«Жизнь не тяжела. Только человеческая глупость делает её тяжелой.»
Фридрих Ницше
«Люди — идиоты, особенно в том, что касается любви.»
Л.Мартин
«Разум бессилен перед криком сердца.»
Альбер Камю
Я провалилась в бездну, укутанную чёрным пламенем на самом верху, и казалось, что это все сомнения, грызущие душу, сердце и разум, а там в самой глубине, все сияло алым огнём — все мои чувства, эмоции, именно положительные, собрались в один огромный и тёплый шар в груди. И в этом жарком шаре сгорали все сомнения, заставляя поверить в то, что всё хорошо и я не одна.
Не сейчас.
Сквозь сон я слышала чей-то извиняющийся голос, так похожий на
его голос, отчего непослушное сердце уже плясало лезгинку на тлеющих, но всё также горячих, углях. Хотелось открыть глаза, обнять его и сказать, что он не виноват. Честно не ожидала, что так быстро прощу ему все те обидные слова, все его безрассудные поступки и действия.
Теперь же сердце отделено от разума прочной стеной, иначе они, будь живыми существами, перегрызли бы друг другу глотки. Разум ещё не до конца очнулся, потому открыть глаза было трудно и, можно сказать, невозможно. Слышать его голос с утра пораньше — удивительно, хоть и не впервые, но
так он мне ещё ничего не говорил. Дрожащий, сломленный, уходящий от крайности к крайности, голос Крекера стал для меня опорой, чтобы снова не заснуть.
Он говорил, что всё будет хорошо, что не позволит больше меня ранить, а моё
глупое сердце так хотело ему верить, хоть и в душе застыла только одна жестокая фраза.
«Не заставляй меня верить тебе»
Сердце больно сжалось в груди, не принимая моей жестокости, так и прося дать волю накопившемуся в груди — светлому и чистому, но мне так не хотелось наступить на грабли, сначала почувствовав, что я нужна и меня любят, а потом биться в истерике от лжи и несправедливости.
Он медленно коснулся моей руки своей, грубой и большой, гладя и сжимая мою, пытаясь искупить
вину, которая на нём и не лежала. Если бы не моя неосторожность и глупость, всё было бы хорошо.
Сама виновата — сама и расхлёбывай.
В груди противно защемило, когда он положил мою руку на свою щеку, мокрую от слёз. По его лицу медленно стекали влажные дорожки, хоть я их и не видела, но душой чувствовала. От такого самой хотелось расплакаться, хотелось успокоить его, обнять и сказать ему, что он понапрасну льёт слёзы.
Теперь уже я ждала нужного момента, чтобы открыть глаза, но разве так правильно — заставлять человека ждать и беспокоиться о тебе? Это несправедливо по отношению к парню, который заставляет меня испытывать все самые лучшие чувства в мире, но и одновременно худшие.
Казалось, что в этот момент я призналась самой себе в том, что я его
люблю. Где-то внутри я до сих пор не верила своим мыслям, предполагая, что у меня просто лихорадочное состояние, но нет, я приняла это. Тут я открыла глаза. Всё вокруг сильно плыло, двоилось, но я тщательно старалась сосредоточиться на его лице, выразившем крайнюю степень радости и удивления одновременно.
— Эви… Эви, чёрт возьми! — прокричал он, заставляя Зена вздрогнуть и проснуться ровно, как и мне отойти от сонного ступора. Не дождавшись моего ответа, Крекер обнял меня и прижал к себе настолько аккуратно, насколько он только мог. — Прости меня.
— За что ты извиняешься? — я прекрасно понимала, за что, но строила из себя наивную дурочку. — Ты ни в чём не виноват.
— Если бы я остался тогда с тобой, всё могло бы пойти иначе! — спорил парень, настаивая на своём.
— Это не твоя вина, я сама прогнала тебя тогда. — укоризненно глянув на него и приподнявшись на кровати, я коснулась его руки своей и не успела отреагировать, как он сплёл свои пальцы с моими. — Не вини себя ни в чём, печенька.
— Прекрати меня так называть, снежинка. — хватаясь за её протянутые тонкие руки дальше шепчет парень, цепляясь за реальность происходящего. Он не верит ни глазам, ни ушам, ничему.
И бесконечно
любит.
Сейчас он готов отдать всё, чтобы просто быть рядом. Касаться, смотреть, слушать, чувствовать, ощущать тёплый и сладкий запах её парфюма — быть рядом во всех смыслах этого слова. Забирать всю боль и, наконец, дать девушке понять, что она выходит не за того, кто её никогда не полюбит, а за того, кто уже душу дьяволу продал, только чтобы она была рядом.
Прерывистое дыхание Шарлотты отдаётся приятным чувством внутри, растекающимся сметаной в самом сердце. Его руки сжимали мои до приятной боли, показывая всё своё нежелание отпускать, уходить, держаться на расстоянии. Я, будто чёртов утопающий, хваталась за него как за спасательный круг. Он давал мне то тепло, которого мне не хватало, ощущал вместе со мной всё, что чувствовала я.
Хотелось прижаться, быть ближе теснее, снова почувствовать тепло его широкой груди и зацепиться за плечи, напряжённые от нервности и бессмысленной скованности передо мной. Его глаза стали омутом, таким фиолетовым и бездонным, где я уже давно потонула, но не признавала этого раньше ни за какие коврижки. Он не отрывал от меня своего взгляда, заставляя тонуть дальше, чтобы я больше никогда не смогла всплыть на берег и разлюбить этого парня.
И, боже, как я счастлива.
— Я скучала. — единственное, что вырвалось из моей груди со свистом, но так нежно и правдиво, что теперь стало ясно обоим — это взаимно.
— Ты не представляешь, как я скучал. — его голос стал ниже, чем обычно, но роднее его она уже никакого не помнила. Он стал частичкой её сердца, души, самого сокровенного и она была рада этому. — Ничего не болит?
— Рана, но не так фатально. — призналась я, кутаясь в одеяло и утаскивая с собой Крекера. — Ты только не беспокойся сильно, это пройдёт. До свадьбы заживёт.
— Звучит как приговор, ей богу. — фыркнул парень, стараясь как можно аккуратнее прижать меня к себе, быть ещё ближе, чем сейчас — она только рада. — Не голодна?
— Нет, ты сам хоть крошку в рот взял? — прекрасно понимая ответ на мой вопрос спросила, готовая биться лицом о стену. — Почему?
— Я сидел с тобой. — тихо шепнул, поглаживая мои плечи и улыбаясь от радости происходящего.
— Не делай это отговоркой. Ты мог оставить меня и пойти поесть. — ворчала я, постукивая его по груди. — Сколько я спала?
— Тебе не обязательно это знать, снежинка. — уходил от ответа жених, осыпая моё лицо поцелуями, поглаживая горящие щёки и, в последний раз коснувшись, мазнул большим пальцем по нижней губе, тяжело вздыхая.
— Крекер. — голос стал вольным, властным и таким чуждым мне самой, что вызывал неприятную зыбкую дрожь по телу. Глаза уцепились за желвак на его лбу и потом —шее.
— Это не так важно. — упирался он, водя по спине пальцами, очерчивая каждый позвонок, пока я чуть ли не билась в дрожи от наплыва эмоций.
— Для меня это важно. — ногти были недостаточно длинными, но настолько, насколько бы смогли поцарапать его кожу, оставить маленький след и заставить его задуматься над своим поведением.
— Снежинка. — хрипло и низко, аж до судорог в теле и табунов непослушных мурашек, скачущих по плечам. — Не важно.
Обиженно фыркнув, я юркнула из кольца сильных рук и отвернулась, хватая подушку и прижимая к груди. Он поглаживал мои плечи, пока я тщетно пыталась отогнать его от себя.
И это было до боли трудно.
Намерений своих он не бросал — так и хотел прижать, обнять, приласкать как дикое животное, хоть дикий здесь именно он, а не я. В груди зарождалась радость, пылающая ещё большим костром, инквизируя все обиды.
Темно.
Солнце не светит, луна — тоже. Тёмная ночь, скрывающая за своей завесой будущее завтрашнего дня. Чуждое мне место, которое я (не) смогу назвать домом, даже если захочу, но если он будет рядом — переживу все невзгоды и свору его братьев и сестёр, если обобщать.
Его руки медленно опускаются на талию, придвигая меня ближе и медленно вжимая меня в свою грудь, укладывая голову мне на макушку. Пальцы живо ухватились за его ладонь, он не торопился, но так напряжённо вёл пальцами по моей ладони, и мне хотелось завыть, но главное не забыть этого ощущения. Наконец переплетя свою ладонь с моей, он тихо и сонно буркнул что-то о том, что надо спать и пожелал спокойной ночи, спустя секунду начиная сопеть над моей головой.
Желание развернуться к нему лицом росло, но тогда бы мне пришлось отпустить его руку, чего я делать категорически не хотела. От него исходил приятный пряничный аромат, будоражащий собой всё внутри меня. Сон всё никак не шёл — уже проспалась, но так сильно пыталась уснуть, что даже смогла, снова возвращаясь в бездну, пролетая уровень за уровнем — и всё вниз.
