Моя Золотая лихорадка

      Белл лежала на еловой подстилке, пахнущей свежей смолой, и смотрела на то, как пляшет на снегу зарево от костра. Пламя потрескивало, пыхая в воздух фонтанами искр, круг света мягко мерцал и подрагивал. Метель шумела где-то высоко в кронах деревьев, и на землю сыпались водопады снежинок, кружащихся и сверкающих. Легкий наклон парусинового тента да тяжелое одеяло – вот и все, что защищало женщину от февральской погоды. Но молодая скво не могла сомкнуть глаз вовсе не от елового гула, и даже не от холодка, медленно подбирающегося к ней, несмотря на жаркий костер.       Белл думала о своем прошлом. О доброй, отзывчивой бабушке Пелли. «Я так и не посоветовалась с тобой!» – вздохнула женщина и с горечью покачала головой. Сжала пальцы.       Ей представлялись ровесницы. «Глупая скво!» «Строптивая скво!» Представлялся Ток-На. «А ведь я бы и его подвергла опасности, – подумала Белл, – кинься он за мной в такую метель!.. Ох, лучше не представлять!..»       Женщина повернулась на другой бок. В паре футов от нее, на своем островке из еловых веток, спал Ганма. Мужчина чуть ли не с головой завернулся в латаное-перелатаное одеяло – видно было лишь лоб да закрытые глаза. «Какие же у него глубокие морщины! – сочувственно прикусила губу Белл. – Еще бы, путешествовать зимой, в мороз и темень!» Вот только...       Она до сих пор не могла в это поверить. Отказывалась понять – не то, что принять... Но... Куда было деваться от правды?       «Я... не вернусь на юг, Белл, – ответил он ей тогда. – Больше не вернусь никогда!» В его словах была гордость – и счастье, счастье убежденного, нашедшего свой жизненный путь человека. Сердце у молодой женщины словно разорвалось в тот момент. «Как... никогда?» – переспросила она, задыхаясь.       Все было просто. Ганма родился северянином – не по крови, по духу. «Покинув родину, я долго скитался по западному побережью, – сказал он. – Был в Орегоне, и Вашингтоне, и Калифорнии... и прибыл наконец сюда, в северную страну. Наконец пришло время остаться!» – Его лицо осветилось спокойной улыбкой.       А на губах Белл улыбки не было ни следа. «Ты... уверен? Может быть... ты передумаешь?..» – с отчаянной надеждой спросила она. «Конечно, нет», – заверил ее Ганма. Как и тогда, в момент с поцелуем, мужчина неправильно истолковал ее реакцию. «Не бойся, – добавил он и положил руку ей на плечо, – я не сломлюсь. Я искал это место всю жизнь, с самого детства. Свою настоящую родину!»       Белл лежала и смотрела, как падает с тревожно скрипящих деревьев легкий, рассыпчатый, словно высушенный ветрами снег. Слушала, как он шуршит, соприкасаясь с настом. Посвистывающая поземка подхватывала его, и кристаллики прощально искрились в свете костра...       На глаза молодой женщины навернулись слезы. «Я уговорю его! Объясню! – обещала себе она. – Он выслушает, поймет, и мы отправимся с ним на юг, жить в Палусе!» Залитая солнцем прерия вставала перед внутренним взглядом Белл, как настоящая. Холмы, и небо, и зелень, и облака, словно пена. Далекий горизонт в легкой дымке. Реки, мелководные, голубые, прозрачные, как хрусталь...       Но сердцем она верила Ганме. Верила надежному, доброму, честному мужчине: «Он не сдастся. Да и как заставить... покинуть родной дом?!» – Белл прижала ладони к пылающим щекам. «Мы полюбим друг друга, – пыталась обнадежить себя женщина. – Будем понимать с полуслова... Не сможем жить друг без друга... И все разрешится! Он почувствует, как для меня важен Палус... – Она вздохнула. – А я... что для него значит Аляска...»       Вновь повернувшись, Белл уставилась на отражающий тепло тент. Моргнула. Слезы затуманили ее взгляд и покатились по щекам – соленые, горькие. «Что же я наделала? Правильно ли поступила? Ох, Пелли! Как мне теперь?..» – Женщина закрыла глаза, представляя себе попеременно то беседы с подругой во время летних прогулок, то далекие, чистые, как слеза, образы далекого дома. Так она и заснула, убаюканная воспоминаниями.

***

      Ее разбудило ворчание ездовых собак. Приоткрыв глаза, Белл выглянула из-под тента, и увидела все то же ночное небо – тяжелое, облачное. Сев под одеялом, женщина обняла себя за замерзшие, несмотря на зимнюю одежду, колени. Встревоженно огляделась.       Метель все еще выла над елками. Протяжно поскрипывали насквозь промороженные стволы. Костер едва теплился – в него давно не подкладывали дров. А собаки, привязанные под сенью ветвей... собаки не спали. Ощетинившись, лайки поглядывали в темноту, и их тихое ворчание становилось все громче, грозя перейти в рык, а затем и лай. У Белл перехватило дыхание. Сердце забилось отчаяннее, ступни похолодели.       Не смея вдохнуть, она повернулась к мужчинам. Ее взгляд столкнулся с сонным, недоумевающим взглядом Джо – должно быть, была его очередь следить за костром, вот он и спал чутче... Молодой путешественник мотнул головой, сощурился, прислушиваясь к рычанию лаек. Затем принялся трясти за плечо соседа.       – Что?.. – пробормотал Стенли.       – Вставай! Живо!       Собаки уже оглушительно лаяли, метались на привязи. Их заиндевевшая шерсть стояла дыбом, уши были крепко прижаты к головам.       Ганма яростно откинул свое одеяло, и на голову Белл обрушились снег и хвоя. Молодая женщина втянула голову в плечи, моргая. Раздалось несколько коротких металлических щелчков. Но Белл некогда было смотреть на оружие. Некогда думать о том, что в своем горе она даже не заметила, как мужчины ложатся спать с револьверами под рукой. Ее взгляд был прикован к снежному лесу.       Подобно призракам, меж деревьями показались несколько человек в куртках, ослепительно-белых от инея – семь, восемь, девять... десять. Десять отороченных замерзшим мехом капюшонов. Лица, замотанные платками по самые глаза. И оружие – оружие у всех.       Словно во сне, Белл наблюдала, как от отряда отделяется до боли знакомая по походке фигура. Мужчина с луком за плечами и двумя короткими копьями, по одному в каждой руке.       – Даже псы у белых людей сонные. – Голос Ток-На был приглушен тканью, но молодая скво различила в нем усталость и горечь.       Перебросив оба копья в правую руку, Ток-На с силой вонзил их в сугроб. Подцепил большим пальцем платок и открыл лицо. Белл увидела темные мешки под глазами, потрескавшиеся от холода губы. Сердце у женщины сжалось. «Все-таки погнался за нами... Не остановился, найдя выкуп... Всю... всю ночь шел по метели?..» – Она почувствовала себя отчаянно, невозможно глупой. Щеки горели от стыда и вины. «Дядя мог погибнуть. – Молодая скво оглядела его спутников. – Десять человек могли погибнуть из-за меня! А теперь... – Она перевела взгляд на путешественников. – Теперь и они в опасности...»       – Что вам от нас нужно? – спросил Стенли.       – От вас – ничего. – Ток-На помолчал. – Иногда не делать ничего – сложно, но вы мужчины. – Он поглядел в глаза Белл.       – Я... не хочу назад, – выдохнула та на английском. – Не хочу!

***

      Она проснулась, отчаянно хватая ртом воздух, и повернулась на бок, совершенно уничтоженная, разбитая. «Всего лишь сон! Всего лишь сон!..» – повторяла Белл, глядя на мирно спавшего Ганму. На глубокие тени в морщинах его закрытых глаз. Мужчина выглядел странно уязвимым во сне, почти как ребенок. Очень уставшим, почти обессилевшим.       Затаив дыхание, Белл приподнялась на локте и вытянула шею. Действительно... с другой стороны, на еловой подстилке рядом с Ганмой лежало что-то, завернутое в отрез мешковины. Мужчины действительно держали оружие при себе. «Значит, заметила, но не обратила внимание...» – вздохнула Белл. Посидела немного, прислушиваясь. В реальности буран потихонечку прекратился, и над лесом висела звенящая тишина.       Собаки нежились на подстилке у мерно потрескивающего костра. Никаких оскаленных клыков и поднятой шерсти. Спокойные, спящие лайки. Одна дрыгает лапой, преследуя зайца во сне...       Белл повалилась на тощую подушку. «Что, если дядя и вправду отправился вслед за мной? – подумалось женщине. – Что, если не дошел, застигнутый бурей?» Затем ей представилось, что бы было, найди их Ток-На взаправду. «Я бы... – У Белл перехватило дыхание. – Я бы не перенесла... чтобы кто-то... Ганма!.. – Она бросила затуманенный слезами взгляд на мужчину. – Я не позволила бы, чтобы ты... и Стенли... и Джо... и дядя... навредили бы друг другу! Нет, нет! – Женщина прижала ладони к губам. – Но что я могла бы сделать, кроме как...»       Белл отвернулась, не в силах больше смотреть на спавшего Ганму. Ее глаза остановились на походном свертке с берестой и обломком огнива. «Что же я наделала? – Молодая скво горько зажмурилась. – Что натворила? Быть может, не стоило уходить? Ох, что же теперь будет? А если дядя и вправду нагонит нас?.. Я же не смогу... я ничего не смогу, только пойти за ним! Если только Ганма не найдет слов... Но что он скажет? Как... как выгородить меня, если я сама знаю... какая я дура?»       Женщина схватила свою пачку пожитков, лихорадочно натягивая варежки. Бросила взгляд на ночной лес. На искрящиеся в свете костра снежинки, на лабиринт из стволов, покрывшихся инеем. Затем посмотрела на спящих мужчин. Затем снова на лес.       – Я не могу, – пробормотала она, и негромкие слова потрясли трескучую, сыпучую тишину.       Одна из собак приподняла во сне уши.       Белл осела на колени и жалко завсхлипывала. «Ну как же так? Почему все... не так, как я представляю? Почему я такая глупая? Ничего не могу решить... Как я вообще могла... даже подумать... чтобы снова сбежать? Оставить Ганму? Того, кто меня любит?.. Он же не виноват, что я ошиблась, что не подумала, что размечталась, не виноват, что я такая... уродина!» – Женщина закрыла лицо руками.       Зашуршало походное одеяло. Выглянув из-под варежки, Белл поняла, что Ганма проснулся и смотрит на нее – зареванную, отчаявшуюся. «Ну, вот, теперь еще хуже будет – объясняться придется!» – Молодая скво прикусила губу и зажмурилась.       – Эй... эй... – Путешественник мягко опустился рядом с ней на колено.       «Не хочу! Не надо... я... дура! Я ошибалась!..» – Белл хотела было отвернуться, но вдруг почувствовала нежную руку у себя на плече и, как тогда, на санях, поняла: ее мужчина ей будет опорой... надежной, словно скала... если она только захочет. Если она только выберет...       Всхлипнув, Белл прижалась щекой к его зимней куртке и почувствовала, как бьется под ухом его сильное сердце.       – Ганма-а-а... – еле слышно выдохнула женщина. – Прости меня, умоляю, прости!       – Ты ничего не сделала, – ответил ей тот.       – Я хотела... Это сложно. Иногда это так сложно!..       Задыхаясь, она рассказала мужчине обо всем – и о сне, и о своих метаниях...       – Я боюсь, понимаешь?       Ганма прикоснулся пальцами к ее залитой слезами щеке, и Белл вздрогнула, наливаясь краской. Путешественник наклонился к ней, женщина подалась вперед – и почувствовала легкий, мягкий поцелуй в лоб.       – Не надо бояться. – Ганма взял ее за запястье. Осторожно снял варежку. Затем – другую.       Их пальцы переплелись. Все еще плача, Белл смотрела ему в лицо, в его обветренное, широкое лицо с чуть раскосыми глазами и шелушащимися от мороза щеками – но теперь на глазах женщины были слезы радости, надежды и благодарности.       – Знаешь, что бы я сказал твоему дяде? – шепотом поинтересовался Ганма.       Белл моргнула.       – Я бы сказал... что мы, пока шли из Форта-Юкон, видели несколько индейских племен. И еще до этого... Я же не первый год живу на Аляске. – Мужчина доверительно склонил голову. – А Стенли так вообще ветеран... Ну, так вот. Мы видели разных индейцев. И, поверь мне, Белл, порядки у многих из них совершенно другие. Во многих племенах женщины владеют имуществом наравне с мужьями. Даже могут уйти от них, если хотят.       Молодая скво недоверчиво вздохнула – и вдруг подалась вперед, поддавшись порыву. Стремительно и невесомо, как птичка, чмокнула Ганму в щеку. Отстранилась, глядя на снег и пылая, как уголек.       – Прости... я... просто...       – Я бы сказал, – продолжил мужчина, улыбаясь чистой, ранимой улыбкой, – что ему следовало бы подумать над этим – но, если он настаивает, я вновь опущусь до его традиции и отдам больше. Отдам, что попросит, даже если ради этого придется отдавать долги Стенли и Джо...       Белл уткнулась лбом в его подбородок.       – Ты бы его очень обидел, – возразила она. – Ужасно обидел бы... и про традицию, и про выкуп...       Ганма горестно хмыкнул.       – Значит, остался бы единственный выход.       Сердце у женщины упало.       – Нет! – горячо выдохнула она, прижимаясь к шее Ганмы, обнимая его так крепко, будто мужчину собирались отнять... – Нет, даже не упоминай!..       Белл знала и чувствовала: он был не из тех, кто стал бы хвастаться. В словах Ганмы не было ни капли хвастовства, лишь понимание суровой необходимости. Более того – мужчина даже не подразумевал, что победил бы... Да и откуда ему было знать?       – Ток-На – честный человек, – сказала ему Белл, – он бы... не стал сражаться... до конца... как бы там ни было! Не в этом случае... Но не говори больше об этом! Я бы не вынесла! Пошла бы с ним, лишь бы не...       Ганма заключил ее в свои объятия.       – Не волнуйся. Ты права – не будем тревожиться тем, что могло бы быть.       – А если? Если дядя и вправду... пойдет за нами? Вдруг?       – Тогда обещаю тебе: все закончится хорошо.       Женщина закрыла глаза и почувствовала на губах уже знакомое, родное тепло. Так же, как она поверила словам про Аляску, про обретенную родину и нежелание возвращаться на юг... теперь Белл приняла его клятву.