Золотце

Гоголь поправился достаточно быстро, вот только сделал это физически, моральное же состояние парня все ещё желало самого лучшего. Николай все ещё был подавлен и не особенно общителен, в глазах не было тех искр, которые говорили о его жизнерадостном состоянии. Фёдор находился на протяжении всего лечении рядом с парнем, чтобы тому не дай Бог не пришла в голову идея вскрыться или ещё что - нибудь, чтобы отправиться следом за покойным другом. Это было бы просто неприемлемо для Достоевского, как для лечащего врача этого блондина. Однако, время прошло, Колю можно было смело переводить снова на домашнее лечение под опеку Фёдора чему врач был искренне рад, он сам не заметил, что как - то привязался к своему пациенту через чур сильно и в квартире без него было одиноко, пусто и даже холодно. Гоголь такой человек, что одним своим присутствием делал атмосферу радостнее, комфортнее и уютнее, даже если сам парень не совсем в настроении. Да и самому Фёдору было куда светлее и спокойнее на душе, когда рядом находилась светлая макушка парня. – Соскучился по своему кролику? – Что? – оторвался от своих каких - то мыслей Гоголь, идущий рядом и задумчиво изучающий асфальт под ногами. – Извините, я задумался. – По кролику соскучился, спрашиваю. – По Бубенчику? Конечно же. – А да и с тебя новый комплект постельного белья для меня. – усмехнулся Достоевский, припомнив, сгрызенную кроликом парня, простынь. – Почему? – тут немного не понял Николай. – Что я такого сделал пока лежал в больнице? – Кролик твой без тебя озверел и сгрыз мне простынку. Не любит он меня совсем. Спать на ней я больше не хочу. Не эстетично, когда посередине дыра. Фэн шуй твоего кролика я не разделяю и не одобряю. Николай некоторое время, молча, смотрел на своего врача потом тихо рассмеялся, ситуация его явно позабавила, а сам Фёдор испытал огромное облегчение от того, что слышит этот смех. Значит, не все так то уж и плохо и тут не депрессия, как он опасался, а обычная тоска по другу. Отлично. В таком случае, все гораздо проще, а то Достоевский начал уже серьёзно опасаться за психическое состояние своего пациента. – Хорошо хорошо, док... Как скажите, будет вам новый комплект постельного белья в качестве компенсации за моральный ущерб. – просто соглашается Николай. – Вот и договорились. – спокойно ответил Фёдор. – Но чур, я выбираю его в таком случае самостоятельно. – Ладно. – соглашается уже Достоевский, хотя его левая почка чуяла подвох. Зря он дал согласие на это, ох зря. – Вот и чудненько! – Доктор Достоевский! И Фёдор и Николай одновременно обернулись на этот оклик, хотя он предназначался лишь одному из них. К парням подбежала милая девушка блондинка лет двадцати с голубыми глазами в легком бежевом пальто. – А, привет, Шерил... – мягко улыбается девушке Достоевский. – Я вижу, что у тебя хорошее самочувствие. – Да, благодаря все вам... – радостно говорит девушка, доставая картонную коробочку с чем - то из сумки. – Вот, держите это вам. В знак благодарности. Сама испекла. – Спасибо, не стоило, но мне очень приятно. – Достоевский заглянул в коробочку, увидев шесть пончиков с разной глазурью и посыпкой. – Обязательно попробую... – Ваша пациентка? – спрашивает Гоголь, когда девушка ушла. – Да. Моя бывшая пациентка. Я и её лечил от анорексии. Как видишь, сейчас она в полном порядке и радуется жизни. – В вашем профессионализме я не сомневался никогда, док. – отозвался Николай. – Она выглядит превосходно... – Да. Тебя до такого же состояния доведу. Можешь быть уверенным. Кстати, повернись ка ко мне. – М? – повернул голову к Фёдору. – Чт... Мф! Фёдор заткнул парня поцелуем в засос, уже привычно передавая нужную конфетку - лекарство изо рта в рот. Николай немного охренел и смутился, подобному повороту событий, потому что они в конце концов были на улице. Достоевского это же никак не смущает абсолютно, он просто исполняет свой долг. – Хах. Док, вот же ж.... Ваш особый способ всегда застает меня в расплох. – произносит парень, рассасывая конфету. – Вы слишком внезапный. И не боитесь такими методами в себя кого - нибудь влюбить? – Внезапность просто необходима в моей профессии, Коля. Влюбить? Нет. По моим меркам, в меня сложно влюбиться. Пойдём. Через двадцать минут они были уже в квартире Достоевского. Кролик сидел в своей клетке и дожидался своего хозяина, Преступление же, не ограниченный в передвижениях по квартире, запрыгнул на руки своего хозяина стоило тому войти в квартиру, громко урча, словно мотор, соскучился. - И тебе привет. – улыбается Достоевский, поглаживая своего кота по мягкой шерстке. Николай же ушёл в гостиную сюсюкаться со своим кроликом. Достал пушистика из клетки, взял того на руки. Счастливое воссоединение питомца и его хозяина. Достоевский же с котом ушёл на кухню заниматься готовкой, время, потому что было обеденное. Коробку с пончиками поставил в шкаф на потом. – Эй, док! Я в магазин вам за постельным комплектом! – окликнули парня через пять минут, заглянув на кухню. – Тебя точно можно одного отпускать? – спрашивает Фёдор, повернувшись к Николаю. – Конечно же можно, я не маленький ребёнок. Сам смогу спокойно дойти до магазина и вернуться обратно. " Да, правильно, ты не маленький ребёнок, ты большой ребёнок." – Ладно, так и быть, иди. Даю тебе полчаса. – Почему только полчаса? – Потому что, полчаса это время готовки обеда. – Хах, док, я все - равно не буду есть. – Зато буду есть я. – Привыкли есть по часам? – Коля... – укоризненный взгляд аметистовых глаз, смотрящих прямо в душу. – Неужели, ты хочешь лишить меня обеда? – Понял понял, буду вовремя, не волнуйтесь. Сможете вы поесть. Достоевский усмехнулся, сажая кота на подоконник, а сам открывая дверцу холодильника. Окинул взглядом невесёлую картину, творящуюся там, на автомате отмечая, что нужно будет прикупить потом. Ему не нужно записывать эту информацию куда - нибудь, память хорошая и так запомнит. Николай немного повозился с кроликом потом посадил его снова в клетку, собрался и ушёл в магазин. Достоевский услышал хлопок входной двери и с этого момента начал отсчитывать полчаса прям по секундам. Часов рядом не было, так что приходилось таким образом. Фёдору не в первый раз таким заниматься, натренирован уже. Да и немного полчаса по секундам, всего - то до тысячи восьмиста посчитать надо было. Этим Достоевский и занимался во время готовки, умудряюсь ещё и правильное количество продуктов отмерять. Гоголь вернулся строго через сто восемьдесят секунд. Вот как он так точно умудрился, непонятно. Тоже отсчитывал эти секунды, как Достоевский, что - ли? От него все, что угодно можно было ожидать. – Я вернулся! – объявил Николай, захлопнув за собой дверь. – Молодец. – отозвался с кухни Достоевский, который облегченно выдохнул. Да, он волновался, что с парнем может что - нибудь случится по дороге в магазин и обратно. Это же Николай. – Купил? – Купил. Тон был очень очень самодовольный. Он непроизвольно насторожил Достоевского. Прям напрашивался подвох с этим постельным бельем. – Хорошо, положи на кровать в мою комнату. Я потом застелю.– промедлив пять секунд, отвечает Достоевский. Гоголь исполнил просьбу Достоевского потом пришёл на кухню. Взглядом сразу же зацепился за, до боли знакомый, фарфоровый набор. Немного мрачнеет, подходит, беря в руки чайник от него. Достоевский, молча, наблюдает за парнем, понимая, что того сейчас лучше всего будет не трогать. Николай думает явно о чем - то своём с грустной улыбкой, вертя в руках чайник. Ох, сколько раз до этого чайника касались умелые руки Вани, который завариваю в нем чай. Сейчас, прикоснувшись к теплом фарфор Николай, непроизвольно вспоминал все эти моменты с грустной и немного улыбкой на лице. Однако, очень долго грустить это не про Колю. Совсем не про него. Этот парень по натуре такой, что достаточно быстро переключается. – Кстати, вы умеете варить какао? – спрашивает Николай, поставив чайник на место. – С этим справлюсь лучше, чем с чаем уж точно.– отозвался Достоевский. – Отлично. Сделайте тогда мне какао, пожалуйста. – Хм.. Окей. – не стал отказывать парень, доставая чистую кружку. – Ура! И довольный смылся в ванную комнату. Достоевский же занялся приготовлением какао для Николая, причём именно такого какой любит парень, с зефиром и шоколадной стружкой, ещё добавил один кусочек шоколада. Рассчитал порцию, чтобы парня случаем не вырвало от выпитого и поставил чашку с готовым какао на стол. Сам налил себе борщ. Уж извините, но борщ наше все. Николай пришёл через минуту и взялся за свой какао. Кстати говоря, чашка была из того самого сервиза, что выпросил для себя Гоголь. – Вкуснооооо... – с довольной моськой протянул парень. На кухню к парням, чтобы тем не было скучно, прибежал Преступление и запрыгнул на колени к Фёдору. Идиллия.

***

Достоевский едва сдерживался, чтобы не покрыть нецензурной лексикой и Николая и комплект белья, который собственно и вызвал у Достоевского такое лютое негодование. Да, Гоголь не мог спокойно сходить и купить своему врачу постельное белье. Ему обязательно надо было прикольнуться. Вот и прикольнулся. Только вот Феде совсем не весело в отличии от Коли. – Коля, твою мать! Это что за де... Кхм... Творчество дегенератов?! – А что не так - то? – мило хлопал глазами несносный блондин, благоразумно не заходя в спальню к Достоевскому, а остоваясь на пороге комнаты. – По моему очень даже миленько. Вам пойдёт... Достоевский поднял глаза с постельного белья на парня. Да комплект был выбран с фантазией, он был нежно персикового цвета с узором из жопок корги. До такого только Гоголь и мог додуматься. – Даю тебе ровно десять секунд, чтобы спрятаться. – шикнул Достоевский, доставая ремень. – Убивают! – увидав ремень, воскликнул парень, сматываясь куда по дальше. Правда, квартира небольшая убегать особенно некуда. Достоевскому даже бегать особо не надо было, жопке Гоголя и без того досталось ремнем. Два раза. Парень был сейчас очень похож на обиженного котёнка. Оба сейчас вымотанные, набегавшись, сидели на диване в гостиной. А вот не надо злить своих лечащих врачей и тем более не надо их пытаться подколоть. Вам же хуже от этого будет. – Это было больно. – бурчит себе под нос недовольный и растрепаный блондин. – Зато справедливо. – фыркает Достоевский, с удовольствием проматывая в голове те моменты когда попадал ремнем по попе Коли. – Так ладно, поздно уже... Ты ложись спать, а я пойду работать... – Не буду я спать – Почему? – искренне удивился Достоевский. – Попа болит... – получил в ответ. – Ну, спи тогда стоя... Фёдор фыркает, ерошит волосы Гоголю и уходит в свою комнату. Николай же немного полежал, потом поднялся и ушёл к Достоевскому. Брюнет сидит как всегда за своим столом и что - то пишет. Николай проходит в комнату, бесцеремонно залазит к парню на колени и уткнулся носом в изгиб его шеи. Фёдор аж охренел, потому что такого он точно не ожидал. – Ээээээээээ? – Я спать... – сказал как отрезал. – Прямо на моих коленях? А тебе удобно? – Ммм вполне... – пробурчали в ответ, засыпая. Фёдор усмехнулся, одной рукой придерживая парня за талию, чтобы не свалился во сне с его коленок и продолжая свою работу. Блондин тепленький, сидеть с ним в обнимку сплошное удовольствие. " Спокойной ночи, Коля"