От Смоленска до Сантандера

Несколько дней назад авангард Шварценберга потерпел поражение при Мормане – их поредевший отряд (Пелымова ещё в ноябре решили отправить лечиться в Россию) в сражении не участвовал, но от этого делалось только обиднее: вдруг благодаря им ход битвы можно было бы изменить? А сегодня они сцепились с французами у реки Об. Кавалерия разместилась на запланированных позициях ещё до рассвета, но отчего-то – то ли Шварценберг напутал, то ли его адъютанты замешкались – приказ о наступлении был отдан с запозданием, когда французы, конечно, их давно заметили и разглядели. Шура отчаянно подгоняла коня, но скакать было тяжело – болотистая земля, мокрая кашица снега, вдобавок повсюду какие-то кусты… – Конные, отход! – прокричали откуда-то спереди адъютанты, и почти сразу после этого раздался грохот. – Ну наконец-то догадались ввести в дело пушки! – воскликнул Винценто, едва грохот затих. – Французы в кои-то веки почти без орудий! Вскоре прозвучал новый залп, потом ещё… Шура надеялась, что артиллерия себя оправдает. – Погода отвратная, – пробурчал Митя. Ему, должно быть, было особенно обидно: это был первый бой, в котором он от начала и до конца должен был руководить отрядом. – Ни зимы, ни лета, грязь… – Да ещё и эти кусты, – согласилась Шура. – Откуда они? Растут аккуратно, вокруг палок, это явно поля – ягоды какие-то, должно быть? – Ягоды, – подтвердил Винценто. – Это виноградные лозы. У Мити округлились глаза: – Вот эти треклятые кусты?! Вот это они? Ну, знаете, если так и дальше пойдёт, я французские вина разлюблю! Все расхохотались. Напряжение немного спало. Ближе к вечеру на холоде земля подсохла, и граф Пален снова приказал кавалерии идти в атаку. Тут дело пошло сразу бодрее – они гнали французов до самого берега реки и уже на берегу взяли в плен многих из них, кто побоялся переплывать Об. А вот на обратном пути с Шурой случилось приключение. На тёмной земле лоза и палки были почти неразличимы, и об одну из этих палок как раз рассёк себе бок её конь. Не успела она оглянуться, как очутилась в пусть подсохшей, но оттого не менее противной грязи (хорошо ещё сама на палку не напоролась!), а конь, обиженно заржав, взбрыкнул и унёсся куда-то вперёд. Ей быстро привели лошадь, ещё днём захваченную у одного из пленников, да и расшиблась она не сильно, но в грязи зато перемазалась с ног до головы, так, что и принесённая из реки вода помогла не сразу. – Главное, цела осталась, – сказал уже на привале Винценто, положив руку ей на плечи, пока Шура старалась отчистить от липкой земли хотя бы ладони. – Коня только жаль, и к новой лошади привыкать – каждый раз морока, – сбежавший конь нашёлся в нескольких верстах от реки; хоть рана оказалась не слишком опасной, стало ясно, что в бой ему в ближайшее время не ходить, и Шура была вынуждена оставить его на попечение местных жителей, которым как раз не хватало лошадей из-за попыток Наполеона восстановить свою кавалерию.