распорядок дня в ирисово-кофейном ежедневнике

очень быстро солнечные лучи исчезают за вязкой молочной пеленой. Эндрю сидит на подоконнике и смотрит за тем, как сереет его привычный день; лежащие за окном горы снега постепенно теряют свой блеск, обращаясь в сплошное море без рыб, птиц и песочных берегов. светло-серое и глухое море. – как на Северном полюсе… – тихо произносит юноша, обращаясь, в сущности своей, вникуда. Лука медленно поднимает голову, щуря единственный здоровый глаз. другой закрыт грязным пластырем, который, кажется, вот-вот свалится – однако это не умаляет этой странной и резкой, по мнению Кресса, красоты; он видит в изобретателе верх искусства и часто любуется им, пока тот погружен в работу. юноша медленно озирается по сторонам, словно бы пытаясь найти источник звука, когда же соображает, что это едва произнесённые слова альбиноса, растерянно ему улыбается. – это да, но мы и без того почти на Северном полюсе, знаешь ли. северного сияния не хватает… хотел бы я поглядеть на него хотя бы разочек. Кресс скашивает взгляд на сидящего где-то внизу. Лука, его Лука сидит, скрестив худые голые ноги, в кипе собственных пожелтевших бумаг. рядом – циркуль, пара незаточенных карандашей и сантиметровая лента; раз в некоторое время изобретатель сосредоточенно цыкает и вытягивает из стопки бумаг единый лист, в мгновение ока заполняя его какими-то формулами. кончик его языка мельком, словно у какой-то причудливой ящерицы из старых чёрно-белых кинофильмов о мире животных, касается верхней губы, когда Лука всё тем же сосредоточенным тоном цедит: – вот сдам я эти экзамены на вступление, и тогда эти профессора увидят, чего я там… стою. «чтобы пойти в чертёжный университет, нужно ехать далеко-далеко в другой город», печально думает Эндрю. он знает, что Лука невероятно туда хочет, а потому ни в коем случае не осуждает рвение юноши, хотя его безумно огорчает факт того, что сколько бы он ни говорил Луке, что тот не сможет добраться до ближайшего города и сдать там экзамены, тот задумчиво качает на его слова головой, а через день забывает, и всё снова повторяется. в конце-концов, чего Кресс хотел от человека, который страдает ранней деменцией? – я скоро вернусь – произносит, вздыхая, Эндрю, после чего сползает с подоконника и направляется в прихожую. Лука молча кивает, продолжая чем-то заполнять свои листы; на одном из них мелким, беглым почерком виднеются его инициалы – «лука бальса, ст. первой группы технического колледжа в городе R».

***

накинув на плечи зяблый и протёртый временем плащ, Кресс выбирается наружу. ноги его, и без того несоразмерно большие, немедленно оказываются в сером море почти по колено; впрочем, ничего от глубокой зимы альбинос и не ожидает. а кто за это море ответственен? никто, кроме него самого; убрать его с дороги попросту некому – соседей сверху давно нет, дом в сущности своей давно заброшен всеми. как и этот проклятый город. Эндрю ищет блуждающим взглядом то, что хотя бы немного ему поможет. на глаза попадается лопата – старая и ржавая, но она – словно свет в каком-нибудь причудливом тёмном гроте, а потому юноша медлит совсем недолго. в пару движений его крепкие руки сметают с пути клочки моря, расшвыривая серые груды ледяного «ила» в стороны и освобождая путь; когда же дорога вперёд наконец открыта, альбинос удовлетворённо вздыхает. у губ его дрожит кисельное облачко пара. он бредёт куда-то вдаль, сам не знает куда – в сторону похороненного в буране леса мимо давно разрушенных многоэтажек, уничтоженных перестройкой, мимо остатка железных уличных декораций и побитых шальной рукой хулигана-ветра фонарей. лишь в некоторых попутных хибарках горит свет – однако Эндрю знает, что в них ни в коем случае нельзя соваться, ведь там можно нарваться на не самых хороших парней, а потому он лишь продолжает идти дальше. рука его, изрумяненная морозом, мельком ныряет в карман; на счастье Кресса там, под тонкой подкладкой в одной из извечных дыр обнаруживается несколько тусклых монет, похожих по цвету на зимнее небо. юноша сворачивает от леса вправо. где-то там, среди обломков и пыли, виднеется металлическая вывеска, подёрнутая снежными кривыми линиями узоров; тяжёлым хрустящим шагом Эндрю добирается до неё. неприветливо кряхтит входная дверь. в полутьме за кассовым столом сидит старая женщина в шубе с мутным взглядом. – добрый день – негромко здоровается с нею её новый посетитель – мне коробку томатного сока посвежее. и пачку соли бы. и… женщина неловко разворачивается, слепо шаря по прилавку руками. находит наконец нужное, после чего безразличным жестом ставит все три предмета перед собой и продолжает глядеть словно бы сквозь альбиноса. тот нерешительно пересчитывает монеты – кажется, хватает. взгляд Эндрю падает на коробку, стоящую к нему ближе всех. в ней виднеется выпечка, которой, кажется, нет и суток; две чесночные булочки, едва румяные и терпко пахнущие. вновь пересчитывает – ему не хватает маленького зимнего неба в размере одной штуки. – Вам ведь, кажется, всё равно..? женщина поводит грузными плечами и поправляет на шее шарф, хрипло кашляя. вполне возможно, ей действительно плевать – ну, или она просто плохо видящая. Кресс же расценивает это, как очевидный подарок судьбы, которая и без того мало его балует. посему, выложив в вязаную ладонь хозяйки магазина орнамент из серебристых монеток, он облегчённо вздыхает. коробки и обе чесночные булочки отправляются по карманам.

***

– а денег у тебя откуда столько? – недоверчиво тянет Лука, ненадолго поднимая взгляд от бумаг. однако он удосуживается бросить взгляд на нововодедшего – и немедленно расплывается в улыбке; Эндрю весьма комично выглядит, почти с ног до головы покрытый снегом, озябший, но с топорщащимися карманами. – это, оказывается, были последние. – не последние – грустно вторит юноша, тяжело вставая и шатким движением стягивая с Кресса плащ и отряхивая его прямо на истресканный деревянный пол, – у меня где-то была ещё горсть. «мы её давно использовали на то, чтобы купить хотя бы немного паралона для окон», горестно вспоминает Эндрю, хотя и не говорит ничего, дабы не расстроить своего изобретателя ещё пуще. пока Лука погружен в свои бумажки, альбиносу необходимо приготовить им что-то вроде обеда. посему у Кресса нет времени на лишние размышления; он отправляется на кухню, по пути стягивая с себя часть сыреющей одежды. – если тебе холодно, я могу включить обогреватель! – доносится из комнаты обеспокоенным тоном. альбинос нежно улыбается и качает головой чему-то своему.