Adagio

      Следующий вечер муж и жена встречали уже в Москве. Долгорукий долго недоумевал по поводу решения Корфа остановиться в отеле. Однако Владимир был непреклонен. Стеснять хозяев и жить в особняке Долгоруких он не станет. Решение дочери показалось старику ещё более странным. Впрочем, поразмыслив немного и душевно пообщавшись с собственной супругой за ужином, он решил, что, возможно, это к лучшему.       Прием, как ожидалось, был шикарен до неприличия. Скромная церемония в ЗАГСе, правда, завершилась совершенно неясным для старших Долгоруких визгом Елизаветы, вдруг бросившейся на шею сестре прямо посреди поздравления, а потом не менее бесцеремонно расцеловавшей свёкра. Впрочем, инцидент был вскоре исчерпан — молодых в специально снятом старинном особняке ждет орда гостей!       — Корф, ты больной! — шикнула Владимиру в ухо Натали, едва он переступил порог особняка. — Вы хоть представляете, какой скандал нас всех ждёт! — Репнина сняла руку Анны с его локтя. — Дай ребёнка обнять… Анечка, поздравляю!       Девушка со счастливым смехом обняла теперь уже родственницу:       — Прорвёмся, Наташ…       — Два сапога пара, — вздохнула та. Владимир подхватил Натали под руку.       — Вижу, ты уже в курсе. Ты нам что, предлагаешь, до рождения первенца скрываться?       — Предлагаю тестю вовремя сообщать о том, что он, оказывается, тесть… — Натали внезапно осеклась. — Кстати, а вы теперь с Долгоруким друг другу кто?..       Анна первая не выдержала и прыснула, Натали рассмеялась вслед за ней.        — Вот прямо подойти и сказать? — развеселился Корф, — Товарищ Долгорукий, так сказать, я женат на вашей дочери, — изобразил он военного на докладе.       Анна дёрнула мужа за рукав. Проследив за её взглядом, Натали замерла. За спиной Корфа врос в землю тот самый товарищ Долгорукий.       Владимир беспечно развернулся, все-таки положил руку Анны к себе на локоть.       — И снова здравствуйте, Петр Михалыч!       — Потрудитесь объяснить, молодой человек, — изрёк, наконец, тот, — что это вы сейчас говорили о моей дочери?       Корф принял серьезное выражение лица и глянул немного исподлобья: еще не вызывающе, но уже серьезно.       — Я говорил, что она — моя жена. Петр Михайлович перевёл взгляд на Анну.       — И ты мне ничего не сказала… Не позвонила даже…       Она тихо спросила:       — Ты не рад? Старик задумался. А чёрт его знает, рад или нет. Сам же навязал её Корфу, так чему удивляться… Он старше её, конечно, но не так, чтобы… Дать бы этому мальчишке взбучку за его выходки. Не спросил, да что там — перед фактом не поставил!.. Не время и не место…       — Пап?       Отцовская рука ласково погладила светлые волосы. Он так и не научился говорить ей «нет». Тем более, сейчас, когда она так смотрит… Жена Владимира Корфа. В голове не укладывается!       — Когда ты выросла?..       Долгорукий вновь посмотрел на новоиспечённого зятя.       — С тобой разговор не окончен…       — И не начат, — отрезал Владимир, не отпуская строгости из взгляда, расползаясь в вежливой улыбке, — Мы вас покинем. Натали…       Он галантно поцеловал руку Репниной и утащил Анну вглубь зала.       — Ну вот, а ты боялась…       Укрывшись за монотонно нарядной толпой от любимых и не очень родственников, пара обнаружила себя среди совершенно незнакомых лиц. О чем-то торжественно плакала арфа, дрожал рассеянный свет хрустальных люстр, смех и разговоры отступили от них, оставив лишь кроткое чудо момента.       — Люблю тебя, — шепнул Владимир на ухо своей жене, проведя горячей рукой по обернутой в шелк талии.       — А я тебя, — ответила она тихо, заговорщически, будто об этом нельзя было говорить, и посмотрела на мужчину, ловя его взгляд.       Подумать только, а ведь когда-то, совсем недавно, он не смел к ней даже прикоснуться… Корф стал напротив женщины, своей женщины, и в улыбке его было и торжество завоевателя, и восторг любования, и давно забытая нежность.        — Будешь? — протянул ей бокал с десертной мадерой, — Осторожно, крепкое…        Простые слова, сказанные низким искушающим голосом, сами соблазняли, точно библейский змей.       — И поэтому ты предложил именно его, — с едва уловимой иронией заметила Анна и сделала глоток.       Она не отводила глаз ни на мгновение, испытывая от этой перестрелки взглядов странное чувство, пугающее и манящее.       — А ты не знала, что замужем за крайне опасной личностью? — поинтересовался мужчина, глядя, как ее губы касаются тонкого стекла бокала.       — Я потому и вышла замуж за эту личность, — ответила девушка, предлагая ему свой бокал.       Корф легко засмеялся, отстраняя вино.       — Меня больше твои губы интересуют, — тихо проговорил, наклонившись к ее лицу, но не делая попытки поцеловать. — Ты с ума меня сводишь…       Сильные мужские ладони поправили локоны в и без того идеальной прическе. Он стоял так близко, что можно было ощутить тепло его тела, и, если бы не музыка — услышать сбивающийся ритм сердца.       — Мы ведём себя неприлично, — поведала Анна, проводя кончиком пальца по его щеке. Владимир перехватил ее руку, подарив       тонкому пальчику поцелуй.       — И что? Мы Корфы. Нам можно немножко больше, — лукаво подмигнул он. — Я хочу танцевать с тобой. Тогда, у Потоцких, мне это даже сниться не имело права.       — Зато танцы со всякими полячками ты мог себе позволить, — не удержалась она, возвращая бокал на поднос и подавая ему руку.       В качестве мести за горькие слова Корф бросил жену на себя и прижал так крепко, что двигаться стало совершенно невозможно.       — Разве это имеет хоть какое-то значение? — спросил свистящий шепот над ее ухом, шею согрело горячее дыхание и хватка чуть ослабла.       — Тогда имело, — Анна вдруг улыбнулась. — А теперь ты мой.       Корф улыбнулся чему-то своему, и, с видом варвара-завоевателя увел-таки танцевать ту, что самовольно назвалась хозяйкой его души.