Самую сильную любовь поначалу не замечают и противятся ей.
Дмитрий Гринберг
Если не видишь недостатков в человеке, значит, ты влюбился. Идиот.
Антон Павлович Чехов
Стоит ли все рассказывать тому, кого любишь? Наверное, нет.
Гийом Мюссо «Спаси меня»
Наверное, это было самое тёплое утро Эвилин. Как можно было описать те ощущения, когда ты, наконец, свободен от собственной упрямости и гордости, сковавшей разум тугим узлом? Когда ты, наконец, можешь принять чувства, сидевшие внутри уже давно, если не с самого начала? Когда ты понимаешь, что не один в этом мире? И Эвилин знала, как. Эмоциями — чистыми и неподдельными, идущими прямо от её сердца к этому неброскому в эстетическом восприятии пирату, конечно, по королевским понятиям. Каждая молодая принцесса хотела себе красивого мужа, которым можно было вертеть направо и налево, но судьба не всем благоволит в их желаниях. Иногда у принцессы получалось путешествовать и бывать в других королевствах, где от других особ королевского происхождения она слышала только мечты о прекрасном принце и, желательно, на белом коне. Глупости, не более. Эвилин никогда не тешила себя надеждами о достойном, но и не желала себе тюфяка, который не способен ни на что, кроме как пить саке в обществе таких же неудачников, а вот среди королевских семей таких представителей-алкоголиков было немало. Теперь, принцесса Архаид ни капли не жалела о будущей свадьбе с пиратом. Он, спустя такое количество времени, перестал казаться ей чудовищем. Только вот прошёл только месяц… или около того. Да и девушка не могла прямо утверждать, что Крекер чувствует тоже самое. Эви заёрзала на груди парня, обхватившего правой рукой её за талию, а левую вложив себе под голову для, наверное, большего удобства. Девушка нехотя открыла глаза, тут же глянув на пирата, на удивление не храпевшего, а, наоборот, тихо сопевшего; Крекер слегка хмурился и смешно супил нос, будто происходящее в его сне ему не нравилось. Эвилин не хотела будить его, но особого выбора у неё не было, потому что вставать-то ей как-то надо было, а рука парня не давала ей это сделать. Он крепко прижимал принцессу к себе, она никак не могла улизнуть из его стальной хватки. — Ви, прекрати, ей-богу. — сонно сипит Шарлотта, водя рукой по талии и спине девушки, заставляя мелкую дрожь пробегать по её телу. — Отпусти. — Эвилин кажется, что если он сейчас не выпустит её из хватки, она рассыпется, как песок сквозь распахнутую ладонь. — Зачем? — парень всё никак не унимается, продолжая щекотать нежную бледную кожу. Маленький кулачок тихо ударяется о его грудь, и Крекер думает, что это лишь предупреждающий жест, и хорошо было бы не драконить девушку лишний раз. Глупые ссоры уже поперёк горла стояли, несмотря на свою пиратскую суть — жестокую, громкую, сумасшедшую — он не хотел с ней спорить и пререкаться, но и отпускать маленькую мягкую грелку, причём только свою, он тоже не хотел. — Неужели тебе так неудобно? Не нравится? Эвилин промолчала, собирая мысли в кучу. Крекер убрал руку, освободив Ви, которая ни на миллиметр с места не сдвинулась, потому что уже и не хотела уходить. Не хотела спрашивать, что случилось, и почему она опять потеряла сознание. Единственное, что занимало её мысли — её будущее, её семья и страх. Всё было так неопределённо, так страшно, и на душе становилось горько-зябко. Принцесса царапнула парня по груди, оставив маленький красный след, Крекер даже не шевельнулся, даже не дрогнул — только посмотрел и усмехнулся, подхватывая её на руки и поднимаясь с кровати. — Стой! — вырывается из груди Эвилин, когда будущий муж несёт её в ванную, оказавшуюся ничуть не хуже прошлой. — Я и сама могла дойти… — уже более тихо, почти шёпотом, говорит она, её взгляд бегает по комнате, желая уцепиться хоть за что-то. — Ну-ну, сама. — всё ещё держа на руках невесту сквозь показательно громкий выдох бросает он, осматривая помещение. — Сама ты только упасть можешь. — Эй! — Эвилин снова бьёт его, и на этот раз уже сильнее. Крекер заливается смехом, сжимая принцессу в своих объятиях. — Вообще-то не смешно. — Очень. — Крекер. — и тут все звуки затихают, в голове парня звучно сохраняется произнесённое ей его собственное имя, и он даже облегчённо выдыхает, стараясь удержаться от прекрасной возможности поцеловать её. Тишина плавно окутывает комнату, давит на двоих, и напряжение повисает вокруг. Внутри Эвилин клокочет всё, ей даже кажется, что все её внутренности медленно взрываются от этой тишины. Шарлотта медленно опускает девушку на прохладный пол из белого мрамора — подстать тому, что был в замке Архаид. И девушка даже приятно удивляется — ощущения схожи с теми, что были… дома. Могла ли… Нет, имела ли она право называть Тотто Лэнд домом? Вопрос клином встал поперёк разума, она никогда раньше не задумывалась о подобном. Крекер медленно отошёл от неё, иногда оглядываясь назад. Вода тихо плеснулась в широкую ванну, медленно наполняя её собой. Эвилин попыталась сдвинуться с места, но не смогла, оставаясь каменным изваянием посреди комнаты. На её вопросительный взгляд Крекер ничего не ответил, продолжая сверлить что-то позади неё взглядом. Время тянулось словно резина, шум от воды в ванной отбивался от стен помещения и ещё долго гудел в голове даже после известия о том, что ванна готова. Парень кивнул, указывая на ванну, но моё тело отказывалось сдвигаться с места, оставляя только один вариант: сделать всё оставшееся самому, но как только парень наклонился, чтобы стянуть с Эвилин сорочку, она отпрыгнула и поспешила прогнать его восвояси. Как бы для пирата это обидно не было — а как же? Но он оставил это при себе и вышел, сползая у стенки. Мысли в голове мужчины бушевали, создавая невиданной силы тайфун — самое настоящее бедствие. Он, честное слово, не понимал себя, не понимал происходящего вокруг него. Одним словом — ничего. Он не понимал даже крупицы происходящего вокруг него и, что самое главное, с ним. Нежданно-негаданно к нему нагрянула буря по имени Эвилин. Эта буря разрушила всё, что было раньше и подстроила под себя, создав идеальную для манипуляций версию Шарлотты Крекера. Она его не пожалела, заставила и разум, и сердце парня кричать о том, что он всецело её. «И когда я стал таким, хм, мягким?» — думает сам про себя Крекер, хватаясь за растрёпанные волосы. За прочной стеной плескалась вода в ванне, доходил аромат прянично-шоколадного геля и, казалось, уже давно приевшийся её собственный запах — лимоны с корицей. Когда-нибудь нужно дать повару идейку приготовить торт или пирог с лимонами и корицей. Перед глазами рушился давно привычный облик пирата с ужасными принципами, навязанными матерью ещё в раннем детстве. Этот образ таял на глазах, оставляя после себя только ужасное и горькое послевкусие и серый дымный тлен в голове. Ему казалось, что всего его вывернули, разобрали, перестроили и собрали заново, получив нечто новое и пока неясное. Капли стучали по полу в соседней, тихие шаги мокрых влажных ступней пролетели по помещению, и Крекер невольно задумался, откуда у него такой слух? Хотя, уже спустя секунду он опустил этот вопрос, посчитав его незначительным. С первой попытки подняться не получилось, ноги отказывались слушать, скользя по полу. Он устало вздохнул, насупившись оттого, что сейчас только утро. Усталость нескольких бессонных ночей свалилась на плечи Шарлотты, и тут даже мысль о том, что передых уже был ошибкой, казалась плачевно мелочной. Он, осилив нагрузку великой усталости, поднялся и подошел к окну, перед которым простирался сад, а где-то вдалеке и город с жителями всех народов. Когда-то мамочка говорила, что это место — рай для всех на Гранд Лайн, но только сейчас Крекер задумался, правду ли она говорила? Он, честно, хотел ей верить, но вспомнив о её припадках, он начал дико сомневаться в правдивости её слов. И сейчас Крекер начал думать, а стоит ли говорить о всех сомнениях ей?