Три дурака сидели за столом
И спорили о сущности любви,
И называли чувство это злом,
Ведь с этим злом не справились они.
v.w
***
— Заказывай всё, что хочешь, я оплачу, — произнëс Джин, рассматривая меню. — Мне просто кофе, — ответил Чимин, повернув голову к окну. Они сидели в кафе, где посетителей было уже достаточно, несмотря на то, что было только десять утра. На улице стояла жара, и майский день походил на жаркий июльский. Пока на небе не было ни единого облачка, хотя синоптики обещали дождь вечером. Джин сделал заказ и отложил меню, глядя на Чимина. — Выглядишь посвежевшим, принял душ впервые за три дня? — Заткнись, — беззлобно бросил Чимин, усмехнувшись, подвигая к себе чашку горячего кофе. — Мы оставили их одних, кто-то из нас должен быть с ними, опасность не миновала. — Не волнуйся, у меня встреча с Джун Ëном через двадцать минут, он будет занят. — Серьёзно? — Чимин выгнул бровь, сделав глоток напитка, и прищурил глаза, глядя на мужчину. — Даже я не знаю, что происходит. Что между вами? — Знаю, наши взаимоотношения выглядят странно. — Он дарит тебе дорогие подарки на протяжении трёх лет, поджидает как-то, он ненавязчив, но не отстаëт, неужели даëшь ему поводы? — Я знаю, о чëм ты думаешь, но нет, у нас исключительно деловые отношения. — Джун Ëн — мафия, какие деловые отношения? — Чимин, я позвал тебя не для того, чтобы говорить о нëм. Спасибо, — обратился он к девушке, которая принесла десерт и чай. — Ты и Тэхён, меня это волнует. Чимин усмехнулся и опустил глаза в кружку, хотелось, чтобы в ней сейчас было что-то покрепче кофе. Алкоголь не помогал справиться с болью, благодаря ему он мог с лëгкостью уйти от тяжëлого разговора, он на короткое время притуплял его эмоции, и становилось всё равно на то, что будет в будущем. Чимин подсел на то, что дарило ему хоть каплю безразличия, но несмотря на чудодейственную силу алкоголя, оставалось то чувство, с которым он справится не мог, — любовь. — Тэхён на себя не похож, ты выглядишь ещё хуже. Вы оба спускаете свою жизнь, и я не понимаю почему. Ты осознаëшь, что от трудностей не убежишь? Будет лишь хуже. — Что ты хочешь услышать? — Почему ты так легко отказываешься от человека, которого любишь так долго? — Потому что это его выбор, я не хочу на него давить, не хочу влиять. — Может, это не только его выбор? Может, ему нужно помочь? Нельзя сваливать всё на него, понимаешь? Джин замолчал, надеясь на то, что Чимин решит высказаться, но тот продолжал скрываться от всех. Он не понимал себя, тратил все свои силы на то, чтобы понять Тэхёна, которому это было не нужно. А спросить, в чëм же он нуждается, на самом деле, не хватало смелости. — Если любишь, отпусти, лишь поэтому я раз разом его отпускаю, — тихо произнëс Чимин, допивая свой кофе, и либо он молчал так долго, либо напиток остыл мгновенно. — Отпускать нужно тогда, когда человек хочет уйти, а он за тебя хватается. Есть два типа влюблëнных: эгоисты и благородные. Первые пойдут на всё ради своей любви, точнее ради себя, только для того, чтобы оставить любимого человека рядом, а благородные сделают всё ради него, в том числе отпустят, пожелав кого-то получше. Понимаю ли я первых? Да. Осуждаю ли вторых? Несомненно. В чëм смысл благородности, если ты дурак, который отказался от своего счастья? — Но иногда нужно быть благородным, ведь так? — А иногда эгоистом, например, сейчас. Ты должен бороться за свою любовь, потому что потом всю жизнь будешь жалеть о том, что не сделал этого. Чимин рассматривал белую скатерть, пока в голове смешивались мысли, скручивались в сложные узлы, и в этом миксе уже нельзя было найти, что правильно, а что нет. Он запутался. Они все, и каждый должен принять какое-то решение: отступить, бороться, выбрать. Чимин поднимает глаза, когда слышит, как кто-то в паре метров от него хлопает в ладоши, а Джин оборачивается. Джун Ëн смотрит на них с лëгкой улыбкой на губах и прекращает аплодировать. Чимин поднимается, намереваясь уйти, даже обходит мужчину, но чужой голос его останавливает. — Ты всегда был таким Чимин, отказывался от того, что попадает тебе в руки: от лучшего друга, от возлюбленного. Никогда тебя не понимал. Может, тебе просто нравится страдать? А может, дело в том, что твой возлюбленный никогда не любил тебя? — И мой лучший друг никогда не был моим другом, ты прав, — произнëс Чимин, повернувшись к нему и улыбнувшись. — Ты судишь меня, а сам гонишься за человеком из прошлого, для которого ничего не значишь, — сказал он, затем кивнул на Джина. — А для него что-то значишь? Тебя боятся, уважают, но кто тебя любит? Он задавал вопросы, отвечал на них сам, и ответы эти были очевидными. Джин чувствовал напряжение, повисшее в воздухе, и оглядывался на заинтересованных посетителей, для которых эти двое устраивали представление. Джун Ëн внешне выглядел так, словно чужие слова его не цепляют, он лгал другим, обманывал себя. — Никто. Не дорожи теми, кто тобой не дорожит. Не дорожи мной. Чимин посмотрел на него с неприкрытым осуждением в глазах. Он лгал, потому что всё же совсем немного беспокоился о человеке, который принёс столько проблем им всем. Однако Джун Ëну знать об этом не нужно. Чимин развернулся и ушёл, а слова Джина всё продолжали кружиться в его голове. Он не знал, как нужно поступать, но был уверен в том, чего хочет прямо сейчас — увидеть Тэхёна. Джун Ëн сел напротив Джина и около минуты между ними царило молчание. — Признаюсь, я сильно удивился, когда утром ты изъявил желание увидеться со мной, — произнëс мужчина, подняв на Джина глаза. — Это произошло впервые и означает, что тебе что-то нужно от меня. Задам глупый вопрос, но чем могу быть полезен? — Не знаю, на что я надеюсь, — ответил Джин, глубоко вздохнув и набираясь смелости. Он знаком с этим человеком больше трëх лет, но страх перед ним всё ещё не исчез. — Я уверен, что ты откажешь, но хочу попытаться. — Конечно, ты имеешь некоторое влияние на меня. Ну? Говори. — Ты победил, в этом нет сомнений, я прошу тебя простить их. Дай им последний шанс, они не будут мешать тебе, их смерти ни к чему. — Думаешь, я соглашусь? — усмехнулся Джун Ëн. — Думаю, нет, но я должен был попробовать. — А я соглашусь. Джин замер, потому что не ожидал услышать подобного. Назначая встречу, он не мог расчитывать на еë хороший исход, потому что Джун Ëн не был ему чем-то обязанным, и всё, на что Джин мог опираться в этой ситуации и использовать как аргумент, так это его особенное отношение к нему. — Это очень благородный… — Но ты не согласишься, — добавил Джун Ëн, чуть наклонив голову. Улыбка, которая расцвела на лице Джина, мгновенно исчезла после этих слов. — Что? — Знаешь, меня до глубины души поразили твои мысли о благородных влюблëнных и влюблëнных эгоистах. Я всё продолжаю строить из себя благородного, я привык получать, но в конечном итоге остаюсь ни с чем. — Мужчина приблизился, накрывая своей ладонью его руку, которая покоилась на столе. — Почему бы мне не стать эгоистом и не пойти на всё, чтобы тот, кто мне нравится, был со мной? Исходя из твоей теории, я глупец, а я не люблю быть глупым. — Я ошибался на твой счëт, мне единственному хотелось верить, что ты не такой, каким хочешь казаться. — Ты спутал справедливость с добротой, а я никогда не обладал вторым качеством, принцесса. — Не называй меня так, — раздражëнно выплюнул Джин, попытавшись освободить свою ладонь, но чужие пальцы крепко еë обхватили. — Потому что только Намджуну можно это делать? Ты же понимаешь, что одно моё слово, и он отвернëтся от тебя? Все отвернутся от тебя, кроме того глупого мальчишки, который плохо соображает. Ты так трепетно хранишь наш секрет, Джин-и. — Что нужно сделать, чтобы ты молчал? — с вызовом спросил Джин, наконец освободив руку и прижимая еë к груди, словно защищая. Чужая хватка всё ещё ощущалась на коже. — Переспать с тобой? — Мне нужно не только твоё тело, я желаю твоё сердце тоже. — Ни то, ни другое ты не получишь. — Правда? — Мужчина усмехнулся, бросил быстрый взгляд ему за спину и снова посмотрел в глаза. — Тогда поделись нашим маленьким секретом со своим любимым. Джин почувствовал холод, который сковал его тело, ощутил испепеляющий взгляд затылком. Он боялся обернуться и увидеть человека, которому нельзя было стать свидетелем ни секунды от их разговора, но продолжать просто сидеть и смотреть перед собой он не мог. Сокджин повернулся, глядя в родные глаза, которые покрывались корочкой льда, казалась, теперь она их разделяла и запрещала Джину заглянуть глубже. Намджун не сказал ни слова, перед тем как уйти, но взгляд, которым он смотрел на Сокджина, мужчина запомнит навсегда. Намджун выглядел так, словно его мир рухнул в одно мгновение, точнее будет сказать, так, будто мир его предал. И это было правдой. — Намджун, постой! — крикнул Джин и, поднявшись с места, поспешил за ним. — Не волнуйся, если вдруг останешься один, помни о том, что есть человек, который тебя примет, — произнëс Джун Ëн, перед тем как он ушёл. Джин ненавидел этого человека, но важнее ненависти был страх не успеть и не суметь. Он должен догнать, остановить и попытаться объяснить, попробовать спасти отношения с плохим фундаментом, которые начинают разваливаться. — Намджун, подожди, — говорил Джин, следуя за ним по улице. Кто-то оглядывался на него, кто-то узнавал, были те, кто доставал камеру, но впервые для него — модели, которая всегда переживала о своëм авторитете, — это не было важным. Джин схватил его за руку, но мужчина вырвал еë, ускоряя шаг. Они зашли в тупик между двумя зданиями, где была припаркована машина. — Позволь мне всё объяснить. Сокджин прижался спиной к двери, не позволяя еë ему открыть. Он шумно дышал и смотрел в глаза, в которых не было ни капли нежности. Ничего, он это заслужил, и они обязательно с этим справятся так же, как и решали все разногласия. — Ну? Я жду, почему молчишь? — Почему ты был там? — Серьёзно? Ещё смеешь задавать мне вопросы? — возмутился Намджун. — В отличие от тебя Чимин отсчитывается перед своим парню, где он и с кем он. От Тэхёна я узнал, что Чимин с тобой, я наплевал на работу, хотел посидеть в кафе вместе с тобой. Кто знал, что сюрприз мне устроишь ты? — Представляю, что ты там себе напридумывал, но я могу всё объяснить. — С чего начнëшь? С того, почему ты сидишь с этим отморозком в кафе? С того, что он признания тебе продолжает говорить? Или может поведаешь о вашем секрете? Какая тайна может объединять вас двоих? — поинтересовался Намджун, прищурившись и нависая над ним. — Ты изменил мне? — Нет! — выкрикнул он, испугавшись этого предположения. — Я бы никогда так не поступил с тобой. — Тогда что? — Ты не простишь меня, если я скажу, — произнëс Джин, глядя на него исподлобья. В его глазах собирались слëзы, из-за тревоги становилось сложнее дышать. — Я и так не прощу тебя. Я лишь даю возможность тебе сбросить груз вранья, который ты на себя взвалил. Говори, — сказал мужчина, но Джин лишь опустил глаза и закусил губу. Намджун разочарованно вздохнул, шагнул в сторону, намереваясь уйти, но Джин вернул его на место, где он стоял прежде, сжимая в обеих руках воротник расстëгнутой на несколько пуговиц рубашки. — Я модель благодаря ему. — С ресниц сорвалась пара капель, он шмыгнул носом и, так и не осмелившись поднять глаза, продолжил говорить. — Три года назад мне поступило предложение от популярного агентства, меня так легко приняли. Я ничего не заподозрил, хотя стоило, ведь много красивых людей, нет особенных и незаменимых, а мне всё досталось так легко. Мне понравилось заниматься этим, я чувствовал себя на своём месте, мне нравилось внимание моих фанатов. Я ведь всегда был обычным, поэтому быстро на это подсел. Вскоре я узнал о том, что Джун Ëн это всё обеспечил, сначала я хотел бросить, но, понимаешь, он не требовал ничего взамен, он помог лишь начать, а дальше я сам. Я хотел сказать тебе сразу, как узнал… — Но ты не сказал. — Потому что ты ненавидел Джун Ëна, а я не хотел уходить из модельного бизнеса. Я боялся, что ты не поймёшь, что ты… — Ты заврался, настолько запутался в своей лжи, что не смог признаться даже спустя три года. — Намджун накрыл его ладони своими и сильно сжал, заставляя отпустить свою рубашку. Джин поднял голову, и теперь мужчина смотрел в мокрое от слëз лицо всеми любимой звезды. — Если бы ты сказал мне обо всëм этом хотя бы сегодня утром, я бы кричал и возмущался, но простил бы, но теперь… — Нет, — прошептал Джин, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Я устал, принцесса, — произнëс он и сделал шаг назад, отпуская его руки. — Устал ревновать и сомневаться, я уже ни в чëм не уверен. — Что мне нужно сделать, чтобы исправить всё? — Что тебе нужно было сделать. — Что? Намджун опустил глаза, когда понял, что плохо видит из-за пелены слëз, затем посмотрел в сторону, избегая чужого взгляда. Отпускать всегда так больно? Ведь он уходил от многих, когда понимал, что это нужно. Мозг кричит о том, что такой же момент наступил сейчас, но почему в этот раз так невыносимо? — Прости, Джин, — произнëс мужчина и отвернулся, желая поскорее уйти прочь, неважно куда, только бы скорее, чтобы та боль, что он чувствует при одном взгляде на возлюбленного, притупилась. — Намджун, нет! Не бросай меня, — крикнул Джин ему вслед, но не побежал за ним, тело не слушалось, язык выдавал базовые фразы, хотя в голове было так много мыслей. Намджун остановился, но не повернулся, боясь, что если посмотрит на него снова, то уже не сможет уйти. — Я задам вопрос, а ты должен ответить на него честно. Луна всё ещё красивая? Ветер и шум машин нарушают молчание между ними. Сердце кричит, но Джин не говорит ни слова, пока голову заполняют воспоминания о том, как у них всё зарождалось. Он вспоминает три счастливых года и понимает, что счастье, казалось, пойманное в клетку, вновь на свободе и убегает от них. Внутри так холодно, этот холод поражает язык и замораживает рассудок, лишь слëзы говорят о том, что он всё ещё человек, который разрушается. — Я не прошу тебя ответить сразу, скажешь потом, когда мы встретимся, но я не знаю, когда захочу увидеть тебя в следующий раз, не знаю, захочу ли. И он уходит, а Джин непроизвольно крепче прижимается к машине, чтобы не упасть. Куда привело его враньë? С чем он остался в итоге? Дышать становится сложнее из-за частых всхлипов, и плач превращается в рыдания. Кто его палач? Джун Ëн или Намджун? Нет, Джин сам привëл себя к обрыву и сам в него себя толкнул.***
Хосок старательно мыл накопившуюся посуду. Ушли все, кроме Юнги, которого даже во двор не выпускали без сопровождения. Хосок занимался домашними делами, чтобы унять бушующую в нëм энергию и провести время с пользой. В последние две недели жизненных сил в нëм было хоть отбавляй, и он догадывался, кто является тому причиной. Хосок оглянулся, посмотрев на стол за которым сидел Юнги. Он медленно ел печенье, запивая чаем. Есть уже совершенно не хотелось, но нужен был предлог, чтобы не уходить с кухни, где сейчас был Хосок. Юноша тут же повернулся обратно, чувствуя, как вспыхнули щëки, ведь он ожидаемо словил его взгляд. Он давно начал замечать, что Юнги смотрит на него слишком часто и долго, так, как не положено смотреть друзьям. Впрочем, друзьями теперь их назвать было сложно, потому что Юнги мог подойти в любую минуту, когда никого не было рядом, и поцеловать в щëку или в губы, прижаться сзади и не отпускать пару минут. Целовать первым Хосок всё ещё стеснялся, но с особым трепетом ждал моментов, когда это сделает Юнги. Юноша любил секретничать об их отношениях с Сокджином, который всегда внимательно его слушал, улыбался и закрывал рот ладонью от переизбытка положительных эмоций. Для Намджуна происходящее всё ещё оставалось тайной, потому что тот явно мог не одобрить их союз. Думая об этом, юноша улыбался, сдерживая смех. Он проводил параллель между собой и принцессой, которой строгий отец запрещает водиться с простолюдином. Может быть, в какой-то вселенной он самая настоящая принцесса? — Я помогу тебе, — тихо произносит мужчина, останавливаясь рядом. — Не нужно, я почти закончил. — Подвинься. Я только ем и сплю, хочу заняться чем-то полезным, — сказал он, легонько толкая Хосока в сторону и продолжая мыть посуду. — Тебе нужно много отдыхать, у тебя же травма. — Я уже как новенький, хоть сейчас могу кросс бежать, понял? — Юнги улыбнулся ему и коснулся пальцем кончика носа, пачкая его пеной. Хосок смешно фыркнул, вытирая еë, и округлил глаза, когда носа коснулись чужие губы. — Сколько бы я тебя не целовал, а ты всё равно продолжаешь смущаться, знаешь, что это значит? — Что? — Что я должен целовать тебя ещё чаще. — Ещё чаще? — удивился юноша. — Тебе не нравится? Если нет, я могу себя ограничивать. — А если нравится? — тихо поинтересовался Хосок. — Значит будешь ходить полностью зацелованным, — ответил мужчина и опустил глаза на посуду, чтобы быстрее с ней закончить. Может быть, Юнги не шло быть романтиком, но его это совсем не волновало. То, что произошло с ним пару недель назад, напомнило ему о том, что он всего лишь человек, которому нужно и важно чувствовать. Зачем скрываться от самого себя и отворачиваться от того, что нравится, если жизни так легко лишиться? Стоит ли тратить еë на какие-то ограничения и обещания доделать всё завтра? Хосок подкрадывается сзади, немного думает, а потом обнимает, прижимаясь носом к плечу и наблюдая за тем, что он делает. Юнги быстрее его, уже заканчивает домывать кружки, а ещё у него очень красивые руки с выступающими венами. Глядя на них, Хосок испытывает странный трепет, но смахивает на то, что лишь восхищается эстетикой. Чувства, которые пробуждает в нëм Юнги, незнакомые, но спросить об этом у кого-либо он стесняется. — Юнги, а мы друзья? — Я признался тебе а любви, ты признался мне, мы целуемся и обнимаемся, это не похоже на друзей. — Значит мы особенные друзья? — предположил Хосок, и Юнги повернул голову, скашивая на него глаза. — Чертëнок, мы пара. — Пара, — повторил юноша, пытаясь распробовать их новый статус. — То есть мы в отношениях? Как Джин и Намджун, Тэхён и Чимин? — Не совсем так. — Юнги отключил воду, поставил оставшиеся кружки на сушилку рядом и повернулся к Хосоку лицом. — Мы пара влюблëнных, но не состоим в отношениях друг с другом. — Почему? А давай будем состоять с этого момента? — воодушевлëнно произнëс он, из-за чего Юнги усмехнулся. — Признаюсь, чертëнок, я не могу обещать тебе многого, сейчас, наверное, вообще ничего обещать не могу, — сказал мужчина, погладив его по щеке и убрав прядь волос за ухо. — Я в бегах, и из-за этого ты тоже будешь в опасности, а я не хочу, чтобы было так. — Ты должен был думать об этом до того, как сказал, что любишь меня, потому что теперь я совсем-совсем не хочу тебя отпускать. Мне кажется, я без тебя не выживу. — Не говори подобных глупостей. — Но это правда. Ты уже покидал меня однажды, и эти три года без тебя были самыми ужасными в моей жизни. Не представляю, что буду чувствовать, если ты снова исчезнешь. Не оставляй меня, пожалуйста, даже если будет невыносимо опасно. Я буду спокоен в центре разрушающегося и уходящего под землю города, держа тебя за руку, но мне будет страшно на кровати под одеялом, где не будет тебя. — Под одеялом? — Юнги улыбнулся, взял его руку, которая удерживала за талию, и прижался губами к тыльной стороне ладони. — Просто для меня это самое безопасное место. — И где ты научился так красиво говорить? — Ну, я много читал. — Ты умница. — Юнги прикрыл глаза, поцеловав его в лоб и обняв за плечи. — Когда всё закончится, мы обязательно будет встречаться, самым официальным образом. — Хорошо, не знаю, что должно закончится, но буду ждать этого. Юнги, я хочу спросить кое о чëм. — Давай, я отвечу на всё, что угодно. — Чем занимаются влюблëнные? — осторожно поинтересовался Хосок и по округлившимся глазам мужчины понял, что тот не ожидал этого услышать. — Что отличает их от друзей? Они обнимаются, друзья тоже так делают, они целуются, а что ещё? — Ну, ничем таким особенным, — уклончиво ответил он, повернув голову в сторону, создавая впечатление, будто там есть что-то интересное. — Ты сказал, что на всё ответишь. — Не могу я на такое ответить, мне неловко говорить об этом с тобой. — Вот как, тогда я введу запрос в поисковик, зайду в разделы «картинки» и «видео», — произнëс юноша и, обойдя Юнги, направился к выходу из кухни, намекая на то, что собирается исполнить свои обещания. Мужчина успел схватить его за руку, прежде чем тот ушёл. — Тц, Хосок, сексом они занимаются. — Отлично, пошли займëмся тоже. — А? Ты вообще знаешь, что это такое? Порно смотрел хоть раз? — Это какой-то популярный фильм? Давай посмотрим вместе? — Нет, Хосок, мы не будем смотреть это вместе. Как же тебе объяснить? — Скажи, как есть, почему ты стесняешься? — Потому что я чувствую себя твоим родителем, которого ты спросил, откуда берутся дети. — Юнги, ты взрослый мужчина, и я тоже уже не ребëнок. Я ведь нравлюсь тебе? — Конечно, но… — Отлично, тогда пошли заниматься сексом. Хосок потянул его за руку, встречая несильное сопротивление, которое вскоре угасло. Юнги подумал, что странно — препятствовать тому, чего ты сам желаешь. И хоть в нëм всё ещё что-то кричало, что он не готов, он себя сдерживал. Юнги задался вопросом, куда они идут, когда они поднялись на второй этаж и зашли в гостевую комнату, где он сейчас жил. Хосок закрыл дверь ванной и прижался к ней спиной, глядя в пол и не решаясь поднять глаза на Юнги. В этом доме на первом этаже был душ, на втором, в гостевой комнате, — ванная. — Ты не передумал? Выглядишь так, словно очень волнуешься, — произнëс Юнги, поглядывая на него. Он сам испытывал боязнь сделать что-то неправильно и причинить боль. — Так и есть, но я не передумал. — Хорошо. — Юнги потянул за края футболки, снимая еë, и Хосок метнул взгляд в его сторону, глядя на постепенно обнажающуюся кожу. — Что ты знаешь о сексе? — То, что было написано в учебнике по биологии, — ответил юноша и, сделав глубокий вдох, приблизился к нему. Юнги взял его за руку и положил ладонь на свою грудь, глядя на лицо Хосока, но не пытаясь поймать его взгляд, так как парень сейчас был занят тем, что рассматривал его тело. Пальцы юноши коснулись каждого ребра, миновали заживающую рану и провели по торсу, ладонь остановилась у пояса спортивных штанов, не решаясь двинуться дальше, а щëки Хосока залились румянцем. — И что там было написано? — Сексом занимаются мужчина и женщина для продолжения рода. Рассказать о самом процессе? Я помню, что, куда и зачем. — Не нужно. — Юнги усмехнулся и приподнял двумя пальцами его подбородок. — Двое мужчин тоже могут заниматься сексом, разумеется, род они не продолжат, но, если сделать всё правильно, можно получить удовольствие. — Об этом не говорили в книжке. Но как мы можем это сделать? У нас у обоих только мужские половые органы, хотя я никогда не видел тебя обнажëнным. — Успокой свою фантазию, чертëнок, у нас там всё одинаковое. Юнги обнял его за талию и наклонился к шее, целуя кожу. Он так же, как и Хосок, испытывал волнение, потому что не имел богатого опыта в отношениях с мужчиной, точнее будет сказать, этого опыта вообще не было. Но обнимать и целовать Хосока было не противно, а приятно до трепета внизу живота, извращëнные картинки в голове с его участием, о которых стыдно рассказать даже лучшему другу, возбуждали. — Как заниматься этим, если у нас там всё одинаковое? — пробормотал Хосок, обнимая его за шею. — Ты имеешь в виду, куда вставлять член? — уточнил мужчина, отстранившись от его шеи. Хосок от подобной фразы вспыхнул, спрятал лицо в изгибе чужого плеча и почти не слышно угукнул. Юнги улыбнулся, спустил руки с талии на ягодицы и сжал через ткань, из-за чего юноша прижался к нему теснее. Мужчина задумался о том, почему Хосок привëл их именно в ванную, а затем в голове всплыли воспоминания трëхлетней давности, секрет, о котором нельзя было никому рассказывать. Он не испытывал тогда к юноше подобного влечения, хоть в нëм и теплились нежные чувства к нему, для него он был ребëнком. Сейчас этого нет, поэтому касаться его таким образом не представляет из себя нечто запрещëнное. Юнги проскальзывает ладонями под штаны Хосока, чуть отодвигает нижнее бельë и несильно давит указательным пальцем на дырочку. — Прямо туда, — тихо говорит Юнги, а юношу пробирает мурашками то ли от его голоса, то ли от прикосновений. Хосок опускает взгляд между их телами и чуть отстраняется, глядя на выпирающий бугорок у мужчины в штанах, затем снова поднимает глаза. — Не поместится, — произнëс парень, мотнув головой, будучи уверенным в своих догадках. — Ты не пробовал. — А ты сам пробовал? — Нет, но я точно знаю. Чертëнок, ты можешь остановить меня в любой момент, и прямо сейчас в том числе. Для меня секс не является чем-то важным. — Но это приятно? — Да, конечно, но мне с тобой и без этого хорошо. — Если мне не понравится, больше не будем повторять, а так давай попробуем сейчас. — Что, никогда не будем повторять? — Да, — произнëс юноша и шагнул назад, снимая с себя его руки. — Раздевайся. — Набери в ванную тëплой воды, чуть меньше половины, так будет комфортнее, — говорил Юнги, снимая одежду. — Мы будем делать это в ванной? — удивился юноша, но, не глядя на него, принялся выполнять указания. — Ты против? Я за любые твои идеи, предлагай. Юнги заглянул в шкафчик под раковиной, быстро осматривая его и узнавая в одном из тюбиков смазку с яблочным запахом. Он схватил еë и выпрямился, усмехнувшись и про себя назвав хозяев дома извращенцами, раз они хранят подобные вещи даже в гостевой комнате. — Нет-нет, меня всё устраивает, — сказал юноша, касаясь руками воды и проверяя температуру. Он чувствовал волнение и желал, чтобы Юнги поскорее коснулся его и показал, чем ещё занимаются влюблëнные, помимо поцелуев. Хосок повернул голову и тут же отвернулся, приложив ладонь к глазам, которые увидели то, к чему парень, как оказалось, не был готов. Впереди темно, но перед глазами всё равно стоит образ обнажëнного Юнги. — Ты должен был предупредить меня. — Почему? Ты такой милый, когда смущëн. — Прекрати так говорить и залезай в ванную. Юнги молча выполнил его указания, пока Хосок старательно контролировал свой взгляд, чтобы тот не метнулся в его сторону. Юноша взял пену для ванны с запахом вишни и протянул бутылку мужчине. Хосок отключил воду и посмотрел на Юнги лишь тогда, когда вся вода была покрыта пушистой пеной. — Как ты собираешься заниматься сексом, если даже взглянуть на меня стесняешься? — Юнги, прищуривщись, смотрел на него, пока Хосок катал в воде бомбочку для ванны, чтобы та побыстрее растворилась. — Ты сказал, что у нас там всё одинаковое, а у тебя больше, намного больше. — Я ужасный обманщик, накажешь? — Ты сильнее меня, мне будет сложно поставить тебя в угол. — Мне многому предстоит тебя научить. — Отлично, я люблю учиться. — Юнги схватил его за запястье и несильно сжал, намекая на что-то. — Бомбочка ещё не растворилась. — Плевать на бомбочку. Ответь мне, ты хочешь или нет? — Я хочу. — Боишься? — Нет. — Тогда раздевайся и залезай. Пока Хосок снимал с себя одежду, Юнги не смотрел на него, чтобы не смущать. Его руки лежали на бортиках ванны, голова свисала с края, и глаза были прикрыты. Казалось, он наслаждался тëплой водой, а не терпеливо ожидал юношу. Юнги услышал плеск воды, но никак не отреагировал. Он ожидал того, что Хосок устроится в противоположном углу, подобрав ближе к животу согнутые в коленях ноги. Мужчина распахнул глаза, ощутив юношу совсем рядом. Он поднял голову, а Хосок прижался спиной к его груди, взволновав воду вокруг них. Юнги улыбнулся, выровнял спину, желая, чтобы парень оказался ещё ближе. Хосок поясницей чувствовал чужой член и сжимал пальцами бортикиот смущения и волнения. Юнги поцеловал его туда, где шея плавным изгибом переходит в плечо, а юноша наклонил голову в другую сторону, непроизвольно подставляясь и поощряя его действия. От касаний мягких губ он ощутил знакомый трепет и мурашки по всему телу. Подобное он испытывал только рядом с Юнги, бывало, от одного его взгляда. Мин захватил губами мочку его уха, поиграв с ней языком, из-за чего юноша шумно выдохнул. Он обнял руками его за талию, продолжая целовать плечи и шею, а Хосок теперь вцепился в руки, что обнимали его. — Ты хорошо себя чувствуешь? — негромко произнëс Юнги. Юноша вздрогнул то ли от его низкого голоса, то ли от того, что мужчина случайно задел его сосок. — Да, — выдохнул он. — Мне нравится, продолжай. Юнги обхватил ладонью его шею, поворачивая голову к себе и прижимаясь губами к губам юноши, проскальзывая языком между ними и параллельно исследуя рукой его тело. Воздух был наполнен ароматом вишнëвой пены для ванны и шумными вздохами юноши, который разорвал поцелуй из-за того, что не мог сделать полноценный вдох. Юнги обвëл пальцем пупок и обхватил возбуждëнный член Хосока. — Юнги, — произнëс он на выдохе, выгнувшись и устроившись затылком на его плече. Мужчина медленно и дразняще поглаживал его член, а Хосок ëрзал в воде, хмурясь и постанывая. Юнги закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Хотелось поскорее заполнить желанное тело или хотя бы потереться о него, в прочем из-за того, что Хосок постоянно двигался, он, не осознавая этого, стимулировал член Юнги. — Ты готов продолжить? — Если мне и дальше будет так хорошо, то мы будем заниматься этим очень и очень часто. — Встань на четвереньки, — произнëс мужчина и подхватил с пола баночку со смазкой, которую оставил там. Хосок приподнялся, собираясь развернуться лицом к Юнги. — Нет-нет, солнышко, ты должен стоять задом ко мне, просто наклонись. Юноша встал на колени и согнулся, упираясь ладонями в дно ванны, чувствуя себя некомфортно в подобной позе. Он испытывал стыд из-за того, как выглядит сейчас перед Юнги, выставив на показ то, что издавна принято прятать за одеждой. Мужчина рассматривал его, чуть прищурившись, словно пытался разглядеть всё как можно лучше. Из-за того, что он сидел на твëрдой поверхности, ягодицы юноши были чуть красноватыми, напоминая цвет смущения на его щеках сейчас. Пушистая пена облачком лежала на пояснице и бëдрах, наполовину скрытых водой. Юнги смазал пальцы, и коснулся подушечкой среднего колечка мышц, которое судорожно сжималось, из-за того, что парень не мог расслабиться. — Будет немного больно, этого не избежать. — Немного? — Я буду медленным. — Хорошо. Юноша кивнул и шумно сглотнул, из-за чего Юнги улыбнулся. Было видно, что Хосок боится, но отступать не намерен. Мужчина налил смазку ему между ягодиц, и Хосок едва заметно вздрогнул от контраста температур. Юнги сжал одну половинку, оттягивая еë в сторону и медленно ввëл палец до середины. — Расслабься, ты сильно сжимаешься. Не нужно заранее готовиться к боли. Хосок опустил голову и закрыл глаза, решив представить что-то хорошее, чтобы немного снять напряжение. Он вспоминал вечера, когда они вместе с Намджуном и Сокджином смотрели фильмы и мультики. Однако представлять образ Намджуна, который отправлял его спать, как только главные герои начинали целоваться, было ошибкой. В голове сразу всплывал его осуждающий взгляд, каким он смотрел на него, когда Хосок его не слушался. Узнав, чем они сейчас занимаются, Намджун бы явно им не гордился. Юнги приблизился к юноше, оставляя поцелуй на ягодице и обводя языком родинки. Хосок в ответ на это действие прогнулся в пояснице и повернул голову, заглядывая назад, будто проверяя, чтобы Юнги не сделал ничего лишнего. На самом деле, Хосок не знал, что является этим лишним, но позволил бы Юнги сделать, что угодно, так как был уверен, что он не причинит ему вред. Мужчина не торопился и добавил второй палец только спустя пару минут. Хосок недовольно замычал и сжал ладони в кулаки. — Потерпи, чертëнок, — произнëс Юнги, поглаживая его по бедру. — Принять два пальца — самый сложный этап. — Говоришь так, будто ты сам это пробовал. — Нет, но мой друг, когда напивался, любил делиться со мной ненужными знаниями, хотя они оказались не такими уж и не нужными, правда? — Да, — тихо ответил юноша, не задумываясь над его словами. — А почему ты вводишь пальцы? — Потому что если войду, достаточно не растянув, я травмирую тебя. — Травмируешь? Если секс — это так опасно, почему им все так стремятся заняться? — сказал юноша и ойкнул, двинувшись вперëд, когда Юнги начал разводить пальцы внутри него. — Если делать всё правильно, это приятно. Тебя не утомляют наши разговоры? Ты дрожишь. — Нет-нет, я люблю болтать, а сейчас меня это успокаивает. Так, ты говоришь, что это может быть приятно? — Да. — Приятно как что? С чем мне сравнивать? — Помнишь, наш секрет, который появился чуть больше трëх лет назад? Может быть, ты помнишь, что чувствовал? — Было приятно. Я повторял это после без тебя, но так хорошо не было. — Заниматься этим с кем-то другим приятнее. — Сейчас мне совсем не приятно, — произнëс юноша и вскрикнул от неожиданного импульса, который прошёлся по всему его телу. — Что это было? — О чëм ты? — Юнги ухмыльнулся и толкнулся пальцами в ту же точку, из-за чего Хосок хныкнул, качнув бëдрами навстречу его пальцам. — Эта твоя простата, и когда еë стимулируют тебе становится приятно. Кто-то почти ничего не ощущает. Хосок едва слушал его, сосредоточенно насаживаясь на пальцы, которые давили на чувствительное местечко внутри него. Юнги отстранился, опираясь спиной о бортик ванны и наслаждаясь видом, который ему открылся. — А кто-то — ты, — продолжил мужчина. — Даже не заметил, что в тебе три пальца. Тебе, кажется, очень приятно? — Да, — выдохнул юноша, запрокидывая голову и толкаясь назад, уже не думая о том, как это выглядит. — Это даже лучше, чем когда ты трогаешь спереди. — Значит всё складывается как нельзя хорошо. — А разве тебе не должно быть хорошо тоже? — поинтересовался юноша, взглянув на него через плечо. Юнги оторвал взгляд от розовой дырочки, сжимающейся вокруг фаланг, скользнул им по телу Хосока, в некоторых местах перепачканному пеной, и наконец достиг его лица. — Достаточно посмотреть на тебя, и мне уже приятно. — Ты лжëшь? — А ты портишь романтику. Я введу четыре пальца. Если сможешь принять их, значит с остальным проблем не возникнет. — С остальным? — уточнил юноша и капризно захныкал. — Больно. — Потерпи немного, скоро пройдëт. Хосок зажмурился, пытаясь справиться с сильным дискомфортом. Юнги прошёлся ладонью по внутренней стороне его бедра и обхватил ладонью член. Он не отводил взгляда от юноши, ловил его эмоции и вскоре заметил, что тот перестал дрожать. Его плечи расслабились, руки больше не держали. Через секунду парень упал бы лицом в воду, но Юнги подхватил его под грудью. Мужчина сел туда, где был прежде, устраивая Хосока на своих бëдрах. Грудь юноши высоко вздымалась, а вместе с ней и рука Юнги, который чувствовал, насколько быстро бьëтся сердце парня. — Приподнимись немного. Хосок выполнил его просьбу, упираясь руками в дно ванной. Юнги погладил дырочку головкой и медленно ввëл еë внутрь. Юноша громко выдохнул, ëрзая на его бëдрах, чтобы устроиться удобнее, тем самым загоняя член чуть глубже. — Неудобно? — Немного, — тихо сказал Хосок. — Повернись ко мне лицом. Юноша встал на колени, чуть пошатываясь из-за дрожи в ногах, вновь седлая Юнги. Он обнял его за шею, робко посмотрев из-под трепещущих ресниц и ожидая, когда мужчина продолжит. — Мне нельзя сильно напрягаться, поэтому ты должен мне помочь. — Хорошо, что я должен делать? — Приподнимись и придвинься ближе, — произнëс Юнги негромко. Юноша крепко сжал его плечи и подвинулся. — Возьми его в руку. Хосок густо покраснел, повëл ладонью вниз по его груди и, дойдя до чужого члена, сжал его. Юнги выдохнул, стиснув в пальцах ягодицы юноши. Хосок, расценив это как хороший намëк, провëл по всей длине от основания до головки. — Дальше? — спросил Хосок, но Юнги его не услышал, уткнувшись лбом ему в солнечное сплетение. — Юнги, что дальше? — Вставь, но немного, не торопись. — Туда вставить? — уточнил парень, прижав головку ко входу и поводив ею вокруг. — Ты это специально? — усмехнулся Юнги, захватив губами сосок. — Ах. — Юноша выгнулся, зарывшись пальцами в волосах на его затылке. — Что специально? — Дразнишь меня. — Дразню? Но ты же сам сказал не торопиться. — Верно, просто делай это медленнее. Юноша кивнул пару раз, говоря о том, что он понял его, и протолкнул внутрь головку. Он закусил губу, привыкая к почти незнакомому чувству наполненности, пальцы ощущались иначе. Юнги выдохнул, сжимая его кожу до ярких наливающихся кровью следов от пальцев. — Всё хорошо, не спеши, — процедил мужчина сквозь зубы, перемещая руки ему на талию. От того, как сильно юноша сжимал его, разум помутился, и Юнги мог думать по большей части лишь о том, как бы поскорее вогнать член полностью. Вопреки этому рассудок он потерял не настолько, чтобы забыть о безопасности и комфорте Хосока. Кажется, ни в данной ситуации, ни в любой другой не было ничего важнее этого. — Больно? — Нет, очень странные ощущения. — Юноша опустился почти до середины и крепко зажмурился, сжав губы, потому что дискомфорт перерос в боль. — Осторожнее, что ты делаешь? — Нужно продолжить. — Да, но не всё сразу, ты ведь хочешь дрожать от удовольствия, а не от боли? Теперь приподнимись немного и опустись до той же длины. Хосок прижался к его губам, найдя их не с первой попытки, двигаясь вверх и вниз в соответствии с указаниями мужчины. Юнги шумно и прерывисто дышал, иногда низко постанывая. Продолжая двигаться, юноша смотрел на его лицо, понимая, что доставляет Юнги удовольствие. Глаза мужчины были прикрыты, и Хосок, пользуясь этим, коснулся кончиками пальцев дрожащих век, затем щëк и губ. Юнги захватил губами указательный палец и распахнул глаза. В них Хосок видел блеск, ему казалось, что эти глаза выделяются среди миллионов своей красотой и цветом, казалось, нет на них похожих. Приятных импульсов не было, но то, что в него проникает что-то, почти не причиняло боли. Хосок лениво двигался на чужих бëдрах, обхватив лицо Юнги обеими руками. Тот смотрел на него странно: будто видит перед собой не человека, а какое-то сверхъестественное особенное сознание. В одно мгновение для Хосока потеряли значение все сюжеты книг, что он читал, потому что именно этот момент он запомнит как тот, в который он понял, что такое любовь на самом деле. Любовь — это когда не нужно слов, потому что за человека говорят глаза. Любовь наступает тогда, когда ты понимаешь, что в них написано, в момент, когда ты научился читать. Хосок толкнулся вниз, погружая в себя член по основание. Юнги крупно вздрогнул, не ожидав этого, застонал и зажмурился, откинув голову, а когда поднял еë и открыл глаза, слеза уже катилась по щеке юноши, хоть тот и пытался скрыть это чëлкой, опустив подбородок. Юнги приподнял его лицо руками, заглядывая в его глаза, наполненные влагой, которая, формируясь в кристальные капли, стекала по щекам. У Юнги закрадывается страх: он причина его слëз? ему настолько больно, что он плачет? — Лучше остановиться, — произнëс мужчина, стирая большими пальцами его слëзы. — Я не хочу, чтобы тебе было больно. — Мне было так больно, Юнги, — говорит он, хмурясь, а брови его сдвигаются к переносице, рот кривится, будто он собирается разрыдаться прямо сейчас. — Мне нужно было скучать по тебе три года, чтобы узнать, что такое твоя любовь. Я каждый день тебя ждал. Ты не отвечал на мои сообщения, не принимал звонки, я думал, что больше никогда тебя не увижу, и недавно я снова чуть не потерял тебя. Я не знаю, что произойдëт после следующего твоего обещания. — Солнышко, посмотри на меня. — Юнги несильно встряхнул его за плечи, и вскоре мутный взгляд наконец нашёл его. — Я никуда от тебя не… — Нет, не обещай, ты нарушишь, — захныкал он. — Я никогда тебя не оставлю, и я никогда не нарушал своих обещаний. Когда-то давно ты просил меня пообещать, что я никогда не забуду тебя. После этого не было дня, в который я бы не думал о тебе. Потом я пообещал тебе никогда не бросать больше, и я смог выбраться, понимаешь? Я не умер. Я здесь, я настоящий, и я твой. Если я — причина твоих слëз, может, мне действительно следовало умереть. — Нет! — юноша повысил голос, обиженно глядя на него. — Не смей такого говорить. — Я не буду, но больше не плачь о том, что можешь меня потерять. Этого не будет. Ты же мне веришь? — Верю. — А отцу? Он же меня к тебе привяжет после всего, что было, если я хоть шаг в сторону сделаю, — произнëс мужчина, и на душе стало легче, когда юноша засмеялся. — Правда, не уйдëшь? — Это тебя надо о таком спрашивать. За тобой старик приударил, а ты не сбежал. — Это ты старик? — удивился Хосок, ткнув пальчиком ему в грудь. — Конечно, мне уже двадцать девять. — И правда старик. Ай! — Хосок вскрикнул, упустив момент, когда чужая рука переместилась на ягодицу и в отместку за такие слова ущипнула кожу. — Кстати, ты ничего не чувствуешь? Совсем не больно? — поинтересовался Юнги. Хосок сначала не понял, о чëм он говорит, а затем опустил голову и ахнул. — Я и забыл, что ты внутри. — Эй, я точно обижусь на тебя сегодня, — проворчал мужчина и, обхватив ягодицы юноши пальцами, вскинул бëдра, заставив Хосока подпрыгнуть и обнять его руками. — Всё хорошо? — Да, немного неприятно, но небольно. Юноша самостоятельно приподнялся и опустился, покрутил бëдрами, проверяя на наличие неприятных ощущений, не зная, что этими действиями сводит мужчину с ума. Хосок вскрикнул прямо у него над ухом и начал коротко постанывать, двигаясь по одной и той траектории и стимулируя чувствительную точку внутри. Юнги нравилось ловить его дрожь руками, слушать звуки, которые он издавал, когда ему было хорошо, он наслаждался мягкостью его кожи, отзывчивостью юноши. Юнги нравилось, всё, что связано с Хосоком. Юноша был громким, уже не стеснялся и не пытался спрятаться. Ванная была наполнена плеском воды, низкими и высокими стонами. Хосок держался за его плечах, скача на чужих бëдрах, а Юнги, обняв за талию, целовал его грудь. Юнги забыл, что секс может быть столь приятным, а Хосок понял это сейчас. Парень двигался всё более рассеянно то ли из-за приближающейся разрядки, то ли из-за усталости, и Юнги, подхватив его под ягодицами, начал помогать ему, направляя и облегчая движения. Вскоре Хосок вовсе перестал напрягаться, доверившись сильным рукам, которые насаживали его на член до основания. — Юнги, Юнги, — хрипел он, потому что уже сорвал голос. Мокрые тела скользили друг о друга, член юноши стимулировался из-за трения о чужую кожу. Юнги, не сдержавшись, оставил заметный след от зубов на плече Хосока, но юноша, будучи слишком занятым собственным удовольствием, не обратил внимания на боль. Хосок в его руках громкий и чувствительный, и это осознание приближает Юнги к финалу ещё быстрее. Юноша стонет всё громче, раздражая барабанные перепонки, но мужчина не может жаловаться на то, что приносит удовольствие ему самому и тешит его самолюбие. Хосоку с ним настолько хорошо, что он не может контролировать своё тело. И если бы сейчас послышался бы скрип двери, они бы проигнорировали его, потому что нет ничего важнее этого момента. Юноша обнимает его, сжимая руками шею, дрожит весь, замирает и замолкает на мгновение. Юнги чувствует, как густые капли стекают по его животу. Хосок постанывает и ëрзает ещё некоторое время, а когда успокаивается, мужчина несколько раз толкается внутрь и изливается, затягивая юношу в мокрый поцелуй. Юнги отстраняется, а Хосок сползает с его бëдер, чтобы не давить и устраивается между его ног, продолжая обнимать и искать тепло. Перед глазами бегают мурашки, Юнги хмурится и быстро моргает, чтобы прогнать их. Вода в ванной уже остыла, но ему жарко. — Нам нужно помыться, пока никто не пришёл, — произнëс Юнги. — Не волнуйся, в гостевую комнату никто не зайдёт. — Ты плохо знаешь Чонгука. Если я ему понадоблюсь, он и в туалет заглянет. — Сейчас тут никого нет, поэтому можем набрать тëплой воды и полежать в ней подольше. — Хочешь, чтобы я созрел на второй заход, да? — Какой заход? — Забудь. — Юнги поцеловал его в висок и попытался встать. — Устраивайся поудобнее, я поменяю воду и залезу обратно к тебе. — Ещё минутку полежим, — капризно произнëс юноша, придавливая его своим весом, чтобы тот не ушёл. — Хорошо, полежим, — быстро сдался Юнги, обняв его за плечи. — В следующий раз пихать буду я. — Что ты имеешь в виду? — У меня тоже есть член, значит, я тоже могу в тебя войти, верно? — спросил юноша и, не дождавшись ответа, повернул голову к Юнги, который выглядел весьма озадаченным. — Почему молчишь? — Я не ожидал услышать подобное предложение от тебя в ближайшем будущем. — Юнги, ты такой глупенький, — улыбаясь, сказал Хосок, слегка похлопав его по щеке. — Почему это? — Предложение — это то, от чего можно отказаться, а я выбора не давал. Ты тоже должен это попробовать. Что плохого в том, что мы поменяемся? — Хорошо, мы обсудим это потом. — Намджун так говорит, когда даже думать над моими просьбами не собирается. — Хорошо, солнышко, мы попробуем потом, только не расстраивайся и Чонгуку не говори об этом. — Почему? — Не хочу слушать шутки на эту тему всю оставшуюся жизнь. Сможешь выполнить? — Конечно, — произнëс Хосок, чмокнул его в губы и отстранился. — Всë, теперь иди меняй воду.***
— Долго вы будете рассматривать меню? — поинтересовался Чимин, отрывая глаза от рисунка блюда, состав которого он детально изучил несколько раз, пока Тэхён и Чонгук перелистывали страницы. — Я всё ещё нахожу это странным, — произнëс Чон. — Что? — То, что ты позвал меня с вами. — Я думаю, что всем нам нужно отвлечься от проблем насущных. — О, как заговорил, будто не у тебя я утром бутылку из рук забирал, — усмехнулся Тэхён, жестом подозвав к ним официанта. Чимин смерил его недовольным взглядом, но ничего не сказал, потому что Тэхён был прав. Они сделали заказ, и постепенно неловкость между ними начала рассеиваться, завязался разговор о предпочтениях в играх и фильмах, было решено пойти в кино после ресторана. — Я не смогу в кино, у меня назначена операция через два часа, — произнëс Тэхён, любуясь своим блюдом. Появилось желание сфотографировать красивую презентацию, как он делал всегда, когда они с Чимином ходили в подобные заведения. — Тебя не смогут заменить? — Нет, я еë провожу, тем более, чтобы в будущем стать заведующим отделения, нельзя отказываться от важных операций сейчас, а я начал брать слишком много выходных. — Прости за это, — произнëс Чимин. — Да, прости, — негромко сказал Чонгук, принимаясь за своë блюдо. — Ну, тогда мы сходим в кино вместе с Чонгуком, ты же не против? Ревновать не будешь? — Дурак. Тэхён усмехнулся и несильно шлëпнул его по плечу. В ресторане играла тихая музыка, и давно не было так спокойно. Чимин и Чонгук сидели друг напротив друга, Тэхён между ними. Если бы кто-то решил соединить точки их местоположения, проложив линии по белой скатерти, получился бы равносторонний треугольник. Сейчас за столом собраны три человека, три фигуры: любит, любим, любим и любит. И все фигуры одинаково несчастны. В этом и заключается парадокс: любовь всегда приносит боль, но люди продолжают играть с ней, как огонь со списками, не боясь сгореть дотла. Разговор был непринуждëнным, еда вкусной. На удивление, каждому было комфортно, даже Тэхёну, ведь он не чувствовал себя стоящим между двух огней. Хотелось остаться в этом моменте на чуть дольше, чем это было возможно, но в нужной компании время летит быстро, поэтому никто не заметил, как прошёл час. — Мне пора, думаю, после операции задержусь, накопилось много неразобранной документации. Так что увидимся вечером. — Тэхён встал из-за стола, взял свою сумку и, прежде чем уйти, посмотрел на Чимина, положив руку ему на плечо. — И я прошу тебя, не пей хотя бы сегодня. — Хорошо, без проблем. — Чимин, я серьёзно, ни капли. Иначе будешь спать на коврике, ну или с Чонгуком. — А я люблю обниматься во сне, так что подумай хорошо, — усмехнулся Чонгук. — Хорошо, я выбираю коврик. — Жаль, так много потерял. — Чонгук пожал плечами, взяв свой бокал с вином и сделав небольшой глоток. — Чимин, я предупредил. Хорошо вам провести время. Тэхён ушёл, Чимин провёл его взглядом, Чонгук же не позволил себе повернуться, упрямо глядя в тарелку. Когда Тэхён ушёл, неловкость вернулась, возможно, это чувствовал только Чон, который находился под внимательным взглядом Чимина, тот, впрочем, выглядел расслабленно. — Слушай, я понимаю, что красив, но ты хотя бы моргни, — произнëс Чонгук, но Чимин этот выпад проигнорировал, улыбнувшись. — Ешь быстрее, сеанс, на который я хочу попасть, скоро начнëтся. — Мы действительно пойдём в кино, я думал, ты шутишь. — Почему же? — Ты знаешь почему. — Знаю, — произнëс Чимин и, немного помолчав, продолжил. — Я хочу зарыть топор войны. Не знаю, чем всё закончится, мне уже всё равно. Самое страшное происходит сейчас, ожидание убивает. Я чувствую себя стоящим на небольшом островке земли, и со всех сторон — пропасть. Я упаду, куда бы не пошёл. Я зацикливаюсь на этом так сильно, что не просыхаю неделю, точнее две, а это утомляет, поэтому быстрей двигай палочками, пока весь попкорн не разобрали. Чонгук нахмурился, раздумывая и опустил глаза, распределяя кусочки еды на тарелке в какой-то последовательности. Кажется, Чимин, находясь в самом отчаянном положении, открывается ему, хотя у Чонгука дела тоже обстоят не лучшим образом. Он улыбнулся почти незаметно, затем не смог сдержать смешок. — Это странно. — Что именно? — Мы сидим здесь, — Чонгук развëл руками, указывая на то, что вокруг них. — Сидим как старые знакомые, будто никогда не были соперниками, не ненавидели друг друга, будто нам нечего делить, точнее некого. — Я никогда тебя не ненавидел, — произнëс Чимин и тепло улыбнулся, так, чтобы он понял, что это не ложь. — Шутишь? — Чонгук пришурился, указав на него палочками. — Нет, я бы не смог ненавидеть то, что он так любит. Ты — его единственная взаимная любовь, ты особенный. Джун Ëн никогда его не любил, а я… я знал, на что иду. Я мечтал, но не верил. Так, ты ненавидел меня? — Прости, я просто завидовал тебе, но… — Но? — Потом я понял, что ты заслужил его. Знаешь, может, я — его та самая любовь, но ты — тот, кому он действительно доверяет. Его доверие — это то, что я никогда не получу. — Чонгук взял сухую салфетку, вытирая руки. — Ну что, будем продолжать меланхолить или отправимся на твой сеанс?***
— У тебя уникальный вкус, — произнëс Чонгук, выходя на улицу. За два с половиной часа в душном помещении он успел соскучиться по свежему воздуху и шуму, который создают люди. Выходящие из кинотеатра увлечëнно обсуждали фильм, кто-то оставался на следующий. Солнце скрылось за тучей, в воздухе стояла жара, предупреждая о том, что дождь скоро начнëтся. — Ты имел в виду ужасный, — предложил Чимин, подходя к ларьку с холодными напитками и мороженым. — Я этого не говорил. — Но подумал? — Но подумал. Серьёзно, это самый неинтересный фильм, который я когда-либо видел. Если бы не парочка, которая пожирала друг друга на втором ряду, я бы умер от скуки. — Зато ты теперь точно со мной в кино не пойдëшь. — Специально всё подстроил. — Нет, я правда хотел посмотреть тот фильм, но, на самом деле, он мне тоже не понравился, — произнëс Чимин, протягивая Чонгуку банку колы. — Немного пройдëмся и домой. — Давай позже домой. — Почему? — Юнги и Хосок там одни, боюсь увидеть то, чего не должен. — Думаешь, они… — Я надеюсь, потому что иначе Юнги не отвертится от моих комментариев. — Юнги не думал насчëт обрезания? — с серьёзным видом поинтересовался Чимин, а Чонгук остановился, непонимающе глядя на него. — Что? Уж лучше он сделает это по собственному желанию, чем с подачи Намджуна. Так, если ты хочешь дать им время, чтобы побыть вдвоëм, то чем мы займëмся? — Пойдëм в мой любимый бар, он недалеко. Там есть бильярд и место, где можно прилечь, если ты устал.***
Чимин открыл глаза и, не сразу поняв, где находится, принялся осматриваться. Быстро восстановив в памяти недавние события, он поднялся с дивана и проверил телефон, лежащий рядом: было десять вечера, звонков за это время не поступало. Чимин вышел из комнаты, где отдыхает персонал бара и куда его отвёл знакомый Чонгука. Из-за усталости, свалившейся на него, стоило ему только принять горизонтальное положение, он не помнил, как заснул. Чимин вышел в зал, оглядываясь и пытаясь найти глазами Чонгука. Может, он ушёл домой? Чон нашёлся через пару минут, сидящим за столиком с незнакомой и не вызывающей доверия компанией. Чимин подошёл к ним, подхватив Чонгука под руку в тот момент, когда он тянулся губами к рюмке. Из-за резкого движения содержимое стакана оказалось на рубашке и шее Чимина. — Блять, — тихо произнёс мужчина, опустив глаза на ткань, противно прилипшую к телу. — Прости. Зачем так резко дёрнул? — Чонгук был немного пьян, поэтому мог твёрдо стоять на ногах. Он поднялся, схватив сухую салфетку, и прижал её к рубашке. — Это твой парень? Хорошенький, — произнесла незнакомая девушка, улыбнувшись. — Нет, это парень моего бывшего парня, там очень долгая история. — Уверен, очень интересная, расскажи, — произнёс парень из компании, потянув Чонгука за руку, чтобы тот сел обратно. — Кто это? Твои новые друзья? — поинтересовался Чимин. — Ты так долго спал, что мне стало скучно, и я решил с кем-то познакомиться. Тэхён не звонил? — Нет. — Мне тоже. Думаешь, занят или не хочет к нам присоединяться? — Не знаю, надеюсь, первое. Я видел свободный столик у окна, пошли туда. — Чонгук, ты уже уходишь? — спросил парень, который до этого молчал. — Простите, ребята, расставляю приоритеты. Хорошо проведите время, — произнёс Чон и последовал за Чимином. — Желательно, чтобы как можно меньше людей знало, как тебя зовут, понимаешь? А этим ты уже раскрыл всю подноготную. — Расслабься, здесь народ постоянно меняется, сложно кого-то запомнить. Я возьму что-нибудь выпить, а ты пока садись. — Мне сок. — Да ладно тебе, стопку выпьешь — ничего не случится. Не пить же мне в одиночку подобно алкоголик. — Апельсиновый, — сказал Чимин и сел возле окна, забрызганного каплями. На улице ливень, гром и молния, полосующая небо, на душе примерно то же самое. Остаться одному означает получить дополнительное время для размышлений. Чимин этого шанса не упускает, разгребая беспорядочные мысли в своей голове. Он смотрит на Чонгука, тот сидит, сгорбившись, у барной стойки и ожидает свой заказ. И дураку понятно, что ему сейчас нелегко, а веселье и легкомыслие — напускное, то, что обманет и отобьёт желание залезть внутрь и понять его. Чонгук отсутствует недолго, приносит большой стакан сока и бутылку текилы со стопкой на крышке и садится напротив. — Хочешь напиться? — Да, но от тебя зависит, насколько буду пьян я. Если разделишь её со мной, то я смогу нормально передвигаться, — произнёс Чонгук, открывая бутылку и наливая себе полную стопку. — Но ты не сделаешь этого, поэтому будешь меня тащить. — Надеюсь, Тэхён позвонит раньше, чем ты выпьешь всю бутылку. — Надейся на бога, но сам не плошай. — К чему это сейчас? — Ты живёшь ради него, словно верующий ради своей веры. А меня он спасает раз за разом. Косвенно наши судьбы зависят от него, поэтому в какой-то степени для нас Тэхён — бог. — Интересный вывод, — произнёс Чимин и опустил взгляд на загоревшийся телефон. — Подожди, бог звонит. Чонгук кивнул, а Чимин приблизил телефон к уху, глядя на парня. Он и не заметил, что тот допивал уже вторую стопку. Чонгук разговор не слушал, будучи сфокусированным на мыслях в своей голове и горячи в горле. Алкоголь лавой лился по пищеводу, обжигая, но облегчал груз, что лежал на душе у Чонгука. Мир казался бесцветным из-за переполняющего его равнодушия. Оставшиеся эмоции смешались в тоску, поэтому он не мог разобраться с тем, что действительно чувствует, чего на самом деле хочет. — Я говорил минуты три, как ты умудрился столько выпить? — спросил Чимин, смотря на заметное пустое пространство в бутылке. — Когда чувствуешь себя паршиво, текила превращается в воду. — Не поспоришь. Тэхён неподалёку, так что скоро подойдёт. Зонт только у него один, но не страшно, до машины недалеко. — Чимин отвёл взгляд от стекающих по стеклу капель и чуть наклонил голову, глядя на Чонгука, который смотрел на него. — Что? — Ты хороший, Чимин, настолько, что аж бесит. Я тоже хочу таким быть. — Ну, всё, тебе уже достаточно, раз начал такой бред нести, — сказал Пак, потянувшись за бутылкой, но Чонгук схватил её быстрее, чтобы снова наполнить стопку. — Не трогай бутылку, если пить не собираешься, — произнёс Чонгук, поставив текилу на пустой стул рядом. — И вообще-то я серьёзно. Ты всё время чем-то жертвуешь, но не получаешь взамен что-то соразмерное. — Ты тоже чем-то пожертвовал, поступил бы ты так же, если бы знал, что имеешь сейчас? — Не поступил бы. — Чонгук опустошил очередную стопку, наполнил её снова, а Чимин терпеливо ожидал, когда он продолжит. — Не из-за Тэхёна — из-за Юнги. Я относился к ситуации так беспечно, что он чуть не умер, не знаю, как бы я дальше жил тогда. Я благодарен тебе. — Больше всего сделал Тэхён, его и нужно благодарить. — Я благодарен тебе за него. Я бросил его, а ты был рядом. — Хватит разбрасываться тёплыми словами, мы же не прощаемся. Если всё это закончится… Когда всё это закончится, что планируешь делать? — Для начала уйду. Признаюсь, когда я только вернулся, я на что-то надеялся, но теперь всё иначе. Не хочу рушить то, что между вами, хватаясь за то, что он всё ещё носит кольцо. — Чонгук со стуком опустил бутылку на стол, алкоголя в стопку он налил столько, что тот стекал по внешним стенкам при малейшем колебании стола. — Знаешь, когда я подарил его ему, я взял с него обещание. — Обещание? — повторил Чимин. Текилы в бутылке оставалось половина, следовало бы забрать то, что он ещё не успел выпить. Под воздействием алкоголя Чонгук начинал говорить то, что не должен. — Да, он не рассказывал? — спросил парень и посмотрел на руку, в которой бутылки уже не было, а затем на Пака, забравшего её. — Тебе достаточно, — произнёс Чимин, а Чонгук усмехнулся. — Было бы странно, если бы он рассказал тебе. У меня такое же. — Чонгук смотрел на тонкое кольцо на своём пальце, будто видит его впервые. — Надевая на его безымянный палец кольцо, я просил у него кое-что. Он пообещал, что снимет его лишь тогда, когда я заменю его на обручальное. Мир может рухнуть дважды? Трижды? Чимин сбился со счёта, сколько раз его мир распадался на молекулы. Переживая очередное крушение, он опускает глаза не в силах смотреть на кольцо, о близнеце которого они сейчас говорят. Во что Чимин верит? В то, что когда-нибудь жизнь станет проще и изменится в лучшую сторону? Не верит, потому что после возвращения жизнь на круги своя, что-нибудь обязательно выбьет её из колеи. Говорят, что надежда умирает последней, правда ли это? Любовь в нём пылает, её не потушить никакими предательством и разочарованием, а надежда догорает. Так, может ли надежда умереть раньше любви? — Ты понимаешь, что значил для меня момент, когда я увидел кольцо на том же пальце, будто его никто не трогал всё это время. Нужно было снять, а лучше — выкинуть. Я не мог смириться, не мог понять его. Как он может быть с другим, если любит меня? Догорела. Угли надежды красиво тлеют, но навряд ли снова смогут породить огонь. Надежда умерла раньше любви, теперь любви предстоит долгие годы пылать в одиночестве. — Я всё ещё гандон, но могу быть им в чуть меньшей степени, — продолжал Чонгук. Выпитый алкоголь давил на мозги, путал речь и мысли, но молчать не хотелось. — Плевать на обещания, это всё так давно было, смешно цепляться за то, что уже прошло, правда? — Но ведь чувства остались, — сказал Чимин. Чонгук посмотрел на него, пытаясь вспомнить, звучал ли его голос когда-то так низко. — Я не буду всё рушить, — произнёс он и для большей убедительности мотнул головой. — Не будешь рушить руины, которые все считают прекрасным замком? Борись до конца, Чонгук, остановившись сейчас, откажешься от счастья, о котором тихо грезишь? — Ты понимаешь, что мне предлагаешь? — Я много лет гнался за его любовью, но так и не смог её поймать. Тебе же для этого нужно было просто появиться. Возможно, это что-то да значит. — Вот именно, ты столько гнался, а сейчас так просто… — Не просто, — прервал его Чимин, так как тот из-за опьянения говорил медленно. — Мне очень не просто, и я не отказываюсь, не отпускаю, я позволяю ему решить. Я не хочу быть препятствием — причиной, почему он не может быть с тем, кого по-настоящему любит. Я или ты — это только его выбор. У тебя намного больше причин, чтобы со мной согласиться. — Если он выберет не меня, я не хочу исчезать и избегать его. Может, встречаться на праздниках. Так можно? — Да, я тоже останусь его другом. — Ты такой дурак, — произнёс Чонгук, улыбнувшись. — Спасибо, в последнее время нечто подобное я слышу слишком часто. — Правда, дурак, никогда бы не поступил так. О, причина нашей грусти, — громко произнёс Чонгук, глядя за спину Чимину. Тот повернулся, увидев направляющегося к ним Тэхёна. — Ты напился, — произнёс Ким, остановившись рядом с их столом. — Нет, друзья пили, я просто рядом стоял, — сказал Чонгук и засмеялся от собственной шутки. — Ладно, поехали домой. Вставай. — Так точно, прекрасный доктор. — Чонгук резко поднялся и, сделав два небольших шага, опёрся о стол, чтобы не упасть. — Помоги ему дойти до машины, — произнёс Чимин, вручив Тэхёну ключи. Тот молча принял их, скосив глаза на бутылку, которая стояла рядом с Паком, но не решился что-то сказать. Парень встал, Тэхён перекинул руку Чонгука через своё плечо и обнял за талию, прижимая к боку. — Я сам могу идти, — сказал Чонгук, но сопротивляться не стал. — Сам ты можешь только шататься. Чимин провёл их взглядом и подошёл к барной стойке. Достав из заднего кармана брюк деньги и отсчитав нужное количество, он положил их напротив бармена. — Это за текилу. — Здесь раза в четыре больше, чем стоит бутылка, — сказал парень. — Остальное за то, что поработаешь таксистом. — В каком смысле? — Просто отвезёшь моих друзей к ним домой, адрес они тебе скажут, машина есть. Согласен? — Да, я только найду себе замену быстро и права захвачу, — произнёс парень и поспешил исполнять перечисленное.***
— Зачем нужно было столько пить? — ворчал Тэхён, ведя Чонгука до машины. — Зонт ровнее держи. Алкоголизм теперь передаётся воздушно-капельным путём? — Душа болела, а когда выпил, болело уже не так сильно. — Правда? Какой ты молодец, рад за тебя, — сказал мужчина, разблокировав машину. — Попытайся не упасть. — Он отстранился, открыл заднюю дверь, забрал у Чонгука зонт и, свернув его, бросил на пол под сидение. — Залезай. Устал уже за вами бегать, дадите мне отдохнуть? — Ты уже весь мокрый, садись. — Чонгук подвинулся, освобождая для него место. Тэхён сел, бросив ключ на водительское сидение. — Знаешь, я тоже очень устал. Я впутал всех в серьёзные проблемы, а решает их кто-то другой. — Не буду с этим спорить. — Вредный, — фыркнул Чонгук, упираясь лбом в спинку водительского сидения. — Имею право. Я ещё три года назад просил тебя покончить с этим делом, а сейчас всё зашло слишком далеко. — Если бы я сделал другой выбор, всё было бы совсем по-другому. Мы бы всё ещё встречались, Юнги бы не рискнул своей жизнью. Мой выбор был неправильным, а ты со своим не ошибись. — О чём ты? — Не знаю, какой именно выбор нужно сделать тебе: в мою пользу или не в мою. — Чонгук говорил медленно, будто засыпая. — Какой выбор будет правильным? — Да о чём ты говоришь, чёрт возьми? — Почему ты носишь кольцо? — продолжал говорить Чонгук, то ли специально, то ли ненамеренно игнорируя его вопросы. Он повернул голову, глядя на его руку и потянулся к ней своей. Чонгук обвёл кольцо на его пальце, коснувшись кожи, вздохнул глубоко, чему-то улыбнулся и снова отвернулся. — Его это расстраивает. Если ты не собираешься выполнять обещание, данное луне в ту ночь, лучше сними его. Тэхён поднял свою руку, глядя на неё. Кольцо блестело из-за света фонарей и вывесок с улицы. Похоже, пока его не было, они говорили о чём-то интересном, но о чём конкретно, ему знать не хочется. В груди и без того щемило, и ничто уже не казалось правильным. Сердце и мозг противоречили друг другу, и невозможно было понять, кто из них что говорит. Тэхён хотел обратиться к Чимину, который занял водительское сидение, но, чуть наклонившись к нему, он понял, что перепутал его с незнакомым человеком. — Извините, что вы делаете? — спросил Тэхён, когда тот взял ключи от машины. — Тот молодой человек сказал отвезти вас домой, — он кивнул на улицу. — Назовите адрес. — В каком смысле «отвезти»? Он не едет? — Не знаю, он мне так сказал, — ответил парень, пожав плечами. — Подождите минуту, пожалуйста. Тэхён вышел из машины, оставив дверь открытой, будто через секунду собирался сесть обратно, но вопреки этому сделал пару шагов от неë. Чимин стоял рядом с магазином с неоновой вывеской «Для всей семьи» и смотрел на него. Он не прятался от ливня под крышами ближайших зданий, а стоял на тротуаре, пока рядом мелькали прохожие, которые скрывались под зонтами. Тэхён свой оставил в машине, поэтому за минуту промок до нитки. Чимин выглядит так, словно не собирается идти навстречу, кажется, он развернëтся в любую секунду, направившись в противоположную сторону, от него. Но ничего не меняется. Тэхён приближается сам и останавливается рядом. Дождь шумит, заглушая стук собственного сердца. Обычно тревога отпускает в редкие моменты, а сейчас забирает поводья. — Что происходит? — тихо спросил Тэхён. Он сам едва ли себя слышал, но Чимин разобрал каждое слово. Чимин услышит, если Тэхён заговорит шëпотом, услышит, если он будет молчать. — Я даю тебе выбор, — ответил мужчина, улыбнувшись. — Что делаешь? О чëм ты говоришь? Ты пугаешь меня. — Я или Чонгук, ты можешь выбрать. — Замолчи, — произнëс Тэхён, чувствуя, как в уголках глаз из-за больной темы собираются слëзы. — Послушай, ни я, ни кто-либо ещё за твой выбор тебя ни осудит. — Ты пил? — спросил он, уловив запах алкоголя, исходящий от него. — Я же просил тебя не пить. Ты обещал мне, — кричал он. По щекам стекали то ли слëзы, то ли дождь, пока сердце обливалось кровью. Чимин схватил его за запястья до того, как руки Тэхёна начали бы колотить его по груди, и прижался губами к его губам, скользнув языком между ними. Людей вокруг немного, мало кто обращает на них внимание, и те не задерживаются надолго. Тэхён нахмурился, пытаясь оттолкнуть, но Чимин держал крепко. Он отстранился вскоре, касаясь нижней губы, которую Ким укусил. — Видишь? Я не пил. — Тогда почему несëшь этот бред? — Бред? — Ты отказываешься от меня. Ты, блять, от меня отказываешься. — Я просто даю тебе выбор. — О, спасибо, великий Пак Чимин. Ты так любил меня, но ты никогда за меня не боролся. Ты всё время уступал меня кому-то другому, и сколько бы лет ни прошло, ты продолжаешь это делать. — Кому-то другому? — возмущëнно повторил Чимин. — Человеку, которого ты любишь. Я забочусь о тебе, я хочу, чтобы ты был счастлив. — А ты должен быть со мной, а не для меня. Придурок, ты не статуэтка, не игрушка, ты человек. Почему ты хоть раз в жизни не можешь подумать о себе, о своëм счастье? Ты даже сейчас думаешь о том, что я намокну и простужусь. Сделай хоть одно ëбанное исключение из твоих принципов. Тэхён замолчал, грудь его часто вздымалась. Из-за крика голос немного сел, а из-за быстрой речи, холода и дождя дышать было тяжелее. На душе погодка стоит хуже, чем сейчас над Сеулом, там ветер срывает засовы, высвобождая накопившиеся обиды. Чимин смотрит на него, и несмотря на все ободряющие слова, которые должны вселять уверенность, потухшая надежда не думает загореться снова. Глаза защипало, в горле встал ком, потому что непролитым слезам не позволяют выйти наружу. Чимин берëт его руки, поднимает их и, склоняясь над ними, прижимается губами к костяшкам. — Прости, моя единственная любовь, прости за то, что мне не поверить в то, что когда-то смогу быть любимым тобой. — Он говорил тихо и спокойно, не смотря на то, что до этого Тэхён кричал. — Ты никогда не будешь смотреть на меня так, как смотришь на него. Когда вы стоите рядом, я понимаю, что такое истинные чувства, настоящие, взаимные, бесценные. Возможность испытать такое представляется нечасто, может, больше такого шанса не будет. — Чимин, прекрати, — негромко попросил он. — Я не хочу лишать тебя этого. Если ты выберешь одного, то не потеряешь второго. Я останусь лучшим другом, каким был раньше. Пусть тобой не движут верность, благодарность и жалость, пусть решает твоё сердце. Я приму всё, что оно скажет, и Чонгук тоже. — Дурак. — Уже трижды. — Чимин улыбнулся и коснулся его щеки, затем мешочка под глазом. — Не плачь. Глаза, которые я так люблю, не должны плакать. Возвращайся скорее в машину и ни о чём не волнуйся. Всё будет хорошо. Чимин поцеловал в его лоб, задержавшись в таком положении на несколько секунд дольше, чем следовало, и ушёл. Тэхён смотрел ему вслед, а ливень, казалось, усиливался, лишая его возможности видеть силуэт раньше, чем он скроется за поворотом. Мог ли он когда-то представить, что жизнь приведëт его к этому? Нет. Он никогда не думал о том, что будет стоять посреди города под дождëм и не иметь ни малейшего понятия о том, что ему делать.***
В доме было темно, уже все спали, и только Джин продолжал всхлипывать, прижимая руки к груди. Он весь день пролежал на кровати, горько плача и игнорируя любые попытки узнать, что с ним. Он ни с кем не говорил, продолжая ненавидеть себя и проклинать всевозможными словами. Сегодня Джин не лишился всего, лишь одного, но самого важного — того, на что он бы променял всё, что имеет. Намджун так и не вернулся, звонки сбрасывал, с какого бы номера он ему не звонил. Захочет ли он его видеть после случившегося? За окном сияет луна, он смотрит на неë, не отводя взгляда, а слëзы в его глазах и на щеках блестят. Мужчина замер, услышав скрип двери, но не обернулся, предполагая, что это Хосок или Тэхён. Послышались шуршание одежды, и вскоре кровать рядом с ним прогнулась под чужим весом. Человек сзади лëг на бок и, прижавшись к его спине, обнял за талию, дыша в затылок. Джин повëл носом, узнавая аромат стойкого парфюма, который сам дарил на день рождения, и снова заплакал. Мужчина ничего не сказал, лишь крепче обхватил его. Джин повернулся, встретившись с блестящими из-за бледного света, исходящего от окна, глазами. — Луна очень красивая, она всегда такой была и всегда будет, — шептал Джин, обхватив лицо Намджуна ладонями. Ещё пару минут назад он думал, что ему никогда больше позволят его коснуться. — Я только тебя люблю. Я уйду из компании, больше никакого моделинга, всё будет как раньше, согласен? Я постараюсь не пересекаться с Джун Ëном, всё, что захочешь сделаю. А хочешь, уедем куда-нибудь? — Я тоже тебя люблю. Спокойной ночи, принцесса. — Намджун немного спустился на кровати, обхватив Джина двумя руками и уткнувшись лицом в его грудь. — Я люблю засыпать под шум дождя. Тебе тоже нравится? — Да, — произнëс Джин в замешательстве, опуская ладони на его плечи. — Отлично. Намджун больше ничего не сказал, а Джин побоялся что-то спросить. Вскоре дыхание младшего выровнялось, а хватка стала слабее, что означало, что он заснул. Джин ещё долго не мог забыться сном и не шевелился, чтобы чужой не потревожить. Пока он раздумывал над его поведением, испытывая облегчение и безграничное счастье, Намджун знал, что принял верное решение. Никакая гордость не стоит того, чтобы потерять кого-то столь близкого сердцу. Обиды и злость пройдут, рано или поздно человек заслужит прощение. В объятиях Джина тепло и спокойно, здесь самое безопасное место, хоть и руки того ещё немного дрожат от недавней истерики. Они оба помучали друг друга сегодня, значит, в расчëте, и можно продолжать писать их историю.