Мир людей (наш мир), Юго-Восточная Англия, январь 2005 года
Кэтлин (Кэт) Кристаленс
Даже без рождественских украшений столовая Кристаленсов оставалась уютной. Бледно-желтые стены и большой накрытый стол посередине создавали ощущение тепла. Свет от люстры над головой отбрасывал мерцающие тени на мебель, а зимняя тьма робко жалась к оконным стеклам. Легкий снегопад вновь затуманил улицы М., превратив кирпичные домики в молчаливую сказочную страну. Кэт равнодушно смотрела на свою тарелку и ковыряла вилкой мамин шоколадный пирог. Некогда восхитительный аромат теперь казался ей безжизненным. Может быть, потому что раньше мама готовила его только по особым поводам, а теперь — почти каждый день? Амелия рассчитывала, что любимый пирог наконец пробудит у дочери аппетит. Она начинала всерьез волноваться о самочувствии своего ребёнка. После случившихся недавно событий смутная дымка окутала все ощущения Кэт, сместив привычные человеческие нужды на второй план и уступив место странной, непривычной бодрости, которую Кэт испытывала почти постоянно. Она откусила кусочек десерта, но вкус на языке почти не чувствовался. Даже ягодный аромат чая воспринимался иначе. — Все в порядке? Амелия подозрительно посмотрела на полную тарелку дочери. — Да, прекрасно, — Кэт безучастно кивнула. Но мать, как и всегда, не поверила и потянулась рукой к ее лбу. Кэт с отвращением отодвинулась: ну сколько можно гиперопеки! — Кэт, ты в последнее время сама не своя… — Все отлично. Просто… я не голодна, мама. Амелия поспешно обменялась взглядом с Аланом. Он сидел во главе стола и перебирал пальцами растрепанную бороду. Выглядел он, как и обычно, рассеянным. Словно его мысли были не здесь. Кэт подумала, что она всё больше становится похожей на отца. Вечно в себе, замкнутая и потерянная, живущая в своей реальности. Он — в мыслях о работе, а она — в воспоминаниях о странном существе, с которым встретилась не так давно. За эту неделю она перечитала много книг по мифологии, но ни в одной из них не нашла ответ, что же это всё-таки было. И уже отчаялась найти. А неведомая энергия плескалась под кожей, словно волны моря, ища выхода, но не находя его. — Дорогая, тебе нужно что-нибудь съесть, — ладонь Амелии опустилась на плечо Кэт. — Ты точно не заболела? — Со мной все в порядке, — огрызнулась Кэт, в очередной раз отстраняя руку матери. Она не очень-то любила, когда к ней кто-то дотрагивался, даже если это была родная мать. А вечно беспокойный взгляд, дрожащие губы, трепещущие ресницы и суета Амелии в последнее время раздражали еще больше. Она отодвинула стул, отчего ножки жалобно скрипнули по деревянному полу, и встала из-за стола. — Я буду в комнате. — Кэт, постой. — Амелия успела схватить ее за руку, снова переглянувшись с мужем. На несколько секунд в столовой, обычно наполненной звоном посуды, воцарилась тишина. Разломанный пирог на тарелке источал тошнотворно приторный запах. Глаза Амелии заблестели от навернувшихся слез. — Алан, — ее голос надломился. — Скажи ей. Кэт замерла и вопросительно уставилась на родителей, сложив руки на груди. — Что вы хотите мне сказать? — голос стал требовательным; она и сама от себя такого не ожидала. — Послушай, — проговорил Алан, снимая очки и кладя их аккуратно возле тарелки. — Мы с мамой купили билеты на поезд на завтрашний вечер. Воздух затрещал от напряжения. Амелия спешно промокла уголки глаз салфеткой. — Надолго уезжаете? — Мы все завтра уезжаем. Ненадолго. Алан сделал акцент на слове «все» и «ненадолго». — Что? Куда? — В Ридинг. К моей подруге Кристин Рейнс. Поживем немного у них, отвлечемся от проблем. Нам всем нужно развеяться и сменить обстановку. Поезд завтра в восемь вечера. Мы с твоим директором в школе договорились, — Амелия поспешно глотнула чай из кружки. Кэт засомневалась, вспомнив мамину подругу, парикмахера, которая уехала из М. в Ридинг со своим мужем, инженером и авиастроителем, и двумя детьми. На самом деле, новость об отъезде возымела эффект молотка по голове. Её родители уезжали из города и хотели, чтобы она поехала с ними. Даже освободили от уроков! Может быть, это не такая уж и плохая идея? Но что-то внутри сразу вызвало у Кэт сопротивление. Если они уедут, она никогда не узнает, что же всё-таки случилось тогда, что это было за существо и что происходит в городе. Жизнь снова станет прежней, и исчезнет ощущение тайны и мистическая бодрость в теле. В ней была своя прелесть. Она будоражило голову, словно энергетический напиток. Или алкоголь. Или вкус предстоящих приключений. Я не должна покидать М. сейчас! — Почему вы раньше не сказали? — Кэт старалась сохранять спокойствие, чтобы лишний раз не выдавать своих эмоций. — Мы долго думали, ехать или нет. — Амелия замялась и отставила кружку в сторону. — Но только сегодня утром решили, что поездка нам необходима. — Из-за моего рассказа? Да ладно, мам. Я же извинилась и призналась: мне все приснилось. Не может быть, чтобы они так напугались сказочки о призрачном волке. Нет, это бред! Алан слегка наклонил голову. Он был всегда спокойным, но Кэт научилась понимать по его случайным жестам, насколько он волнуется. — Тебе нужен отдых. Мы беспокоимся. — Да, — кивнула Амелия. — Общение с Джулианом и Мариссой пойдет тебе на пользу. Зарядишься от них… кхм… позитивом. Как-то не очень позитивно она говорит! Амелии явно пришлось выдавливать из себя слова и рисовать вымученную радость на лице. Перед глазами Кэт появились лица Джулиана и Мариссы, детей Кристин Рейнс. Мальчик-олимпиадник и его жизнерадостная сестра, с которыми мама и тетя постоянно сравнивали Кэт. Те самые «лучшие» дети друзей, на которых нужно равняться. В голове зазвучал голос: «Посмотри на Джулиана. Он снова выиграл Олимпиаду. Ты должна быть такой же. Какой целеустремленный мальчик, не то что ты. Посмотри на Мариссу. Золотой ребёнок! В свои пять лет уже такая сообразительная, общительная и жизнерадостная! Не то что ты со своей угрюмой физиономией и мрачными книжками». Но Кэт предпочитала не смотреть ни на Джулиана, ни на Мариссу. И ехать к ним ей тоже не хотелось. — Не думаю, что это поможет, — тихо пробормотала Кэт. — Вряд ли побег решит мою проблему. Она развернулась и убежала в свою спальню, захлопнув за собой дверь. На кровати она прижала колени к груди и задумалась, глядя на плакаты рок-групп. Нет, я не хочу уезжать из города. Внутри всё кричало, сопротивлялось, рвалось наружу. Неизвестное до этого момента чувство. Как будто в её груди вот-вот взорвётся петарда. Я никуда не поеду! Точка! Кэт решила найти способ остаться, даже если для этого придется идти против воли родителей. Бросить очередной вызов. Хотя в прошлый раз это закончилось не очень хорошо. Отсветы уличных фонарей расплылись по стенам бесформенными пятнами, осветив портрет незнакомки Хейди, нарисованный Вэлом Хортоном. Девушка с картины таинственно улыбнулась. Кэт подставила руку, чтобы поймать блик — и вдруг ощутила внутреннее озарение. Выставка Вэла Хортона. Она ведь тоже завтра. Кэт подскочила и стала ходить по комнате, представляя завтрашний вечер и пытаясь продумать план своих действий. А что если вечером я пойду на выставку и опоздаю на поезд? Родители уедут, а я останусь в М.? Перед глазами предстала встреча с Вэлом в антикварной лавке, где его мягкая улыбка казалась проблеском надежды среди тьмы. Его сочувствующий взгляд, когда он провожал её до дома, его руку, служившую опорой. Сердце заколотилось от мыслей о маленькой авантюре. Но тут же на краю сознания появился страх, веревками опутавший руки. Правильно ли я поступлю? Кэт замерла посреди комнаты. А если я снова встречу это странное существо? Нет, я не поддамся страху. Завтра вечером я — на выставку. И пусть они едут куда захотят. Кэт вновь глянула на портрет Хейди, словно подсказывающий ей решения: «Иди, тебя ждет невероятный вечер!». Голос этой девушки в воображении звучал мягко, словно клавиши фортепиано, и Кэт даже слегка улыбнулась, представляя её в своей голове.***
Слабый свет утреннего солнца едва заметно проникал через заиндевевшие окна школы на Флауэр Стрит, рассеивая утренний полумрак и нетипичный для местного климата холод, блуждающий по углам коридоров. Мимо суетливо пробегали ученики, закутанные в теплые свитеры и джемперы. Кэт потуже затянула объемный пушистый шарф и подошла к кабинету миссис Спаркл. Как только она открыла дверь — сразу услышала знакомый шепот и смех, за эту неделю ставший саундтреком в ее школьной жизни. — Эй, смотрите, фрик идет! — Полли Джонс вместе с компанией своих глупых подружек презрительно засмеялись и, как по команде, повернулись ко входу. — Тебе идет тряпка на шее, которую ты называешь шарфом! Боюсь, ребята, сегодня школу мыть будет нечем! — выкрикнула с задних парт Софи и вызвала новую волну хохота. — Осторожней, она ночью задушит тебя этой тряпкой, — вмешался Майк, издав характерные звуки удушения. Его слова неприятно укололи. От нахального тона хотелось спрятаться далеко, желательно под землю. Кэт, однако, крепко сжала кулаки, выпрямилась и, одаривая смеющихся снисходительным взглядом, уверенным шагом направилась к своей парте. Мимолетно она глянула в окно на тяжелое серое небо над замёрзшими полями, окружающими школу. Все жутко серое и неприятное. Даже одноцветная форма студентов вписывалась в это угрюмое царство. Пусть смеются. Мне нет до них никакого дела. Просто игнорируй, скоро устанут. Со дня ссоры прошло чуть больше недели, но Кэт казалось — целая вечность. Она быстро нашла Ханну, которая уже сидела на своем месте, по обыкновению прижимая к груди игрушечного лисёнка. Светло-каштановая коса, перекинутая на бок, делала из неё невинную маленькую девочку, которой нет дела до разборок старших товарищей. Ханна подняла глаза от учебников: — Кэт! Они ведут себя так по-детски, правда? Я пыталась им сказать, но… — Ничего страшного. — Кэт махнула рукой и села позади Ханны. — Я хотела тебе кое-что предложить. Ханна задумчиво помяла кончик косы и развернулась к подруге. — Пойдем вместе на выставку к Вэлу сегодня вечером? Помнишь, он предлагал? — Вэл Хортон? Красавчик из антикварного магазина? — Именно! Глаза Ханны сверкнули любопытством. — Я его, кстати, недавно видела. Столкнулись в книжном. Представляешь, мы так разговорились, что он дал мне свой номер телефона! Щеки Ханны покрылись румянцем. — Номер? Неприятное чувство обожгло Кэт изнутри. Она вспомнила его заботу, шорох плаща, мягкий голос, теплоту рук и взгляда. Он провожал меня, а тут подружился с Ханной, и даже дал ей свой номер! — У вас что, было свидание? Он же старше. Кэт положила руки в карманы и попыталась сосредоточиться на ощущении ткани на костяшках пальцев, на том, как юбка превращается в гармошку. Это помогало отвлечься. — Свидание? — Ханна невинно хлопала длинными ресницами. В ее голосе появилась нотка недовольства. — Ты что, Кэт? Какое свидание? Мне еще рано! Кэт смутилась своих вопросов и потупила взгляд. — Понима-аю. Действительно, она была с ней солидарна. Кому нужны романтические глупости, когда вокруг столько интересного? От разговора их отвлек стук каблуков миссис Спаркл, зашедшей в кабинет. Ребята рванулись к своим местам. Мимо Кэт пробежала Джесси, кинув на нее недовольный взгляд, но та предпочла уткнуться в учебник. Так она и провела весь день: почти ни с кем не разговаривала, старалась игнорировать все насмешки и в основном читала книги, прямо как Ханна и Эдмунд. Забавно даже. Это позволило скоротать время до конца дня. И она даже не заметила, как прозвенел последний звонок, и школа вмиг опустела. Собирая сумку после занятий, Кэт глубоко вздохнула, но не утратила решимости даже после жестоких издевок. Одноклассники не испортят мне настроение и не сорвут планы. Сердце часто забилось при одной мысли о том, что буквально через несколько часов у Кристаленсов поезд, а она на него не явится. В это время она будет стоять перед Вэлом и рассуждать о гениальности его работ. Стараясь не думать о последствиях своего непослушания, Кэт дождалась Ханну — и они вместе вышли на свежий зимний воздух, неспешно ступая по засыпанным снегом тротуарам. — В этом году снег лежит так долго, — пробормотала Ханна, с мечтательным удивлением разглядывая пейзаж. Сосульки цеплялись за карнизы кирпичных домов, украшенных мерцающими огнями. Мягкий свет ламп лился из окон, создавая камерную атмосферу. Пройдя несколько поворотов, они оказались на Дрим-стрит, оживленном сердце города М. В угасающих сумерках улица кипела жизнью. Люди спешили взад-вперед между теплыми и уютными магазинами, расположенными по обе стороны дороги. Пар от дыхания мимолётной дымкой окутывал каждого прохожего. Подруги остановились около кирпичного здания в окружении белеющих снежными шапками клумб. «Пекарня дядюшки Джека». Оттуда тянуло кофе и выпечкой, дверь постоянно хлопала, впуская и выпуская новых посетителей, желающих согреться ароматными напитками. Легкие музыкальные ритмы смешивались с гудками нетерпеливых автомобилей. Ханна схватила Кэт за рукав. — Это пекарня моего папы! — с гордостью заявила она, указывая на цветную вывеску с нарисованными розовыми пирожными. Кэт слегка передернуло от знакомого горького ощущения, тут же укусившего ее. Родители Ханны были обеспеченными, хотя и не очень баловали ее карманными деньгами. Зато покупками и обновками никогда не обделяли. Чего не скажешь о Кристаленсах, живущих весьма скромно. Стараясь не показывать своей зависти, Кэт убрала руки в карманы, опустила взгляд и выдавила улыбку. — Круто. Можем выпить кофе после выставки. — Ну, если останется время… — Ханна подошла ближе к зданию и провела ладонью по рекламному баннеру на двери: парочка мультяшных героев пила кофе из огромных кружек. — Это мы с мамой делали, кстати. — Не сомневаюсь. Мысли Кэт уже унеслись в другом направлении — перед глазами вместо рекламы пекарни стояли часы, отсчитывающие время до поезда. Она опоздает. Обязательно. — Поскорей бы попасть на выставку Вэла, — Ханна нетерпеливо потерла слегка раскрасневшиеся от мороза руки. — Представляешь, он пообещал нарисовать мой портрет. Ее глаза блеснули детским восторгом. — Что? Твой портрет? — Кэт замерла, вслушиваясь в хруст снега под ногами прохожих. Но тут же столкнулась с полной женщиной в меховом пальто и чуть не упала, поскользнувшись на льду. — Простите, — буркнула Кэт, отходя на обочину тротуара. Снова это неприятное, колющее чувство изнутри. Значит, Вэл решил нарисовать портрет Ханны? Неужели у них любовь? А еще говорила «ей рано». Да когда Кэт вообще волновало, что у кого-то была любовь? Её в принципе не интересовали никакие отношения. Ни свои, ни чужие. Она считала это сущей глупостью и пустой тратой времени. Да пусть хоть они поженятся и детей нарожают! Ей-то что? Ханна явно не заметила изменений в ее поведении — все так же беззаботно мотала головой в разные стороны, улыбалась и стряхивала снег с шапки. — Да! Хочешь — и твой нарисует. Идем скорее, а то замерзнем. Ханна взяла подругу за руку и потянула за собой. Кэт отошла от своих раздумий и последовала за ней, вдыхая запах корицы из магазинов. Рождество уже закончилось, но праздничная атмосфера всё ещё стояла на улице Дрим Стрит; дети резвились и с громким смехом валялись в снегу, делая снежных ангелов. Вот девушки подошли к знакомому зданию в викторианском стиле с двумя вывесками: бар «Золотой мяч» и «Выставка работ лондонского художника Валериана Хортона». Бар наполнялся посетителям, пришедшими поболеть за любимую футбольную команду. Оттуда, как и обычно, доносилась громкая музыка и смех. Бармен, одетый в белый свитер с оленями, поспешно обслуживал покупателей. Ханна и Кэт поспешили к боковой части здания, где располагался вход в картинную галерею. — Почему-то здесь так темно, — растерянно пробормотала Ханна, когда они заглянули в выставочный зал. Действительно. Уже был седьмой час, а свет все еще не горел. — Наверное, еще не начали, — пожала плечами Кэт, глядя на то, как их собственные отражения двигались в витрине картинной галереи, переплетаясь с зимним пейзажем, словно образы во сне. Подойдя ближе, они заметили маленькую табличку, потерявшуюся за яркостью объявления о выставке. — Отменяется! — разочарованно прочитали они. — Отменяется? — вопросительно повторила Ханна, невольно отступив на шаг, и принялась осматриваться, как будто ища шутника. — Правда, что ли, отменяется? — Она растерялась и постучала пару раз ладонью по окну. Какая-то женщина с двумя маленькими детьми-близняшками тоже подошла к двери. — Отменяется, — вслух прочитала она. На ее лице появилось недовольство. — И никто нас даже не предупредил. — Она сложила руки на груди; дети, ничего не понимающие, принялись теребить мать за рукава куртки. — Мама, мы же пойдем на выставку, да? — Мы можем позвонить ему. — Ханна решительно достала маленький кнопочный телефон из кармана сумки. Кэт снова завидовала ей. Родители Ханны могли позволить себе купить ей мобильный телефон. Которого у Кэт пока что не было. Ханна набрала номер Вэла и поставила телефон на громкую связь. Послышались гудки, низкие, протяжные и тревожные. Как же мне все-таки везет. Но на вокзал я все равно не пойду. Только бы он ответил! После гудков включился автоответчик, и Ханна нажала кнопку отбоя. — Может… просто прогуляемся? Зайдем в пекарню твоих родителей, — Кэт судорожно пыталась придумать, чем бы себя занять, чтобы только не успеть на поезд. Оставалось больше часа. Мерзнуть на улице не хотелось совершенно, а пальцы и щеки уже начинало покалывать. — Ну, — Ханна замялась. — Я даже не знаю. Нам на завтра так много задали, я боюсь не успеть все сделать. — Ханна, да все ты успеешь, — с раздражением буркнула Кэт, демонстративно отворачиваясь от подруги. Забавно, что Кэт тоже училась на «отлично», но при этом делала по учебе минимум и никогда не переживала из-за школьных заданий. Она просто много читала, поэтому науки давались ей легко. — А вдруг нет? — Ханна с сомнением намотала на палец кончик косы. Все же Ханна очень занудная. Видимо, не стать нам подругами. Ханну всегда волновала учёба. И проводить время с Кэт она соглашалась, только если это было в ее собственных интересах. — Как скажешь, — Кэт бросила на Ханну раздраженный взгляд. — Тогда я пойду. Удачи с домашкой! Кэт старалась говорить спокойно, но даже сама слышала в голосе нотки обиды: бросить её ради какой-то учебы — ну это уже совсем бред! Кэт не стала рассказывать Ханне об отъезде родителей. Посчитала, что такая правильная девочка осудит ее решение. Лучше лишний раз промолчать. Куда делся Вэл? Почему его выставка отменилась? Может быть, с ним что-то случилось? Кэт поплелась по Дрим Стрит. За запотевшими витринами стояли многочисленные товары. Манекены, одетые по последней моде 2005 года, казались странно неуместными в сюрреалистической зимней атмосфере. Некоторые кафе уже закрывались. Стулья аккуратно стояли вокруг столов, а последние посетители высыпали из дверей. Мысли давили на Кэт. Мимоходом она взглянула на большие позолоченные часы, висящие на здании правительства — до поезда оставался ровно час. Ее захлестнули противоречивые эмоции: облегчение от того, что она осталась одна, предвкушение приключений от одиночества в городе, где разворачиваются странные события, и тревожные сомнения по поводу своего решения. А вдруг родители не уедут и пойдут меня искать? Она вздрогнула, представив их разочарование и гнев. Может быть, все-таки вернуться домой. Сама судьба велит. Кэт плотнее закуталась в пальто, чувствуя холод тихой зимней ночи. Снежинки кружились в воздухе, а затем от ветра скручивались тонкой белой паутиной на мостовой. У Кэт создавалось впечатление, будто она находилась на фотографии из старого журнала, такой же уютной и пугающей одновременно, как и ее родной город. Вдали слышался звон церковного колокола, отсчитывающего часы, словно траур по ушедшему дню. Сомнения тяжелым грузом легли на грудь. Каждый шаг давался с трудом. Кэт свернула на менее людную улицу Мэриголд Стрит: мельтешение прохожих в цветных одеждах стало ее раздражать. Она попыталась сосредоточиться на мирной безмятежности ночи. Ее взгляд невольно упал на кусты, где вполне мог снова поджидать волк-призрак. Она зажмурилась, отгоняя нежелательный образ, всплывающий в памяти. В этот момент чувство отчужденности от мира вновь вцепилась в нее, как тень от дерева в землю. Странно быть изгоем в маленьком городе, где почти все сплочены и знают друг друга с рождения. А со мной не захотели общаться даже Ханна и Эдмунд — не особо популярные ребята. И Вэл. Правда ли, что Ханна с ним так подружилась за это время, а я даже ни разу не встретилась? И почему мне так неприятно от мыслей об обещанном Ханне портрете? Неужели это…? Какие глупости! Растворившись в своих мыслях, Кэт не заметила, как прошел час. Темнота опрокинула на город пугающие чернильные пятна. Страх снова сковал сердце Кэт, когда она проходила мимо разросшихся кустов. Сегодня никаких чудовищ. Слава богу. Окружающая темнота брала своё, заставляя ее подпрыгивать от малейшего шороха или скрипа, как после фильма ужасов. Фильма, героиней которого была она сама. Мысли о Вэле, так впечатлившим ее своей заботой и участием, ее не оставляли, но она снова и снова отмахивалась от них. В любом случае, она была всего лишь четырнадцатилетней школьницей, а он — известным в определенных кругах художником, как минимум на несколько лет старше ее. Думать даже о близкой дружбе с ним было глупо, не менее наивно, чем верить в сказки. Но было и другое чувство. Ступая по улицам, Кэт с каждым шагом осознавала, что странная бодрость, пульсирующая в ее венах, все усиливается от одних только воспоминаний о красных глазах и образе призрачного волка. Они дарили ей не только страх. Казалось, что некая мистическая энергия из потустороннего мира наполняла ее, словно встреча с тем существом оставила след в самой ее душе и зажгла невидимый огонек внутри. Этот огонек разгорался с каждым днем, затмевая обычную жизнь. Кэт остановилась в конце Мэриголд Стрит и посмотрела на часы на одном из жилых кирпичных зданий. Она опоздала на поезд. Ура! Кэт подпрыгнула от радости, с трудом удержавшись от крика. Все внутри затрепетало. Легкими, уверенными шагами она двинулась вперед; даже страхи перед опасностями, таящимися в кустах, улетучились, сменившись приятным волнением, которого раньше она никогда не испытывала. Словно тайная часть ее пробудилась, пульсируя жизнью и стремясь исследовать тайны, скрывающиеся за гранью обыденности. И все же Кэт до сих пор не была уверена, что поступила правильно. Как только восторг отпустил ее, Кэт ощутила, как чувство вины прилипло к ней мокрой тканью. А что, если они ждут меня? Что они скажут, когда я вернусь домой? Дом уже был недалеко. Кэт решила, что пора бы вернуться, раз поезд все равно уже уехал. С колотящимся сердцем она постучала в калитку, про себя молясь, лишь бы родителей не было дома. Но тут же осеклась, услышав ритмичный звук музыки. Остались… Мне конец. К ее ужасу, дверь распахнулась, и на пороге возник отец. Повисла напряженная тишина, густая и гнетущая. Алан впился в нее колючим взглядом, и Кэт почувствовала, как сжимается от его безмолвного укора, а неловкость наполняет каждую клеточку ее тела. Что-то похожее она испытывала пять лет назад, когда случайно залила вареньем его компьютер. В отличие от матери, отец не умел ругаться и даже порой был слишком мягким человеком — но именно его доброта и спокойствие вызывала чувство вины гораздо более сильное, чем любые истерики. Как горькая конфета. — Кэт, — сказал отец низким, размеренным голосом. — Нам нужно поговорить. Калитка с грохотом закрылась. И Кэт ощутила, как на плечи легла тяжесть мимолётного глупого решения. Ну что может быть глупее? Она чувствовала разочарование отца, заполнившее небольшой коридор, словно грозовая туча. — Кэт, — снова обратился к ней Алан, пытаясь говорить как можно более сурово. При этом стены тряслись от ритмичных звуков электронной музыки, что создавали странный контраст, одновременно комичный и пугающий. А может, родители не так уж и переживает, что я с ними не поехала? Раз врубили музыку. Когда они вообще так делали? — Ты же знаешь, почему мы хотели уехать из города? Твоя мать ужасно волновалась, места себе не находила. Он сделал паузу, поправляя очки и тщательно подбирая слова. — Мы думали, что так будет лучше для тебя. Но вместо этого ты просто не пришла домой и спряталась? Он провёл рукой по коротким каштановым волосам. — Твоя мать уехала одна к Кристин на неопределенное время. А я остался, чтобы… — Он сделал паузу. — Остался с тобой, потому что ты ещё не взрослая. Со мной? Остался, чтобы проследить? Или просто со мной? Кэт вновь прислушалась к орущей музыке и вспомнила, какими натянутыми были отношения родителей в последний момент. И чувство вины, которое грызло ее несколько минут назад, словно куда-то улетучилось. — Амелии пришлось уехать, потому что она больше не может выносить напряжение. А мне нужно, чтобы ты поняла. То, что ты сделала сегодня — неприемлемо. Ты не можешь просто так исчезать. Особенно, когда у нас семейные планы. Это не должно повториться! Кэт молча кивнула. Глаза Алана блеснули благодарностью. Он прислонился к стене и повел плечами в такт музыки. Как-то не очень похоже на серьёзный воспитательный разговор! — Надеюсь, мама хорошо проведет время с Рейнсами. Облегчение легкая тканью окутало плечи Кэт. Сегодня ей повезло — отец явно был только рад, что ему придется некоторое время провести без Амелии. И Кэт его прекрасно понимала. Остаться с отцом — это почти как жить одной. У него была своя реальность, в которой Кэт считалась отнюдь не главным персонажем, скорее случайным знакомым, заблудившемся в его доме. И сейчас это нравилось Кэт. Она поспешно скрылась в своей комнате и прислушалась к будоражащему чувству, которое все еще бурлило внутри. Воодушевление? Вдохновение? Желание творить? Она нашла среди вечного хаоса на столе простой карандаш и лист бумаги, оглянулась на мольберт: может, самое время порисовать? Нет, желания рисовать не было. Кэт обратила внимание на руки. Ей показалось, что она светятся в вечернем полумраке комнаты. Может, я сама становлюсь тем призраком?