"В полубреду я видел чёрные паруса адского судна на фоне жёлтого неба Индий и, словно наяву, чувствовал смрад пороха, человеческих мозгов, войны"...
- Надо забросать Россию бомбами, и пусть Господь разбирается."Головы, приколоченные к носу корабля, смотрели долу - те, у кого ещё оставались глаза; расклёванные чайками, изъеденные солью, они шептали - тщетно, всё тщетно"...
- Я ведь про что: я вижу знаки, читаю заголовки, я вообще, так сказать, смотрю фактам в лицо."Вокруг пенились волны, алые, отвратительно тёплые, а команда чудовищной шхуны продолжала вопить - крови, ещё крови!"
- Я же киоскёр, будь оно всё проклято! Я в курсе событий! Надо бросить на них бомбу, пусть погреются!"Пропитанный смолой корпус надвигался. В отчаянии я нырнул в грязные розовые волны, препоручив израненную душу Господу всемогущему - его милости, его суду"...
- Ясное дело, это, так сказать, моё личное мнение. - Плотный пожилой киоскёр в потрёпанном молью берете, сидя на табурете около своего ларька, продолжал свой неспешный разговор ни с кем конкретно. Он говорил определённо не с безмолвными людьми в белой униформе, которые по ту сторону тротуара устанавливали на стене здания жёлтую табличку с надписью "Радиационное убежище". Единственным, кто находился возле киоскёра помимо них, был чернокожий паренёк лет шестнадцати - он сидел на тротуаре, сквозь стёкла очков пробегая глазами по страницам книги комиксов "Легенды Чёрной Шхуны". Распространённый среди изворотливых школьников приём - подходишь к ларьку, просишь дать тебе полистать тот или иной комикс, якобы хочешь решить за это время, покупаешь ты книгу или нет. На самом же деле - спокойно читаешь, сколько душе угодно. Держатель киоска был погружён в свои мысли, а его юный посетитель, появляющийся здесь уже отнюдь не в первый раз - в свои, в ту реальность, куда уносило его новое захватывающее чтиво."Я вынырнул из тягостного кошмара на пустынном и мрачном берегу, где меня окружали мертвецы и разорванная плоть"...
- затаив дыхание, читал он про себя. - Слушай, я ведь прям-таки все передовицы мира вижу. Я впитываю информацию! Ничего не пропускаю."Боцман Ридли лежал рядом. Его мысли и память расклёвывали чайки".
- Вот, к примеру...чем больше в мире катастроф, тем больше газет я продаю! Можешь объяснить?"Читатель, утешься этим: в аду хотя бы чайки довольны".
- Видишь, какая штука, всё в мире взаимосвязано! Уж киоскёр-то в этом разбирается, он не прячется от реальности."Я умолял, чтобы они выклевали и мои глаза - это хотя бы избавило меня от новых кошмаров"...
- Весь мир только на нём и держится, ясно? И, думаешь, он сломается? Не-а! Он вроде как атлант, он выдержит! Он всегда выживет."Но они не вняли, и тогда я встал в волнах прибоя и зарыдал, не в силах вынести этого ужаса"...
- Вот сегодня, к примеру: "Нова-Экспресс" придержал первую полосу и до вечера поставки не будет...катастрофа! Но я справлюсь!"Слёзы в конце концов высохли. Злосчастье моё было малым - я остался жив..."
- Киоскёры всегда справляются! Они вечны! Они любую катастрофу переживут! Они..."...и знал, что хуже быть уже не может".
- ...о, добрый день, сэр. Что-то моментально изменилось в голосе без устали говорившего киоскёра. Заметно притихнув, он поднял глаза на человека, только что бесшумно подошедшего к ларьку. Худощавый бездомный мужчина с неопрятными рыжими волосами всё так же держал над головой свою неизменную, уже обновлённую после дождя табличку "Конец близок". Чернокожий мальчишка, невольно заинтересованный этим необычным визитом, оторвался от своего комикса. - Добрый день, - глуховатым и бесцветным голосом, явно после неоднодневного молчания, отозвался посетитель. - Ну что, уже? Киоскёр непонимающе заморгал, глядя на его тощее жилистое лицо - каким-то образом гладко выбритое, но явно запущенное, с тяжёлой маской нездорового напряжения и отчётливыми мешками под глазами. - А-а, - наконец опомнился киоскёр, - ваш выпуск "Нового дозорного"? Конечно, привезли. Каждый день для вас откладываю...как там конец света, приближается? - не сдержавшись, добавил он с лёгкой улыбкой. В лице бездомного ничего не изменилось, карие глаза под тяжёлыми веками смотрели внимательно, настороженно и почти сурово. - Сегодня и наступит, - пообещал он безрадостно-обыденным тоном. - Я видел знаки. "National Examiner" пишет, что в Квинсе родилась двухголовая кошка...сегодня наверняка. - Он принял журнал из руки киоскёра, взамен вложив в неё несколько блёклых грязных монет. - Отложите для меня завтрашний выпуск? - Э-э, конечно-конечно, мне не трудно, - стараясь вернуть себе серьёзный вид, кивнул ему держатель ларька, - хорошего дня. Бездомный развернулся к киоскёру спиной и направился прочь; тот ответил ему тем же, затем неторопливо поднёс к губам извлечённую из кармана флягу с тёплым кофе - уже не первый час подряд давал о себе знать пронизывающий октябрьский холод... - Не забудете? - вдруг грянул позади всё тот же голос, заставив киоскёра содрогнуться; от неожиданности мощный глоток кофе мгновенно выплеснулся наружу. Молодой читатель, усмехнувшись при виде этой картины, вновь опустил взгляд на глянцевые страницы комикса."Воспоминание внезапно пронзило меня. В бушующих волнах я отчаянно цепляюсь за что-то. И вот - у ног моих лежала носовая фигура, и глаза её были укрыты повязкой из водорослей. Лишь она одна на этом страшном берегу продолжала улыбаться. Я хотел было снять водоросли с её раскрашенных глаз, но раздумал, решив, что не стоит терзать её ужасным зрелищем. Лишь это я мог для неё сделать в благодарность за то, что она вынесла меня из моря крови, что её холодная деревянная грудь питала меня в сердце бури. Это её влажные объятия не дали мне утонуть вдали от берега, но всё, что я мог предложить ей взамен - лишь жалкая слепота... Я не мог полюбить её так, как любила меня она"...
***
В апартаментах при военно-исследовательском центре, слабо освещённом затуманенным закатом, ничто не нарушало тишины, кроме мягких стонов из-за прикрытой двери спальни. Два обнажённых тела, одно из которых исходило голубовато-белым свечением, с нежной неспешностью сплетались воедино под тонким одеялом. Шелковистые волосы Лори разметались по подушке, блаженно опущенные ресницы вздрагивали, пока две бледно-голубых руки скользили по её разгорячённому лицу и шее. - Мм, Джон? - неровным и томным голосом окликнула она. - Когда у тебя сегодня это телеинтервью? Уже скоро? - Нет, - прозвучал над ней отстранённый голос, - у нас много времени. Ещё один протяжный судорожный вздох огласил комнату; крошечные белые искорки то и дело покалывали всё тело Лори, заставляя извиваться и тихо сходить с ума. Не открывая глаз, погрузившись с головой в эти нереальные и неописуемые чувства, она взялась подрагивающей рукой за прохладную руку Манхэттена; её язык неторопливо скользнул по длинным голубым пальцам, гладившим её по щеке. - На вкус...как будто батарейки щиплются, - выдохнула она сквозь улыбку наслаждения. - Как будто... Она вдруг резко осеклась, будто кто-то надавил на кнопку паузы на середине записи - что-то было не так. Ещё одна ладонь, постреливающая лёгким электричеством, мягко прикоснулась к её плечу. В непонимании и тревоге открыв глаза, Лори тотчас вскочила, испустив пронзительный крик. Вместе с доктором Манхэттеном над ней склонился и ещё один силуэт, точно такой же, будто живая голограмма настоящего; увидев её острую реакцию, оба Манхэттена в безмолвном замешательстве отпрянули в разные стороны. - Боже, боже! - трясясь, вскрикнула она. - Какой ужас! Прекрати! Оба Манхэттена одинаково поднялись на ноги, сконфуженно глядя, как она нетвёрдыми руками набрасывала на себя платье. - Лори, не сердись, - отрешённо проговорил один из них. - Я думал, тебе понравится... - ровно таким же, ничуть не изменившимся голосом начал другой. - Джон! - странно высоким голосом перебила его Лори; её глаза лихорадочно перебегали с одной светящейся фигуры на другую. - Стань опять одним человеком! Несколько мгновений спустя перед ней снова стоял один доктор Манхэттен, сверху вниз глядя ей в лицо молочно-белыми глазами - если бы кто-то сейчас увидел со стороны это растерянное выражение на его обычно непроницаемом лице, это было бы большим потрясением. И Лори, которой очень давно не случалось видеть его таким, это выражение словно отрезвило, панический ужас ушёл из серых глаз. - Извини, зря я так, - выдавила она, кое-как выровняв голос. - Просто ты меня напугал...мне надо покурить и успокоиться. Вынув из кармана платья пару сигарет и зажигалку, она направилась к двери спальни. Доктор Манхэттен за её спиной неуверенно протянул руку ей вслед; будь он обычным человеком, наверняка его лицо сейчас заливала бы краска. И Лори успела увидеть это, прежде чем окончательно отвернуться, поджигая на ходу сигарету. Её голос заметно смягчился, совсем перестав дрожать. - Джон, ради бога, всё в порядке, - пробормотала она, стараясь говорить уверенно, точно ничего и не произошло. - Забудь, ладно? Всё хорошо, это не... Она вдруг застыла на месте, словно окаменев, едва не выронив уже зажжённую сигарету на пол. Доктор Манхэттен что-то говорил за её спиной, но она не слышала; впереди, в том конце лаборатории, что примыкал к кухне, стоял он же. Второй его клон за сегодня, неотличимый от самого Манхэттена, с безучастным и сосредоточенным видом смешивал какие-то жидкости в крошечных колбах, не обращая ни малейшего внимания на Лори. И самым худшим было чёткое понимание того, что за этим стоит. Раздваивая своё тело, Манхэттен раздваивал и своё сознание, одинаковое и в равной мере трезвое в каждом из клонов, ему совсем не составляло труда контролировать каждого из них и в придачу себя. И конечно, именно это он делал и сейчас... - Лори? - зазвучало за её спиной посреди напряжённой паузы. - Лори, что с тобой? Звук этого отрешённого голоса вдруг сработал как триггер. Только что бледное лицо Лори вдруг вспыхнуло гримасой гнева, руки снова затряслись, на этот раз от сдерживаемой злости. - Со мной? - с усилием заставляя голос звучать ровно, отрывисто переспросила она. - Джон, чёрт побери, и давно ты здесь работаешь? - Лори, попытайся понять... - неколебимым тоном начал тот Манхэттен, что стоял за её спиной, и эта неколебимость теперь мгновенно привела её в бешенство. - Что тут понимать! - уже не пытаясь сдерживаться, выкрикнула она. - Всё то время, пока мы были в постели, ты работал?! Всё внутри неё клокотало от неистово полыхающей ярости. До сих пор она верила, что этому существу, которому плевать на всё человечество, есть хоть какое-то дело до отношений с ней...но разумеется, снова, даже сейчас, в их самые сокровенные моменты, половину себя он отдавал работе. Ровно половину его сверхчеловеческого разума занимали эти проклятые склянки с неведомыми растворами, эти неземные вещи уж точно никак не могли подождать пару часов...при своей заведомой неуязвимости и долговечности доктор Манхэттен твёрдо решил, что должен продолжить свои никому не понятные исследования прямо сейчас, находясь наедине со своей женщиной...в конце концов, чего стоит близость с ней в его глазах? - Лори, у меня важный этап, - заговорил, поворачиваясь к ней, тот доктор Манхэттен, который возился со склянками. - Я подумал, необязательно... - ЗАТКНИСЬ! НЕНАВИЖУ! - она с силой швырнула в него зажигалкой, которая, пролетев прямо сквозь его тело, врезалась в стоявшую на краю стола колбу. Та свалилась на пол, мгновенно разлетевшись на части. Ближайший к столу доктор Манхэттен молча опустил на неё глаза; под его взглядом осколки в несколько секунд собрались воедино, вся разлитая жидкость до последней капли вернулась в восстановленную колбу. За спиной этого доктора Манхэттена раздавались два голоса - взволнованный и гневный женский и ровный, безучастный, неотличимый от его собственного. - Господи, Джон, как ты мог? - Лори, давай поговорим... - Я ухожу. Я одеваюсь и ухожу. - Если тебе кажется, что дело во мне, я готов это обсудить... Пока доктор Манхэттен, стоявший у стола, левитировал колбу к себе в руку, в коридоре апартаментов звучали громкие удаляющиеся шаги. - Лори? Повеяло ветром, затем хлопнула входная дверь, и голос того Манхэттена, что стоял в проходе, растерянно глядя в пустоту, растаял под потолком.***
- Помню, мы поссорились, когда он не предотвратил убийство Кеннеди...я сказала: "Джон, ты понимаешь в устройстве этого проклятого мира всё до последней частицы - но совсем не понимаешь людей!" Репортёр, сидя напротив мрачной худощавой женщины, выглядевшей значительно старше своих пятидесяти шести лет, ловил каждое её слово в диктофон. Слушая её, он то и дело торопливо кивал, даже не стараясь скрывать полное отсутствие в этих кивках понимания и сочувствия. Впрочем, женщина, похоже, и не слушала его - глядя куда-то в столик, она говорила будто сама с собой, перебирая в голове безрадостные воспоминания о самом знаменитом существе страны. - Он не мог привязаться ко мне. Ни эмоционально, ни, конечно же, сексуально... - Её желтоватое тощее лицо исказилось отвращением. - Не прошло и трёх лет, как он бросил меня ради малолетки, которая не стеснялась бегать в нижнем белье. Но когда-нибудь он узнает. Он узнает, каково это... - Ясно, - с лёгким оттенком нетерпения бросил ей репортёр. Несколько секунд он шуршал своими бумагами со списком вопросов, затем вернулся к деловитому тону: - Итак, мисс Слейтер, что вы чувствуете сейчас, зная диагноз? Женщина испустила длинный хриплый вздох. На фоне множества пестрящих красок, улыбок и радостного многоголосого шума, переполнявшего маленький ресторан, она выглядела гротескной карикатурой. - Горечь. Жуткую горечь, - негромко ответила она, прочно сцепив узловатые руки на столе; её голос вздрагивал и отдавал странным скрежетом. - Я много курю...сейчас уже по три пачки в день. Решила - а почему бы и нет? Потому что у меня не осталось иллюзий... Она выдержала долгую паузу, устремив тяжёлый взгляд в пространство. Погрузившись в мысли, она, казалось, и вовсе забыла, что даёт интервью. Репортёр уже хотел прочистить горло, напоминая ей о своём присутствии, когда она медленно проговорила, всё так же не поднимая на него глаз: - Понимаете, никто не будет по мне плакать...когда меня не станет, никто не будет плакать. Я знаю. Особенно он. Ему наплевать, ему же не грозит старость! Это... - она сипло и болезненно откашлялась, будто повышение тона ударило её изнутри, и наспех извинилась, прежде чем продолжить: - Вот почему я согласилась на этот разговор. Я хочу, чтобы мир знал правду о нём, о том, что он со мной сделал...я молчала все эти годы, но теперь...я больше не могу держать всё в себе... Вновь накатила волна режущего слух кашля. Теперь он почти не смолкал, перемежая её речь буквально каждые несколько секунд. - А ведь он столько для меня значил... - Её негромкий голос с каждым мигом наполняла рвущаяся наружу беспросветная тоска. - Сколько раз он говорил, что любит меня...кха-кха-кха-гхм...простите, пожалуйста... - Не волнуйтесь, мисс Слейтер. Если хотите, можем на этом остановиться. Ответом репортёру был только новый приступ кашля, сильнее и мучительнее всех прежних. Его глаза тревожно обежали ресторан: машинально он приготовился позвать на помощь. Стало яснее ясного, что интервью пора заканчивать. - Мисс Слейтер, - осторожно окликнул он, когда кашель наконец немного утих, - мне хотелось бы поблагодарить вас за неоценимую помощь в расследовании, которое проводит "Нова-Экспресс". Не сомневаюсь, что вечером, когда газета наконец выйдет, вы почувствуете себя гораздо лучше... - Нет, не почувствую, - перебила она, с трудом подавив кашель почти целиком. - После того, что он со мной сделал...нет. Есть вещи, которые нельзя исправить никогда... - она вытащила из кармана пиджака носовой платок и прижала его ко рту; почти сразу на ткани остались следы крови. - ...но я рада, что ваша газета связалась со мной, и рада, что после сегодняшней передачи все будут знать, что он сделал. О господи, это такое облегчение... Последние слова она произнесла еле слышно, глядя неживым взглядом в сторону, уже не замечая ничего из происходящего вокруг. - Такое облегчение - хотя бы рассказать кому-то...***
Входная дверь в квартире Дэниэла громко хлопнула в ночной тиши. Вздрогнув, он резко обернулся на звук, мимолётом подумав, как удачно, что он оказался прилично одет... - Лори? Он не знал, кого стоило ожидать, ни о ком не успел подумать, но это однозначно был не худший вариант. Лори Юспешик, с растрёпанными ветром волосами, одетая в простое пыльно-серое пальто чуть длиннее колен - на ногах у неё не было ничего, кроме потёртых туфель без каблука - недвижно стояла в проходе, избегая смотреть в лицо Дэниэлу. Что-то явно было не так, но тот попытался сохранить энтузиазм, неловко улыбаясь неожиданной гостье: - Э-э, заходи! Рад тебя видеть. Извини, тут беспорядок...мне ставят новый замок. Он смущённо покосился на рабочего, возившегося около двери. После того, как этот дом посетил Роршах, медлить с заменой замка было нельзя. Проходя внутрь, Лори тихо пробормотала что-то в благодарность за гостеприимство. От её безжизненного вида Дэниэла кольнуло нехорошее предчувствие, однако из деликатности он удержался от расспросов, стараясь внушить себе, что это всего-навсего ещё один визит по старой дружбе. - Если хочешь, проходи на кухню, я сварю кофе. - Он приветливо улыбнулся, хотя Лори так и не думала смотреть на него: - Забавно...а я как раз думал, как бы с тобой пересечься, поблагодарить за чудесный ужин на той неделе...надеялся, ты появишься на похоронах, но Джон сказал, что тебе нужно было навестить маму. Казалось, Лори слегка передёрнуло при последних словах, но может, Дэниэлу и померещилось - повернувшись к кухонным полкам, он с шумом достал оттуда кофеварку, пока гостья медленно, будто во сне, усаживалась за стол. - Тебе с сахаром? - участливо поинтересовался Дэниэл, бросая на неё взгляд через плечо. Она сидела в ярком уютном свете висящей лампы, но даже та не могла скрасить бледность и странное потерянное выражение на её лице. - Э-э...да-да, два кусочка... - Будет сделано. - Дэниэл раскрыл дверцу ближайшего шкафчика и осторожно добавил, отодвигая баночки с приправами в поисках сахарницы: - Раз уж разговор зашёл - как мама? Холлис совсем недавно про неё спрашивал... - А, прекрасно, - рассеянно отозвалась Лори, казалось, едва слыша, о чём он говорит. - Всё хорошо. - Чёрт, - машинально пробормотал Дэниэл, отвинтив крышку сахарницы, - я думал, у меня сахара побольше...хватит тебе одного кусочка? Или сбегать? Спрашивая, он обернулся на Лори: она сидела, твёрдо выпрямившись, вцепившись руками в края стула, но её взгляд был туманным и невидящим; Дэниэл опасался даже представлять, что за непостижимые мысли сейчас метались в её голове. - Нет...одного вполне достаточно, - тихо ответила она, не пошевелившись. - Только... Она вдруг отчаянно и неприкрыто расплакалась, сотрясась всем телом и спрятав лицо в ладонях. Дэниэл обмер - за все долгие годы их дружбы он никогда не видел и следа слёз на её лице. Ощущение было схоже с вылившимся на голое тело ведром ледяной воды. - Э...Лори? - с лёгкой паникой в голосе окликнул он, совершенно потерявшись. - Д-да...да что такое? - Боже мой, - с усилием выдавила Лори сквозь поток слёз, уже начавших капать на стол, - прости меня, ради бога... - Да что ты, что ты, - засуетился Дэниэл, торопливо протягивая ей пачку салфеток. Он понятия не имел, как нужно успокаивать людей, тем более ровно ничего не зная о проблеме, поэтому лишь нелепо прибавил, запинаясь: - Я...ну, понимаешь...что бы ни случилось, это же не конец света, верно? Он мысленно обругал себя, подумав, насколько жалко это прозвучало со стороны. - Я ушла от Джона, - судорожно, почти что шёпотом призналась Лори. Может, так и не должно было быть, но эти слова вызвали у Дэниэла волну облегчения. Он уже успел приготовиться в конце концов услышать что-то намного, намного хуже этого. - Прости, - снова выдавила Лори, кое-как справившись со слезами и прижимая к лицу салфетку, - не знаю, зачем я это на тебя вываливаю, просто...просто я не знаю больше никого, - с неожиданной силой выпалила она. - Я вообще никого не знаю, кроме чёртовых с-су...супергероев... Говоря, она впервые посмотрела своему слушателю прямо в лицо - её светло-серые глаза, затуманенные слезами, переполняла невообразимая, мучительная горечь. И с каждым её словом Дэниэл ощущал себя всё более некомфортно, будто его собственный дом вдруг стал для него чужим. Легендарная Лори Юспешик, вторая Шёлковая Тень, которая никогда не давала жизни и шанса сломить себя...видеть её такой подавленной было настоящим шоком. Никакие действенные слова на ум не шли; рука Дэниэла, протянутая к плечу Лори, моментально дрогнула и застыла в воздухе в немом смятении. - Слушай, ну я не знаю, - сбивчиво заговорил он, не до конца понимая, чего надеется достичь этими словами, - может, ты слишком переволновалась из-за простой ссоры или... От обилия слёз с ресниц Лори ручейками сбегала чёрная тушь, которую она тщетно старалась стереть с лица полностью. - Ты думаешь, это наша первая ссора? - она, кажется, попыталась выдавить горестную усмешку. - Дэн, жить с ним...ты даже представить не можешь, каково это... Дэниэл вновь с облегчением перевёл дух, поняв, что лучшее, что он может сейчас сделать - это выслушать. Молча принять всё то, что терзало её изнутри...и стоит признать, он никогда бы не подумал, что столкнётся с такой необычной задачей, как эта. Лори тихо продолжала, уже без дрожи и слёз, но с нарастающей болезненной усталостью в голосе: - Он смотрит на вещи, будто не может вспомнить, что это такое, да ему и наплевать...этот мир, настоящий мир, для него что-то вроде тумана, а люди как будто тени... - Она перевела скорбный взгляд на кофейник, от которого в этот момент с шумом повалил пар. - Просто тени в тумане... Дэниэл серьёзно и понимающе кивнул, прежде чем потянуться за кофейником. Какое-то время Лори вновь лишь молча смотрела в одну точку, больше похожая на прекрасную реалистичную скульптуру, чем на человека. Может, она подбирала нужные слова, может, просто не могла вырваться из немого плена собственных тяжёлых мыслей...так или иначе, она продолжила, бросая безрадостные взгляды на Дэниэла, не меньше десяти секунд спустя: - Ну вот сегодня, например...мы были вместе двадцать лет, я ушла - и знаешь, чем он займётся? Его бурная эмоциональная реакция...знаешь, какая будет? - Дэниэл вопросительно приподнял брови, и в этот раз она сумела невесело ухмыльнуться уголком губ: - Он или готовится к пресс-конференции, или любуется, как кварки прилипают к глюино. А скорее всего - и то и другое одновременно. Она тяжело и скорбно вздохнула, и снова повисло затяжное молчание. Дэниэл разливал по чашкам кофе, косясь на свою собеседницу в попытках понять, последует ли теперь продолжение её речи. Убедившись, что Лори высказала всё, что хотела, он с ужасом понял, что снова не находит достаточно утешительных слов. Чтобы как-то замять неловкость, он спросил, стараясь придать голосу сочувствие: - Ну и куда ты теперь? Где будешь ночевать? В ответ Лори, явно не слишком обеспокоенная этим, лишь с отсутствующим видом пожала плечами: - Потрачусь на гостиницу...высплюсь, всё хорошенько обдумаю. В гостинице или ещё каком-нибудь... - она придвинула к себе чашку, задумчиво глядя в неё, будто в зеркало. - ...каком-нибудь нормальном месте. К её горлу снова подступили слёзы; вытащив из пачки салфетку, она стёрла со щеки остатки туши и потупила глаза. Только сейчас, когда первый сильный шок миновал, сменившись однообразной тупой болью, она смогла в полной мере осознать, где и с кем находится. Только сейчас она вдруг заметила, что Дэниэл сидит напротив неё в пиджаке и галстуке, и её лицо мгновенно вспыхнуло румянцем. - Дэн...прости, ради бога, - пробормотала она, стараясь спрятать залившую щёки краску за свисающими прядями волос. - Я устроила истерику, а ты, наверное, думал приодеться, выбраться куда-нибудь... - Да ладно тебе, - бодро отмахнулся Дэниэл, явно радуясь, что её состояние наконец стабилизировалось. - заходила бы лучше почаще. Сегодня я просто собирался к Холлису, а ему-то плевать, как люди одеваются. - Он бросил обещанный кубик сахара в чашку Лори, видя, что та уже совсем забыла об остывающем напитке. - Вот что, выпей, пока горячий...гляди веселей. - Да вот и гляжу... - она сделала глоток, хмуро глядя куда-то мимо Дэниэла. - Знаешь, иногда я смотрю на себя и не понимаю...смотрю и думаю - как всё могло так запутаться?.. Да ладно, уж это тебе совсем ни к чему, - торопливо прибавила она, вдруг резко поднимаясь из-за стола. - Ты из-за меня опаздываешь к Холлису. Хватай пальто, я пройдусь с тобой. Эта перемена произошла так неожиданно, что Дэниэл вздрогнул, едва не уронив пустую сахарницу. - А кофе как же? - он кивнул на чашку Лори. - Не будешь? - Извини, слишком горько, - просто ответила она. - Всё равно нет ничего хуже, чем сидеть тут и жалеть себя. Вежливая улыбка в одно мгновение сошла с лица Дэниэла. Известие о том, что визит старой напарницы окончен, неожиданно тяжёлым камнем легло на его плечи. Её появление здесь было таким согревающим отголоском далёкого и славного прошлого...совсем не как деловой и полный многолетней укоризны визит Роршаха...то, что происходило сейчас - пусть даже Лори была подавлена, пусть даже на её лице всё ещё не окончательно высохли слёзы - только сейчас Дэниэл понял, что совсем не хочет снова лишиться её общества. Сама мысль об этом вызывала странную всасывающую пустоту внутри. Дэниэл давно жил один, не общаясь близко ни с кем, кроме Холлиса. Он свыкся с этим, и никогда прежде ему не доводилось так остро испытывать это всеобъемлющее нежелание оставаться дома одному... - Ну, если ты совершенно уверена, что не хочешь посидеть и поговорить... - не в силах скрыть своего разочарования, протянул он и прибавил с тенью надежды: - Холлис поймёт, если я опоздаю... - Дэн, - Лори на мгновение возвела глаза к потолку, застёгивая на себе пальто, - уже четверть седьмого. Ты же знаешь Нью-Йорк в субботний вечер...иногда все такси исчезают, и, чтобы добраться из пункта А в пункт Б, уходит целая вечность. Едва уловимая тень скользнула по её лицу, не укрывшись от внимания Дэниэла. Ему едва запомнилось, как они шли, непринуждённо болтая о чём-то, по узким улочкам в янтарном свете множества окон и фонарей. Снова начинал накрапывать дождь, и идти приходилось быстрым шагом - по неосмотрительности ни Лори, ни Дэниэл не удосужились взять с собой зонты. Сворачивая за угол, в полутёмную подворотню, они ни на миг не почувствовали нацеленные на себя чужие взгляды. Не услышали позади себя тяжёлые шаги не менее чем шести пар ног...шесть крепких мужских фигур бесшумно двигались по пятам двоих путников, молча пронзая тех холодными злыми взглядами. У четверых из шести преследователей в руках тускло поблёскивали длинные ножи. Дождь усиливался, и напряжение нарастало; спереди, из-за очередного тёмного поворота, прямиком на Лори и Дэниэла так же неспешно, крадущейся поступью хищников на пути к добыче, двинулись ещё не меньше пяти человек с серебристыми набедренными повязками поверх рваных брюк. Несколько мучительных минут жила тщетная надежда, что столкновения с преследователями удастся избежать, как-то выскользнуть из страшного стремительно сжимающегося круга, словно ничего и не было...Лори и Дэниэл больше не разговаривали, двигаясь вперёд торопливым и порывистым шагом, каждая чёрточка в их лицах выдавала жуткое напряжение, разъедавшее обоих изнутри. Здесь, в этих тёмных закоулках, некого позвать на помощь, да и нечасто посчастливится успеть, если твой путь перекрывает якудза... Круг сомкнулся. Со всех сторон - иссохшие скалящиеся лица, заточенные до блеска лезвия. В центре - две безоружных фигурки, глаза Дэниэла широко распахнуты на побелевшем лице, дрожащие губы Лори плотно сомкнуты в тонкую нить. Казалось, что в одно мгновение дождь хлынул на их головы с удвоенной силой.***
- Ага! Доктор Остерман наконец-то прибыл, а мне никто не догадался сообщить! Восхитительно! - Толстый телевизионщик в нелепом галстуке-бабочке возмущённо разводил руками, требовательно глядя на сидевшую напротив секретаршу. Доктор Манхэттен в том же парадном чёрном костюме, в котором его видели на похоронах, стоял между ними, неколебимый, как скала. Не глядя ни на кого из присутствующих, он поправлял то галстук, то манжеты, с таким видом, будто никого из посторонних здесь и вовсе не было...будто ему и не предстояло через пару минут появиться перед сотнями камер и миллионами зрителей со всего мира. - Я...я тут ни при чём! - моментально взвилась секретарша в ответ на выпад толстого телевизионщика. - Я только села, а он и появился! Меня тошнит, не так уж много мне платят, чтобы возиться с инопланетной нечистью! Её грубость осталась незамеченной - ровно никем. Доктора Манхэттена, молчаливого и величественного, повели по узкому коридору в сторону телестудии, на ходу забрасывая торопливыми и перекрывающими друг друга речами: - Совсем нет времени на грим...для телевидения этот ваш оттенок голубого слишком светлый... - Форбс, военная разведка - вот список тем, закрытых для обсуждения...конечно, Афганистан обязательно всплывёт, но вы, главное, не волнуйтесь... - Не дайте им загнать вас в угол... - Если спросят про Женевские переговоры, официальная позиция такая: они не возобновятся, пока советы не дадут согласие снять вопрос о вас с повестки дня... - Шш! Мы в эфире! - Дамы и господа, - раздался с окружённой аппаратурой площадки бодрый голос телеведущего, - думаю, мы готовы начать...и поверьте, сегодня мы приготовили для вас нечто совершенно особенное! Несколько камер и микрофонов как по команде устремились со всех сторон на Манхэттена, ни один нерв в лице которого, разумеется, не дрогнул, будто он и не заметил ничего из этого. - В первый раз в жизни он готов ответить на вопросы прессы, и я попрошу поприветствовать громовыми аплодисментами самого Доктора Манхэттена, доктора Джонатана Остермана! Люди из десятков стран затаили в этот момент дыхание, заворожённо глядя на экраны телевизоров. Доктор Манхэттен в своей неземной отрешённости стоял прямо, глядя белыми глазами куда-то в неизвестность, будто понятия не имея о том, что находится в прямом эфире, рядом с какими-то людьми. Впрочем, телеведущего это нисколько не смутило. - Джон, надеюсь, вы простите, что я спрашиваю, - со своей показной блистательной улыбкой заговорил он после того, как стихли аплодисменты. - ...но - в чём дело, Джон? Раздался многоголосый хохот, и когда он утих, можно было подумать, что он и вовсе ни секунды не звучал. Доктор Манхэттен невозмутимо смотрел в одну точку, и его губы, казалось, почти не шевелились, когда он ответил облетевшим весь зал голосом: - "Дело" - слово многозначное. Уточните область понятий. - Э-э, ну хорошо! Тогда сразу перейдём к вопросам. - Ведущий перевёл взгляд на сидевшую за камерой толпу, неопределённо махнув в ту сторону рукой. - Вот вы, пожалуйста... Коротко стриженная женщина в круглых очках, поднявшись со своего места, с готовностью продекламировала, глядя в лицо Манхэттену: - Доктор, если красные совсем уж зарвутся в Афганистане, вы готовы дать им отпор? По рядам прокатилась новая волна аплодисментов, поддерживающих вопрос. Доктор Манхэттен прохладно ответил, дождавшись, пока они полностью стихнут: - Насколько мне известно, ситуация в Афганистане моего вмешательства не требует. - Отлично, очень хорошо, - нетерпеливо подытожил ведущий. - Теперь, может быть, вы...да, вы, сэр, только постарайтесь не тянуть. Солидный мужчина с крупными светлыми усами встал с сиденья, деловито откашляваясь перед началом своей речи: - Доктор Остерман, я Дуг Рот, "Нова-Экспресс". Хочу спросить, помните ли вы Уолли Уивера. В начале шестидесятых газеты писали о нём как о "приятеле доктора Манхэттена"...он умер от рака в 71-м. Насколько я понимаю, это было неожиданно и очень болезненно. Пожираемый бесчисленными взглядами, доктор Манхэттен несколько секунд молчал; казалось, он слегка склонил голову к груди, будто погрузившись в свои мысли. - Я помню Уолли, - наконец ответил он всё так же не по-человечески спокойно и звучно, - он был хорошим другом. Я был на его похоронах. - Неужели? - на слегка повышенных тонах, стараясь ухватиться за неоднозначную тему, продолжал представитель "Нова-Экспресс". - А как насчёт Эдгара У. Джейкоби, известного также как Молох? В шестидесятых вы несколько раз сталкивались с ним во время разных зачисток, разборок...ну и чем там вы, супергерои, ещё занимаетесь, - с лёгким пренебрежением прибавил он. - Вам известно, что у Джейкоби тоже рак в терминальной стадии? Доктор Манхэттен опустился в ближайшее кресло. Это выглядело довольно непринуждённо, его лицо по-прежнему напоминало восковую маску...и всё-таки что-то в его голосе изменилось - проскользнул поразительно человечный оттенок чувства, напоминающего тревогу. - Молох?.. Нет...нет, я не знал об этом. Я бы не хотел... - В чём затруднение, доктор? - мгновенно вцепился в возможность добыть эксклюзивные материалы журналист. - Вам не нравится направление нашей беседы? Я вас, случайно, ничем не задел? Наступило молчание. Удивительно тяжёлое, надавившее своим весом на всех присутствующих в студии. Даже телеведущий примолк, со смесью беспокойства и интереса переводя глаза с неподвижного доктора Манхэттена на мистера Рота. - Тогда как вам такой вопрос, - наконец с затаённым азартом заговорил последний, - известно ли вам, что мисс Джейни Слейтер, с которой в шестидесятые у вас была романтическая связь, больна раком лёгких? Доктор Манхэттен не пошевелился. И всё-таки в тот же миг что-то произошло. Что-то вроде невидимой ударной волны пробежало по всему залу, подняв волосы всех присутствующих дыбом. Ощущение было неприятным, однако Дуг Рот отбросил его и продолжил свой допрос, по-недоброму пристально глядя на Манхэттена: - Врачи говорят, ей осталось не больше полугода. Не замечаете никакой связи? А вот с моей точки зрения, кое-какие итоги уже можно подвести... Теперь скрыть происходящие перемены было невозможно. Вне всяких сомнений, доктор Манхэттен содрогнулся всем телом, в пару секунд до неузнаваемости изменившись в лице. - Джейни? - теперь уже с неприкрытым ужасом переспросил он, судорожно сжимая ручки кресла. - Но...я...мне не сказали... Его голос дрожал от эмоций, леденящих его изнутри. Голос доктора Манхэттена...сейчас в зале непременно зазвучало бы множество изумлённо шепчущихся голосов, если бы не странное трепетное оцепенение, накрывшее ледяным куполом всех и каждого, неумолимо высасывающее воздух из помещения... - Вы...вы полагаете... - Так, на этом всё! - выпалил телевизионщик в тёмных очках, вставая между одной из камер и парализованным ужасом доктором Манхэттеном. - Хватит вопросов! Доктор устал, простите, ребята, но представление окончено. Манхэттен, глядя в пол, с ужасным отчаянием на лице медленно поднялся из кресла. Казалось, он едва соображал, что происходит вокруг. Прежде, чем он успел сделать хоть шаг обратно к выходу из студии, люди из рядов за камерой безудержным потоком потекли навстречу ему. Возбуждённый шум, сравнимый с шумом пчелиного улья, поднимался медленной волной, готовой в любое мгновение без тени жалости поглотить доктора Манхэттена. Перекрывая другие голоса, в передних рядах зазвучал нещадный баритон Дуга Рота: - У нас также имеются сведения о двух десятках людей, общавшихся с вами и пострадавших аналогичным образом... - Доктор Остерман? - откуда-то со спины перебил его другой голос, на этот раз женский и пронзительный. - Тина Прайс, "Вашингтон Пост"...скажите, эти обвинения - правда? От спокойствия и упорядоченности, царивших в студии минуту назад, не осталось и следа. Доктор Манхэттен выглядел потерянным и несчастным, будто ребёнок посреди безлюдной пустыни. Никто и никогда не видел его таким, и именно поэтому сейчас каждый присутствующий в студии готовился броситься на него и растерзать...стоя посреди бурлящей толпы, он беспомощно озирался по сторонам, будто силясь отыскать глазами спасительный выход, не в силах произнести больше ни слова. Рука телевизионщика твёрдо легла на его плечо, осторожно отводя его куда-то в сторону. - Идёмте, надо выбираться отсюда. Толпа волнуется... Но в следующую секунду его без труда оттеснили от Манхэттена; на поверхность моря голосов вырвался ещё один, ещё один микрофон, будто дуло пистолета, нацелили в лицо главного героя передачи. - Доктор, я Тим Вайсс, "Инкуайрер". Скажите, мисс Слейтер действительно заболела раком из-за того, что спала с вами? Манхэттен на мгновение зажмурился, точно стараясь проснуться от кошмарного сна. Его рука с силой дёрнулась в сторону лица в тщетной попытке заслониться, спрятаться от окружающих его беспощадных фигур и голосов... - Нет, пожалуйста...дайте пройти... - его ослабевший голос утонул в безжалостном, подавляющем всё хаотичном хоре. - Дайте ему пройти, - вновь попытался перехватить инициативу работник студии. - Он здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы личного характера! Но никто больше не замечал его. Сотни журналистов, вдруг превратившихся в диких зверей, были полностью поглощены преследованием своей жертвы. Дуг Рот, весь раскрасневшийся, так и излучающий какой-то нездоровый фанатичный азарт, теперь уже выкрикивал всего в нескольких сантиметрах от лица доктора Манхэттена: - Каково это - знать, что вы, возможно, обрекли на смерть сотни людей?! - Господа, - надрывался телевизионщик, безуспешно расталкивая толпу. - Я думаю, безопаснее будет закрыть эту тему... Доктор Манхэттен, на чьём лице теперь отчётливо проступала пугающая болезненная гримаса, делал слабые попытки оттолкнуть от себя бесчисленные микрофоны. Казалось, он забыл, что для этого ему совсем не нужно задействовать руки, забыл о своей сущности и обо всём... - Пожалуйста...прошу, уйдите все и оставьте меня в покое... Никто не услышал его мольбу. Лишь всё больше и больше людей подступало к нему со всех сторон, всё окружающее тонуло в бешеной гонке бездушных тел, бездушных голосов, всё мучительно ослепляло, оглушало, разрывало на части... - Доктор Манхэттен, как часто вы... - Я СКАЗАЛ, ОСТАВЬТЕ МЕНЯ!!! Дичайший громоподобный вопль, полный безумного отчаяния, ужасающей невыносимой боли, которая жестоко пронзила насквозь каждый атом в помещении. Всё вокруг в сотую долю секунды взорвалось этим адским, абсолютно нечеловеческим криком, пронёсшимся по студии подобно урагану...выжигающая глаза вспышка в один миг поглотила студию до последней частицы воздуха - и не осталось ничего.***
Прерывистое дыхание с шумом вырывалось в пропитанный дождём воздух. Дэниэл и Лори стояли на подрагивающих ногах, бессильно припав к каменной стене. Несмотря на пронизывающий холод октябрьской ночи, обоим казалось, что они горят изнутри. Неподвижные тела головорезов из якудзы беспорядочно лежали на асфальте вокруг них; под головами некоторых растекалась кровь, быстро смешиваясь с дождём, и та же кровь покрывала лица и костяшки пальцев бывших Хранителей. Некоторое время они в ступоре смотрели на поверженных врагов, которых за несколько минут одолели с выдержкой и мастерством истинных спасителей мира. Казалось невероятным, что за восемь лет полного бездействия они оба нисколько не растеряли свою хватку...их всё ещё слегка трясло, сердца бились с бешеной скоростью, отдаваясь ударами в висках и в горле. Наконец оцепенение прошло, и они, не сговариваясь, как можно быстрее выбрались из тёмного закоулка на широкий и светлый проспект. С того момента, как началась схватка, они не произнесли ни единого слова и молчали до сих пор, лишь судорожно утирая кровь со своих лиц; в их глазах всё ещё плясали отблески боевого жара, которые, впрочем, готовы были угаснуть, уступив место измождённости и тревоге. Конечно, у якудзы, которые не знали, с кем связались, не могло быть и шанса на победу, даже при том, что они нацелились на всего лишь двоих безоружных прохожих. Впервые за много лет Хранители вновь побывали в действии...и теперь понятия не имели, что и думать об этом. - Э-э, ну что ж... - наконец нарушила молчание Лори; её голос всё ещё звучал неровно, будто в разгаре сражения. - Думаю, мне нужно найти гостиницу. Я просто выпотрошена. В смысле, после этого....в смысле...господи - нас! Пытались ограбить! Она дрожащей рукой потянулась к карману, где всё ещё покоилась пачка сигарет, но тотчас отдёрнула руку, вспомнив о непрекращающемся дожде. Дэниэл обеспокоенно покосился на неё, приподняв брови и стирая рукавом кровь со стёкол очков, на одном из которых теперь зияла крупная трещина. - Ты посмотри, как меня трясёт, - негромко продолжала Лори, в смятении вглядываясь куда-то в дождь. - Когда адреналин уходит, я всегда чувствую себя паршиво...опустошённо. Дэниэл ответил ей молчаливым сочувственным взглядом. Он не мог и подумать, что все те разы, когда позади оставались яростные схватки вроде этой, её обуревали такие безрадостные чувства. Впрочем, в их героических деяниях она никогда и не проявляла энтузиазма, даже если множество стран бывали спасены Хранителями...она была создана совсем не для этого. Впервые за много лет их знакомства Дэниэл вдруг испытал к ней настоящее соболезнование - как к близкому другу и как к человеку, которому когда-то не оставили выбора. Она ни за что не подалась бы в супергерои, если бы ей предоставили свободу воли, а не одну лишь задачу продолжать дело легендарной Салли Юпитер... Дэниэл встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Он всегда старался верить: что было - то прошло. - Ты уверена? - мягко поинтересовался он, хотя Лори по-прежнему не смотрела в его сторону. - Может, всё-таки зайдёшь со мной к Холлису отдышаться? - Ну нет, хватит с меня супергеройств на сегодня. Я хочу найти гостиницу и подумать о том, как жить дальше...знаешь, - вдруг прибавила она совсем другим, уже куда более спокойным и непринуждённым голосом, - мне теперь гораздо легче. Когда всё уже сказано...спасибо, что выслушал. Ну ладно, береги себя, Дэн. Мир жестокий... Она медленно развернулась в сторону соседней улицы, махнув на прощание рукой. И вновь что-то очень неприятное и холодное тяжёлым камнем навалилось на Дэниэла. Промелькнуло какое-то неистовое и отчаянное желание, внутренний протест, который он так и не успел уловить. - Да, Лори, и ты берегись, - выдавил он сквозь ком в горле, с неожиданным усилием отвечая ей дружелюбной улыбкой. - Пока. Не меньше минуты он стоял неподвижно, устало сгорбив плечи, с непонятной тоской глядя, как её фигура исчезает среди серых домов. Затем ноги сами понесли его в сторону дома Холлиса - вот только теперь перспектива встречи со старым другом не принесла ему и трети прежнего предвкушения. Даже голос Мэйсона, когда спустя полчаса дверь Совиного Гнездовья приветственно раскрылась, прозвучал для него как откуда-то из недостижимой дали. - Дэнни! Ты как? Чего опоздал? Я думал, случилось что... - Нет...нет, - с необычной для себя рассеянностью откликнулся Дэниэл, бессознательно пересекая порог. - Просто попал в небольшую переделку... - И не ты один. - Холлис усмехнулся, он так и сгорал от нетерпеливого стремления сообщить своему гостю что-то из ряда вон выходящее. - Я только что видел Дока Манхэттена по телевизору! Беднягу чуть не распяли... Этим словам удалось пробиться сквозь странный плотный туман, окутывающий разум Дэниэла; в его голосе зазвучало неподдельное недоумение. - Джона? Э-э...ты про что? Холис присел на одно колено около старого, видавшего виды телевизора, начав возиться с перемоткой. Через плечо он поспешно пояснял застывшему в непонимании Дэниэлу: - Какой-то тип обвинил его в том, что из-за него куча людей, включая Джейни Слейтер, заболели раком...Док был совсем ошарашен, стал кричать, чтобы его оставили в покое...и тут же изображение поплыло, и через секунду в кадре оказалась парковка. - Мэйсон передёрнул плечами, испустив потрясённый натянутый смешок: - Он телепортировал всех из студии. Вообще всех, даже операторов с камерами. - Но...я только что виделся с Лори, - подал голос Дэниэл, тревожно глядя в телевизор, с монотонным шумом рябивший помехами. - Она не знает... - Скоро узнает, - заверил его Холлис, наконец перемотав запись до нужного момента; оба зрителя уставились в экран, затаив дыхание. - Весь мир скоро узнает...***
Плотный киоскёр в потрёпанном берете с нескрываемым интересом принимал только что доставленный каталог свежих номеров "Нова-Экспресс". Непроницаемый лик доктора Манхэттена на глянцевой обложке отнюдь не был чем-то новым для американской прессы...но вот цветастые надписи, покрывавшие обложку поверх фотографии, действительно вызывали любопытство. "В номере: правда от Джейни Слейтер. Новые факты - доктор Манхэттен вызывает рак". - Прошу прощения, они сегодня припозднились, - деловито заговорил представитель журнала, передавая киоскёру стопку. - Ждали, пока выйдет эта передача, чтобы устроить большой бэмц. - Рак! - с жаром воскликнул киоскёр, не в силах утаивать эмоций. - Можно же было догадаться! Надо департировать этого радиоактивного козла! В ссылку его! Не удержавшись, он развернул верхний из номеров журнала, пристроив остальные на асфальте. Его глаза азартно блестели, когда он добрался до страницы с уже облетевшим все Штаты интервью. Он торжествующе хмыкнул, пробежав глазами несколько строк. - Его бывшая говорит, он не смог привязаться к ней сексуально! Да он голубой, как весеннее небо! А моя жена ещё западала на этого ублюдка. Я-то всегда подозревал... Впрочем, вряд ли киоскёра кто-то слушал. Люди из прессы были поглощены работой, извлекая всё новые и новые стопки журналов из грузовой машины...а чернокожий парень в очках, снова сидевший рядом с ларьком - теперь уже на голом асфальте - и вовсе не замечал ничего происходящего кругом - его внимание захватывал всё тот же комикс, "Легенды Чёрной Шхуны". Он еле дождался нового дня, чтобы вернуться на это место и снова взяться за чтение под тем же, уже привычным предлогом."Внезапная атака шхуны застала нас врасплох. Наш корабль разорвало на части прежде, чем мы предупредили Дэвидстаун о приближении адского судна. Спастись на уединённом атолле повезло лишь мне одному. Я думал о своей семье: несчастные, они ещё не знают...они не догадываются, что рок уже приближается к ним, его паруса чреваты пиратским ветром, а ожерелье из человеческих голов скалится на носу. Обезумев от бессилия, я проклял Бога и зарыдал, гадая, рыдает ли и он тоже...но какая мне польза от его слёз, если мне отказано в его помощи?"
Несколько крупных капель разбились о страницы. Это словно вырвало читателя из другой реальности; он вздрогнул и поднял голову на киоскёра, занявшего табурет вплотную к стене ларька. - Оп-па, дождь начинается. Одолжи-ка кепку, а то я промокну, - подал голос парень. - Ни за что, - категорично откликнулся киоскёр, не удостоив его взглядом. - Я не даю в долг. Такая моя философия. - Ну и подавись, жадюга... - Парень снова взялся за комикс, на этот раз то и дело снимая очки, чтобы протереть их от дождевой воды."Мои рыдания вспугнули чаек. Они взмыли в воздух, и в ужасающей тишине я осознал смысл слова "изоляция"..."
- В этом мире нельзя рассчитывать ни на чью помощь, - равнодушно передёрнул плечами киоскёр, ни на миг не отрывавшийся от свежего выпуска "Нова-Экспресс". - В конце концов каждый остаётся в одиночестве.***
На входе в апартаменты при Рокфеллеровском военно-исследовательском центре доктор Манхэттен обнаружил непрошенного гостя. Парень в зелёной форме, судя по всему, сотрудник центра, одну за другой выводил ярко-красные буквы на жёлтой входной двери. "Опасно! Карантинная зона", - гласила образовавшаяся надпись. Житель апартаментов возник за спиной у беспечно напевающего рабочего, не издав ни единого звука; на его лицо уже вернулась былая нечеловеческая отстранённость...и звучный голос прозвучал так же прохладно и безучастно, как всегда: - Что вы делаете? - П-прошу прощения, доктор Остерман, - с силой вздрогнув, рабочий рывком обернулся и нервно рассмеялся, всеми силами заслоняя собой дверь. - Напугали вы меня...а я...я тут объявление рисую, к-как приказано, вот... - Он судорожно сглотнул, чувствуя себя всё более маленьким и беззащитным под всевидящим взглядом Манхэттена. - П-после этой п-программы решили, что надо бы с-соблюдать технику безопасности... - Технику безопасности. Ясно. Доктор сделал спокойный, будто ничто и не препятствовало этому, шаг в сторону двери. Этого было достаточно, чтобы рабочий немедленно убрался с пути; казалось, Манхэттен и не замечал его, продолжая без чётко выраженной интонации доносить своё послание. - Видимо, я не способен безопасно сосуществовать с людьми ни эмоционально, ни физически. Так что прошу вас передать мисс Юспешик и своему начальству, что я ухожу. - Уходите? - опешил рабочий, застыв, будто изваяние, и с трепетом ловя каждое новое слово. Доктор Манхэттен отрешённо протянул руку к двери, осторожно коснулся её чуть ниже ярко-алой надписи, затем снова отступил на шаг назад. - Да. Сперва в Аризону, я полагаю. Потом на Марс. После нескольких секунд ошеломляющей тишины рабочий зашёлся неуместно громким смехом. - Док, ну вы даёте! - выдавил он в приступе не слишком естественного хохота. - Слушайте, знаете что, а вы свой парень... Он в ужасе отшатнулся, когда тело доктора Манхэттена начало испаряться, превращаясь в бледный голубой дым; спустя пару мгновений остался лишь пустой костюм, безжизненной грудой осевший на пол. - Господи Иисусе, - вырвалось у рабочего, дрожащей рукой взявшегося за поясную рацию. - Сержант? Сержант, у меня для вас сообщение...***
"В ту ночь я пытался заснуть под холодными далёкими звёздами и думал о холодном далёком Боге, в чьих руках была судьба Дэвидстауна. Неужели он и правда там? Или был там некогда, но ушёл? Лучи утреннего солнца не принесли ни ответа, ни облегчения. Тела, лежавшие на берегу, начали раздуваться от газов"...
- Вы поняли, да? Он смылся! В "Новом дозорном" пишут, что виноваты русские...в смысле, дальше-то чё, а? В голосе киоскёра сквозил нескрываемый азарт - на рассвете нового дня у него наконец появился слушатель. Разумеется, это был его бездомный рыжеволосый покупатель, ни на час не расстававшийся со своей табличкой. Впрочем, пристроившийся около закрытой урны парень мало вслушивался в их разговор, будучи погружён в уже входящее в привычку чтение."Я готовил распухшие тела к погребению, прибрав по возможности оторванные руки и ноги. Вместе с ними я хоронил надежду на спасение моей семьи"...
- Вот, пожалуйте, - киоскёр протянул своему посетителю сложенную вчетверо газету. - Знаете, я-то с самого начала подозревал, что он красный. Я ведь киоскёр...а вы как? Кажись, вчера конца света не случилось? Убирая газету за пазуху выцветшего пальто, бездомный исподлобья посмотрел на него без тени улыбки: - Вы уверены?"Обломками досок я выкопал яму, большую и глубокую. Никогда в жизни не видел столько мёртвых тел, да и представить такого не мог.
Полдень миновал. К закату могила была уже глубока, и я принялся сволакивать холодные, изувеченные, изломанные останки на приготовленное для них ложе. Я сыпал проклятиями и обливался потом. Надеюсь, что моей жены и дочерей, когда придёт их черёд, будут касаться более нежные руки...и снова я зарыдал. Господи боже правый, кто защитит их? Шхуна неумолимо приближалась к городу. Кто защитит моих любимых, когда меня с ними нет?" - Эй! - вдруг прорвался в разум грубый голос киоскёра. - Ты опять здесь, что ли? Слушай, ты платить за эти весёлые картинки, вообще-то, собираешься или как?***
- НЕТ? - в леденящем кровь шоке вскрикнула Лори. - Что значит - его нет? Она стояла посреди своих апартаментов, растерянная и ничего не понимающая, разрываемая изнутри тяжёлыми ударами сердца. Какие-то фигуры в антирадиационных костюмах сновали из комнаты в комнату, вынося из апартаментов всё новые и новые вещи, а в их главе, неприятной хваткой держа Лори за плечо, стоял сурового вида сотрудник военно-исследовательского центра, половину лица которого скрывали тёмные очки. - Не знаю, где вы ночевали, мисс Юспешик, но может быть, вы хоть газеты читаете? Доктор Манхэттен покинул Землю. - Он едва посмотрел на её лицо, которое тотчас перекосило от потрясения и чуть ли не ужаса. - А теперь - будьте добры. Мы должны просканировать вас на рак и задать несколько вопросов. - На рак? Какого чёрта? Кто все эти люди? - От бурлящих внутри эмоций Лори начала срываться на крик и судорожно, как пойманная бабочка, метаться по комнате в тщетных попытках остановить пришельцев. - Не трогайте! Это принадлежит моей матери! - Мисс Юспешик, - снова замаячил у неё за спиной человек в тёмных очках, - мы обязаны вас спросить. Скажите, вчера вечером вы оставили доктора Остермана в состоянии эмоционального стресса? От этих слов Лори мгновенно замерла на месте, но её полыхающий взгляд говорил яснее любой речи, которой она на несколько мгновений лишилась. - Что? Вы...вы меня в чём-то обвиняете? - наконец выговорила она сквозь стиснутые зубы. - Д-да кем вы себя возомнили? Когда Джон вернётся, у вас будут большие проблемы... - Боже, с меня хватит, - едва слышно пробормотал себе под нос сотрудник центра, на мгновение стягивая с себя очки и устало потирая переносицу. Снова надев их, он громко и решительно, уже не в силах сохранять однообразный деловой тон, обратился к Лори: - Послушайте, леди, если наши психологи правы, "Джон", скорее всего, не вернётся уже никогда! Ваш талон на питание улетел! И ключ к американскому стратегическому превосходству сейчас, судя по всему, находится на Марсе! Но вы правы... - он протяжно и шумно вздохнул, силясь взять себя в руки. - У меня большие проблемы, и у вас тоже. У всех нас очень большие проблемы!***
Этим утром Дэниэла разбудил лёгкий удар по груди и явственное ощущение на себе чужого взгляда. Часто моргая затуманенными глазами и с трудом преодолевая онемение в затёкших со сна мышцах, он потянулся за очками, лежавшими около кровати. - Доброе утро, Дэниэл, - раздался над ним знакомый хриплый и монотонный голос. - Принёс тебе воскресную газету. Драйберг бросил едва сфокусированный взгляд на выпрямившегося у кровати Роршаха. В голове у него моментально закружился вихрь вопросов, однако интуиция подсказывала, что они могут и подождать. Совладав с собой, Дэниэл пробежался глазами по первой полосе газеты, не без труда концентрируясь на написанном; сбросить с разума сонное оцепенение было тяжело, и всё равно почти мгновенно его глаза расширились. - Комедиант убит, доктор Манхэттен бежал...двоих наших уже нет. Всего за неделю. - Роршах смотрел сквозь маску, казалось, с оттенком горькой иронии. - Кто следующий? Вейдт? Юспешик? Я? Ты? От прочитанного сон начинал спадать с Дэниэла...однако больше всего ему вдруг захотелось верить, что он до сих пор не проснулся. Статья о побеге с Земли доктора Манхэттена врезалась в мозг с неожиданной силой, и он едва слышал, что говорил Роршах. Лишь увидев, что Дэниэл добрался до конца статьи, его гость негромко сообщил, прежде чем повернуться спиной: - Кстати, тебе нужен замок покрепче. Этот, новый, сломался после одного удара. - Мой новый замок? - только и выдавил Дэниэл едва слышно, сиплым со сна голосом. - Плохой выбор, - вынес вердикт Роршах, неторопливо направляясь в сторону выхода из спальни. - Возьми подороже. Предосторожность лишней не бывает...особенно в наше время. Дэниэл провожал его полным растерянности взглядом. Казалось, что только сейчас он начал в полном масштабе осознавать происходящее. В его сознании, как и в сознании любого из бывших Хранителей, доктор Манхэттен всегда был вечен - во всех смыслах этого слова. Пока он, всемогущее существо, находится здесь, среди людей, можно чувствовать себя спокойнее, даже когда Земля уже не под защитой супергероев... - Теперь уже никто не защищён, - будто услышав его мысли, бросил через плечо Роршах, пересекавший порог комнаты. - Увидимся. Спасибо за кофе и кукурузные хлопья.***
Тяжёлое багровое солнце, едва различимое за гущами свинцовых облаков, клонилось к западу, и действие продолжалось."Измученный, я заснул прямо на могиле. Мои сны звенели до ужаса знакомыми детскими голосами. Я видел, как чёрная шхуна сокрушает всё, что я люблю"...
- Знаешь, с супергероями давно покончено. Сейчас на плаву одни пираты, - привычно бормотал себе под нос захваченный раздумиями киоскёр. - В 39-м, как раз перед тем, как появились настоящие герои в масках, комиксами про супергероев всё было просто завалено. А потом их перестали покупать..."...но я был бессилен что-то изменить. Продолжение следует".
- А-а, вот и вечерний выпуск прибыл... - киоскёр поднялся со своего табурета, не сводя глаз с подъезжающей грузовой машины; в тот же момент воздух прорезал возмущённый голос чернокожего паренька: - Слушайте, мистер, я это не куплю. Это ж только половина, там конца нет! - Помолчи, а? - сварливо отозвался киоскёр, едва оглянувшись на него. - Я товар принимаю! Но разумеется, ничто не могло удержать эмоций разочарованного подростка. - На самом интересном месте, - бушевал постоянный читатель. - Корабль этот вот-вот придёт и всех перемочит. Ну бли-и-и-ин...не, я домой. Киоскёр будто и не слышал его, увлёкшись газетами - по привычке он опустил глаза на первую из них, желая первым узнать все последние известия. - Посмотрим, что случилось в мире в этот славный воскресный ве... - Он вдруг застыл как громом поражённый. Его лицо, обычно играющее румянцем, в один миг замела восковая бледность. - О господи... Его юный посетитель, казалось, и не заметил внезапных перемен; сунув свой комикс в стопку газет, он проворчал: - Вот ваши дурацкие пираты, мистер. Оставьте себе. - Что?.. - совсем не своим, тихим и прерывающимся голосом выдохнул киоскёр, поднимая на парня голову. Впервые за всё это время его лицо было по-настоящему испуганным и потерянным... - Нет...нет, забирай...и кепку мою тоже возьми. - Он медленно, как в забытии, стянул с лысеющей головы берет и нетвёрдой рукой протянул его юному гостю. - Слушай, иди домой, к маме, ладно? И будь с ней поласковей... Парень в изумлении замер, с недоверием и замешательством глядя на киоскёра, который вдруг до неузнаваемости изменился, словно постарев на десяток лет. - В смысле... - вполголоса пробормотал он, глядя перед собой едва ли видящим взглядом. - В смысле, все мы должны друг другу помогать, верно? Такая у меня, понимаешь, философия... - Э-э-э...ясное дело, - стараясь говорить бодро, отозвался парень. - Спасибо, мистер. Слушайте, мне бы надо идти...удачи вам. - Да, да, и тебе тоже... - еле слышно проговорил киоскёр, не сводя глаз с первой полосы газеты. - И...не беспокойся о деньгах, в смысле, жизнь так коротка... Когда парень исчез за углом, он тяжело опустился обратно на табурет - должно быть, ноги больше не держали его. - ...в конечном итоге.***
В Пентагоне этим вечером было шумно и оживлённо - так, как не было по крайней мере последние пару лет. Десятки лиц вокруг широкого железного стола были исполнены напряжения и серьёзности, в холодном воздухе витал дух затаившейся и медленно надвигающейся угрозы. - Мистер президент? Вот итоги по аналитике. Если советские двинутся дальше, на Пакистан, то с вероятностью в шестьдесят процентов следующей будет Западная Европа. - Мы будем готовы нанести упреждающий удар через неделю, и я бы не советовал с этим тянуть. С вероятностью пятьдесят четыре процента мы покончим с ними раньше, чем взлетит половина их птичек. Речь идёт о полном уничтожении. Каждую повисающую в помещении паузу тяжело было перетерпеть. Десятки пар рук были сцеплены на столе так туго, что костяшки пальцев белели. - Каковы при этом будут наши потери? - Сейчас компьютерная программа моделирует ситуацию для случая, если мы уничтожим восточный блок уже после того, как часть их ракет будет выпущена...результаты могут появиться на экране в любой момент. Все взгляды устремились на огромный, во всю стену, плазменный экран с картой мира на нём. Спустя несколько секунд тут и там на карте замелькали зловещие ярко-красные отметки. - Так...ну вот пожалуйста. Британии нет, Германии нет... - Ага. Ну что ж, видывал я сценарии и похуже. - А вот эти идут на наше восточное побережье, так? А где мы будем в таком случае, есть у нас на этот случай какой-то план? - Нас там не будет, Генри. Ничего себе...Бостон, Нью-Йорк, Балтимор...Вашингтон...м-да, это...это впечатляет. - Ну-ну. А что с радиационным заражением? По нажатию кнопки красные стрелки и круги на экране сменились значками радиационной опасности. Несколько человек с указками, стоя перед картой, разъясняли детали грядущей ситуации. - Вот как раз данные. Учитывая господствующее направление ветра, похоже, что хуже всего придётся Мексике. И, скорее всего, уцелеет большая часть Фермерского пояса... - Учитывая, что восточное побережье мы потеряем, это будет очень кстати. Не знаю...я как-то надеялся, что это решение придётся принимать кому-нибудь другому. Надо всё как следует обдумать. - Прямо как в старых морских сражениях, - раздался чей-то мрачный голос, сопровождаемый невесёлой улыбкой, - очень многое зависит от капризов ветра. А ветер - вне политики. Он абсолютно беспристрастен... - Думаю, джентльмены, - оборвал его суровый низкий голос президента, - мы подождём недельку, прежде чем расчехлять большие пушки. А потом человечество будет в руках того, чья власть выше моей. На мгновение, почти неуловимо для чужого глаза, его взгляд обратился ввысь - туда, где за толстыми стенами наверняка уже начали холодно поблёскивать безразличные звёзды. Голубые и красные... - Будем надеяться, он на нашей стороне.