***
Выбравшись из палатки, Мидория полной грудью вдохнул прохладный сентябрьский воздух. Несмотря на то, что на дворе был всего лишь только второй день осени, погода ощутимо изменилась: над горами уже поднималось солнечное сияние, мягкое, как ванильное мороженое, но каждый выдох до сих пор серебрился облачками пара, а на травинках искрилась первая изморозь. Ручей булькал тихо, как будто заморозки усмирили его. «По берегам, – подумал Мидория, – наверняка можно увидеть льдинки». До настоящих холодов было еще долго (надеялся юноша), но среди камешков и песка наверняка должны были найтись ледяные капли. Крошечные лужицы так точно не могли не замерзнуть. Потянувшись, юноша огляделся по сторонам. Его приемный отец еще не выходил из палатки – а вот Урарака уже хлопотала у костра. Огонь дышал щекочущим щеки жаром, и земля вокруг, конечно, оттаяла. Можно было увидеть, как серебряная, хрусткая трава вблизи от кострища слегка поникает – на колосках переливаются прозрачные, похожие на стекло капли – а затем травинки наконец оживают, распрямляются, словно кто-то возвращает им их настоящие, яркие, сочные краски. На камнях у костра стояли металлические ведра, полные воды из ручья, а над огнем уже что-то булькало, распространяя невероятный (с утра, с голодухи у Мидории чуть не помутился рассудок) аромат картофеля и бобов. Мечтательно улыбнувшись, юноша прошел мимо огня, наслаждаясь минутным теплом – и направился к ручейку умываться.***
– Бакуго! Эй, Бакуго... проснись. Слышишь? – Голос Цую заставил подростка заворочаться. Бакуго перевернулся на другой бок, и тут же почувствовал у себя на плече ладонь девушки. «Она смеет трясти меня!» – машинально отметил парень. Попытавшись приоткрыть глаза, он увидел перед собой лишь уютную темноту. Под одеялом было тепло и безопасно. Веки у него отчаянно слипались, так что Бакуго лишь поморгал – и снова провалился в дремоту. – Эй... уже пора. Просыпайся. – Цую не отставала. Недовольно поморщившись, парень покрепче завернулся в свой кокон. – Куда пора-то? – еле слышно прохрипел он. – В отель «Бауэр», – отозвалась Цую. – Зачем? – Тебе же надо пройти за границу. Бакуго встрепенулся и выглянул из-под одеяла – все-таки, несмотря на близость костра, несмотря на тент и одежду, сентябрьский холод пронизывал до костей, и согреться можно было, только укрываясь на ночь с головой. Подставив лицо свежему воздуху, юноша поежился и впервые задумался: «Во что я ввязался?» Второй его мыслью было: «И как бы я пережил эту ночь, если бы не семья Асуи?» Раннее утро щипало щеки почти зимним морозцем. Выросший в Калифорнии, Бакуго ассоциировал такие температуры как минимум с декабрем. «Еще вчера преспокойно спал на палубе, и было не холодно. Хотя, там на ночь ставили печку... Но что будет дальше?» – едва не содрогнулся он. Закусив губу, парень уставился на Цую. Та смотрела на него задумчивым, изучающим взглядом, постукивая пальцем по подбородку. «Какая невыразительная», – не преминул подумать Бакуго. Ему вспомнилось, как вчера, засыпая, он представил поцелуй между ними. «Вот с ней-то?» – Юноша вспыхнул. – Пойдем, – сказала между тем Цую, – завтракать и собираться. – Скажи просто, что делать – а дальше я сам. Не маленький. Девушка покачала головой. – Слышь?! – Бакуго сел, упираясь ладонями в набитый хвоей матрас. – Давай без глупостей! Я сейчас уйду. – Сначала позавтракаем, – возразила Цую. – Нельзя отпускать тебя голодным... – «Отпускать»? – переспросил парень и улыбнулся уголком губ. – Кто-то меня здесь держит? Его собеседница убрала палец от подбородка. – Нет. Нет, конечно. Бакуго, это же просто выражение такое... – Цую протянула руку, чтобы коснуться плеча юноши, но тот перехватил ее. – Нам было бы очень приятно, если бы ты позавтракал с нами, – спокойно продолжила девушка. – А тебе не мешало бы подкрепиться перед началом дня. Подросток оттолкнул ее руку. – Ладно, – пробормотал он. – Но вы сами попросили. Я не навязывался! – Конечно. Бакуго взглянул на девушку исподлобья. Личико Цую, во второй раз на памяти юноши, выражало какие-то эмоции. Первый был вчера, когда она услышала, что он здесь один-одинешенек. Тогда девушка пожалела его – а сейчас, кажется, обрадовалась? «По крайней мере, щеки у нее немного порозовели... Ну и бледная же лягушка!» – подумал Бакуго, и, не удержавшись, с каким-то хмурым удовлетворением добавил: «Влюбилась в меня, небось». – Иди, – пробурчал парень. – И сколько сейчас времени? – Половина восьмого. – Еще бы в девять утра разбудили! – Отель открывается в восемь. – Ладно. Иди. Цую кивнула и пропала из виду. Бакуго же посидел еще какое-то время, не смея ложиться обратно – он знал, что его снова сморит, ведь ему уже несколько дней не доводилось спать на мягкой постели. «Расклеиваюсь», – одернул себя парень. Заставив себя подняться, он сделал несколько шагов на негнущихся от боли ногах и огляделся. Над пляжем уже занимался рассвет. Солнце еще не выглянуло из-за гор на востоке, но его отсветы разливались над водой, крася мир золотом, желтизной весенних лепестков, мягкой голубой дымкой и оттенками пурпура – далеко на западе. Среди палаток уже копошились люди, готовясь начать путь к Чилкуту. Бросив взгляд на тент, из-под защиты которого он только что вышел, Бакуго увидел, что далеко не вся семья Асуи встала вместе с Цую. В левом углу еще лежали два комочка из залатанных одеял – Самидаре и Сацки еще спали. Белл что-то грела на костерке, а Ганма отправился к лодке. «Ну и семейка», – задумчиво отметил Бакуго. В его груди разлилось странное, неиспытанное прежде чувство: смесь неловкости, легкого стыда – и какого-то ненужного, досадливого уюта. Почти умиления. «Вот уж нет! – Сердце у парня забилось сильнее. – Чушь какая!» Он отправился умываться на берег залива. Вода была ледяной, но Бакуго, стиснув зубы, вытерпел укусы холода, и почувствовал себя не столько освежившимся, сколько проснувшимся после затяжной лихорадки – слабым, дрожащим, но воспринимающим мир удивительно, неожиданно четко. Как будто он отвык от этого. Как будто с глаз упала какая-то пелена, и все стало таким понятным, знакомым – просто давно не виденным. Ощущение быстро прошло, уступив место простому, примитивному голоду. «Все-таки одного бульона на ужин совсем недостаточно», – сказал про себя Бакуго, и тут же ощутил укол сострадания. «И как они тут живут?» – пронеслось у него в голове. Он вдруг понял, что бледность, низкий рост и невыразительность Цую можно было списать на тяжелые условия. «Да она просто недокормленная», – нахмурился парень. На сердце у него вдруг стало тесно и немножко тепло. «Подумаешь!» – Бакуго хотел было отмахнуться от нахлынувших ощущений, но тут ему в голову пришла еще одна мысль: «Но они тут живут круглый год. Все время. А я – конечно, с непривычки, и исключительно про себя – жалуюсь... Я, что, хуже лягушки?!» Он сжал губы. Вернувшись к костру, Бакуго присел у огня – наконец-то, хоть какое-то тепло! Протянул побледневшие от ледяной воды руки. Украдкой, так, чтобы не видела хлопотавшая у костра Белл, растер щеки. «Дальше будет только холоднее», – попытался убедить себя юноша. Над горами становилось все светлее, но воздух прогревался медленно. Выдохнув, Бакуго увидел, как серебрится в утреннем сиянии облачко пара. Пар поднимался и над кастрюлькой, которую Белл поставила на огонь. Заглянув в нее, парень увидел, что завтракать им предстоит остатками вчерашнего бульона. Бакуго скривился. За ночь навар настоялся, а капельки жира успели застыть на морозце. Теперь же все это приходилось разбавлять чистой водой и как следует перемешивать. «Как они тут живут? – в очередной раз подумалось юноше. – Хорошо, что я здесь всего на один день, но... бедная Цую!» Отведя глаза, Бакуго попытался представить, каково это – каждый день завтракать чем-то подобным, а потом... «Что она делает, чем занимается? – Вчера, кажется, в разговоре что-то упоминали, но парень прослушал. – Где-то работает? А с детьми кто сидит? Ладно, какая мне разница...» Но разница, очевидно, все же была – дождавшись, когда Цую присядет у огня рядом с ним, Бакуго помолчал, и вдруг, неожиданно для себя, поинтересовался: – Слушай, лягушка... Ты что тут делаешь? – Сижу, – не поняла та. – Сейчас завтракать будем... – Да понятно. Я имею ввиду: вообще. Работаешь где-то? Цую кивнула. – Я же рассказывала вчера. В отеле «Бауэр» полы мою. Мы как раз туда и направимся – с тобой и с мамой. Она там кухарка. – Понятно. Белл сняла с огня котелок и принесла всем посуду. Получив по тарелке бульона, подростки переглянулись – Цую с неловкой, дружелюбной улыбкой, а Бакуго с нахмуренными бровями. – Хочешь, я расскажу тебе про Кармакс? – спросила девушка. – Мы там живем. Сюда только недавно перебрались. Молодой человек уткнулся взглядом в свою миску. Кажется, Белл добавила в бульон какие-то мелкие сушеные травы, чтобы разнообразить вкус. «Ну, хоть что-то», – подумал Бакуго. Цую же, расценив его молчание, как знак согласия, принялась говорить, периодически прерываясь на то, чтобы зачерпнуть ложку бульона. Бакуго старался не слушать, но, вопреки себе, все-таки слушал – о том, как семья Асуи перебралась через Чилкут, когда новости о юконском золоте только отправились на большую землю. О том, как Ганма арендовал лодку, чтобы заработать как можно больше для своих родных, перевозя прибывших – и возвращающихся. – Очень много людей возвращается, – поделилась с Бакуго Цую. – Мне их так жаль. Некоторые плачут. Взрослые мужчины. «Подумаешь! Слабаки», – мысленно отмахнулся парень, но сердце у него задрожало от легкого холодка. В разговор вступил Ганма: – Да. Многие не выдерживают пути. – Мужчина серьезно поглядел на Бакуго. Подросток сжал губы. – Я не передумаю. – Ну, ладно, – вздохнул отец Цую. – А пароход, если что, в десять отходит. – Пап! – попросила девушка. Бакуго опустил глаза. Ему было неловко – но он чувствовал... благодарность. «В конце концов, она только и делала, что помогала мне... Точно влюбилась», – решил про себя парень. – А новая партия путешественников сегодня прибудет в половину девятого, – продолжил говорить Ганма. – Поздновато для Дайи. Посудины не справляются. – И вы их развозить будете? Мужчина кивнул. – Пока пирс не достроили – это единственный способ добраться до берега. – А что, когда достроят? – поинтересовался Бакуго. Ганма развел руками. – Найду другую работу. Лодка-то арендованная – все равно возвращать придется. Доев свою порцию («Какой же у них скромный завтрак», – в очередной раз подумалось Бакуго), мужчина поднялся на ноги, поцеловал Белл в макушку, и пожал руку гостю. – Ладно. Мне еще нужно проверить все перед тем, как спускать посудину на воду, – сказал он. – Удачи тебе, парень. Надеюсь, Цую поможет. – Спасибо, – пробурчал Бакуго, попытался отвернуться – но совесть взяла верх, и он все-таки посмотрел в лицо Ганмы, прежде чем тот ушел к берегу. Помолчав немного, парень кашлянул и спросил: – Так чего ты удумала-то, Асуи? – Я расскажу на месте. Бакуго задумчиво скривил губы. – Я теперь все равно не уйду, – сказал он. – Так что можешь больше не секретничать. – Правда? – переспросила Цую, и недоверчиво улыбнулась. – Ну... в отеле остановилась одна группа людей – и я слышала, что им нужна еще одна пара рук. Придем, и я представлю тебя им. Бакуго фыркнул. «Действительно, не так уж и загадочно – как она и предупреждала», – подумал он. В этот момент один из залатанных одеяльных комочков под тентом зашевелился, и из него высунулась Сацки. – Утро! Самидаре, вставай, смотри – этот колючий мальчишка еще здесь! Он будет жить с нами! – Ну что же так рано?.. – всплеснула руками Белл. Отставив миску с бульоном, женщина отправилась проведать детей, и у костра остались лишь Цую и Бакуго. Парень вздохнул и уставился в землю. «Неловко как-то, – признался он самому себе. – Глупо...» Помолчав, девушка сказала: – Недавно у нас гостил один японец. Он сломал ногу, и не смог идти дальше – распродал часть груза и уплыл в Джуно. У него была забавная фамилия. Бакуго безразлично повел плечами. – Ты же говоришь по-японски? – спросила Цую. – Скажи, что значит «Урарака»? Парень приподнял взгляд. – «Хороший день». Скорее всего, там такой вариант написания. – Это мило. – Цую вдруг отвела глаза и тихонько вздохнула. – А твоя фамилия что значит? – Какое твое дело? – Просто интересно. – Моя фамилия значит «Не лезь не в свое дело, лягушка», – сказал Бакуго. Цую вздохнула и попыталась надуть свои тонкие губки. – Неправда, – тихо сказала она. Юноша не смог сдержать улыбки. Вид у его собеседницы, пытающейся изобразить обиду, был по-настоящему умилительный: огромные глаза с редкими, будто нарисованными ресничками, тонкие, карандашные бровки, на щеках – легкий румянец. «Красивая...» – глупо отметил про себя Кацуки, и тут же одернул себя: «...Для замарашки!» – Ты свою-то фамилию читать умеешь? – пробурчал парень. Цую покачала головой. – Я и по-английски не умею... – призналась она. – Но хочу научиться. Бакуго фыркнул. «Этого следовало ожидать!» – сказал себе он. Но правда была в том, парень не ожидал. Когда сам все умеешь, и все вокруг тебя тоже, сложно бывает представить, что кто-то неспособен на такие элементарные вещи. – «Асуи», – произнес ее фамилию Бакуго. – Скорее всего... «Лягушка» и «дуть». Я бы так прочитал. – «Лягушка», – задумчиво повторила Цую, а затем понимающе уставилась на него. – Ты поэтому меня так назвал? – Потому что ты выглядишь, как лягушка, – сказал парень. Его собеседница вспыхнула и поджала губы. – Нет, не выгляжу! – Она даже немного повысила голос. – Точь-в-точь лягушка. – Бакуго был беспощаден. Девушка замолчала. Опустила голову. Накрутила на кулаки пряди длинных волос. «Обиделась», – понял Бакуго, и почему-то почувствовал себя каким-то злодеем. – А «Цую» можно записать, как «сезон дождей», – попытался продолжить он, как ни в чем не бывало. Асуи не ответила. – Эй, – хрипло позвал Бакуго. – Слышь? – Щеки у парня запылали от стыда. «Да что со мной? Подумаешь, нашлась тут... слабачка!» – попытался подбодрить себя он, но на душе уже было тяжеловато... – Цую, – пробормотал Бакуго. – Ладно, слышь?.. Не лягушка. – Лягушка, – дрожащим голосом возразила ему девушка. – Но это неважно... неважно, когда есть... когда люди... – Она не договорила. Парень понял, что задел ее. По-настоящему. У него в сердце как будто что-то взорвалось – так странно он еще никогда себя не чувствовал. – Не обижайся, – сказал Бакуго. Встал. Сделал шаг в сторону девушки. Неловко ткнул ее в плечо. Кое-как совладав с собой, она накрыла его пальцы своими. Этого парень стерпеть не смог, и немедленно отдернул руку. – Извини. – Цую тоже поднялась на ноги. – Это же правда. Ты сказал, что думаешь... Я сама всегда стараюсь так делать. Это правильно. – Ага, – смущенно кивнул парень. – Нам уже надо идти. – Девушка глянула на возвращающегося к костру отца. – Сейчас, только всех дождемся. Уши у Бакуго отчаянно покраснели. «А что, если она сейчас Ганме про фамилию скажет?» – Подросток ощутил укол страха, как нашкодивший ребенок. – А что такое «сезон дождей»? – поинтересовалась вдруг девушка. Ганма с удивлением взглянул на Бакуго, а затем улыбнулся. – Это из южных стран, – пробурчал молодой человек, не зная, куда деть взгляд. – Там нет зимы, весны и так далее. Только два времени года – сухой сезон, и сезон дождей. – Так и в Японии? – Насколько я знаю, нет. – Нет, – согласился с ним Ганма. – Еще южнее. – А вы жили в Японии? – Бакуго поспешил ухватиться за эту возможность. К тому же, как бы он ни пытался убедить себя в обратном, ему было действительно интересно узнать что-то про никогда не виденную им родину. Мужчина кивнул. – Давайте я расскажу вам. – Сейчас! – вступила вдруг Цую. – Я еще спросить хотела... – Она повернулась к Бакуго. – А «Мидория» что означает?