Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были?
Значит — кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит —
чтоб обязательно была звезда! —
клянется —
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
«Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!»
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!
В. Маяковский
Полено в разгорающемся костре треснуло, выпуская в воздух сноп искр. Пламенные песчинки тут же влились в закатное небо, улетая в океан. Ян с Марком насаживали на шампуры мясо, Алиса и Алена мыли и нарезали овощи, Дина раскладывала пледы и подушки, Ден силился настроить гитару. В мини-холодильнике лежали напитки, рядом в пакете ждал арбуз. Все было практически готово к посиделкам. Казалось, все сегодня благоволило волшебному вечеру с самого утра: погода стояла ясная, ласково обдувал ветер, нагоняющий легкую волну, море было хрустальным, освежающим поутру, но не холодным. Марк проснулся сам, чувствуя себя выспавшимся и отдохнувшим. Немного болела спина из-за долгого лежания на твердой поверхности. Вчерашний день вспоминался как прекрасный сон — в нем было все, что парень любил в этой жизни: море, смех, долгое купание, сидение у огня, разговоры с друзьями, Алиса. Их короткий диалог, не сказать, что самый приятный, был, как это ни странно, не ложкой дегтя в бочке меда, а своего рода горькой таблеткой, заставившей Марка излечиться от иллюзии своей «непорочности» в событиях прошлой весны. Нет, он не был повинен в расставании с Алисой — «расставание», как сказано, будто они встречались — но не был и безгрешен, решив повесить всю ответственность на нее. Как он рассуждал ранее: ушла ведь именно она, именно она своими ножками села в поезд и уехала от него в другой город. Вчера же перед сном он понял, что должен был сделать хоть что-то, предпринять попытку оставить ее в Москве. Ведь если он хотел быть с ней, значит не имел права пускать все на самотек. Ведь взаимоотношения на то и «взаимо», чтобы люди работали в паре. Что он собирается делать после этого просветления пока было не ясно, но Марк искренне надеялся, что что-нибудь придумает — у него на это чуть меньше недели. Пока что в плане был пункт «А» — его исходное, нынешнее положение, где он, как на поле в настольной игре, стоит маленькой фишкой и ждет, пока его двинут вперед. Пункт «Б» находился в разработке — парень пока не понимал окончательно, что тот будет из себя представлять: станет ли «финишем» или дальше пойдут еще буквы, если пойдут, то сколько (он надеялся, что уложится в тридцать три). Пока он точно осознавал, что ему требуется нечто среднее между «Мы выполнили все пункты плана от А до Б» и «…Уйдя из точки А, там поезд на равнине стремится в точку Б, которой нет в помине». Марк посмотрел на спальный мешок, в котором ночевала Алиса — он был пуст, но еще теплый. Значит, встала она недавно. Парень тоже поднялся, провел пальцами по волосам, немного их приглаживая, размял затекшую шею и направился на улицу. Солнце было еще низко, но лагерь уже потихоньку оживал. Алена недалеко от края скалы делала, как и Марк минуту назад, повороты головой, потом начала вращать плечами — утренняя зарядка, понял парень. Алиса чистила зубы у умывальника, прикрепленного к одному из столбов, и с неподдельным интересом смотрела вниз, на пляж. Денис завтракал, сидя у мангала, запихивая в рот кусок сыра и запивая горячей водой, зачерпнутой прямо из котелка, висевшего над слабо тлеющими углями. Яна с Диной не было видно. Невольно Марк покосился на палатку девчонок — она была закрыта. Парень двинулся к умывальнику, намереваясь ополоснуть лицо. — Доброе утро, — бодро бросил он Алисе. Она обернулась на него, кивнула — рот у нее был весь в пасте — и мотнула головой вниз, мол, глянь-ка. При этом она безучастно продолжала водить щеткой по зубам. Марк, дергая язычок умывальника, посмотрел на воду, казавшуюся в свете утреннего солнца изумрудной. В глаза сразу бросились два тела, плещущиеся не так далеко от берега. В них парень сразу узнал лучшего друга и его ненаглядную. Ян как будто учил ее плавать: сперва показывал сам, Дина пыталась повторить — Ян поддерживал ее снизу руками — а когда девочка «срывалась», вставая на дно ногами, велел повторять снова. При этом, то можно было заметить, пожалуй, только с этого ракурса, он незаметно перемещался все глубже, утаскивая за собой подругу. Она же, доверяя его рукам, не замечала ничего. Алиса сплюнула пасту и прополоскала рот водой, когда раздался крик — Дина обнаружила, что не чувствует дна, и, начав уходить под воду с головой, вцепилась в Яна. Он же и с места не сдвинулся, невозмутимо дожидаясь, пока девица успокоится. Та же, судя по расположению и нервной жестикуляции, умоляла его вернуться ближе к суше, но парень эти мольбы будто вовсе не слышал, что-то проникновенно ей говоря: развел руками, так что Дина повисла на его шее, и сам потихоньку начал погружаться под воду. При этом девочка пыталась одновременно и сама остаться на поверхности, и вытащить Яна, который не дышал, наверное, уже секунд двадцать. Когда же он внезапно вынырнул, сбросив руки девушки, следующим рывком утащил в толщу и ее. Смотреть на эти дикие педагогические методы было одновременно забавно и страшно — Алиса то и дело покачивала головой из стороны в сторону и закрывала лицо ладонью. — Надо к ним спуститься, иначе он ее утопит, либо они оба пойдут ко дну, — произнесла она ровным голосом, когда две головы всего на секунду, которой хватило бы лишь для короткого вдоха, показались над водой. Марк был с ней солидарен, поэтому решительным шагом двинулся по склону к воде, предусмотрительно подав руку Алисе — ладони у нее были сухими и теплыми. Но когда они оказались у самой кромки, Дина с Яном уже во всю снова акробатничали, при том первая не высказывала теперь никаких признаков недовольства. Страх остался, мелькая в бегающих по волнам глазах и чуть подрагивающих пальцах, которыми она впивалась в плечи парня. Тот же все так же продолжал «занятие» с той лишь разницей, что если раньше он клал руки, поддерживая, на уровень живота, то теперь брал шире, беззастенчиво оглаживая девичьи плечи, грудь, ягодицы и бедра. — Тренер года, — иронично заметила Алиса, но глаза ее смеялись и лучились определенного рода гордостью и за Яна, и за Дину. — Справляются они отлично, — подтвердил Марк, поднимая бровь, обратив внимание, что теперь Дина гораздо чаще опирается на своего «инструктора» без особой необходимости, да и лоснится она к нему кошкой не из страха перед бездной. — Только мне кажется, что к концу этого занятия уровень океана поднимется на пару сантиметров, — не удержался он, прокомментировав поцелуй, которым наградил Ян девушку, после очередного выполненного задания — с берега было видно, как сплетаются их языки — а по положению руки Дины можно было определить ее местонахождение. — Главное, чтобы не переохладились, — отозвалась, усмехнувшись, Алиса, поджимая пальцы ног, когда их достигла непрогретая морская вода. С тем они поднялись обратно в лагерь: Марк полноценно умылся, вместе с Алисой и Аленой, закончившей свою разминку, они позавтракали, побеседовали, обсудили планы на день. Сошлись на том, что было бы неплохо искупаться, а потом съездить в город за продуктами. Когда их четверка спустилась к морю, Ян и Диной уже выгребали на берег. Все сделали вид, что не заметили ни перекрученных лямок верха купальника девушки, ни так и норовящих сползти развязанных плавок парня, ни их светящихся ярче солнца лиц. Алена только тихо сказала: «Как быстро они сошлись», — и хитро улыбнулась. Денис закивал, будто оценивая слаженность их работы, Алиса и Марк пожали плечами, мол, флаг им в руки. Решили дружно сигануть со скалы, что и сделали: образовав цепь, взявшись за руки, одновременно шагнули вперед. И, возможно, Марку показалось, но Алиса крепче нужного сжала его ладонь и не отпускала до тех пор, пока они не поднялись на поверхность, а потом улыбнулась ему так, как раньше, когда они гуляли по парку, — беззаботно и радостно. Потом они немного поплавали, разбившись по двое: Ден бросал Алену с плеч, не упуская возможности ее потискать, Марк с Алисой направились к выходу из бухты и сидели там на камнях, подставившись под солнцем. Не сговариваясь, они поплыли назад — Марк почти не работал ногами, чтобы далеко не уплывать от девушки, она же плавно скользила по воде кролем, дыша через три гребка. Выбравшись на берег, они окликнули Дениса, тот сказал, что они с «Лёлей» скоро догонят. Марк тогда ощутил странную неловкость. Их было шесть человек — три парня и три девушки. Одна пара изначально позиционировала себя как «пара», еще одна образовалась за два дня, и только они с Алисой ходили, как неприкаянные, хотя их связывало не меньше, чем тех же Яна с Диной. Да, у них не дошло непосредственно до секса, но даже год назад было ясно, что они хотят друг друга. Как хотели и сейчас — Марк знал это наверняка, осознавая не только свое желание, но чувствую такую же тягу со стороны девушки. Чего стоили только ее взгляды, которые она пять минут назад исподтишка бросала на него, когда он, закрыв глаза, болтал ногами в воде. Парень видел ее смущение, когда он ненароком — нароком, откровенно говоря — касался открытых участков ее кожи что вчера, что сегодня. Она не противилась его знакам внимания, наоборот, молчаливо принимала их. Иногда ему хотелось одним прыжком пересечь эту образовавшуюся пропасть, просто взяв и поцеловав ее. Ответит — супер, они будут вместе, конец всем этим пиздостраданиям. Не ответит… Ну, что — не супер, они не будут вместе, пиздострадания перейдут на новый уровень. Но Марк пока был не готов к таким радикальным действиям, оправдываясь тем, что им еще тут жить вместе, так что не хотелось бы, если его план обломается, портить отдых и себе, и всем окружающим. Парень условился сам с собой, что, если до конца недели ничего не изменится, — он пойдет на этот шаг, а там, если ставка не сыграет, они разъедутся по разным городам, как говорится, с глаз долой — из сердца вон. Будто это сработало в прошлый раз. Когда все наконец позавтракали, умылись, искупались и переоделись в сухое, ребята выдвинулись в магазин. В лагере остался Ден, потому что «так хорошо лег», что не хотел подниматься. Так было, пожалуй, лучше всего, ведь следовало, однозначно, оставить парня на случай явления непрошенных гостей. Марк играл роль поводыря, поэтому имел «белый билет», а Ян просто не собирался расставаться с Диной. Казалось, они приросли друг к другу: за руки, конечно, не ходили, но держались на расстоянии полуметра, чтобы тот же Ян имел возможность наклониться к уху девушки и что-то прошептать, опаляя раковину горячим дыханием, из-за чего та тут же розовела, а сама Дина всячески стремилась скрыть рвущуюся улыбку — наблюдать за ними стало новым хобби Марка. В городе они закупились мясом в лавке, заехали на рынок за овощами, зеленью, ягодами, зашли в магазин за алкоголем и соками и вынесли оттуда три пакета, запаслись пресной водой. Машина в итоге была под завязку набита, так что, не поместившееся в багажник, пришлось везти на коленях. Но все доставили в лагерь в целости и сохранности. По возвращении парни тут же начали мариновать шашлык, а девочки мыть ягоды — овощи было решено оставить и заняться ими ближе к вечеру, чтоб не заветрились. На обед объелись винограда, клубники и черешни так, что трудно было дышать. Поэтому было решено пойти полежать, а когда станет полегче, пойти покупаться. Марк не заметил, как заснул. А когда снова открыл глаза, обнаружил, что проспал около четырех часов, так что солнце уже постепенно начало закатываться за горизонт. У парня было ощущение, что он проспал маленькую вечность, и не представлял, что будет делать в таком случае ночью, тем более, если Ян опять уйдет к Дине, — видимо, любоваться спящей Алисой и терроризировать собственный мозг мыслями о ней. Снаружи уже начинались приготовления к ужину: Ян разжигал мангал, Ден помогал девочкам перетащить пакеты с овощами. Первый, увидев друга и его помятое лицо, любезно предложил ему чайку, но тому сейчас явно не помешало бы чего покрепче, поэтому Марк взял их холодильника пиво и сперва приложил его к лицу и шее, охлаждая кожу, а потом открыл. Он распил банку на пару с Яном, а потом принялся за мясо. К моменту, когда кусочки были распределены по шампурам, и лежали чуть в стороне, ожидая своего часа, лагерь начал наполняться звуками музыки: Ден настраивал привезенную Яном гитару и, проверяя, бегал по струнам, наигрывая распространенные мотивы. Парни в это время, приглядывая за огнем, резали вместе с девчонками закуску. То есть как резали: разделяли пополам и отправляли не в миску к остальным овощам, а себе в рот. Лёля сначала цыкала на них, но вскоре начала действовать изворотливее, подкладывая под руку помощничкам одну редиску. — Да брось ты ее мучить, — хрустя, проговорил Ян и чуть скривился — у него уже язык был розовый, — дай сюда, — он протянул руку к гитаре, и Денис, запарившись бороться с «тугими струнами», с радостью передал ее ему. А сам пошел ставить мясо. — Тут надо нежно, как с женщиной, — Ян ласково огладил корпус, будто это действительно было девичье тело, провел двумя пальцами по грифу и по струнам, улавливая фальшь. Подняв глаза, он улыбнулся своей фирменной лисьей усмешкой, и, отыскав взглядом Дину, подмигнул ей. А после начал наигрывать какую-то околоцыганскую мелодию, одновременно подкручивая струны: — Айв невер бин лонли, — запел он с вычурнейшим русским акцентом, — коз ми соу куль, — он осмотрелся вокруг, будто ища несогласных с этим утверждением, и не найдя таковых — потому что все пребывали в небольшом смятении — продолжил. — Бейби, ю хев э поссабилити плей ит виз ми. Ловко перекинув ремешок через голову, он поднялся, продолжая щипать струны. — М-м-м, — он чуть наклонился к Марку, — айв невер бин клевер… — Да что ты, — не удержался парень, мокрыми пальцами отодвинув от себя лицо друга. — Бикоз нид ит невер, — он шутливо пожал плечами. — Бейби, ю хев э поссабилити плей ит виз ми. Сделав небольшую драматическую паузу, Ян, закрыв глаза в наслаждении, продолжил: — Гитар — гитар — гитар — гитар. Кам ту май будуар. — Грассируя «р» и повысив голос, пел он. — Бейби, ю хев э поссабилити плей ит виз ми, — он ударил по струнам, резко поворачиваясь к девушкам. — Гитар — гитар — гитар — гитар. Джамп ту май Ягуар. Бейби, ю хев э поссабилити плей ит виз ми, — парень по-джентельменски наклонил голову. — Ай пут он май пиджама, — его пальцы в напряжении перебирали две струны, — энд го ту Бахамаз. Бейби, ноу поссабилити плей ит виз ми. Хей! — Он под общий смех отчаянно ударил по струнам. — Гитар — гитар — гитар — гитар, — обходя каждую из девушек, чуть сдерживая хохот, повторял парень. — Джамп ту май Ягуар. Бейби, ю хев э поссабилити плей ит виз ми. Гитар, — прошептал он интимно Алене на ухо, за что получил тычок в бедро, — гитар, — он обернулся к Алисе и провел носом по ее виску, — гитар, — она вложила ему в рот кусок огурца, — гитар, — очередь дошла до Дины, которая улыбалась двигающему челюстями Яну так неприкрыто влюбленно, что даже слепому стало бы ясно, что она без ума от этого парня. — Джамп ту май Ягуар. Бейби, — он приблизил свое лицо к ее и прошептал в самые губы лейтмотив: «ю хев э поссабилити плей ит виз ми». Их дыхание слилось, но губы так и не соприкоснулись. Продолжая наигрывать тот же мотив, Ян крутанулся на месте, отходя, и, как ни в чем не бывало, пошел дальше, напевая «ля-ля-ля» — его выдавали только разрумянившиеся щеки. Он спел припев еще раз, поражая публику своими артистическими способностями, а когда закончил, разложив финальный аккорд, отвесил зрителям, наградившим его бурными овациями, изящный поклон. Задав настроение вечеру, Ян передал гитару Денису, взяв с него клятву «быть с ней милым». Все потекло своим чередом: парень начал с классики, естественно, разминаясь, но в то же время немного позерствуя. «Smells like teen spirit» и «Seven nation army» были тепло приняты слушателями — все подпевали в меру возможности, немного пританцовывали. А там и мясо подоспело. На время пока Ден ел, гитара снова перекочевала к Яну, объявившего, что сейчас исполнит композицию для одной из самых близких и лучших женщин в его жизни. Марк уже было закатил глаза, готовый даже к тому, что он встанет на колено и прямо тут сделает своей Дине предложение — ох уж этот конфетно-букетный период. Но оказалось, что парень адресовал свой мини-тост Алисе, расплывшейся в благодарнейшей из улыбок и пославшей ему воздушный поцелуй. А когда Ян начал играть «Knockin’ on heaven’s door» — одну из любимейших ее песен — она чуть отвернулась, смаргивая выступившие из-за переизбытка эмоций слезы, а затем, трогательно посмотрев на друга, сказала: «Ты просто хотел, чтобы я разрыдалась». Марк помнил, как в свое время Ян ненавидел эту песню так же сильно, как и одноименный фильм именно потому, что те ассоциировались у него с Алисой. И сейчас, видя, как парень исполняет Боба Дилана, Марк не мог не радоваться за лучшего друга, понимая, что он окончательно преодолел последствия той ссоры. И пел он действительно от души, постоянно переглядываясь с Алисой, говоря ей взором что-то, что могла понять только она. В конечном итоге уже все подхватили строчки «Knock, knock, knockin’ on heaven’s door; Knock, knock, knockin’ on heaven’s door». А когда Ян закончил, Алиса снова провела кончиками пальцев под глазами, встала, подошла к другу и обняла его со спины (чтобы он не суетился, перекладывая гитару). Он же крепко сцепил руки у нее на плечах и поднял голову, вдыхая запах ее волос, и по-братски поцеловал в щеку. Вся эта сцена сопровождалась одобрительным гулом остальных, в котором не слышалось только голоса Марка. Он, забывшись, сидел и любовался этими объятьями, завидуя ребятам белой завистью. — Ладно, — отпустив подругу, вымолвил Ян, немного смутившись, оттого улыбаясь наглее обычного, — намотали сопли на кулак и освежили содержимое стаканов. Приказ был исполнен беспрекословно. Подняли «бокалы» за дружбу и махом осушили. Пока закусывали, Ян начал наигрывать более веселый мотив, стараясь возвратить вечеру предшествующий настрой. — А это будет, допустим, в честь этого места, — объявил он, озираясь вокруг: на опускающийся сумрак, на первые зажигающиеся звезды, на бескрайнее черное море. Он мельком прошелся по ладам, вспоминая аккорды, и прочистил горло. Марк, внимая голосу друга, распевающему: «Прикоснись ко мне, когда все звезды погаснут вмиг, — налил себе еще вина. — Прикоснись ко мне, когда все те, кто были возле, вдруг станут невидимыми». Он уже потихонечку начинал ощущать характерную легкость, да и тот факт, что ему нравилось абсолютно все, что происходило вокруг, тоже свидетельствовал о выпитом. — После меня останутся пустые станции на кольце, — Марк покачивал головой в такт мелодии, — а твои поцелуи были и будут сильнее любых панацей. Прильни к моему ослепшему сердцу. Ему следовало больше закусывать, а то, если он продолжит в таком же темпе — улетит мгновенно. А вечер только переставал быть томным. Повторяя «прикоснись ко мне», Ян постукивал пальцами возле резонаторного отверстия. Невооруженным глазом было заметно, как он кайфует, играя, как раскрывается его врожденный актерский талант. Он сейчас был необыкновенно хорош, так что неудивительно, что ни один из присутствующих не мог оторвать от него взгляда. А парень, отдаваясь исполнению, баял и усыплял разум, так что к концу композиции хотелось только одного — веселиться, полностью раскрепостившись, выкинуть какую-нибудь глупость и, конечно же, подпевать очередной песне. И Ян тонко чувствовал общественный запрос, так что, продолжая гнуть линию Zolot’а, пальцы парня забегали в ритме «Танго». Ден пригласил Алену подвигаться, и они вдвоем кружили вокруг костра, пытаясь воспроизвести какие-то элемента танца. Сами хохоча во все горло, они вызывали и всеобщий смех: Ян, подавившись воздухом, уже не пел — говорил песню, Дина, чуть не плача, плавно покачивалась, мотая головой и двигая плечами, Алиса улыбалась во все зубы, прикрыв рот ладонью. Только сейчас Марк обратил внимание на ее внешний вид: на ней был белый сарафан, отражавший блики костра, волосы стекали на открытые плечи естественными волнами, голову же покрывал венок, сплетенный из степных цветов. Такой же был и на Дине, и на Лёле, только последняя, уйдя танцевать, оставила его на подушке, так что ее пряди свободно метались из стороны в сторону. Они все походили на ундин в этих свободных платьях, простоволосые и с цветами. Марк усмехнулся собственным мыслям, вспоминая картину Крамского и тот магический ареол, ее окружающий, и налил себе еще, заодно бутылку пододвинул ближе, чтоб не приходилось тянуться. Внимание привлек поцелуй Дена с девушкой по окончании композиции и подбадривающие возгласы со стороны: девочки улюлюкали, Ян, восстанавливая дыхание, хлопал по корпусу гитары. Марку тоже очень хотелось целоваться. Он покосился на Алису: ее обнаженные коленки («острые, как ножницы», как было в песне) — она сидела по-турецки — запястья, уже лежащие на сложившейся гармошкой ткани на внутренней поверхности бедра, грудь, подрагивающую от смеха, длинную шею и линию челюсти, губы, что-то говорящие и растягивающиеся в улыбке. Еще и Ян, как на зло, давая всем время перевести дух, начал играть эту душевную, отзывающуюся внутри ломотой, песню: — Забудь все слова, что я тебе говорил. Марк знал ее и, не будучи уже в состоянии держать язык за зубами, тихонько подпевал. — Это было давно, я был глуп и моложе. Эти дни пролетели, и нет больше сил. Дорогая, прости, продолжаться так дальше не может. Он и взгляд свой не контролировал, поэтому во все глаза таращился на Алису. Она же о чем-то перешептывалась с Диной. — Стоял, значит, курил сигарету. Тебя нигде нету, тебя нигде нету. Девушка прикусила верхнюю губу, заправляя локон за ухо, и отпила из стакана сок. — Стою, значит, падает свет. Тебя все еще нет, тебя все еще нет. Марк прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и расслабиться, но было сложно, чертовски сложно сосредоточиться на чем-то помимо светлых волос и слов песни. — Огни города. Мы молоды. Нам так еще хочется жить. — речитативом произносил Ян, непринужденно улыбаясь собственным мыслям. — Одни в море. Заливать горе. Пить соленую воду. Курить. Печатать газеты. Встречать рассветы. Влюбляться в лето. Кричать на балконе. Спать на газоне. Искать монеты. Он не допел строки, как Дина поднялась с места, в два шага преодолела расстояние между ней и парнем, присев рядом, сняла венок со своей головы и переложила на его, будто коронуя. Ян же, остановившись, отложил гитару, обвил руками талию девушки и усадил ее к себе на колени. И даже ехидный комментарий Дена, потянувшегося за инструментом: «Целуйтесь уже, задолбали», — не стер из головы Марка продолжение песни. И пока лучший друг засасывал свою подружку, придерживая ее лицо и теснее прижимая к себе, он проговаривал одними губами: «Напиши мне письмо из далекого своего города. Опиши свою жизнь, расскажи, где ты бродишь ночами. Дорогая, ты знаешь, тогда еще мы были молоды. Это глупо, но темная пропасть лежит между нами. Пока ты молчала, стоял, значит, курил сигарету. Тебя нигде нету, тебя нигде нету. Стою, значит, падает свет. Тебя все еще нет, тебя все еще нет». А Денис уже во всю играл Стинга, подогревая романтическую атмосферу, от которой Марку было тошно, в особенности от ванильного «Until». Когда же Ден начал развивать тему, начав исполнять «Shape of my heart», парню реально показалось, что его сейчас вырвет от передоза сентиментальности, ну, и алкоголя, потому что наблюдать за всем происходящим без выпивки было невозможно: Дина вытянула Яна к костру и пыталась научить его основному шагу вальса, однако парень был довольно скверным учеником, постоянно норовившим утянуть девушку в «ураган», принимаясь вертеть ее на одном месте, так что летящее платье, казалось, подхватит язык пламени и загорится. На второй композиции, поняв бесперспективность своей попытки, девочка просто обвисла на шее Яна, покачиваясь в обычном медляке. Когда же по окончании встал вопрос, что играть дальше и есть ли у кого-нибудь пожелания, Ян снова взял в руки гитару и начал выводить какую-то замысловатую мелодию. — В честь одной рыжеволосой ведьмы, — пояснил он, развивая музыкальную тему. По глазам девочки, светившимся всепоглощающим восторгом, было ясно, что она знает эту песню. Дина повернулась к Алисе, салютовавшей ей соком, мол, это твоя минута славы. Но девушка пожелала разделить ее с подругой, подойдя и потянув за руку, чтобы вывести на «танцпол». Алиса только и успела, что поставить стакан, как ее дернули в направлении костра. Под сопровождение голоса Яна, напевавшего «if you want her, no-no-no-no-no-no-no», они делали плавные, заманивающие движения, обходя полукругом очаг. И чем дальше лилась мелодия, тем резче и будто более угрожающим становился этот танец. Когда же Ян мощно ударил по струнам, заканчивая со вступлением, девушки окончательно перевоплотились в русалок — прекрасных, но смертельно опасных. Изгибаясь в свете пламени, отбрасывая пугающие, будто живущие отдельной жизнью тени, они совершали волнообразные движения руками и плечами, крутили тазом, откидывали голову, рассыпая волосы по спине. Марк перестал дышать, наблюдая за этой бесовщиной: за тем, как хаотично взметались вверх девичьи кисти, будто стремясь ухватиться за воздух, как ветер играл в их волосах, как огонь — единственный источник света в окутавшей утес тьме — очерчивал фигуры, просвечивая через легкую ткань. А потом Алиса начала подпевать и смеяться. И смех тоже вышел «русалочьим» — он звал к себе, манил, обещая приютить и обласкать, он казался наипрекраснейшим звуком, обладая какой-то неописуемой, странной, мистической властью над сознанием Марка. Он не мог оторваться от созерцания ее танца: в нем было что-то диковатое, первобытное, завораживающее. Огненные блики плясали на коже ее лица, играли в блонде волос, закрадывались в глаза, поселяясь там. Марк смотрел и не мог думать ни о чем: он больше не слышал голос Яна, предостерегающий, велящий бежать как можно быстрее и дальше, не обращал внимания на Алену с Денисом, присосавшимися друг к другу и чуть ли не трахавшимися прямо здесь, он ловил взглядом каждый шаг, каждый поворот девичьего тела. Алиса, будто античная нимфа, привораживала его, заставляя позабыть обо всем на свете. Она, точно сирена, завлекала его в свои сети, да, не голосом — телом, но Марк был готов отдать сейчас за одно прикосновение к нему не меньше, чем собственную жизнь. — То в недилю рано вранци я зилля копала, — проносясь мимо, пела девушка, заставляя парня податься всем телом вперед. — Я не мила, отруила, себе рятувала… Мелодия слишком резко оборвалась. Ян уже а капелла допел «no-no-no-no-no-no-no». Посмотрев на друга, Марк понял, что его глаза могли бы служить отражением его собственных — в них были те же желание и мольба. Разница состояла лишь в том, что он имел возможности их излить — что, собственно, и сделал, перехватив возвращающуюся к своему седалищу Дину. Марк же такого права был лишен. Он только посмотрел на Алису, поправлявшую венок и, столкнувшись с ним взглядом, вздрогнувшую всем телом, будто различив в его взоре все поднявшие с самого дна души пороки. Парень будто оглох и одеревенел. Он чувствовал, как первородное желание расползалось по венам, но не мог заставить себя его потушить. Он хотел… Он хотел. Он не слышал вопрос Алены про смысл строк на украинском и уклончивый ответ Дины: «Там целая история, это ее финальная часть. Но в целом вся повесть про то, что нужно уметь выбирать, мальчики, — она не больно щелкнула по ладони Яна, оглаживавшего ее плечи. — А, и не тащить в рот всякую дрянь, — она озорно посмотрела на Дена, в этот самый момент тянущегося к винограду, оставшемуся с обеда. — Приятного аппетита, — лучезарно улыбнулась она ему под общий одобрительный смешок. Денис демонстративно все же съел пару ягод, разжевал их с победоносным видом и проглотил. Но тут же закашлялся, подавившись. Лёля сразу бросилась хлопать его по спине, обдав Дину подозрительным взглядом, на что та лишь пожала плечами, мол, я предупреждала. Ден выплюнул косточку, вставшую ему поперек горла и, выпив воды, с бледным видом доложил, что все в порядке. Ян к тому моменту снова начал перебирать струны, и в мелодии Дина мгновенно узнала «Time» Циммера — композицию, с которой у них было связано так много. Посмотрев на парня, старавшегося сейчас, как ни разу до этого, она поняла, что, не оглашая того, он играет для нее. Он практически не смотрел на нее, сосредоточенный на перемещении пальцев по грифу, но она чувствовала все его внимание, всю его заботу и думала о том, что сбежать сюда — было самым правильным решением в ее жизни. И сейчас она действительно верила во все слова, сказанные парнем вчера и сегодня в воде, его обещание больше не отпускать ее. В ее голове сейчас будто крутился тот самый волчок, помогавший понять реально ли происходящее, — он вертелся ровно, не собираясь падать. Поддавшись внутреннему порыву, она впервые за эти дни сама подалась вперед, накрывая губы парня в уверенном, доверительном поцелуе, оставшемся только между ними. — Можно мне? — прошептала она, чуть отстранившись — парень не доиграл, отвлеченный ею же от инструмента. Он даже не успел дать согласия, просто не стал удерживать гитару, позволяя той скользнуть Дине не колени. Девушка чуть приноровилась, пробегаясь по струнам ловкими пальцами, нашла нужные аккорды. И уже по этим «мазкам», Марк понял, что она сейчас будет петь. Он готов был взреветь — у него уже голова раскалывалась от этих бесконечных невербальных пощечин, которые ему по незнанию отвешивали друзья. Ужаснее всего было то, что только ему, видимо, эти песни давили на больные точки, остальные же — получали удовольствие и чувствовали себя замечательно. Марка знобило от этого веселья. — Друг дорогой, что ты сделал с собой? Был худой, молодой, ел сердца, — начала она. У нее был красивый, сильный голос. — Пил и курил, зажигал и гасил. Думал будешь таким до конца. Только сейчас, попытавшись вспомнить время, когда он «зажигал и гасил» — казалось, это было в какой-то другой жизни и не с ним — парень обнаружил, что никогда он толком и не был таким: уже со школы только и занимался тем, что стремился максимально обезопасить пространство вокруг себя, закрыть в своей раковине и не выходить оттуда без крайней нужды, ему никогда не нужны были драмы. — Оставлен за спиной возраст Христа. Обратной стороной повернулась места. Да, ему было не тридцать три — только двадцать два — но к этому времени он уже настолько утомился от жизни, что, казалось, распял сам себя. Только один раз за все эти годы он ощущал то, о чем пела Дина — год назад, когда его, да, практически насильно, но вытащили из его крошечного домика и втолкнули в мир живых людей, вдохнув в него жизнь. Его тогда реанимировали, и сделала это Алиса. — Лежит на струнах пыль, ржавеет под окном разбитый телевизор, — эта песня раздраконивала ему душу. — Ты сгладил все углы, и жизнь твоя сплошной проклятый компромисс. Ни вверх, ни вниз. Марк поднялся с видом, будто ему в лицо плюнули, и, ничего не говоря, пошел куда подальше от этих горьких звуков. Ноги несли его вниз, на пляж. Его болтало из-за выпитого, из-за неровной дороги, из-за мыслей, раскачивающих голову. Плюхнулся на песок и буквально пополз к краю воды. А сверху, как ни в чем не бывало, доносилось: «Друг дорогой, как ты ладишь с тоской? Выбираешь запой или спорт?» Марк впился в волосы и ударился головой прямо в песок, понимая как никогда страусов. — Может, рискнешь, стариною тряхнешь, напоследок возьмешь свой аккорд? — Парень думал, почему Дина взялась исполнять именно эту песню? Устами младенца, как говорится? Нет, избавьте. Марк, стараясь не вслушиваться в повторяющийся припев, добрался до влажного песка и плюхнулся на задницу, сложил ноги, отряхнул голову, вместе с песчинками избавляясь от ненужных мыслей. Он снова ощущал себя трезвым как стекло и был даже рад этому, свалив случившийся приступ на состояние алкогольного опьянения. Но возвращаться не хотелось, даже учитывая то, что песня уже закончилась и на ее место пришла совершенно не знакомая мелодия, рождавшаяся — Марк мог определить это по манере игры — из-под пальцев Яна. И будто в подтверждение, раздался голос друга, вещавший что-то про горящие корабли и заполненные пробелы памяти. Парень опустил голову в колени и сдавил ими виски. Шум моря успокаивал, и мысль, что завтра все пройдет, казалась правдивой и осмысленной. Он взглянул вперед и тяжело вздохнул — он был морально измотан и обескровлен, так что был даже рад, что шелест волн заглушал доносившуюся с холма музыку. Природа будто оберегала его от потрясений, кутая в этот плед из степных звуков, как мать, гладила его по голове и шептала на ухо «сладких снов». Только сон не шел, сколько бы Марк не держал глаза закрытыми. Он криво усмехнулся, но глаз не открыл. Этого не требовалось — волоски на шее не ошибались никогда, да и ее запах он узнал бы из тысячи. Появление девушки аккуратно достало его из кокона, сделав досягаемым для звуков цивилизации: Ян все еще играл, Ден что-то громко пьяно кричал, признаваясь в любви этому миру, сзади тихо ступала Алиса. Она остановилась рядом и присела, в руках у нее была его кофта. Видя, что Марк не мерзнет, она накинула ее себе на плечи. Устроилась рядом, касаясь его. Парень, пропуская под кожу тепло ее тела, вновь прислушался к пению друга: «I’d let you in, I’d let you win my heart again». Он притворил веки, осознавая, что ему не требуется «позволять ей завоевать его сердце снова» — оно принадлежало Алисе все это время. С ней было легко, естественно и правильно. Рефлексии, преследовавшие Марка все это время, отступали, позволяя парню насладиться абсолютной тишиной внутри самого себя. Они сидели рядом на песке, прислонившись плечами, и смотрели на море, уходящее своими валами далеко-далеко за горизонт, но подбирающееся к ступням практически вплотную — пена периодически облизывала пальцы их ног. Смотрели вверх, в небо и характерную только для юга чистую, прозрачную россыпь звезд, формирующихся в причудливые фигуры. И все дышало спокойствием: звезды мерцали, отражаясь в поверхности воды, убаюкивающей своим шепотом, Марк, как загипнотизированный впитывал в себя все окружающее, Алиса стремилась запечатлеть этот пейзаж в памяти, потому что видела подобное впервые, но совершенно четко осознавала неповторимость этого момента. Она тихонько восторженно вздохнула, утыкаясь подбородком в колени и обхватывая их руками. Кофта Марка чуть съехала с ее плеча, обнажив голый участок кожи. И звук сползающей ткани вывел парня из нирваны, заставив обратить внимание на девушку. Он повернул голову: ее светлые волосы чуть развивались на ветру, взгляд был устремлен вперед, но в радужках отражалось движение волн, их темный, магический свет, ее ноздри мерно раздувались, вбирая соленый воздух, а кожа лица была чуть бледной от прибрежной прохлады. Она была бесконечно красивой сейчас. До одури, душераздирающе красивой. Еще и этот белый сарафан, будто светящийся в темноте, создавал вокруг девушки непередаваемую, ту самую «русалочью» ауру. Марк не удержал руку, желавшую под предлогом поправить ветровку коснуться этой снежной, все еще не тронутой загаром кожи. Только вернув ткань на место, пальцы так и остались на плече девушки, невесомо касаясь его, будто следя за тем, чтобы кофта снова не соскользнула. Алиса была теплой и буквально притягивала начавшие мерзнуть конечности парня. А пряди ее волос, бросаемые ветром, щекотали его кожу, рождая желание заправить их за ухо. Пальцы и это сделали. Когда они коснулись песочных локонов, задели ушную раковину, прошлись вдоль шеи, Алиса едва заметно вздрогнула, повернула голову к Марку. И посмотрела на него так, как умела, вероятно, лишь она, так же, как смотрела на него год назад — неповторимо, совершенно особенно. Так, что парень мгновенно вспомнил и прочувствовал все, что было между ними, с новой, сносящей силой: легкость ее волос, мягкость кожи, нежность губ. Он тут же посмотрел на них: красные на фоне бледного лица, приоткрытые и словно шепчущие «поцелуй меня». И этому призыву вторило все вокруг: накатывающие волны, плавно растекающиеся по песку, стрекочущие в степи светлячки, наблюдающие за всем сверху звезды. Они потянулись друг к другу одновременно. Как только их губы соприкоснулись, обоим стало все ясно: начавшийся как дань моменту поцелуй перерос в глубокий, упоительный, в какой-то мере отчаянный. На это накладывалось то, что они помнили, какого это целоваться друг с другом: помнили вкус, манеру, нажим. И следовали за своей памятью, так что через минуту Алиса лежала на песке, уступив напору Марка. Парень практически отдавал себе отчет в том, как быстро сдают у него тормоза, но ничего не мог с собой поделать, кладя колено между ее бедер, тем более что девушка совершенно не способствовала восстановлению его здравомыслия, притягивая к себе ближе, зарываясь в волосы и неосознанно подаваясь вперед к его ноге. Марк оторвался от нее лишь на секунду, чтобы снять майку. Алиса лежала под ним восторженная, жаждущая, пылающая — пока парень стягивал футболку, она расстегивала пуговицы на груди сарафана. Когда же он снова навис на ней, опираясь на прямые руки по бокам, она привстала на локтях, тянясь к его лицу, одновременно позволяя легкой ткани разойтись, обнажая грудь. Марк тут же припал к правому полушарию, захватил губами сосок, вслушиваясь в прерывистое дыхание девушки, выгнувшейся под ним. Другой рукой он сжал второй сосок, вырывая у Алисы первый стон. Он пропал. Она также потихоньку сходила с ума от удовольствия: от его рук, губ, языка, приятной тяжести его тела, ощущения упирающегося в основание живота члена. Инстинктивно она интенсивнее терлась о его бедро, силясь шире развести ноги, а когда не получалось бессильно комкала песок над головой и забывалась в стонах. Только когда Марк начал движение вниз вдоль ее тела, скользя губами по коже, Алиса смогла свободно развести колени, подпуская парня максимально близко. Он тут же огладил ее коленку и ласково провел вверх по бедру, задирая помятую ткань юбки. Когда же его губы достигли кромки белья, он замедлился, носом проследил путь туда-обратно до ее пупка и поднял взгляд на девушку. Его жаркое дыхание внизу, его короткие волосы под пальцами, его ладони, удерживающие ее бедра, — она растворялась в его прикосновениях, его близости. Она хотела его сейчас так сильно, что все внутри зудело, требуя его и не получая. Еще и эта остановка. Алиса подняла голову, посмотрела вниз, прямо в его глаза, и действительно задохнулась — так никто на нее не смотрел никогда в жизни, даже он сам год назад. Марк же, не разрывая зрительного контакта, снова поцеловал ее: полоска кожи над трусами, лобок, половые губы — он действительно поцеловал ее там, ровно также, как делал это с верхними несколькими моментами ранее. И смотрел на нее внимательно, испытующе, при этом крепко держа руками. Алиса же только и могла что глубоко дышать через рот и смотреть в эти два черных омута. Она негромко пискнула, когда Марк подтащил ее к себе, так что его лицо вновь оказалось напротив ее, а член уперся прямо в промежность. Он снова поцеловал ее — так же сумасбродно, горячо и собственнически — одновременно пытаясь стянуть белье, и девушка приподняла таз, помогая, и, не удержавшись, закатила глаза, когда морской воздух обдал обнажившуюся кожу. Только сейчас она заметила, что ее ноги, как и ноги Марка, ласкает поднимающаяся волна, оседая на ступнях пеной. Это было божественно, учитывая, что тело лежало на мокром песке, который можно было свободно мять, когда парень так любовно выцеловывал ее шею. Она потерялась в этой неге — страсть, смешанная с его манипуляциями, захватила ее всю, Марк видел это явственно. Поэтому чуть сбавил обороты, давай время преодолеть это состояние и немного протрезветь. Марк посмотрел на нее: ее распластанные влажные волосы, в которых путались крупинки песка, ее тяжело вздымающаяся грудь с острыми сосками, один из которых накрывала ее ладонь, чуть подрагивающий живот, на который сбился ставший серым сарафан, широко расставленные ноги, покрытые мелкими долетевшими брызгами. Она была вся влажной и горячей, действительно готовой принять его, но парень медлил, чувствуя, что обязан спросить. — Алиса, — он не узнал своего голоса. Низкий и хриплый, он сливался с шумом волн. Но девушка расслышала его. Ее мутный от возбуждения взгляд сосредоточился на нем. И видимо оба вопроса отпечатывались на его лице, потому что она чуть улыбнулась ему и без лишних слов, взяв его ладонь, положила ее вниз и надавила на его средний палец, вводя в себя. Она была неимоверно горячей и мокрой — фаланга двигалась в ней свободно, так что Марк тут же добавил второй палец, растягивая ее изнутри, надавливая на стенки, внимая полноценным стонам, слетавшим с обветренных губ. Ей казалось, она помнит, как ощущаются его пальцы внутри, но сейчас это было совершенно по-другому, чем на его кухне год назад: он действовал размереннее и будто напористее, зная, что им никто не помешает, что она согласна и сама благословила его. Его же сбитое дыхание подводило ее к краю, но она хотела кончить, когда он будет в ней — тогда все будет, как должно быть, как было предначертано еще год назад. Она не хотела, чтобы он останавливался, потому что его пальцы были действительно волшебными и работали неустанно, так что, преодолевая себя, Алиса потянулась к пуговице его шорт и попыталась расстегнуть, но она не поддалась. Марк, желавший довести девушку пальцами, вновь поднял на нее глаза — в них была лишь одна просьба, о которой кричало все девичье естество. И в этот раз он решил обойтись без вопросов, потому что яйца уже болели. Вытащив пальцы, он, не тратя ни секунды, приспустил штаны, освобождая хер. Еще момент потратил на то, чтобы пристроиться. А уже в следующее мгновение по островку песка разнесся синхронный стон, когда Марк наконец вошел. Медлить он больше не мог и мысленно воздал хвалу Богу, не заметив на лице Алисы признаков болезненных ощущений. Наоборот, она так же, как и он, ловила максимальный кайф от проникновения, притягивая парня ближе. Для удобства она скрестила ноги у него на талии и подняла их выше. Но Марка этот момент уже совершенно не заботил — быть в ней виделось единственным смыслом жизни, поэтому он достаточно быстро разогнался, толкаясь в нее лишь тазом, оставляя плечи недвижимыми. Алиса цеплялась за них и, откинув голову вверх, шумно дышала, теряясь в ощущениях от этого дикого темпа: Марк трахал ее быстро, будто на износ, но целовал тягуче, так что воздуха не хватало, ведь хотелось только выдыхать. Восхитительно. Она кончила первой, дернувшись под ним и больно впившись пальцами в его кожу. Он же, сбавив темп до минимума, сделал еще несколько толчков, пока она сжималась вокруг него, теня до последнего. Марк уже собирался вытащить, как Алиса, удержала его ногами, веля остаться внутри. Он кончил одновременно с тем, как она прошептала: «Таблетки», — и впилась в его сжатые в напряжении губы. После того как Марк перекатился на спину, оба еще пару минут просто лежали, восстанавливая и переводя дыхание. Он, еще не удосужившийся натянуть штаны, поглядел на Алису: она лежала, устремив завороженный взор вверх, и судорожно глотала воздух, одна ее рука лежала вдоль тела и пальцы той сжимали клочок песка, вторая же покоилась на животе, грея место, где, должно быть, растекалась его сперма. Ее ноги все еще были раздвинуты, позволяя свежему воздуху ласкать внутреннюю поверхность бедер. Алиса зашевелилась первой: она осторожно, будто боясь нарушить устоявшуюся вокруг атмосферу, приняла сидячее положение и осмотрела себя. Закономерно, она была вся всклоченная и в песке, но Марк искренне залюбовался ее спиной, где на лопатках и вдоль линии позвоночника расцветали естественные рассыпчатые узоры — они напоминали крылья ангела. Девушка пригладила и заправила растрепанные волосы за уши — в этом жесте Марк уловил что-то отдаленно знакомое, возвращающее его память во время, когда он еще толком не знал Алису, но она уже приносила с собой аромат овсянки. Она сняла через голову сарафан, точнее, то, во что он превратился за это время, и отбросила его к кофте Марка, безучастно валявшейся где-то позади. Провела ладонью по поверхности бедер, смахивая песок, и, чуть пододвинувшись к воде, принялась смывать остатки выделений. Марк же, не говоря ни слова, заправил член в шорты, тоже сел и, потянувшись к Алисе, легко поцеловал ее плечо. Она обернулась к нему и устало улыбнулась, коснулась носом его лба. Он чуть отпрянул, позволяя опустить голову себе на колени, что девушка и сделала, устроившись на его бедрах. Некоторое время они сидели в абсолютной тишине, слушая пение моря и размеренное дыхание друг друга. Марк пальцами правой руки расчесывал ее влажные прядки — это действовало на него умиротворяюще, как и годом ранее — левую же примостил на ее груди, принявшись нежно мять полушарие, легко теребить сосок. Алиса сперва просто прикрыла глаза, довольствуясь ласками, казалось, если бы она была кошкой, то непременно замурлыкала. Затем она действительно принялась чуть елозить на коленях парня и выгибаться, когда тот начал крутить горошину двумя пальцами, параллельно надавливая на ее вершину. Девушка задышала чаще, неосознанно снова раздвигая ноги и скользя рукой вниз. Марк наклонился над ней, припадая ртом к тому же соску, легонько его прикусывая и тут же мокро обводя языком. В шею ему ударился жаркий девичий стон, вновь заводя. Алиса выгибалась навстречу его губам, параллельно играясь с клитором, и глубоко дышала, опаляя горячим воздухом его кадык. Марк, сам не отдавая себе отчета, высвободив пальцы правой руки из волос, направил ладонь к ее половым губам, перенимая инициативу. Девушка снова издала отрывистый стон, когда его пальцы проникли в нее, и схватила его за запястье, требуя не останавливать ласки. И вновь его фантастические манипуляции: одной, двумя фалангами, большим пальцем, оглаживая, теребя, совершая круговые движения, неторопливо, затем ускоряясь и двигаясь в постоянном скором темпе. Он внимательно следил за ее реакцией, Алиса чувствовала это по тому, как горело ее лицо под его пронзительным возбужденным не меньше нее самой взглядом. Марку невыносимо хотелось поцеловать ее, но он не хотел сбивать ее сосредоточенное полностью на том, что творилось внизу, сознание. Ее зажмуренные веки, приоткрытые губы и слетавшие с них рваные стоны, пальцы, сжимавшие его запястье до онемения — Марк наслаждался этим как негласной похвалой. И он совершенно четко уловил тот момент, когда все ее естество буквально закричало «вот сейчас, еще немного, только не останавливайся» — Алиса затаила дыхание и прикусила нижнюю губу. А Марк работал пальцами, держа ритм, волнуясь в предвкушении ее оргазма. Ее губы снова открылись, выпуская насыщенный стон, брови, надломившись, сошлись на переносице, шея вытянулась так, что макушка задела стояк. Напрягшись всем телом, Алиса через пару секунд, в которые крепко сжимала внутри пальцы парня, расслабилась, выпустив его руку из стального захвата фаланг. Но только через минуту она открыла глаза, готовая встретить взгляд Марка. Он был собой доволен, что проявлялось в собственнической ладони, лежавшей в основании ее живота, и влажных пальцах, выводивших на ее лобке блестящую в ночном свете дорожку. Его рука была теплой, а глаза лучились различимой даже в темноте любовью. Алиса переплела их пальцы, и Марк тут же поднес этот клубок к губам. Затем он нагнулся к ее лицу и оставил на них максимально красноречивый поцелуй, обнажая свои чувства. Не отрываясь от его губ, девушка развернулась в его руках, не очень удобно выгнув спину, но его язык того стоил. Переводя дыхание, она краем глаза заметила оттопыренную ткань шорт и моментально вспомнила, как хорошо было, когда он вдалбливался в нее, заставляя оставлять борозды на песке. Повинуясь какому-то неизведанному ранее инстинкту, она потянулась к его паху и прямо через ткань облизнула член и очертила губами контур. Марк откинул голову, закрывая от удовольствия глаза — перед глазами тут же всплыла картинка, где Алисины губы скользят по херу, а она сама смотрит на него этим неповторимым взглядом. Он бы точно мгновенно кончил, если бы она сейчас начала ему отсасывать. Но, невольно отзеркалив действия Марка часовой давности, Алиса двинулась вверх, вынуждая парня лечь на спину. Он позволил ей самой расстегнуть пуговицу, достать член, провести по нему пару раз и опуститься на него. На этот раз парень дольше провел в ней. На этот раз все было спокойнее и размереннее, потому что слетела та пелена неукротимого желания наконец получить то, что должно было принадлежать тебе еще год назад. Сейчас же хотелось именно что распробовать эту близость, прочувствовать ее, заполнить друг другом. Они не могли оторваться друг от друга, будто желая наверстать все упущенное время: целовались мокро и глубоко, дышали хрипло и рвано, сжимали и гладили, шептали что-то и смотрели друг на друга долго-долго, пронзительно и любовно. Даже в воде, решив ополоснуться после подхода, они не отпускали друг друга, возясь и приятно нежась в волнах. Выбравшись на берег после длительного совместного плескания, Марк снова улегся на песок и раскинул в стороны руки — он был счастлив как никогда: он чувствовал небывалый простор в груди, словно легкие наполнились гелием, и он должен был вот-вот взлететь. А еще он улыбался, как придурок. Алиса пристроилась рядом на плече, устремив взгляд также вверх. Оба, совершенно обнаженные и мокрые, они лежали на берегу, вдыхая морской воздух. — Давай уедем раньше, — внезапно произнесла девушка. — К тебе или ко мне? — тут же отозвался Марк, усмехаясь. — Я серьезно, — Алиса приподнялась на локтях и посмотрела парню в глаза. И ее взор сказал в разы больше, чем губы: она хотела уехать раньше, чтоб иметь возможность постоянно быть рядом с ним, не вылезать из постели, не отвлекаться на других людей и занятия, а просто оставаться наедине как можно дольше. — К тебе или ко мне? — повторил свой вопрос парень, глядя на нее столь же осознанно. Он сглотнул. — Ко мне — покажу тебе Питер, — ответила она, лукаво улыбаясь, потому что было понятно, что на экскурсии у них не будет времени. — Когда уедем? — Марк потянулся, разминая мышцы. Спать совершенно не хотелось, тем более Алисино предложение открыло в нем второе дыхание. Она помолчала несколько секунд, размышляя. Снова посмотрела на парня, мысленно оценивая его состояние. — Сейчас.***
Марк опрометью влетел в палатку. Даже не стараясь вести себя тише, он бросился к своему спальному мешку, рядом с которым были разбросаны его вещи. У него было время на сборы, но медлить он не хотел. Хотел он одного — снова оказаться рядом с Алисой и укатить с ней вдвоем. Они договорились через десять минут встретиться у ее машины, но парень знал, что ему хватит и шестидесяти секунд. — Ты что делаешь? — сонным голосом поинтересовался Ян, повернув из-за плеча голову. — Уезжаю, — коротко ответил Марк, даже не поглядев на разбуженного его возней и шуршанием друга. Он в это время запихивал в сумку майку, телефон с наушниками и термокружку, которая, к слову, ему не принадлежала, — если что-то забуду, захвати ты, в Москве отдашь, — бросил он и посмотрел на место, где сейчас должен был лежать и видеть седьмой сон. Глядел на расстеленный спальный мешок и не видел — было совершенно все равно. Он готов был ехать прямо с пляжа, оставив все вещи, документы и электронику здесь — ему ничего из этого не требовалось, честно говоря. Но Алисе надо было переодеться и взять ключи. — Чего? — Ян, щурясь спросонья и зевая, повернулся всем телом к другу. С его живота скользнула тонкая девичья рука. Когда же он принял сидячее положение, парень различил на надувной подушке рядом с ним распластанные рыжие, кажущиеся в темноте медными, пряди. Чтоб не разбудить и Дину, Марк, подсев вплотную к другу, зашептал прямо ему на ухо. — Мы с Алисой уезжаем прямо сейчас к ней в Питер, — он перевел взгляд на лицо друга — у него на щеке был красный отлежанный след от собственной руки. — Если я что-то забуду из вещей, — он сделал абстрактный жест рукой, — забери это, дома передашь. Понял? — Ян смотрел на него в упор бессознательным взглядом, так что Марк сделал вывод, что ни хрена он не усвоил из его речи. — Короче, если что, пиши. Я полетел. — Заключил он, хлопнув друга по плечу, на что тот лениво кивнул, снова зевнув. Марк еще раз оглянулся на свою лежанку, сжал в ладони ремень сумки и вышел из палатки. Он слышал, как Ян снова хлопнулся на спинку и как мягкий тягучий голос спросил: «Что случилось? Кто-то куда-то уезжает?» На что парень едва слышно, видимо придвинувшись к девушке, ответил: «Все в порядке. Спи-спи». Подходя к машине, Марк вслушивался в окружающие звуки, желая уловить приближающиеся шаги, но ушей касался лишь шум гуляющего по степи ночного ветра и ставший родным перелив волн. Фары мигнули неожиданно, парень даже вздрогнул. Алиса подлетела справа, врезалась в него, обдавая счастьем, чмокнула в щеку и схватила за руку. Марк беспрекословно последовал за ней к багажнику, заражаясь через прикосновение ее жаждой приключений. Закинув вещи в машину, Марк притянул к себе девушку и, положив руки на затылок, поцеловал. Языки снова сплелись — даже в их движении ощущалось нетерпение. Алиса отпрянула, шутливо оттолкнув парня, и, коротко засмеявшись, кокетливо двинулась к водительской двери. Марк же, идя к месту рядом, думал о том, что они сейчас, наверное, похожи на Бонни и Клайда — дикая страсть, разжигающая преступный азарт и тягу творить что-то безумное. Не успел он сесть в салон, как теперь уже Алиса потянулась к нему за поцелуем, словно услышав его мысли. Но она пристегнулась, правда в этот момент озорная улыбка не сходила с ее лица. Марк показывал в темноте дорогу, Алиса же беспрекословно повиновалась, постукивая по рулю в такт тихой мелодии, доносившейся из динамика. Прислушавшись, парень понял, что это старая добрая «Crazy in love» только в какой-то джазовой обработке. — Это из «Великого Гэтсби», — угадав его вопрос, сказала девушка, добавляя газ, когда дорога пошла ровнее. Марк любил Фицджеральда, читал его роман и знал о чем он. Секундная мысль, что жизнь пытается дать ему какую-то подсказку, взбрела ему в голову, но он тут же отмахнулся от нее, когда посмотрел на Алису: сосредоточенная, держа обе руки на руле, она не отрывала взгляда от лобового стекла. — Все в порядке? — спросила она, поймав его взгляд в зеркале заднего вида. — Да, — искренне отозвался парень, кладя ладонь в успокаивающем жесте на ее теплое бедро и чуть сжимая. — Только не сбей никого.