***
Дневник Роршаха. 21 октября 1985 года. Ушёл из дома Джейкоби в 2:35 ночи. О попытках дискредитировать доктора Манхэттена Молох не знает ничего. Его просто использовали. Но кто? Проще всего подумать на русских: Манхэттен и Комедиант - ключевые фигуры у военных. Но Комедиант говорил о каком-то острове, о живущих там художниках и писателях. Не стыкуется. Не могу сосредоточиться. Слишком устал. Не спал с субботы. Шёл домой мимо мусорных баков, набитых слухами о скорой войне, взвешивал обстоятельства, улики, мотивы...ждал среди грома и крови молнию просветления.***
Этим утром в заурядной квартире в центре Нью-Йорка остро пахло кровью. Невзирая на проблески солнца в густых тучах, это помещение казалось неправдоподобно пустым, мрачным и пронизанным леденящим холодом. - Нам нужно знать всё, миссис Хирш. Голоса полицейских в злополучной комнате перемежались дрожащим голосом молодой женщины - единственной уцелевшей в этом месте... - Война, - выдохнула она, глядя в пол стеклянным от шока и ужаса взглядом. - Он сказал, что будет война с русскими. Сказал, что хочет избавить от этого малышей. Доминик всё время говорила "ванна" - было похоже на "война"...ей всего три, она вечно всё повторяет за другими...и тогда...тогда... - Она зажмурилась и помотала головой, давясь неуёмными рыданиями. Один из следователей мягко тронул её за плечо, оторвавшись от блокнота, в котором делал пометки: - Понятно, миссис Хирш. Больше никаких вопросов. Офицер Капальди отвезёт вас в клинику... Когда непрерывно плачущую женщину вывели из комнаты, он отвернулся и исподтишка поджёг свежую сигарету. Следователь Хэтфилд, в очередной раз опоздавший на место назначения, шумно вошёл в забрызганную кровью комнату, едва не столкнувшись в проходе с пострадавшей: - Боже, что тут произошло? - Парень сильно переживал из-за ядерной войны, - не сбавляя повседневного тона, буркнул в ответ Файн. - Убил двоих детей на глазах у матери, а потом перерезал себе горло. И таких ещё полно будет. - Н-да... Они, не сговариваясь, обвели хмурыми взглядами разгромленную комнату, в которой теперь остались лишь они вдвоём. Несомненно, на ум им пришла одна и та же мысль - за последние пару недель бывать на местах подобных происшествий им приходилось уж слишком часто. - Я вот думаю, - наконец нарушил молчание Хэтфилд, - что всё из-за астрологии. Комета Галлея вот-вот вернётся, а это дурное знамение. Файн лишь невесело ухмыльнулся, неспешно выдыхая дым в пропитанный кровью воздух. - Ага, потому-то русские в Афганистан и попёрлись. - Да нет, это-то всё развиднеется как-нибудь. Третьей мировой не будет, дураков нет. - Хэтфилд присел на одно колено и приподнял ткань, которой были укрыты два маленьких распластанных по полу тела. - О чёрт...чем это он их? - Кухонным ножом, - откликнулся Файн, не выказывая ни малейшего желания вновь смотреть в сторону трупов. - Их звали Клер и Доминик. - Славные имена...вроде как у кинозвёзд. - Ага. - Ну так что, идём перекусим? - Ага. - Слушай, не парься, - попытался разрядить обстановку Хэтфилд, совсем не услышавший энтузиазма в голосе напарника. - Все эти психозы - из-за истерики в прессе. - Из-за истерики в прессе люди маются скукой, а не встают с утра пораньше и не режут собственных детей, - вертя в пальцах уже подготовленную вторую сигарету, с новым горьким смешком отозвался Файн. - Для этого кое-что другое требуется, дружище. Другой, понимаешь, тип вдохновения. Должно быть, обоих полицейских в этот момент посетило неслабое ощущение дежавю: казалось, только вчера они точно так же направлялись в удушливом запахе крови и сигаретного дыма прочь из квартиры Эдварда Блэйка...и тот ужасающий случай был не первым, а этот, несомненно, отнюдь не последним.***
"Мой дом, моя семья были обречены, мир мой рушился в бездну. Судьба, глухая к моим мольбам, сделала их ставкой в игре случая"...
На середине новой страницы чернокожий парень в кепке киоскёра вздрогнул, болезненным рывком вернувшись в реальность: подъехавшая к ларьку грузовая машина, проехавшись по луже, с силой обрызгала его ледяной водой со спины. - Эй, индюк! - сердито выкрикнул подросток вышедшему из машины человеку. - Ты меня облил! Не получив никакой реакции, он лишь раздосадованно фыркнул и вновь погрузился в чтение."Одни и те же волны глодали и этот остров, и Дэвидстаун, хотя попытка добраться вплавь была бы безумием"...
Как и прежде, уже совсем привычно до него долетали обрывки разговоров киоскёра и поставщика - как и каждый второй житель страны, сейчас они не могли думать ни о чём, кроме назревающей войны... - Сегодняшняя газета есть? - Ясное дело. Похоже, насчёт войны они не шутят. Начинаешь даже задумываться, куда бежать..."...поэтому я решил построить плот".
- К примеру, вот папаша мой, когда в Германии в тридцатых запахло жареным, попросту оттуда смылся. - Ну да. Только то была вторая мировая, а сейчас будет третья. Куда тут смоешься-то?"Но в глубине души я сомневался, что он удержится на плаву. Деревья на острове были слишком молодыми и тонкими, чтобы на них достичь Дэвидстауна...внезапно я вспомнил раздувшиеся от газов животы погребённых мною людей. От одной мысли об этом меня бросало в дрожь. Я гнал от себя эту отвратительную идею...но она не оставляла меня".
- А-а, не будет этого. Интересно, почему задерживается свежий выпуск "Дозорного"?"В конце концов я решился и принялся раскапывать неглубокую могилу. Намерение моё было омерзительно, но иного выхода я не видел"...
- Комиксы за следующий месяц вышли раньше графика, а "Дозорный" задерживается. Проклятая война, всё из-за неё наперекосяк..."И с горечью осознал истинный смысл выпавшего на мою долю испытания"...
Новые брызги грязной воды облили спину юного читателя. - Бли-и-и-ин! - вырвалось у того в сердцах. Киоскёр едва ли взглянул в сторону этого крика, будучи во власти собственных раздумий. - Абсолютно всё, - негромко произнёс он в пустоту. В тихой злости сбросив с себя промокшую куртку, подросток снова взялся за комикс в надежде уйти от реальности, которая теперь явно была настроена против него."Всё, что я любил, всё, ради чего я жил, зависело теперь от того, сумею ли я добраться до Дэвидстауна раньше ужасной шхуны. Цепляясь за воспоминания о глазах моей жены, я вытаскивал трупы, и песок струйками сочился из их карманов. Я сдирал с них одежду, рвал её, лоскутьями связывал тела друг с другом. Порой я прерывался ненадолго, захваченный изяществом украшавшей кожу мертвеца татуировки или загадкой старого шрама. К полудню я нарубил достаточно юных пальм, чтобы соорудить настил, и принялся крепить стволы на жутких поплавках. Довольный своей работой, я дождался заката, с отливом взобрался на плот и направил его на восток. На восток, по ночным морям. На восток, попирая обнажённые спины мертвецов. С рассветом, привлечённые вонью трупов, на которых держался мой плот, появились чайки. Голод породил во мне сноровку хищника: я сумел поймать одну из птиц налету. Это была моя первая трапеза после гибели нашего корабля. Желудок мой наполнился сырым мясом, кровь чайки стекала по подбородку. Ветер и течение несли меня к Дэвидстауну. К дому. Ничто не сможет отнять его у меня".
***
Этим утром Лори и Дэниэл завтракали в скромной кофейне. Обстоятельства вновь свели их вместе, и вновь Лори была сама не своя - бледная и взвинченная, явно после долгой бессонной ночи. И вновь Дэниэл оказался рядом, чтобы приютить её и чутко выслушать всё то, что не давало ей покоя...и в этот раз рухнувшие на неё проблемы были куда серьёзнее расставания с доктором Манхэттеном. - Они сказали, раз Джон исчез, мне больше нельзя там жить, - вполголоса говорила она, раз за разом нервно запуская длинные пальцы в волосы. - А ещё они блокировали мой счёт, так что у меня не осталось ничего, кроме собственных сбережений. Вот так запросто: "Мы забираем у вас дом и деньги. До свидания". На миг попытавшись представить себя на её месте, Дэниэл почувствовал, как что-то в области желудка крайне неприятно сдвинулось...но в то же время внутри тихо забилось какое-то странное, необъяснимое чувство, напоминающее отчаянную и неясную надежду. - Так где ты остановишься? - осторожно и участливо поинтересовался он. - Маме звонила? Лори не подняла на него глаз, но её губы дёрнула кривоватая усмешка, пальцы судорожно стиснули воротник пальто. - Да уж, она была бы в восторге...нет уж, лучше спать на канализационном люке. - Она тяжело вздохнула, устало опустив веки; как и во время прошлой их встречи, она почти не прикасалась ни к еде, ни к свежесваренному кофе. - Ладно...перебьюсь как-нибудь. Бесит только, что меня оказалось так просто вышвырнуть. Она поднялась со стула - пожалуй, слишком резко. В её движениях и до этого сквозило нескрываемое чувство дискомфорта, похоже, ставшего слишком сильным, чтобы и дальше терпеть. Едва глядя на своего собеседника, она начала застёгивать на себе пальто, отчего неприятный сдвиг внутри Дэниэла повторился... - В любом случае спасибо, что накормил. А сейчас я, пожалуй, пойду искать комнату подешевле... - Наконец подняв глаза на Драйберга, она замерла в недоумении: - Эй, да что с тобой такое? Какой-то потерянный... От этих слов Дэниэл вздрогнул, будто от окрика. Подобрать слова было тяжело. Снова какая-то жуткая тоска начала подниматься внутри, готовая захлестнуть его с головой...было ли это обычной жалостью к попавшей в беду старой подруге? Он едва услышал, как пробормотал что-то о том, что с ним всё в порядке, и едва услышал прощальные слова Лори. Кажется, она пообещала, что в скором времени они увидятся снова...почему эти слова так больно обожгли сейчас? Лори развернулась к выходу, взмахнув волосами, которые в красноватом освещении кофейни сверкнули тёмной медью. На мгновение Дэниэл застыл, словно загипнотизированный, все мысли с внезапной силой рванулись куда-то...несколько секунуд внутри шла неожиданно ожесточённая борьба. Дикая идея, вдруг ударившая в голову и заполонившая в ней всё, силилась прорваться... - Лори, погоди, - наконец окликнул он каким-то чужим, высоким голосом. Она остановилась, и Дэниэл с усилием взял себя в руки, несколько раз глубоко вздохнув: - ...Ты ведь можешь пожить у меня. Почему оказалось так тяжело произнести эти слова? Ведь в этом предложении помощи не было ничего...особенного? Дэниэл сам себя не узнавал. Сердце колотилось, как после получаса непрерывного бега...Лори, как и следовало ожидать, выглядела удивлённой и сконфуженной. - Не хочу навязываться... - явно как можно твёрже начала она. - Да ты что, у меня же полно места, - Дэниэл теперь говорил на редкость сбивчиво, с трудом улавливая смысл собственных слов. - Дело-то в том...ну, мы же друзья, и работа у нас общая, и потом, мы оба...ну...мы оба... Взгляд Лори, казалось, чуть смягчился, категоричность как будто сменилась молчаливым вопросом. Сделав глубокий вздох, чтобы собраться с силами и выровнять звучание своего голоса, Дэниэл закончил - тихо и совсем непохоже на себя: - Мы оба - остатки прошлого...***
Дневник Роршаха. 21 октября 1985 года. Проснулся в 11 из-за криков за окном. С досадой обнаружил, что заснул, не сняв лица. Устал больше, чем думал. Надо быть осторожнее. На той стороне улицы недоросли с баллончиками краски уродуют заброшенный дом. Запомнил их приметы, приготовился к работе. Для начала снял лицо, сложил и спрятал в карман. Без лица никто не узнает. Никто не знает, кто я. В дверях сталкиваюсь с хозяйкой. Обычный скулёж о гигиене и деньгах. На её белой жирной шее лиловые засосы...свежие. Вспомнил о моей матери. На улице осматриваю поруганный дом: на дверях появилось изображение мужского и женского силуэтов; похоже, они предаются похоти. Не понравилось. Будто привидение в дверном проёме. На углу сороковой и седьмой видел Драйберга и Юспешик, выходили из кофейни. Меня они не узнали. Возможно, роман? Юспешик организовала изгнание доктора Манхэттена, чтобы освободить место для Драйберга? Кроме того, она ненавидела Комедианта. Надо обдумать. Зашёл в закусочную, выпил кофе, сел наблюдать за своим "почтовым ящиком" на той стороне улицы. Прохожие делали взносы: фантики от конфет, газеты, кеды, задушенные собственными шнурками - язычки отвратительно вывалены. Город - хищный зверь, коварный и злобный. Чтобы понять его, я изучаю его погадки, его запахи, его паразитов...я сидел, наблюдая за урной, и Нью-Йорк открывал мне сердце.***
"Чайка билась у меня в желудке. Когда солнце безмятежно выползло из-за скользкой кромки мира, на меня вдруг обрушилось и едва не лишило чувств осознание - сколь чудовищен был мой варварский завтрак"...
- Сказать по правде, от всего этого бардака в животе как-то странно, понимаешь? Сколько ж это мы ещё продержимся, интересно?"Слишком много птичьего мяса. Слишком много крови"...
- Я к тому, что ведь третья мировая - это ж кошмар какой-то, одни только торговцы оружием и могут спокойно об этом думать."Мир закружился. Между мною и небом парили падальщики - пернатые голоса вечного голода"...
- Ты только глянь, глянь вот в разделе "финансы". Эти ребята кого хочешь живьём сожрут."Кровожадный хор чаек"...
- Им нужны бабки, только бабки - но зачем, если не хватит времени их потратить?"Кровожадный хор чаек не давал забыть"...
- Я ведь к чему - неужели люди не видят знаков? Неужели им не ясно, куда мы катимся? - Слушай, мужик, - наконец не выдержал чернокожий подросток, не в силах скрыть досады в голосе, - я вообще-то читаю. Киоскёр, погружённый в свои размышления, обращённые не то к нему, не то к самому себе, мельком оглянулся на голос и снова уставился в сегодняшнюю газету, произнеся с на удивление горькой ухмылкой: - Видишь? Апатия! Все уткнулись в комиксы и телевизоры. Тошнит меня от этого. Юному читателю оставалось лишь недоумённо хмыкнуть, прежде чем снова опустить глаза на яркие и зловещие страницы."Кровожадный хор чаек не давал забыть о тошноте. Я упал на колени. Меня выворачивало. Снизу, из проёма между брёвнами плота, на меня смотрел мёртвый боцман Ридли. Внезапный взгляд в глаза смерти непостижимым образом одарил меня ясностью мысли"...
- Я ведь к чему говорю, - снова зажужжал над ухом голос киоскёра; без своей кепки он выглядел на много лет старее, открывая виду лысеющую голову с остатками седых волос на висках. - Всё это может исчезнуть: люди, машины, телепередачи, журналы...даже слово "исчезнуть" может исчезнуть. Читатель с силой стиснул книгу комиксов, стараясь отгородить своё сознание от звука этого дребезжащего голоса. Куда больше его занимала другая реальность, не столь до ужаса настоящая..."Дрожа, я склонился над перевёрнутым миром, в котором кружили призраки утонувших чаек. Оттуда на меня смотрел в упор безумец с покрытыми запёкшейся кровью губами. Его глаза, нос, скулы по отдельности казались знакомыми, но я никак не мог собрать их вместе, чтобы получилось лицо человека, которого я знаю"...
***
В небоскрёбе, служившим домом Эдриану Вейдту, этот роковой день тоже оставил свои страшные следы. Молодая секретарша и сам бывший супергерой, охваченные повседневными заботами, привычно обсуждали в кабинете обыденные вещи из мира бизнеса. - Время поджимает, мистер Вейдт...надо бы поторопиться. - Да-да, помню, - раздался по-деловому суховатый и прохладный, как прибрежная морская галька, голос Эдриана. Меряя шагами кабинет, он выглядел величественным и по-королевски холодным в одном из самых шикарных своих костюмов из пурпурного шёлка. - У нас ведь сегодня встреча с кем-то из отдела игрушек, да? - Именно так. Они хотят запустить новых персонажей для серии "Озимандис". Может быть, кого-нибудь из ваших противников или что-то в этом роде... Вейдт, как всегда, исполненный чувства собственного достоинства, пренебрежительно усмехнулся уголком губ: - Все мои противники мертвы. - Да что ж это такое сегодня творится? - Секретарша улыбнулась в ответ с неподдельной безмятежностью. - Кого ни спросишь - все только о смерти и думают...как сегодня утром в новостях было - какой-то тип слетел с катушек и убил своих детей...видели? Неспешно пересекая вместе с ней порог кабинета, Вейдт не выказал ни тени ужаса или волнения от услышанного. Лишь равнодушно откликнулся, с незаинтересованным видом глядя в пространство: - Нет. Нет, не видел. - Он вроде испугался, что будет война! Ну что за глупость? - вновь не сумев подавить улыбку, теперь уже насмешливую, продолжала вещать секретарша. - Никто не начнёт войну, таких психов нет. И с чего это все так разнервничались? Они достигли эскалатора, ведущего на нижний этаж, и встали на движущуюся лестницу, оба по-профессиональному сдержанные и прямые, словно пара струн. Помещение внизу было пусто, за исключением нескольких человек, сновавших между чудных золотых конструкций. Лишь один из них, стоя прямо напротив спиной к эскалатору, был неподвижен... - Возможно, им недостаёт ваших юности и оптимизма, - чуть заметно пожал плечами Вейдт, всё так же не глядя на свою собеседницу. Та негромко ответила, бросая слегка обеспокоенные взгляды по сторонам: - Ну не знаю...а может, дело в здешнем интерьере? Все эти египетские штучки жутко мрачные. Какая-то одержимость смертью... Её глаза обежали стены, раскрашенные в тёмное золото и пурпур, причудливые статуи божеств с птичьими головами, стоявшие у дверей каждого кабинета...о давней страсти Озимандиса к культуре Древнего Египта было известно каждому, и казалось удивительным, что после его ухода из Хранителей это увлечение, тесно связывавшее Вейдта с его супергеройским образом, не покинуло его. Казалось, что напротив, лишь возросло, приобретя возможность расцвести в роскошных стеклянных стенах. - Древним египтянам смерть не казалась мрачной, - с готовностью ответил он секретарше. - Они воспринимали её как начало странствия души. Отличная перспектива, не правда ли? Тонко накрашенные брови секретарши моментально подскочили вверх: - Вы что, шутите? Вот похудеть на пару килограммов - это перспектива, и очередное повышение зарплаты - тоже. Незаметно от неё Вейдт слегка закатил глаза: она никогда не была для него наилучшим собеседником. Наблюдать за случайными прохожими внизу Эдриану было несомненно интереснее, чем прислушиваться к секретарше, которая не переставала излагать свои взгляды на жизнь: - ...Глория Вандербильт, MTV и всё в этом духе...а вот без странствий души я как-нибудь прекрасно...о боже! Оба застыли, как громом поражённые: человек напротив эскалатора, круто развернувшись, извлёк из-под плаща пистолет; в один миг его дуло твёрдо устремилось прямиком на Вейдта. Разом сбросив с себя оцепенение, тот с истинно супергеройской ловкостью метнулся в сторону; грянул выстрел, в воздух взметнулись кровавые брызги, и секретарша, стоявшая за его спиной, безвольно рухнула на отполированный пол. Новый выстрел Вейдт безупречно отразил, выставив перед собой одну из не слишком крупных золотых статуй. Страшно побледнев, с неистово горящим взглядом, он тотчас нанёс врагу мощный удар своим новообретённым оружием, не давая тому и шанса успеть что-то сообразить. От удара статуей пистолет выпал из рук киллера, а его ноги моментально подогнулись; в тот же миг Вейдт схватил его и с силой швырнул в сторону ближайшего стола - казалось, он успел непостижимым образом рассчитать этот выпад так, чтобы угол стола гарантированно врезался в висок неведомого врага и рассёк его. Истекая кровью, неизвестный киллер в полуобмороке сполз на пол, но Вейдт, в котором впервые за много лет вспыхнуло боевое пламя, никак не мог успокоиться - подбежав к врагу, он несколько раз нещадно ударил его головой о тот же стол и лишь после этого оттащил в сторону, тяжело дыша и вперив полыхающий взгляд в залитое свежей кровью лицо: - Угхххх...что у тебя во рту? Открой рот! Краем уха он услышал напряжённые голоса подоспевших охранников за своей спиной: - Бог ты мой...мистер Вейдт, отойдите, мы теперь и сами справимся... - Заткнитесь! - рявкнул Эдриан, не оборачиваясь и силясь разжать губы киллера окровавленной рукой. - У него капсула с ядом...не раскусывай! Не раскусывай, ты, урод! Несколько секунд велась ожесточённая борьба; даже на грани потери сознания убийца сопротивлялся, не позволяя Вейдту добраться до капсулы. На Эдриана было страшно смотреть: полузабытая праведная ярость на его доселе непроницаемом лице была слишком разительной переменой... - Я хочу знать, кто тебя послал, - не своим голосом гаркнул он. - Я хочу знать, кто за этим стоит! Но даже при всей своей сверхчеловеческой сноровке, ничуть не ослабевшей с годами, Вейдт опоздал: на губах наёмника показалась кровавая пена, несколько секунд всё его тело дико сотрясалось в конвульсиях, после чего затихло и безжизненно распласталось на зеркальном, в жирных алых пятнах полу. - Чёрт, - выдохнул Вейдт, с крайним омерзением на лице отступая от трупа. Изнурённо усевшись на край ближайшего фонтана, он мрачно обратился к окружившей его охране: - Позвоните в отдел игрушек. Скажите, что новых персонажей для серии "Озимандис" не будет. Если они спросят почему... - Его острый, хмурый взгляд прошёлся исподлобья по двум мёртвым телам, растянувшимся посреди холла. - ...объясните, что у меня больше нет врагов.***
"После полудня я несколько раз впадал в забытье и видел, как хлопает на зловещем ветру ужасное знамя моих врагов"...
- Война, детоубийство, покушение...не первая полоса, а кошмарный сон!"Флаг с мёртвой головой полощется над всеми нами, а головы, приколоченные к носу шхуны - это наши головы"...
- Один зарезал своих детей, другой стрелял в Эдриана Вейдта...это кому ж могло взбрести в голову в такого человека стрелять?! - Киоскёр то и дело с силой всплёскивал руками, как всегда, будто не видя, насколько его постоянный посетитель увлечён привычным чтением. - Если уж святых вроде Вейдта отстреливать начали, нам-то на что надеяться?"Поистине, кто бы мы ни были, где бы мы ни обитали, мы живы только благодаря капризу убийц"...
- Вейдт - он же настоящий герой. Благотворительностью занимается, имя вот своё раскрыл, потому что стыдиться ему нечего...когда же, чёрт возьми, это кончится?"Я проснулся на закате и выпил немного морской воды. Я где-то слышал, что если пить её не более пинты в день, то можно продержаться"...
- Неудивительно, что у людей крыша едет. Вроде этого, который детишек своих порешил...небось неделю назад нормальная семья была. Как знать, как знать, что тебя доконает..."Под плотом что-то шевельнулось. Безумие, но в первый миг я решил, что мертвецы пытаются разорвать путы и выбраться из воды - но нет, там было что-то другое"...
- В том смысле, что мы же видим только то, что на поверхности... - взгляд киоскёра метнулся к противоположной стороне тротуара: мельком он увидел бредущего по переулку бездомного мужчину с табличкой. Выждав несколько секунд, киоскёр понял, что в этот раз тот не собриается сворачивать в сторону ларька, и с лёгким разочарованием в голосе продолжил в пустоту: - Ясное дело, есть куча всего, что сначала не замечаешь..."Плот покачнулся. Впереди, в темнеющей воде, что-то плеснуло. Ко мне приближались какие-то тени. Может, это шлюпки, спешащие на помощь?" - ...пока не станет слишком поздно. "Нет, не шлюпки. Плавники".
***
Дневник Роршаха. 21 октября 1985 года. Кто-то пытался убить Вейдта. Подтверждается теория "убийцы масок". Он последователен. Проверил почту. Сообщение от Молоха: "Р.! Жду сегодня, в 23:30. Есть новости. СРОЧНО. Джейкоби". Есть ли какая-то связь? Затем пошёл забирать лицо из переулка. Возле самой "Утопии" полицейские вязали нарка под КТ-28. Он орал что-то про президента Никсона, что-то про бомбы. Неужели все, кроме меня, сошли с ума? Мир безжалостен, и на это может быть только один вменяемый ответ. В переулке было холодно и пустынно. Мои вещи лежали там, где я их оставил. Ждали меня. Одевшись, я сбросил личину и стал самим собой. Свободным от страха, от слабости, от похоти... Мой плащ. Мои ботинки. Мои незапятнанные перчатки. Моё лицо. До визита к Молоху оставалось три часа. В переулке слышен сдавленный женский крик, вступительный аккорд вечернего хорала. Пошёл на звук. Попытка изнасилования/ограбления/того и другого. Кашлянул. Мужчина повернулся. Люблю, когда у них вот так меняется взгляд. Порой ночь бывает щедра ко мне.***
Над городом сгущалась ночь, и Дэниэл зажёг по всему своему дому свет. В распоряжение Лори он на эту ночь предоставил свою гостиную, и от её недавнего нежелания навязываться теперь не осталось и следа. - Дэн, - с неподдельной улыбкой и в кои-то веки явной расслабленностью на лице говорила она, - ты даже не представляешь, как я тебе благодарна. Если подумать, где мне грозило сегодня спать, тут просто рай... - Да ладно... - смущённо отмахнулся он, почему-то совсем непохоже на себя рассеянно обшаривая взглядом помещение. - Эту комнату, конечно, роскошной не назовёшь, но тебе здесь будет удобно...а я лягу рядом, следующая дверь по коридору. Вдруг ты проснёшься ночью и тебе что-то понадобится... - Едва ли соображая, что говорит, он странно кашлянул и торопливо прибавил: - Ну, в смысле, кофе, например...или аспирин, или ещё что... Лори посмотрела на него, как показалось, с удивлением, от которого он едва не вздрогнул: - Да ничего, я в порядке. Так устала, что просплю до четверга...спасибо, что так заботишься, Дэн. Ты мне будто старший брат, правда? Он искренне хотел улыбнуться в ответ, однако вместо этого его губы, подрагивая, вдруг растянулись в настолько болезненную и неправдоподобную усмешку, что он поспешил отвернуться, бормоча что-то о том, как он рад, что сумел помочь. Он никак не мог понять, почему от этих добрых слов Лори ему стало так тошно... - Спокойной ночи, Дэн, - как издалека донёсся до него её голос. Мельком он видел, как она расстёгивает верхние пуговицы своего платья, стоя перед зеркалом. - Сладких снов. Поняв, что разговор окончен, Дэниэл покинул гостиную. Теперь не было смысла скрывать свои эмоции - фальшивая улыбка испарилась с его лица, тотчас сменившись неподдельной горечью. С неожиданно тяжёлым сердцем Дэниэл удалился в свою комнату и позволил плотному мраку снаружи и внутри накрыть себя. Улёгшись в постель, он долго не мог заставить себя погрузиться в сон. Последние слова Лори болезненным эхом звучали в голове, и он тщетно силился понять, почему они повергли его в такую беспросветную меланхолию...кажется, даже в большую, чем весь этот страшный шум вокруг назревающей войны...лёжа без сна уже, казалось, целую вечность, Дэниэл медленно и тщательно анализировал все те недавние воспоминания, что связывали его с Лори. Всё то, что он испытывал в её присутствии во время их последних встреч...его постоянную неловкость и волнение, до сих пор совершенно непонятное ему - ведь много лет до этого они непрерывно виделись, будучи в одной команде...однако никогда прежде он не общался с Лори настолько близко, как в последние дни. Могли ли эти дни всё изменить? Она видела в нём надёжного друга, что-то вроде старшего брата, всегда готового бескорыстно прийти ей на помощь...но мог ли он с уверенностью сказать, что относится к ней исключительно подобным образом? Нет. Вновь и вновь он прокручивал в голове каждую из их последних встреч - то, как в корне менялся мир вокруг, когда Лори оказывалась рядом, когда звучал её голос и соприкасались их взгляды... - Чёрт бы всё побрал, - прошипел сквозь зубы Дэниэл, под покровом глухой темноты неумолимо подбираясь к разгадке.***
"Знай же, любезный читатель: в аду мокро. В аду очень одиноко. Челюсти, двигаясь как будто сами по себе, рвали основу моего плота. Крошечные древние глаза тускло отсвечивали. В их безразличии плавилась ярость. Под плотом прошло что-то большое, брёвна накренились, угрожая сбросить меня в пучину всепоглощающего кошмара. Я вцепился в мачту. Плот накренился ещё сильнее, вода забурлила. Оно поднималось. Как мне описать это? Я никогда не слышал, что акулы бывают так огромны. Её кошмарная рожа не была ни чёрной, ни белой - скорее, неизъяснимого грязно-жёлтого цвета. К тому же она запуталась в верёвках моего плота. Решив, что сейчас она нырнёт и утащит меня за собой, я в ужасе рухнул на колени, сжимая обломок мачты. Стеклянный глаз акулы был прямо передо мной...и в этот миг мы узнали друг друга. Полуслепой, содрогающийся в предсмертных судорогах жёлтый левиафан попытался уплыть, волоча за собою мой плот по собственному кровавому следу. Я отчаянно цеплялся за брёвна, проклиная всё на свете и задыхаясь в потоках горьких, жгучих брызг"...
- Вот не было печали! Опять этот чёртов дождь! Он что, навсегда зарядил? Чернокожий парень хмыкнул себе под нос, видя новые тяжёлые капли, бьющиеся о страницы комикса, но не более того. Кепка киоскёра надёжно защищала хотя бы его голову."В конце концов акула сдохла - и только после этого прекратила плыть"...
- Чёртова работа, - продолжал сетовать держатель ларька, завешивая его открытую часть тканью, чтобы дождь не испортил газеты или журналы. - Всё равно что грести против течения! Работать на улице - это не для слабаков."Я снова спасся, но будущее оставалось безрадостным. Другие акулы кружили слишком близко, не давая забыть об опасности. Они отрывали куски от моего плота, а я молился, чтобы это их насытило. В конце концов они отстали, опасность отступила - на время. Той ночью, поедая сырую акулу, я мог бы посмеяться над тем, как поменялись наши роли, но губы мои запеклись, и с них срывался только злобный хохот. Плот становился всё более чудовищным, будто следуя моему собственному преображению. Ища утешения в своих мыслях, лишившись мачты, я дрейфовал к восходу"...
***
Молчание, царившее этим вечером в полицейском управлении, каждому из его сотрудников казалось затишьем перед бурей. Файн стоял посреди помещения, дымя сигаретой и деловито разглядывая попавший в его руки плакат в ярко-красных тонах. Хэтфилд рылся в документах за письменным столом, периодически косо поглядывая на висевшую на стене картину с древним буддистским божеством. - Знаешь, - наконец задумчиво проговорил он, отрываясь от своих бумаг. - Я так скажу, по нынешним временам всякие мессии и просветлённые никому нафиг не нужны. Телефон, - прибавил он, услышав гудки, на которые Файн не отреагировал. - На мир и просветление спрос всегда был паршивый, - отозвался он, всё так же игнорируя звонок. - Ха. Была у меня когда-то пластиночка с такой обложкой... - Не лапай вещдоки. Кстати, телефон звонит. - Ага... - Файн неторопливо приблизился к окну и окинул мерцающий огнями город прищуренным холодным взглядом. - Знаешь, у меня весь день какое-то странное чувство. Как будто в воздухе что-то... - Это звуковые волны, приятель. От телефона. - Да нет, я просто думаю...сперва детишки, потом кто-то покушается на Эдриана Вейдта. Это всё неспроста, тут есть подоплёка. И... - Стив, ты возьмёшь эту чёртову трубку? - взорвался Хэтфилд, в сердцах едва не сбив пачку документов со стола. - Я бы сам взял, но у меня тут куча канцелярщины по делу Блэйка, на которую ты, похоже, забил! Его напарник, не ожидавший такого всплеска, нехотя отложил свой плакат и поднял трубку, придав голосу предельно профессиональное и сухое звучание: - Алло? Да, это детектив Файн. Наводка? Конечно. Ваше имя...без имён? Хмм...ладно, как скажете, что там у вас? Заинтересованный Хэтфилд прислушался; он уже даже не старался сконцентрироваться на своих бумагах, гадая, какой ещё пугающий сюрприз подкинет им эта ночь. В голосе Файна, невзирая на все его старания, теперь прозвучало неподдельное замешательство: - Что значит - "рожа"? Какая такая "рожа"? И нахрена мне знать, куда пойдёт эта ваша...рожа?! Страшная и поразительная догадка пронзила разум Хэтфилда. Но прежде, чем он успел хоть немного обдумать её, Файн снова заговорил быстро и деловито, резко распрямившись и лихорадочно обшаривая комнату глазами: - Так. Да, я знаю, о ком речь. Где? Хорошо, ясно, когда он там будет? - Ни секунды не раздумывая, свободной от трубки рукой он торопливо сорвал с крючка своё пальто. - Да, понял. Выезжаем. Отбой. По тому взгляду, который бросил на него Файн, повесив трубку, Хэтфилд понял - озарившая его немыслимая догадка пришла к ним обоим одновременно. - Стив, - без лишних слов начал он, не в силах поверить, - ты уверен, что это... - Чертовски уверен. - Файн бросил напарнику его куртку и резвым шагом направился к двери. - Через столько лет нам приносят голову этого гада на блюдечке...живо, дружище, у нас свидание. Можно ехать на красный, - с полной недоброго предвкушения ухмылкой прибавил он, прежде чем покинуть помещение.***
В третий раз за последнюю неделю деревянный пол в доме Эдгара Джейкоби мерно поскрипывал под неспешными и твёрдыми шагами пришельца. В третий раз по полутёмным коридорам проплывала, точно призрак, безмолвная фигура в шляпе, плаще и чёрно-белой маске. Так же, как и в прошлый раз, не утруждая себя походом на второй этаж, Роршах направился в единственную комнату, в которой брезжил свет. - Одиннадцать-тридцать, - оповестил он, переступая порог. - Добрый вечер, Джейкоби. Получил твою записку. Интересно, зачем звал. Держа руки в карманах, он невозмутимо шагнул в комнату. В обычной ситуации он дождался бы ответного приветствия, но этот день был слишком роковым, чтобы просто промолчать об этом. - Сегодня кто-то хотел завалить первого умника на планете...слыхал? Он неторопливо двинулся к сидевшему у окна Эдгару, не замечая, как на ходу погружается в размышления: - Комедиант, доктор Манхэттен, Озимандис...кто-то устраняет Хранителей, Джейкоби. Кто-то хочет нас уничтожить. Может, старый враг. Может, кто-то из твоих сокамерников. - Он остановился за спинкой стула Эдгара, и в его порыкивающем металлическом голосе вновь зазвучала прежняя деловитость: - Куча вопросов. И никаких ответов...может, просветишь меня? Джейкоби не ответил и не пошевелился, безмолвно застыв в лунном свете, точно статуя...тогда Роршах наконец заметил - что-то явно не так. Было в этой неподвижности что-то совсем не естественное...обойдя Эдгара, он с затаённым напряжением заглянул ему в лицо и сам на мгновение замер от неожиданности: во лбу Джейкоби глубоко засела пуля, ужасающе тёмная кровь уже засохла, стекая по коже до самой шеи, остекленевшие мёртвые глаза смотрели в пустоту. Роршаху хватило секунды, чтобы полностью осознать происходящее и прикинуть масштабы той ловушки, в которой он оказался. Его мозг немедля заработал с бешеной скоростью, пристальный взгляд сквозь маску в пару мгновений обежал всю комнату в поисках выхода; мельком увидев пистолет Джейкоби, валявшийся неподалёку от стула с трупом, он хищно бросился к нему и рывком поднял с пола, проверяя на наличие патронов... - РОРШАХ! - грянул в ту же секунду оглушающий, усиленный громкоговорителем крик из-за окна. - Роршах, это полиция! Мы знаем, что ты там! Всё кончено! На мгновение он метнулся к окну; весь дом был наглухо оцеплен вооружёнными людьми. Покосившись на пистолет у себя в руках и на единственную пулю во лбу Джейкоби, Роршах мгновенно осознал, что шансов нет... - Если с тобой есть кто-нибудь, - орал голос снаружи, - я хочу, чтобы ты выпустил их целыми и невредимыми... - Нет, - тихо захрипел Роршах во внезапном приступе отчаяния, - нет, нет, нет... - ...потом выходи сам, и чтобы руки были на виду! Я даю тебе тридцать секунд! - Подставили, обложили, попался, - лихорадочно бормотал пойманный в ловушку Хранитель, не прекращая в бессильной ярости метаться по комнате, - дурак, дурак, дурак... - И после этого я не смогу дать тебе никаких гарантий безопасности! Валяй, Роршах, сдавайся по-хорошему! Этот крик и звук собственного псевдонима словно отрезвили Роршаха. Подавив в себе ненужные пылкие эмоции, он твёрдо произнёс вполголоса - то ли людям снаружи, которые всё равно не услышали бы его, то ли самому себе: - Нет. Никогда. Никогда не сдаваться. Чувствуя, как мимо с режущим свистом проносятся драгоценные секунды, он отбросил пистолет, без раздумий кинулся к ближайшему платяному шкафу и решительно распахнул дверцы. Сейчас, как и всегда в экстремальных ситуациях, его подхлёстываемый адреналином разум работал во много раз быстрее, безостановочно выстраивая план спасения. Пока он рылся в случайных и бесполезных вещах вроде поношенных костюмов, один за другим выбрасывая их из шкафа, под окнами снова раздался безжалостный грубый голос: - Часики тикают, Роршах! Мы контролируем все выходы, у нас пушки и слезоточивый газ! У нас тут всё, что пожелаешь! Пятнадцать секунд! Под руку подвернулся непонятный, покрытый слоем пыли цилиндрический баллончик; стремительно поднеся его к освещённому луной окну, Роршах понял, что внутри лак для волос, очевидно, уже много лет не пользовавшийся спросом у Джейкоби... - Десять секунд! - тотчас снова загремело снаружи. - Роршах, ты сам себе враг! Пять! Четыре! С силой сжимая баллончик, он в последний, решающий раз окинул взглядом помещение; другая его рука будто сама собой потянулась к прикроватной тумбочке и наугад выдвинула верхний ящик...казалось, что кровь в жилах вскипела от переполнившей его отчаянной решимости, когда прямо в этом ящике он обнаружил пачку сигарет и зажигалку. Молниеносно схватив последнюю и спрятав в кармане плаща, он рывком поднялся на ноги, готовый к яростному сопротивлению до победного конца. - Всё, время вышло! - немедленно раздался за дверью очередной крик. - Мы идём! Надеюсь, ты готов! Со своим наспех подготовленным оружием в руках Роршах затаился за углом около лестницы, успев перед этим нажать на выключатель и погрузить весь этаж в темноту. В предельной готовности он застыл и негромко прорычал, слыша быстро приближающиеся шаги за входной дверью: - Только вас и жду. Спустя мгновение офицер полиции с ружьём наперевес ворвался внутрь, распахнув дверь ударом ноги. Вслед за ним в помещение проследовали и ещё несколько; на ходу они напряжённо и взбудораженно переговаривались: - Есть кто? - Чёрт, лучше бы он был тут. Если это фальшивая наводка... - Да ты на замок посмотри. Тут он, к гадалке не ходи...начинаем с первого и идём наверх. Осторожно, чтобы... Через секунду их голоса сменились жуткими воплями: возникнув из темноты прямо перед ними, Роршах засветил зажигалку и брызнул прямо на пламя обильной струёй лака, вызвав в воздухе гигантскую огненную волну, которая мгновенно перекинулась на полицейских. Внезапная вспышка света ослепила их, однако некоторым удалось мельком увидеть, как преступник бросился по лестнице вверх, сопровождаемый всё более мощным пламенем. - Чёрт! Огонь! Боже, я горю! - Берегись! Он поджёг лестницу! - Господи, что творится? Несите воду из кухни, гасите, гасите! - За ним! Он не уйдёт! Прежде, чем полицейским удалось расчистить от огня проход на лестницу, Роршах окончательно скрылся из вида. С трудом взбежав вслед за ним в едком душном мареве, они не увидели ничего, кроме новой, плотной и непреодолимой стены пламени. - Эй, давайте ещё воды! - рявкнул через плечо офицер. - Где подкрепление, мать вашу?! - Где он? - раздался голос одного из сопровождающих его, перемежающийся сильным кашлем. - Чёртов дым... - Он...уфф...он там, на...уфф...третьем этаже! Чёрт бы их подрал, идут они или нет?! - Сейчас будут! Он должен быть где-то наверху... - Офицер с явным трудом дождался новой порции воды и бросился наверх, едва огонь затушили, сквозь густой горячий пар. Ближайший к нему полицейский, вскинув ружьё, мчался по ступеням вслед за ним, с тревогой бормоча на ходу: - Слушай, мне это не нравится, вот ведь зверюга...но если верить газетам, он почти не пользуется оружием, он... Новый дикий крик, заставивший весь отряд содрогнуться - Роршах, поджидавший на входе на третий этаж, снова с силой брызнул из баллончика, на этот раз прямиком в лицо офицеру. Мгновенно лишившись зрения, тот скорчился от жгучей боли в глазах...следовавший за ним успел увидеть в руках Роршаха что-то отливающее металлом - это оказалась пушка для метания крюка, и прежде, чем полицейский успел что-либо предпринять, все три конца этого крюка глубоко вонзились в его грудь. С каждым мигом дом Молоха всё больше походил на ад. Фигура в плаще вновь стремительно скрылась, будто испарившись, и вновь воздух заполонили, смешиваясь с рёвом пламени, хаотичные, уже почти что панические вопли полицейских из переднего ряда: - Чарли, что же это?! Глаза мои, глаза..! - Уиллис и Грэйвс ранены! К чёрту пожар, поднимайтесь сюда, скорее! - Он в спальне! Мы его загнали! - спустя меньше минуты ликующе рявкнул голос одного из рядовых, сумевших не потерять самообладания и ринуться за жертвой сквозь огонь, мимо покалеченных сотрудников... Жуткий беспорядочный шум внутри дома был теперь отчётливо слышен и на улице: Хэтфилд и Файн, как раз подоспевшие к зданию, невольно тревожно косились на верхние этажи по мере приближения. - Что там такое наверху, Стив? Кто-то кричал... Несмотря на явное беспокойство, Файн сумел сухо усмехнуться, докуривая очередную сигарету, успокаивая то ли Хэтфилда, то ли самого себя: - Всё в порядке. Он в западне...должен быть. Там тупик, ему не выбраться. В следующий миг эта кривая ухмылка стала неподдельной: оконное стекло на третьем этаже разлетелось вдребезги, и в дожде осколков, безрассудно не рассчитав высоты, прямо на асфальт бросился долгожданный Роршах. Вероятно, кому-то из полицейских всё же удалось своими руками выкинуть его оттуда, а может, в слепом порыве он выпрыгнул сам - в таком случае это было далеко не разумное решение. Тяжело рухнув на залитый дождём тротуар, Роршах застыл, обмякнув в секундном обмороке от сильного удара головой. Даже приподнявшись на локтях спустя пару мгновений, он всё ещё несомненно был оглушён. С видимым болезненным трудом пытаясь преодолеть головокружение, он хрипло и на редкость измученно бормотал себе сквозь стиснутые зубы: - Нет...нет боли...встать, надо встать...подставили...кто? чья работа? встать, встать, встать... Этих считанных секунд его слабости полицейским хватило, чтобы слаженно обступить его нещадным плотным кольцом. В тот же миг один из офицеров с силой ударил его ногой в лицо, заставив снова рухнуть навзничь с глухим рыком боли; раззадоренные этим выпадом, другие полицейские поспешили присоединиться к своему начальнику, вновь и вновь со зверской яростью пиная пойманного преступника всюду, где могли достать, и заходясь приступами торжествующего хохота: - Что, нравится? Нравится тебе, мразь?! - Сними с него маску! Сними с него эту хрень! Детектив Файн, чьи глаза уже загорелись хищным садистским огнём, не заставил просить себя дважды. - Ну и кто же это? - Опустившись на корточки возле измождённого, тяжело и хрипло дышавшего Роршаха, он охотно сгрёб его маску, в то время как двое других нарочито грубо заламывали пойманной жертве руки за спиной. И тут, несмотря на их хватку и страшную боль во всём теле, Роршах вдруг словно очнулся и дико забился, с внезапной силой пытаясь не позволить Файну стащить маску... - НЕТ! Нет, нет, нет, нет, нет!! - совершенно вне себя, с невиданной доселе безумной смесью ярости и отчаяния выкрикивал он; когда детектив наконец сдёрнул маску, едва не разорвав её пополам, толпу полицейских снова облетел многоголосый громовой смех. Окровавленное тощее лицо под маской казалось бледным, гротескно запущенным и неказистым - до жути отчётливые тени под обезумевшими карими глазами, нелепо растрёпанные рыжие волосы... "Конец близок". - Вот этот?! Этот недомерок - гроза преступного мира? Ну так посадим его вместе с ними. Это карма, чувак... Новый взрыв хохота перекрывали бешеные, нечеловеческие и ещё долго не смолкавшие вопли - крики души поверженного Хранителя, окончательно потерявшего голову в момент своего первого в истории поражения: - Нет, нет! Лицо! Верните моё лицо!!