Вирус

В динамике сразу раздались три голоса, яро ожидающих ответа на вопрос "Где он?". — Я-Я не знаю, камера была открыта... Поблизости его тоже не было. Я посмотрю на корабле. Осмотр корабля не дал результатов. Везде было пусто, никаких подозрительных шорохов или лишних движений. В раздевалке не было скафандра, значит, он прячется где-то на улице. Парня переполняла паника. Куда мог скрыться Белый? По громкой связи между членами экипажа было принято решение самим искать его. Оранжевая и Зеленый остались вместе на камерах, потому что Белый с высокой долей вероятности мог прийти мстить Оранжевой за обвинения, хотя бы юнец сможет забить тревогу. Фиолетовая с Розовой отправились мониторить нижнюю часть лагеря, а Синий с Голубым — верхнюю. Путь Синего лежал от электростанции до температурного датчика возле лавы и далее к снеговикам. Прятаться было негде. Да и зачем нужна эта бессмысленная беготня? Белому некуда бежать, он будет один на этой планете, здесь только они — единственные живые существа... Помощи не найти. Конечно, сразу мелькнула мысль о том, что Белый мог прятаться в тех скважинах в земле. Но раз он там, то далеко не убежит. Эта система хоть и связана друг с другом, но за пределы лагеря не выходит, они проверяли. Выползти из ямы одному — очень трудно, Синий испытал оное на своей шкуре: земля слишком заледенела, чтобы о неё можно было опереться, не подскользнувшись. Так что эту систему коридоров стоило проверить в последнюю очередь. Синий внимательно шерстил каждый уголок взглядом, выкрутив свою внимательность на максимум. Всё-таки искать белый скафандр на белом снегу такая себе затея. Снег мельтешил перед стеклом, мешая поискам, порой Синий нервно крутился на месте, ведь ему казалось, что белый пробегает где-то совсем рядом, а он, слепой, не может успеть за ним. Ещё на подготовке к миссии Белый порой подкалывал Синего из-за его медлительности и невнимательности. Сейчас эти воспоминания были совсем некстати. Подходя к восточному выходу из офиса, он заметил кровь на снегу: несколько крупных капель алой жидкости, мелкой дорожкой стелющиеся от выхода в направлении температурного датчика. Сердце ушло в пятки. И дальше тоже капли! И дальше, дальше до самой... лавы. Парень подступил к оврагу, обходя его с доступных сторон. Он осматривал пологие обрывы и заметил на снегу, в самом дальнем углу, окровавленный нож. Тонкое, но прочное лезвие, кажется, не из обычной стали, с необычной белой рукоятью в виде змеи. Этот нож принадлежал Белому, часть его коллекции; он решил взять один с собой в путешествие, ведь он был прочным и мобильным. Больше крови было у обрыва. Тёмная, она впиталась в снег, следы от подошвы были уже незаметны, лишь слабые очертания виднелись под слоем нового снега. Синий сделал вывод, что Белый, не выдержав психологической нагрузки, решил рассчитаться со своим грехом. — Ребят, — Синий включил громкую связь, — Белый приказал долго жить. Несколько секунд в динамике была тишина, далее последовали недоумевающие вопросы. Синий пригласил их к себе. В ту же минуту к нему подбежали Фиолетовая, Жёлтый и Оранжевая. Зеленый так и остался на камерах, мало ли, Белый не канул в лету, а всё-таки где-то скрывается. — С чего ты взял? — начала Фиолетовая, слишком строго смотря на парня. Он показал ей нож и указал на кровавую дорожку, перманентно ведущую прямиком к обрыву и обрывающуюся там же. Наступила минута молчания. После ребята всё-таки прошерстили все подземные ходы, находящиеся на территории лагеря. Белого нигде не было. Когда Синий, добровольно полезший вниз и проползший всё расстояние, ничего не нашёл и с помощью Жёлтого выбирался наружу, из Лаборатории вышел Чёрный, явно не понимающий, что происходит. — Капитан, тут такое дело..., — Синий поведал ему всю историю. Руки капитана опустились, и даже сквозь чёрный скафандр можно было почувствовать его подавленное, отвратительное состояние, поникшее, безэмоциональное лицо, стеклянный, мёртвый взгляд чёрных глаз. Он молча прошёл на корабль. За столом во время запоздавшего обеда царила гробовая тишина. Только ребята смирились с потерей одного товарища, как уже оплакивают второго. Несмотря на тяжёлую обстановку, никто не пролил слёз. Их лица были бледны, но, меня могут обвинить в нормах морали, в некоторых из них виднелось спокойствие и благоговение. Всё-таки убийца Красного был мёртв, напряжённое состояние миновало вместе с его кончиной, никто больше не умрёт. Звон железных ложек о стекло, стук пластмассовых стаканов и деревянную крышку стола в какой-то степени успокаивали, даже хоть и тихое, но всегда неприятное чавканье и стук зубами друг о друга помогали отвлечься от нагнетающих мыслей. Доклад высшему руководству нужно писать воистину правдивый, до самых незначительных мелочей, потому что если им рассказать на пальцах историю о внезапно сошедшем члене экипажа, который активно отрицал свою причастность к оному и так же внезапно для всех бросился сгорать в лаву, всю команду лишат разрешения вылета в космос. Не самая удачная перспектива для людей, которые потратили полжизни на подготовку и обучение космическому делу. никто не хочет, чтобы их 30 лет жизни исчезли из-за нелепого случая с двойной смертью. Нехотя, через силу поедая гречку, заправленную кучей сочетающихся приправ и тушёнкой, от которой действительно текли слюнки, Синий мельком осматривал остальных, их поведение. Самыми холодными были Чёрный и Голубой. Не имеется ввиду, что мужчинам было глубоко по-барабану на это, их поведение не выдавало их внутренних стараний и переживаний по поводу происходящего. Все знали, Чёрный сам не свой. Если кто-то из команды сорвётся, станет психовать, капитан тоже сорвётся. Физически, оставив мощный след на теле сорванца, и даже не посмотрит, хрупкий ли это Зеленый, или мощный лось, как Голубой. Голубой сидел с мёртвым лицом, будто смерть нависла над ним, он ел и пил в последний раз, ходил по этим коридорам в последний раз. Синему стало очень не по себе из-за этого, стоило толкнуть Фиолетовой мысль проконсультировать Голубого, пока тот действительно не слетел с катушек и не стал жертвой Чёрного. Рядом с Голубым сидела Оранжевая, чьи руки заметно тряслись, но ела она с аппетитом. В нормальную погоду вся команда подтвердит, что Жёлтый готовит потрясающие блюда из самых обыденных и дешёвых продуктов. "Все дело в приправе!" — голосил он. Зеленый, как и Синий, ел без аппетита, долго пережёвывая пищу и слабо морщась, когда даже разжёванный ком лез через горло, обязательно запивал чаем, дабы избавится от ужасного раздражения в трахее. Жёлтый и Фиолетовая умудрялись тихо беседовать по поводу используемых специй и даже играли в игру: Фиолетовая должна была угадать, какие приправы использовал Жёлтый, и не просто угадать, и сказать, почему именно эта трава, а не другая. — Тмин. Чтобы все наконец-то таки нормально пожрали, — с хитрой ухмылкой смотрела на него девушка. Тот с такой же хитрой улыбкой кивал ей, махая ложкой, безмолвно говоря "Дальше". — Хмельё, — так они называли распространённую приправу "Хмели-сунели", — просто потому что была. — Даже не придумаешь более интересного объяснения? — А зачем? Признай, что ты просто насыпал туда всё, что было в нашем запасе. Их болтовню слушали все, отчего хотелось с одной стороны сделать им замечание за нарушение тишины негласно поминального обеда, а с другой стороны так они развеивали эту негласность вместе с отвратительным настроением. После реплик Фио парень слышал с другого края стола тихие смешки, на душе становилось чуть легче. В такое время ребятам стоит держаться вместе, поддержать друг друга, пусть они поплачут в подушку, пусть покричат в скафандре на улице, дабы выпустить напряг. Пускай. Пока велась активная беседа, повышающая свои тона на пару децибел, чтобы другой край стола не прислушивался, а свободно слышал, Синий заметил, что Чёрный сверлит глазами его соседку. Рядом с Синим сидела Розовая, настолько поникшая и пугающая своей аурой, что Синий на пару сантиметров отодвинулся к Оранжевой. Девушка со стикерами и брелками, что, по мнению всего экипажа, должна быть заводилой хорошего настроения, сидела похлеще Голубого. Её не трясло, она сидела, сгорбившись над столом, руками крепко держа стул за крышку. Синему казалось, что она не дышала, её мёртвый взгляд покрасневших глаз был уставлен на нетронутую тарелку. Или в комнате шалит освещение, или показалось, что скафандр её стал темнее. Недолго погодя она резко поднялась из-за стола, опрокинув стул. Синий и Зеленый подскочили на месте из-за внезапности, все перевели на неё взгляд. Она взяла тарелку и двинулась обойти стол, чтобы донести её до кухонного стола. Всё-таки здесь царит самообслуживание. — Сядь, — она резко остановилась, услышав мужской голос, но почти сразу же продолжила путь. — Это приказ, солдат, — стараясь сохранять спокойствие, Чёрный встал с места, строго сверля взглядом девушку. Она с грохотом поставила тарелку на место, гречка немного разлетелась по сторонам. — Я не голодна, сэр. Разрешите идти, — язвительно ответила она, нахмурив брови. Ребята были в когнитивном диссонансе с устоявшейся нормой того, что Розовая не умеет злиться и агриться. Она выговаривала все слова так, будто железной иглой вырезала их на каменной поверхности, так же жёстко и глубоко, словно из последних сил сдерживала злобу и агрессию. Черный был настойчивее, приказав сесть и нормально поесть. Он сопроводил приказ объяснениями набраться сил для работы, потому что следующий приём пищи будет только через 5 часов. Розовая начала дрожать от нетерпения выплеснуть всё, что накипело, это было видно по нахмуренным бровям и сжатым зубам. Внутренне она боролась с этим низким чувством вынести свои проблемы на окружающих, но, кажется, все бои проиграны. Все отложили ложки в сторону, неподвижно сидя и наблюдая за драмой, предвещая не самый сладкий конец. Не согласная с таким сюжетом Фиолетовая шикнула Чёрному, дабы он обратил на неё внимание. Жестом она показала, что лучше сейчас её не трогать, пусть уйдёт. Лицо капитана малость расслабилось, и он спокойным голосом произнёс "Вольно". Розовая побежала в кишку. С трудом натянутая атмосфера добра и дружбы рассыпалась, аппетит пропал. Но за столом сидели не просто люди, а солдаты. Атмосфера или аппетит для них абстрактны. Хочешь, не хочешь - выполняй, для твоего же блага. Поэтому все вновь принялись за недоеденные порции. Но каждый, закрывая рот за очередной порцией солоноватой и пряной гречки, думал о Розовой и её переживаниях. Но... каких? О чём она думала в тот момент? Её разъярённый вид многим говорил о том, что думала она вовсе не о гибели товарищей. Но её образ, красные яблоки глаз и раскрасневшаяся кожа вокруг, словно она рыдала часами, запомнится до конца дня точно. — Я поговорю с ней, не переживайте, — Фиол видела их растерянность и решила поддержать. Стало... спокойнее? После обеда ребята разошлись по секторам.