, стал наш небосвод. С какой же иронией возвышалось над разрушенными городами небесное светило, всё столь же яркое, сияющее, как и сотни и тысячи лет назад. Будто кто-то свыше пытался до нас достучаться, говоря: «Все ваши обиды лишь пыль в масштабах вселенной, так и перестаньте лить кровь друг друга!». Но люди никогда не научатся на своих ошибках, и Колесо Сансары будет крутиться до тех пор, пока огонь в глазах последнего из нас не погаснет.
Где-то, в одной невероятно солнечной и тёплой виноградной долине, жило прекрасное семейство потомственных виноделов. То были люди чистейшего сердца, желающие каждому только счастья и процветания. Некогда великий род искусных купцов и ремесленников сейчас заметно поредел, и представлял собой небольшую семью хранителей винного секрета. Лишь мать, да сын с дочерью жили в уютном домике на холме, прямо перед родовой плантацией прекрасного сорта сочных голубовато-сиреневых ягод. Невероятно богатой была история той семьи. Корни родословной уходили в глубокое средневековье, оставив от тех нелёгких времен только плодородящий участок земли и гордо звучащую фамилию. Жила наша семья не бедно, прибыли от первосортного напитка хватало на любые нужды. Но разве могут люди, живущие в гармонии со всем миром быть обременёнными тягой к деньгам? Разумеется, нет. Они жили искусством. Из года в год единственный юноша в оскудевшем роду не только кистями, но и сердцем писал свои удивительные творения. Под его рукой рождались живописные, залитые солнцем луга, пробирающие до мурашек звёздные ночи, игриво текущие ручейки и поражающие своей реалистичностью океанские волны. А сколько невероятных портретов и воображаемых миров он создал — уже и не счесть. Каждый человек, изображённый в самых различных местах мира, выглядел так, будто в следующую же секунду сойдёт с полотна, гордо подняв вверх руку с серпом или элегантно взмахнув веером. Сестра его, безмерно вдохновляясь талантом своего родственника, писала удивительную, сказочную музыку, извлекая из резной флейты такие звуки, какие была непосильна повторить даже сама природа. Мать же их бережно хранила наследие своих детей, которыми невероятно гордилась. Иными словами, семья жила в полной гармонии и духовно процветала, преподнося свету чудесные произведения искусства. Но, к несчастью, рано или поздно любой баланс нарушается.
В один особо солнечный денёк наш герой, в поисках источника вдохновения, зашёл в тупик. Не радовали его больше ни сочные виноградные поля, ни ярко-голубое небо, ни живописный вид отдалённого города, а на холсте белела унылая и гнетущая пустота. Странная тоска стала наполнять его цветущую душу, грозясь низвергнуть созидателя на эмоциональное дно. И спустился тогда его разум с небес на землю, подрезав крылья витающему в облаках воображению. Впервые за долгое время юноша обратил внимание на самые простые, прозаические вещи. Оглянулся он вокруг, увидел обстановку вечно убранного маленького жилища, видеть которое он вовсе отвык, постоянно находясь в непрестанной работе, и тут же пронзило его сердце острой стрелой вдохновение. Увидел он свою сестру, мирно лежащую на шелковой постели и увлеченно читающую какую-то книгу. С её лица не сходила чарующая улыбка, которой позавидовала бы даже сама Джоконда. Рыжие веснушки словно сверкали на залитом приглушённым светом лице юной девицы, а столь же рыжие, коротко постриженные волосы еле заметно качались на тёплом ветру из стороны в сторону. Её грудь мерно вздымалась, а изящные пальцы неспешно плыли по пожелтевшим листам, изредка отрываясь от бумаги, чтобы перевернуть страницу.
Казалось, будто юный художник впервые в жизни видит столь родного человека, бок о бок с которым он рос всю сознательную жизнь. С трудом оторвав глаз от зачаровавшей его девушки, он тут же принялся творить. Первым делом он поспешил запечатлеть выражения лица сестры, которая, заметив творческий порыв юноши, отвлеклась от чтения и, позируя, повернула голову в сторону творца. Поймав свою музу за хвост, живописец творил так, как не творил ещё никогда в жизни. Идеальные мазки появлялись под его кистями, улавливая каждую, даже самую мельчайшую деталь на лице девушки. На холсте оно выходило столь же прекрасным, живым и счастливым, как это было и в реальности. Каждый изгиб аккуратной головы, каждый мускул, каждую сочно-рыжую прядь волос юноша выписывал с поражающей точностью. Вскоре, лицо девушки было завершено. Картина обещала быть самой прекрасной и живой за всю карьеру молодого таланта. Настолько очаровательной улыбки ему не удавалось перенести на холст ещё никогда. Преисполненный сильнейшим вдохновением и желанием творить, художник поспешил продолжить свой шедевр, и уже сделал следующий мазок, как пение птиц и шуршание ветра в один миг прервались громким и отчётливым стуком в дверь. Обескураженный неожиданным визитом, художник отвёл взгляд от холста, переведя его на входную дверь. Сестра его, также, будучи обеспокоенной внезапным вторжением, смотрела в сторону, из которой раздался неожиданный стук. Естественная улыбка в тот же миг сползла с её лица, отныне запечатлённая лишь на холсте гениального мастера. Подошедшая к двери матушка спешно распахнула дверь, и представила всеобщему взору людей, стоящих за ней. Людей, ноги которых никогда не ступало на эту землю. Людей войны.
Не дожидаясь разрешения войти, двое крепких взрослых мужчин в тяжелой обуви проходят внутрь дома и держат твёрдый шаг в сторону ничего не понимающего юноши. Зашедший следом человек, очевидно, чуть выше по званию, с порога обращается к обеспокоенной женщине грубым, командирским голосом, чётко и без запинки произносит лишь пару фраз, которых вполне хватает, чтобы повергнуть ту в слёзы. Девушка, лежавшая в постели немного приподнимается, с тревогой заглядывая в глаза братца, который успел обменяться с ней вопросительным взглядом. Два человека в угрожающе строгой форме подходят к прерванному творцу и без церемоний хватают его под руки, выводя из своего же жилища. Испуганная девушка вскакивает с кровати, её крик эхом раздаётся в ушах оцепеневшего паренька. Утратив дар речи, он лишь молча наблюдает за тем, как рядом с ним стоит, заливаясь горькими слезами, его родная мать, как пытается она последний раз взглянуть в глаза своего сына; видит, как его милая сестра, не знающая страха, кидается с отчаянным криком на уводящего его чужака, как получает грубый отпор массивным ботинком по нежным девичьим ногам, как падает его хрупкий цветок на колени, заливаясь горькими слезами, и тянет к нему, словно ребенок к матери, руки. В следующий миг дверь в родной дом захлопывается, и юного творца уводят в неизвестном направлении.
Наш герой уже никогда не вернётся в родной дом, не взглянет в глаза своей матери, не поцелует на ночь сестру, и уже никогда не закончит своё творение. На незавершенном полотне теперь красуется лишь милое лицо молодой девушки, на котором сияет искренняя улыбка жизнерадостного дитя, потерявшего в один день родного брата и утратившего умение улыбаться миру.