Adagio

      Безнадёжно забытая книга лежала на коленях девушки, но сама Анна задумчиво скользила взглядом по книжным полкам.       — Анюта…       Услышав голос Миши, Анна вздрогнула и обернулась.       — Анюта, я чего-то не знаю? — негромко спросил Михаил, вглядываясь в глаза девушки.       Та постаралась улыбнуться как можно беспечнее.       — Ты о чём?       Мишка плюхнулся рядом, взял книгу с ее колен, посмотрел обложку, хмыкнул, бросил фолиант на пол.       — Тебя что-то беспокоит. Я вижу, Ань…       — Тебе показалось. Я просто устала.       Молодой человек взял ее за подбородок и повернул точеную головку к свету.        — Ты что, плакала! Черт возьми, что происходит?       Что происходит… А что происходит? Как можно такое рассказать Мише! Анна резко поднялась.       — Да с чего ты вообще решил, что что-то происходит!       Озарение оказалось для Миши не слишком неожиданным, но все же сложным.       — Да ты… ты влюбилась, — со странной интонацией спросил он, словно оттягивая это невероятное ее признание. Слишком все было явно, а он так не хотел замечать…       Анна вспыхнула.       — Влюбилась? Да как ты… как у тебя язык повернулся! — возмущённо выкрикнула она. — И вообще, прекрати копаться в моей душе!       — Ну знаешь! — не выдержал Михаил, — если не я, то кто должен копаться в твоей душе? Он?! Да как ему вообще в голову могло прийти…       — Я не желаю продолжать этот разговор, — резко одёрнула его Анна и вылетела из библиотеки.       Мишка со всей дури ударил ладонью по журнальному столику. Легче не стало, но тонкое стекло сбоку треснуло. Он впервые увидел трещину в том, что казалось таким ясным — его собственной жизни.       Спустя несколько минут тишины за спиной молодого человека прозвучало тихое:       — Миш…       Он не повернулся.       — Не надо, Аня. Я понимаю…       Тонкие руки обняли его за шею.       — Прости меня, пожалуйста… Я в последнее время, правда, непонятно что делаю…       Мишель развернулся и обнял тоненькую девушку. «Ты просто любишь его», — пронеслось в мозгу, но руки только крепче прижали ее. Если хочет — пусть поплачет. Но он будет защищать ее до последнего. Даже от собственного отца.       Почувствовав спасительное тепло привычных объятий, Анна глубоко вздохнула и расслабилась. Молодые люди стояли посреди библиотеки, не замечая свинцового взгляда из распахнутой двери. Мгновение — и взгляд погас, а хозяин дома чёрной тенью скользнул прочь по коридору.       Так плохо ему не было давно. Очень давно. Он, конечно, знал, понимал, помнил… И тут… Точно не знал и не подозревал. Удар под дых. Больно, твою мать!       Жизнь не ладилась. Владимир Корф снял ноги со стола и сделал пару оборотов на кресле. Так не должно быть. Не должно… Анна. Ее имя отзывается в сердце не то что тяжестью — уже практически болью… Бросив ненужные мысли, мужчина отправился в библиотеку за чем-нибудь покрепче кофе. Мысли покидать его, правда, отказались и вернулись в форме красивого сопрано из гостиной. Голова почти ударилась о двери, а воротник стал удавкой. Весь ужас ситуации стал понятен враз — Владимир Иванович Корф полюбил…       — Что вы здесь делаете, Анна? — явилась в комнате статуя Командора, не особо понявшая, зачем она в таком состоянии вообще сюда ввалилась.       Девушка вздрогнула и резко выпрямилась.       — Я спрашиваю, — Владимир принял грозный вид, — где выписки из корреспонденции? Я просил их сделать еще до обеда. Рабочий день, тем не менее, уже закончился!       — Вы же сами сказали, что это некритично и подождёт до завтра, — растерянно отозвалась девушка. Корф взбесился:       — Да за такое увольняют!       Анна развернулась и направилась к выходу.       — Стоять! — рявкнул Владимир. — Я не давал вам разрешения идти!       Рука скользнула вдоль плеча, намереваясь, но не решаясь. Корф взял себя в руки в прямом смысле — сцепил ладони в замок за спиной.       Девушка замерла на мгновение, но нашла в себе силы обернуться.       — Конечно, — спокойно ответила она.       — Чего изволите?       Корф сверкнул глазами.       — Потрудитесь закончить выписки сегодня, а также предоставить сводные диаграммы за два месяца!       — Я могу идти?       — Извольте!       Анна кивнула и покинула комнату. Владимир сел на стуле. Оперся локтями на клавиши, и рояль выдал гадкую какофонию.        — Поздравляю, Корф… Ты, кажется, влюбился…       Анна опустилась на постель, пытаясь унять дрожь в руках. Нет, такое слишком даже для него! Девушка резко поднялась и направилась к платяному шкафу.       В комнату постучали.       Она несколько секунд смотрела на дверь…       — Войдите.       Владимир Иванович появился на пороге, белый и напряженный.       — Что вы делаете?       — Вы ожидали, что я стану делать выписки? — усмехнулась Анна. — Простите, сейчас мне слегка не до этого.       — Куда вы собираетесь? — голос мужчины стал строже. — Прекратите немедленно!       Девушка остановилась и перевела дух.       — Куда бы я ни собиралась, Владимир Иванович, это касается только меня. Но здесь я не останусь.       — Почему? — удивился опешивший Владимир. — Если вы из-за… Словом, если вы из-за нашей… моего поведения… То я прошу прощения.       — Не стоит, Владимир Иванович. Вы были правы. Я плохо работаю, и за это увольняют. Не отказывайте себе в этом удовольствии.       — Анна, я прошу меня простить, — раздельно произнес Корф.       — За что? — спросила Анна тем же тоном.       — Я был неправ.       — В чём?       Корф засипел и зарычал одновременно.       — Я был неправ, накричав на вас. Простите меня.       Девушка устало вздохнула.       — Хорошо, Владимир Иванович.       Сойдёмся на том, что я вас простила. Но я не останусь ни здесь, ни в компании.       — Что значит «не останусь»?! — лицо Владимира ожесточилось.       — Не останусь — и всё. По-моему, мы с этого начали.       Владимир Иванович выдохнул и сел на пол.       — Я не могу вас отпустить. А      нна застыла как вкопанная.       — А что это вы делаете?       — Не пускаю вас.       — Получается глупо.       — Возможно, — согласился мужчина, — но ведь получается же!       — С корреспонденцией вашей я не буду возиться из принципа, — подытожила она, стараясь не рассмеяться на его последнее замечание.       — Это ваша обязанность, — с видом обиженного ребенка протянул Корф и едко добавил, — принципиальная вы мо… наша, — закончил он, даже не заметив оговорки.       — Я помню, — отозвалась она. — Вы, кажется, что-то такое уже сегодня говорили.       Владимир снова коротко рыкнул, но совладал с собой.        — Завтра рабочий день начинается на полчаса раньше. Я жду вас.       Анна отвернулась к окну и ничего не сказала.       Корф молча встал и тихо покинул комнату.