Моё сердце твоë,
Моё сердце — огонь,
Но твоё не моё,
И оно не со мной.
Я дышу для тебя,
И меня гложет боль.
Не спасаешь меня,
А бросаешь в огонь.
v.w
***
— Кто стучал в дверь? — Голос юноши показался Джину далëким, будто он сидел не в паре метров от него. — Хëн? Ты меня слышишь? — Джин? — обеспокоенно произнëс Намджун и потряс его за плечо. — А? Что вы говорили? — Кто-то постучал, Чимин и Тэхён ушли куда-то, а на тебе лица нет. Наверное, тебе есть, что рассказать, — произнесла Рюджин, поднявшись с места. Воздух вокруг будто стал осязаемым и тяжëлым, из-за чего лëгкие отказывались впускать кислород. Так казалось, а на самом деле, она просто задержала дыхание, когда увидела человека, который появился за спиной Джина. Внешне ничуть не изменившийся, внутри он состоял из шрамов. Воспоминания о Юнсоне стали для неё чужими, он остался в её прошлом человеком, который всего лишь был его частью, человеком, которого не могло быть в будущем. Юнсон в ответ смотрел на Рюджин, а мысли его были где-то далеко. Последовав за Джином, он не думал, что наткнётся на ту, которую пытался забыть несколько последних лет. — Тебе определённо есть, о чём рассказать, — сказала девушка, обращаясь к Джину, но глядя на человека за её спиной. — Чёрт, — выдохнул мужчина, быстро обернувшись и потерев переносицу. — Юнсон, иди в ванную. — Что будет с Юнги? — Юнги? — обеспокоенно повторил Хосок. Окружающие его люди с грустными лицами пробуждали в нём тревогу, а любопытный мальчишка внутри юноши хотел знать причину их настроения. — Пошли в ванную, я найду чистую одежду. Намджун, не пускай Хосока в гостиную, — скомандовал мужчина и ушёл, потянув за собой Юнсона. — Почему он так сказал? — спросил Хосок, поднимаясь со своего стула. Волнение о близком человеке и желание узнать о том, что от него скрывают, призывали юношу сорваться с места вопреки чужим указам и понестись в гостиную. — Джин знает, что говорит, поэтому подождём, когда он вернётся и всё нам объяснит. — Что здесь забыл Юнсон? Почему он в крови? Кто-то может сказать, что здесь происходит? — возмущалась девушка. — Рюджин, успокойся, мы все здесь хотим знать, что происходит. — Почему он так сказал о Юнги? С ним что-то случилось? Он в опасности? — не прекращал задавать вопросы Хосок, пытаясь справиться со своей тревогой. — Нет-нет, малыш, не волнуйся, с Юнги точно всё хорошо. — Мужчина подошёл к юноше, обнимая его, чувствуя, как тот начинает дрожать из-за волнения. — Будто ты знаешь, — сказала Рюджин, тут же получив осуждающий взгляд исподлобья. — Замолчи, — предупредил Ким, отпуская юношу, который повернул голову к девушке, внимательно её слушая. — С чего бы это? Он не ребёнок, а вы продолжаете его обманывать, говоря себе, что бережёте таким образом. — Рюджин, прекрати. Ким быстро сократил разделяющее их расстояние, остановившись в десяти сантиметрах от девушки и разозлённым коршуном глядя ей в глаза. Она вот-вот собиралась сказать что-то лишнее, что-то, что Хосок не должен знать. Думая об этом, Намджун понимает, что действительно чересчур опекает Хосока, ограничивая его, но не может вести себя по-другому. — Если он влюбился в преступника, то должен знать об этом. Вы можете отрицать ещё долго, но этого факта не изменить. Просто друга так не ждут и не плачут каждую ночь, потому что он не вернулся. Рюджин замолчала, сказав всё то, что планировала изначально, а Намджун только сканировал её осуждающим взглядом, потому что ответить ему было нечего. Чувства юноши очевидны для каждого, кроме их адресата и его самого, а Хосок в глазах Намджуна всё ещё ребёнок. Тишину, воцарившуюся между ними, нарушает чьё-то болезненное мычание, заставляя присутствующих оторваться от разглядывания друг друга. Хосок округляет глаза, чувствуя, как сердце отозвалось на издаваемый кем-то звук. Могла ошибиться его память, хранившая чужой голос, его логика, но горячо и страстно любящее сердце ошибиться не могло. — Юнги, — прошептал юноша, побежав в сторону гостиной. Кто-то пытался его остановить, хватая за руку, крича в спину, но парень чувствовал, что должен быть там, куда направляется, не смотря на чужие попытки помешать ему. И вот Хосок стоит напротив дивана, поражённо смотря на него. Вокруг разносится металлический запах крови и аромат медикаментов, а Тэхён в белой маске, сидящий рядом с диваном и склонившийся над до боли знакомым телом, выглядит жутко. Намджун, который держал юношу за руку, тоже застывает, не ожидав увидеть такую картину. Юнги от трупа отличало лишь наличие слабого прерывистого дыхания и чуть приоткрытые веки. — Говорил же, не пускать его, — проворчал Тэхён, бегло взглянув на вошедших, затем обратился к Юнги. — Я сейчас буду зашивать рану, поэтому тебе придётся потерпеть. Хосок освободил свою руку из слабой хватки и сел рядом с диваном, касаясь спиной ног Тэхёна. Юнги посмотрел на него, хотел что-то сказать, но вспомнил про преграду во рту. Может, оно и к лучшему, возможно, не стоит говорить прямо сейчас. Тэхён забрал ремень, положив его рядом на стол, продолжая операцию и посматривая на Юнги. — Ты очень выносливый. Большинство бы уже испустили здесь дух, — произнёс мужчина, наблюдая за скривившимся в гримасе боли лицом. — Не говори при нём такого, — сказал Юнги и тут же зажмурился, сцепив зубы, чтобы не закричать, когда игла снова проникла под кожу. — Не думаю, что этого малыша уже можно чем-то удивить. — Юнги, — произнёс юноша охрипшим слабым голосом. Его лицо побледнело из-за сковавшего тело и разум страха, в глазах собрались слёзы, вскоре одна из них покатилась по щеке. Хосок сжал его руку в своих ладонях, поражаясь тому, насколько холодной она была, и уткнулся лбом в его запястье, тихо плача. Юнги думает о том, что не заслуживает его присутствия, что и одного его взгляда не достоин, а у Хосока мысли лишь о том, что сейчас он касается самого дорогого, что когда-либо мог потерять.***
Чонгук шипит, когда мокрый от антисептика кусочек ваты прижимается к саднящей скуле. Боль и переживания за лучшего друга гложут его, и он отвлекается тем, что рассматривает Чимина. Тот как и обычно был спокойным, только брови его были слегка нахмурены. Пак игнорирует чужой взгляд, продолжая заниматься порученным ему делом. Он берёт пинцет, чтобы достать два небольших почти незаметных осколка от стекла на лбу. — Тебе бы поглубже их загнать, а не помогать мне, верно? — С каких пор ты телепат? — усмехнулся Чимин, подвинувшись чуть ближе, чтобы наклеить пластырь на повреждённые участки кожи. — Я понимаю, вы не обязаны это делать, не должны помогать нам, поэтому… спасибо. Знаю, вам прекрасно жилось до того, как мы вернулись. — Я бы сказал, до того, как вы появились в общем. Было хорошо, когда мы были не знакомы. Хотя я готов признать, что если бы не твоя ошибка, он бы никогда не любил меня так, — Чимин замолчал, раздумывая над дальнейшей фразой, затем продолжил: — или не создавал бы впечатление того, что так любит. Так что я тоже должен сказать тебе спасибо. — Не за что, — Чонгук слабо улыбнулся, а Чимин, закончив с оказанием первой медицинской помощи, опустил руки на свои бёдра, цепляясь за складки на джинсах. — Я всю жизнь буду жалеть об этом. — Но, вернувшись назад, ты бы поступил точно так же. — Верно. — Зачем жалеть о том, что ты не в силах изменить? Вся наша жизнь уходит на сожаления. — А отпустить как? — спросил Чонгук, повернув к нему голову. Они сидели на кровати боком друг к другу, оставив между их телами небольшое расстояние для комфорта обоих. Чимин усмехнулся, думая о его словах, и подошёл к окну, скрестив руки на груди. Хотел бы он знать, что значит отпускать, но подобные слова ему чужды, он не умеет и учиться не хочет. Ночь была звëздной и немного прохладной, любоваться бы еë красотой в компании любви всей своей жизни, а не заниматься погоней за прошлым. — Ты завидуешь мне, — сказал Чимин негромко. — Завидую. — Знаешь, каково мне? Каково просыпаться в его объятиях, провожать на работу и целовать перед уходом, ждать его к ужину, забирать его после рабочего дня уставшего, такого тëплого и уютного? — Зачем ты говоришь мне это? — спросил Чонгук, прищурившись и глядя ему в затылок. — Чтобы ты понимал, от чего отказался три года назад, что подарил другому и что было предназначено тебе. Ты уверен, что знаешь, каково мне? Каково любить его и знать, что он не твой, что мыслями он где-то далеко, где-то с другим и сердце его с другим? Каково мне видеть тебя, видеть вас? — Мне жаль, правда, хотел бы я что-то изменить, но… — Но это ëбанная жизнь, я знаю. Кто-то любит, кого-то любят, а я разлагаюсь из-за своей любви, и так было всегда, и самое мерзкое — это то, что я говорю об этом тебе — человеку, которого должен ненавидеть, но ненавижу я лишь себя. — Если смогу выйти из этой передряги живым, клянусь, снова исчезну, — произнëс Чонгук, посматривая на дверь. Хотелось прямо сейчас направиться в гостиную и узнать, как обстоят дела. — Если он захочет. — Что ты имеешь в виду? Чимин не ответил, только посмотрел на него с тоской и снова перевëл взгляд на небо. В отражении окна он видел не себя, там был другой человек с ужасно бледным и уставшим лицом, блестящими глазами, там был человек, который теряет себя. — Расскажи мне, что с вами произошло? Почему Юнги ранен? — Это Джун Ëн. — Я не сомневался, но если поподробнее? — Он узнал, что мы в Сеуле, договорился с нами о встрече без лишних глаз и оружия, а мы нарушили этот уговор. Этот гад предполагал, что мы не будем играть по правилам, поэтому вскоре подъехали его люди, началась перестрелка, Юнги пострадал. Теперь он объявил нам войну. — На что вы вообще надеялись? — Он был на складе один, Юнсон должен был его пристрелить и дело с концом. Чимин замер, чувствуя, как по телу пробежался холодок от страха и волнения за другого человека. Джун Ëн должен был умереть сегодня? Может, он ранен? Чимин нахмурился, недовольный тем, что его тревожат эти вопросы. — Что-то пошло не так? — осторожно поинтересовался мужчина. — Да, Юнсон не убил его. Я распрошу его обо всëм, но сейчас меня больше волнует Юнги. — Ты обещал остаться с ним хотя бы до цветения сирени, но, когда она расцвела, с ним начал встречаться я. Я довольствовался тем, что не досталось тебе, наверное, теперь, когда ты рядом, я не смогу продолжать это делать. Чонгук хотел спросить его о чём-то, уточнить, что он имел в виду, но в дверь постучали, и вскоре в проходе показался виновник их общих тревог. Тэхён выглядел уставшим, снимая медицинскую маску с лица и входя в спальню. Чонгук смотрел на него, Чимин не повернулся, зная, кто у него за спиной. Они все молчали, каждый чувствовал себя неуютно, наверное, Тэхён больше всех, на нëм будто лежала какая-то ответственность. Ким бросил быстрый взгляд на Чонгука и подошëл к Чимину, положив руку ему на плечо. — Я поговорю с Чонгуком внизу, хорошо? — Почему ты спрашиваешь у меня разрешение? Иди, — добавил он негромко. — Просто захотел сказать, — заторможенно ответил Тэхён, чувствуя, как между ними стремительно вырастает пропасть. Он поцеловал Чимина в щëку, глядя на его профиль. — Я скоро вернусь, и мы всё обсудим. — Хорошо. От собственного холода, которым он одаривал Тэхëна, всё замерзало внутри. Чимин не мог так поступать, не мог обижаться, даже мысленно ставить перед выбором. Он слишком сильно любит человека рядом, настолько, что вновь и вновь его прощает. Пак поворачивает голову, недолго смотрит в глаза, затем целует в уголок губ. — Я люблю тебя, — шепчет он, опаляя его лицо горячим дыханием, Тэхён повторяет то же самое и уходит, вскоре исчезает и Чонгук, и Чимин остаëтся один, пока нежеланные мысли лавиной рушат сознание. Что Тэхён хочет обсудить? От своих предположений становилось страшно. Может, он хочет прекратить то, что между ними, может, решит не оставить даже дружбы? Но он же только что сказал, что любит. А много ли значат эти слова после того, что Чимин услышал на кухне? Хочется сбежать, исчезнуть хотя бы ненадолго и подумать, сможет ли он справиться с грядущим.***
Тэхён остановился на крыльце, ступив на первую ступеньку невысокой лестницы и опираясь боком о перила. Он осматривает двор, недовольно цокая из-за открытых настежь ворот. Чимин взял привычку забывать закрывать их. Тэхён смотрит на сирень неподалëку, улыбаясь своим воспоминаниям. Она вот-вот расцветëт. — С ним всё будет хорошо? — спросил Чонгук негромко. — Пуля была глубоко, но органы не задела, — сказал Тэхён, подойдя к нему и услышав облегчëнный выдох. — Если бы он меньше двигался после того, как получил ранение, было бы легче. Не плохо бы сделать ему переливание, но он сможет восстановиться и без этого. Ему нужен покой и забота, никаких игр с Джун Ëном, прекратите это ненадолго. Чонгук несколько секунд смотрел на него, затем резко подался вперëд и обнял за плечи. Тэхён замешкался, подняв руки, которые не успел выставить перед собой, и, неловко улыбнувшись, опустил их на чужую спину. Чонгук испытывал такую безграничную благодарность, что не смог сдержать порыв. Он чувствовал, как на глаза наворачиваются слëзы, и нахмурился, чтобы прогнать их. Ему не хотелось, чтобы Тэхён их увидел, а стоять вот так в объятиях друг друга вечно они не могли. — Спасибо, я всем тебе обязан, — прохрипел он и вскоре добавил: — дважды. — Вам бы начать верить в Бога, — усмехнулся Тэхён, смотря на его лицо, когда тот разжал объятия, но не отстранился, а его ладони непроизвольно спустились на талию, едва касаясь еë. Руки Тэхёна спокойно лежали вдоль его тела, но касаться себя он не запрещал, не придавая этим жестам большого значения. — Иначе объяснить вашу удачу я не могу. — А ты в него веришь? — В глубине души. Когда надежды не остаëтся, все мы начинаем верить в того, кто в силах нам помочь. — Я верю в одного Бога, того, что спасает меня раз за разом. — Кхм, — Тэхён неловко потëр ладонью затылок, опуская взгляд. Отчего-то захотелось улыбнуться, и он всё-таки шагнул назад, теперь никак не контактируя с Чонгуком. В душе за столько лет скопилось множество обид, но рядом с ним они все ненадолго притихли, позволяя ему отдохнуть. — Что теперь будет? — поинтересовался Тэхён. — Что вы сделали? — Мы проиграли. — Чонгук разочарованно вздохнул и отошёл к краю, усаживаясь на перила. — Не совсем проиграли, если ещё живы. — Надолго ли? Мы хотели убить его, но что-то пошло не так. Не думаю, что он просто забудет об этом, мне нужно вытрясти всё из Юнсона. Не знаю, что будет с нами завтра. Может, никакого завтра для меня не будет. — Эй, не говори так. — Лучше пусть так, главное — чтобы вы все были в безопасности. Всему, что происходит… я тому виной, — говорил Чонгук, опустив голову. — Юнсон был занят поисками близкого человека, Юнги хотел бросить это каждый день, и только я хотел показать, насколько крут, насколько опрометчиво бросать мне вызов. Всё из-за меня, я тяну всех на дно. — Это не так, — возразил Тэхён, вновь приблизившись. Ему хотелось быть рядом, хотелось поддержать, поделиться мыслями и убеждениями. — Это так, — упрямо повторил он. — Пак пытается вытащить тебя на поверхность, а я тянул тебя на дно, оставлял во мраке, в ночи. Я нарушал обещания, а он пытается восстановить то, что сломал я. — Заткнись, Чонгук. Тэхён положил ладонь ему на щеку, поднимая его голову и заставляя смотреть на себя. Чувства смешивались, противоречили друг другу, душу грызла совесть, шепча ему о том, что он поступает неправильно, а Тэхён не знает, как правильно, он запутался. — Ты тоже важен и дорог кому-то. Ты не бесполезен, как считаешь, а если и тянешь кого-то на дно, эти люди идут туда с тобой добровольно. Признаюсь, я сотню раз жалел о том, что встретил тебя, но, вернувшись в прошлое, я бы не пытался изменить его. — Почему? Ты бы мог быть счастливым, ты счастлив сейчас? — Счастье — это миг, а я не живу мгновениями. — Тэхён, я всё ещё… — Я знаю, — прервал его мужчина, опуская руку, но оставаясь рядом. — А ты? Ты всё ещё? — Да, и я не знаю, что с этим делать. И снова наступает молчание, когда, казалось бы, обоим так много есть, что сказать. Прохладные порывы ветра бодрят, хоть сна и без того не было ни в одном глазу. Ночь пахнет сказочно: свежестью, холодом, цветами и травами. Тэхён чувствует себя тем молодым хирургом, который встретил свою любовь на операционном столе, Чонгук — влюблëнным идиотом, который упустил столько времени и сделал много неправильных вещей. И кажется, что ничего уже не вернëтся на круги своя, не будет обычным. Чонгук не является чем-то таким, напротив, он то, что будоражит его жизнь и раз за разом переворачивает еë с ног на голову. Они поворачиваются на звук открывающейся двери. Чимин смотрит на них, стоящих рядом, лишь пару секунд и опускает голову. Больно. Кожаная куртка, не способная согреть замерзающее сердце, зачëсанные назад волосы, чтобы не мешали при езде. Он в чëрном, с вязью татуировок на шее, не скрытой воротом футболки. Кажется, всё сейчас ненадолго вернулось на три года назад, он прежний и ему всё так же больно, ведь он полюбил человека, который никогда не ответит ему взаимностью. — Ты куда-то собираешься? — спросил Тэхён, подойдя к нему, но ответным взглядом так награждëн и не был. — Да, отлучусь ненадолго, ложись без меня. — Ненадолго, но ложиться без тебя? — Да. — Помоги Чонгуку и Юнсону устроиться тут. — Хорошо, я оставлю ворота открытыми. — Не нужно, я на мотоцикле, зайду через калитку. Отдыхай, у нас у всех был тяжëлый день. Шумные ночные улицы сменялись безлюдными переулками, деревьями, редкими домами. Чимин до побеления костяшек сжимал руль, прибавляя скорость. Хотелось то ли поскорее прибыть на место назначения, то ли повернуться и забыть сюда дорогу, и пока он думал, какой из вариантов выбрать, на горизонте показался знакомый дом. Чимин остановился возле домофона, нажав нужную кнопку. — Кто это? — из динамиков послышался знакомый голос. — Пак Чимин. — Не знаю такого. — Сукин ты сын, — раздражëнно выдохнул Чимин. — Гонщик. Несколько минут ничего не происходило, затем перед ним открылись ворота. Идя по дорожке к дому, выложенной гладкими камнями, разглядывая зелëные газоны, клумбы и фонтан возле ограды, Чимин размышлял о том, что, не зная ситуации, никогда бы не подумал, что этот дом принадлежит убийце. Человек, к которому он пришёл стоит у раскрытых дверей, немного растрëпанный в надетой наспех и не до конца застëгнутой рубашке. Сегодня его не ждали, ведь нельзя было ожидать визита человека, которого по доброй воле никогда нельзя было увидеть. Встреч всегда искал Джун Ëн, но сегодня Чимин приехал сам, не предупредив, и мужчина явно не был готов к этому. — Я разбудил? Извини, — сказал Чимин, подходя к нему. — Ничего, я плохо сплю. Тебе что-то нужно? — Нет, мне просто захотелось поговорить. — Со мной? — немного удивлëнно спросил Джун. — Да. — Проходи. Будешь вино? Они зашли в гостиную, и Чимин начал осматривать привычный интерьер. Джун Ëн не любил резкие перемены, предпочитая потрудиться над основой вначале, чтобы в дальнейшем она не надоела. Мужчина кивает на кожаное кресло, и Чимин садится, молча следя за ним. — Есть что-то покрепче? Джун Ëн хмыкнул, доставая из стеклянного небольшого шкафа рядом узорчатую бутылку с янтарной жидкостью и такие же стаканы. Стекло опускается на деревянную тëмную поверхность стола со стуком. Наливая виски, Джун Ëн посматривал на Пака, оценивая его настроение. — Я так понимаю, мои любимые зверушки у тебя? — Ты знаешь. — Чимин залпом выпил алкоголь, оставляя стакан рядом с бутылкой, чтобы Джун налил ещё. Мужчина усмехнулся и подвинул к нему свою порцию. — Разумеется, я получил информацию от всех больниц в округе, и нигде Мин Юнги не числился. Было логичным предположить, что они обратились за помощью к вам. — Я рад, что ты цел. — Правда? — Джун Ëн наполнил пустые стаканы и сделал небольшой глоток из своего. — В это верится с трудом. — Я никогда не желал тебе смерти, всё-таки ты был моим лучшим другом. — Это «был» режет слух, — произнëс мужчина, откинувшись на спинку кресла. — Сыграем в карты? Покер? — Я плох в этом. В дурака могу только. — Серьëзно? Нужно было сказать раньше, я бы научил. Ну хорошо, давай в дурака. Джей, принеси карты, — обратился он к мужчине, который стоял в проходе, а когда тот вернулся, приказал ему оставить их одних. — Валет пик, на тебя похож, — сказал Джун Ëн, положив карту под колоду в качестве козыря. Чимин сдержал разочарованный вздох, изучив карты, которые ему достались, и снова прижался губами к стакану. — У меня шестëрка, хожу первым, — произнëс Джун, положив на стол карту и продолжив сканировать парня взглядом. — Ты пришёл напиться. Ты в самом худшем положении, если здесь, верно? — Прав, как всегда. Ты всегда был прав, — говорил Чимин, но не отрывал глаз от сменяющих друг друга карт. — Что планируешь делать? — Они мне наскучили. Когда я протягиваю руку, они стремятся откусить еë по локоть. — Их можно понять. — Я не пойму, для меня это не выгодно. Я не ты и не буду наблюдать за тем, как дело всей моей жизни уводят у меня из-под носа. — И тебя это устраивает? Такая жизнь? — А тебя? — Не переводи стрелки, мы не обо мне говорим. — Я не знаю, этим занимался мой прадед, дед, отец этому учили меня. — Твои потомки тоже этим займутся. Ты бы хотел этого? Джун Ëн молчал, рассматривая свои карты и не зная, что ответить, чтобы сохранить образ. Нет, он не хотел этого, наверное, планировал одним унылым днëм прервать род на себе. Какой из него отец, если он не сможет дать своему ребëнку ничего, кроме врагов? Богатство? Оно ли самое главное? Джун Ëн всегда был богат, но в редкие моменты мог почувствовать себя счастливым. Чимин почувствовал вибрацию телефона в заднем кармане джинсов. Отвлëкшись от игры, он посмотрел на экран и, тяжело вздохнув, положил телефон рядом. Ещё одно уведомление пришло через секунду, и Чимин отключил звук. — Тэхён? — Да, ходи, я отбился. — Не ответишь ему. — Ему не нужно знать, где я. Сейчас для всех ты враг номер один. — И для тебя? — Нет, — ответил Чимин, крутя в руке стакан. — Для меня ты не враг, но я никогда не прощу тебя за то, что ты сделал с ним, за то, что заставил меня разочароваться в тебе. — Жаль, а я тебя простил, хотя не хотел этого делать, не должен был. Между дружбой и любовью ты выбрал любовь? Знаешь, какого это, когда человек, которого постоянно выбираешь ты, никогда не выберет тебя? — спросил Джун Ëн, встречаясь с его долгим взглядом. Чимин отворачивает голову, выпивая виски, и это служит ответом на поставленный вопрос. — Знаешь, — произнëс мужчина, растягивая губы в ядовитой улыбке. — Я не выбирал между дружбой и любовью, тогда мне нужно было выбрать между правильным и неправильным, а ты поступал ужасно. — Дорогой, я поступаю до сих пор. Передай своим зверюшкам, что теперь им придётся хорошо прятаться, потому что я начинаю охоту. Они как назойливые комары, ты не уснёшь, пока не прихлопнешь их, и те не перестанут жужжать над ухом. — Они люди, не мошки. — А я не человек? Просто интересно, ты бы пришёл ко мне на похороны, если бы я умер? — Нет. — Пришёл бы. — Мужчина снова улыбнулся, кладя на стол козырный тус. — Беру, — быстро произнёс парень, забирая карту, и выкладывая даму пик. Некоторое время ничего не происходило, и он поднял глаза, а Джун Ëн развëл руками. — У меня закончились карты, — ответил он, наблюдая за тем, как Чимин положил оставшиеся, наполнил свой стакан до середины и выпил обжигающую горло, но лечащую душу жидкость. — Ты опять в дураках: и в игре, и в жизни. Человек, кто живёт для кого-то другого, вот кем ты всегда был. — Принеси ещё виски, я хочу напиться. — Захвачу сигареты, — сказал он, поднявшись. — Я бросил давно, Тэхён не любит запах сигарет. — Я принесу сигареты, — повторил он.***
— Эй, приехали, выходи давай, — произнëс Джун Ëн, тормоша за плечо Чимина, который совсем не хотел просыпаться. — Ты сел пьяным за руль. Мы живы? — спросил он заплетающимся языком и приоткрыл один глаз, щурясь из-за света уличного невысокого фонаря. — Во-первых, не пьяным, а немного выпившим, пьян сегодня ты, а во-вторых, нет, уже умерли, в раю сейчас. — В раю? Если это мой рай, то почему здесь ты? А Тэхён где? Тэхëн-а, — звал он, оборачиваясь. — Придурок, — беззлобно бросил Джун, отстегнув его ремень, перегнулся через мужчину, открывая дверь рядом с ним. — Вали давай. — Валю, даю. Минуточку, а где моя детка? — Мерзость, — скривился он. — Где мой мотоцикл? — А, ты про него. Заберëшь потом, мне в багажник не поместился бы. — Я бы и сам мог доехать, — недовольно фыркнул Чимин, выходя из машины и громко хлопая дверью. Джун Ëн это действие проигнорировал и повернул голову, когда Пак наклонился к окну. — Ага, далеко бы уехал. — Спасибо, что выслушал меня, — произнëс Чимин спустя несколько секунд молчания, и на мгновение Джуну показалось, что тот не пьян, потому что говорил он ровно, а взгляд его был осознанным. — Представляю, в каком ты отчаянии, если единственным, кому ты мог рассказать о том, что у тебя на душе, стал я. — Не думаю, что ты последний в списке тех, к кому я могу… к кому я хочу обратиться. Если тебе когда-нибудь по-настоящему понадобится моя помощь, я открою тебе двери. — Не разбрасывайся подобными словами. Ты не забываешь то, что говорил и делал после того, как протрезвеешь. Спокойной ночи, старый друг. Приходи ещё поиграть в дурака. — В следующий раз я выиграю. — Обязательно. Чимин похлопал по крыше и отошёл от машины, которая тут же двинулась с места. Эта правильно, никто не должен знать, где он был, с кем и о чëм говорил. Пак подходит к калитке, та подаëтся легко, потому что Тэхён не закрыл еë, ожидая, пока он вернëтся. Сейчас три утра, через пару часов наступит рассвет, а пока повсюда царит темнота. Двор озаряется светом фонаря возле двери и двух маленьких у ворот, Чимин снова против воли щурится, из-за чего начинает болеть голова. Совсем скоро он будет корить себя за всё, что сказал и сделал, а сейчас, пока на душе пусто, это неважно. Чимин выхватывает взглядом дерево, которое очень скоро зацветëт красивыми белоснежными цветами. В этом году они распустятся раньше. Он представляет, как сорвëт несколько веточек и подарит любимого, пусть это и глупо, ведь сирень растëт у них во дворе, и Тэхён может сам при желании взять понравившуюся ветку. Они переехали сюда почти три года назад, а кажется, что это было вчера. Чимин стоит на месте, чувствуя, как его с головой накрывают воспоминания о самом важном дне в его жизни, а пострадавший от алкоголя рассудок не может этому помешать.***
Прекрасно лежать под покрывалом ночи рядом с дорогим сердцу человеком и смотреть на блестящий от звëзд потолок. Тэхён любил цветущий тëплый май с его палящим солнцем и прохладными ночами, с весëлым говором птиц и дыханием ветра. Сейчас было тихо, даже птицы не пытались нарушить эту идиллию. После того, как уехал Чонгук, Чимин снова принялся собирать осколки разбитого сердца друга и склеивать их. И до этого они проводили много времени вместе, но сейчас всё изменилось, и когда выдавалась свободная минута, чтобы уделить внимание грустным мыслям, на горизонте снова появлялся Чимин. Он хоть и ненадолго, но был способен развеять его печаль. Они смотрели вместе фильмы вечером, гуляли по городу, держась за руки, Чимин мог разбудить его рано утром и повезти куда-то. Недавно они встречали рассвет, стоя на мосту, пока мимо проносились машины. Такие встречи с ним стали для Тэхёна чем-то привычным и необходимым, тем, что помогало ему двигаться дальше. Сегодня они выбрались на пикник за городом возле леса. Здесь тихо, никто не мешает, не слышно даже машин. Они лежат на клетчатом покрывале, рядом корзинка с едой, разбросаны крошки, салфетки и целлофановые пакеты, которые Тэхён будет собирать перед тем, как они уедут. Ким принимает сидячее положение, согнув колени и прижав их к груди. На душе было спокойно, немного холодно, из-за чего хотелось взять чью-то руку. — Сколько ещё свиданий у тебя в голове? Я же могу называть наши встречи так? — спросил Тэхён, посмотрев на него. — Можешь, если хочешь, чтобы моё сердце выпрыгнуло из груди. — Чимин улыбнулся, повернув к нему голову. Всё снова наладилось, стало относительно спокойно, наверное, теперь всё даже лучше, чем было до прошедшего декабря. — За шесть лет я придумал очень много идей для свиданий, у меня грандиозные планы. — А сколько, по твоему мнению, ещё осталось свиданий до того момента, как мы… — Тэхён, мы говорили об этом. — Не понимаю тебя, ты говоришь, что давно в меня влюблён, но не хочешь начать отношения. Чимин сел рядом с ним, взял свой плащ, лежащий рядом, и накинул его на плечи парня, решив, что тому холодно. Он заключил его ладонь в плен своих рук, согревая, и со всей нежностью, на которую было способно человеческое сердце, посмотрел ему в глаза. — Малыш, я не хочу, чтобы ты совершил ошибку. Если ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, я никогда себе этого не прощу. — Я не буду жалеть, — пробормотал он, отворачивая голову и надувая губы от обиды. — А если он вернëтся? Как и обещал через год? — Всё не будет как прежде. Я не хочу давать ему шансов. — Но ты можешь пожалеть об этом. — Замолчи, — резко ответил Тэхён, повернув голову. — Ни мне ли известней, пожалею я или нет? Почему решаешь за меня? — Потому что я волнуюсь за тебя и хочу, чтобы ты был счастлив, ведь я люблю тебя. — Тогда встречайся со мной. Ты же сам сказал, что… — Что всегда готов стать запасным вариантом? — Чимин усмехнулся, протянул руку, поглаживая его по щеке и улыбаясь. — Так и есть, солнышко, но мне бы хотелось быть таким запасным вариантом, который однажды выберут среди самых основных. Понимаешь, о чëм я? Почему ты хочешь быть со мной? Потому что я люблю тебя? — Потому что я хочу полюбить тебя так же. — Не получится, у меня на это ушло шесть лет, каждый день уходит. Я не контролирую то, что с каждым днëм люблю тебя всё больше. Я твой и душой, и телом. Ты можешь продолжать пробовать, искать своё счастье, обжигаться, но я буду всегда свободен, чтобы залечить твои раны. — Ты не можешь так жить, — возмутился Тэхён. — Попробуй мне запретить, — Чимин хитро улыбнулся и пришурился, будто не считал его слова чем-то серьёзным. — Я не хочу любить кого-то другого. Тэхён улыбнулся в ответ на его улыбку и поднял голову вверх, где мелькали мириады звëзд. Они все были разными, но блистали одинаково красиво. Вверху сотни недосягаемых ему неизвестных галактик, Чимин смотрит перед собой и думает о том, какой идиот будет любоваться звëздами, если напротив находится самая прекрасная из всех существующих вселенная. — Поцелуешь меня? — неожиданно спрашивает Тэхён и спустя несколько секунд молчания опускает голову, глядя на Чимина, который всё ещё пытается понять, послышалось ему или нет. — Если встречаться не хочешь, хотя бы поцелуй. Откажешь? Чимину кажется, что он в сказке, в истории, которую выдумал сам. Мечты правда исполняются? Даже те, в которые он уже и верить перестал? Мозг отдаëт поводья сердцу, и Чимин подаëтся вперëд, касаясь своими губами его мягким губ. Те немного дрожат то ли от холода, то ли от волнения, ресницы трепещут. Он лишь прижимается к его губам, не позволяя себе зайти дальше, и чувствует, как чужие руки оплетаются вокруг его шеи. Тэхён отстраняется, смотря ему в глаза, а Чимин думает, что сделал что-то не так, что Тэхён пожалел о том, что поцеловал его. — Прекрати всё контролировать, отпусти себя. Хочешь поцеловать меня — целуй, хочешь зайти дальше — заходи. Не бойся. Я не под действием наркотиков, не пьян, я осознаю, что делаю. — А я пьян, — выдохнул Чимин в его лицо и опустил взгляд на губы. Не верится, что ему позволяют их целовать. — Я пьян любовью к тебе, и я не осознаю, что делаю. — Тогда пользуйся этим, — прошептал Тэхён, хватая его за воротник футболки и притягивая к себе. Чимин впечатался в его губы, нахмурился и прикрыл глаза, положив руку на затылок. У него было достаточно времени, чтобы принять себя, принять свою любовь, понять, что любить парня — не плохо, как это может быть чем-то плохим, если касается Тэхёна? Его волшебного мальчика, который спасает жизни, спасает его собственную жизнь, будучи еë смыслом. Тэхён играет языком с колечком в его губе, чуть раздвигает ноги, а Чимин давит на его колени, разводя их. Он устраивается между ними, укладывает руки на его талию и накрывает своим телом, прижимая к земле. Тэхёна что-то мучает, душа ноет, чувствуя себя изменщицей. Интересно, Чонгук будет чувствовать себя так же, когда будет спать с другими? Он крепко жмурится, прогоняя ненужные мысли. Чимин достоин того, чтобы рядом с ним не думали о ком-то другом. Пак отстраняется, нависая над ним и смотрит на его лицо, пытаясь прочитать эмоции и, к своему счастью, не находит негативных. Тэхён разглядывает парня в ответ, рот его чуть приоткрыт, руки покоятся на плечах. Перед ним Чимин, и в эту минуту Тэхёну не хочется видеть кого-то другого. — Поехали домой, ты замëрз. — Не хочу никуда ехать, согрей меня. — Моих объятий будет недостаточно. — Чимин хотел встать, но ему помешали чужие руки, что в кулаках сжимали ткань его футболки. — Тэхён-а, поднимайся, нам нужно в тëплое место и выпить что-нибудь горячее. — Чимин? — Что? — Ты когда-нибудь спал с парнем? — Нет, я и не думал о подобном. Меня можно было бы назвать натуралом, но исключение в виде тебя не позволяет этого сделать. — А я привлекаю тебя только в романтическом плане? — Хочешь проверить, в каким планах ты меня привлекаешь? — Хочу, — произнёс парень на выдохе. Чимин ухмыльнулся и наклонился к его уху, опаляя его горячим дыханием, касаясь губами ушной раковины и заставляя задрожать. — Я видел тебя обнажëнным и мне это нравилось. Мы часто фантазируем о людях, которые нам нравятся, правда? — Ты фантазировал обо мне? — прошептал он, прикрывая глаза и чуть поворачивая голову, открывая шею. — В моих фантазиях мы заходили дальше поцелуев, в них ты так красиво стонал, выгибался, просил меня не останавливаться. Тэхён прикрыл глаза и попытался свести ноги, но лишь сильнее обхватил бëдра Чимина. Сознание помутилось, он чувствовал, как начинает возбуждаться от простых слов. Тэхён не был ни с кем три месяца, он соскучился по прикосновениям, поцелуям, чужому сбитому дыханию. Чимин выравнивается, смотря на него сверху вниз и поглаживая пальцами линию подбородка. Его колени упираются в плед по обе стороны от живота Кима, чтобы тому не было тяжело. Тэхён рассматривает его и думает о том, что с такого ракурса Чимин выглядит ещё более возбуждающе. Парень тянется к его рукам, обводя татуировки, сжимая мышцы, он достаëт футболку из-за пояса джинсов и скользит рукой под неë, касаясь кубиков пресса. — Давай выйдем за пределы твоих фантазий? — предлагает он, томно смотря ему в глаза. — Правда этого хочешь? — Я гей, а ты сексуальный молодой мужчина. — Это значит, да? — Да. Чимин хватается за концы своей футболки, снимая еë и отбрасывая на траву рядом. Прохладный ночной воздух касается обнажëнной кожи, но внутри такой пожар, что нельзя обращать на это внимания. Тэхён гладит его грудь, задевая пальцами затвердевшие соски. Тело Чимина прекрасно, возбуждение Тэхёна с этим согласно. Пак хватает его руку, прижимая к своей груди и наклоняется к нему, находя губы, сразу раздвигая их языком. Поцелуй мокрый со смущающими влажными звуками. Тэхён кусает его за нижнюю губу и оттягивает, заставляя Чимина болезненно зашипеть. Пак в отместку перемещает руку на его бедро и сильно сжимает. Тэхён обнимает его за шею, не позволяя отстраниться и забывая о существовании окружающего их мира. Кожа Чимина мягкая и гладкая, не покрывается мурашками от прохлады ночи. Тэхён первым разрывает поцелуй, поворачивает голову и прижимает Чимина к своей открытой шее. Кажется, пухлые губы скользят везде, заставляя внизу всё сладко и томительно поджиматься. — Ты волшебный. Не знаю, что творишь со мной, не знаю, как это у тебя получается, — шепчет Чимин в перерывах между поцелуями. — Ты одним своим существованием меня с ума сводишь. Я без тебя дышать не могу, жить без тебя не могу, жить только для тебя хочу. Не молчи, моя мечта, я хочу слышать твой прекрасный голос. — Не знаю, что говорить, — тихо произнëс Тэхëн, сжимая его волосы у корней. Слова Чимина бьют в самое сердце, сейчас закрытое на сотни замков, но его фразы и нежные признания аккуратно открывают один за другим. Возможно так любить? Бескорыстно и безрассудно? Тэхён тоже хочет потеряться в человеке, которого столько лет называл лучшим другом. — Я не знаю, что бы я делал, если бы не ты, наверное, я бы давно пропал со своими зависимостями, — шептал Тэхён, пока Чимин смотрел на его двигающиеся губы, прижимаясь лбом к его лбу. — Ты лекарство от всех моих зависимостей. — Поехали домой, — произнëс Чимин через несколько секунд. Он поднялся на ноги, помогая Тэхёну встать, и принялся собирать вещи. Парень следил на ним, чуть наклонив голову, затем усмехнулся, и, развернувшись и сбросив его плащ со своих плеч, направился к припаркованному неподалëку мотоциклу. — Никогда мне не нравилась штука, — сказал Тэхён, проведя указательным пальцем по рулю. — Выглядит слишком опасной. — Нам он пригодится, чтобы добраться домой, — ответил Чимин, держа футболку в руках. — Хочешь сбежать от меня, Пак Чимин? — спросил парень, прищурившись недоверчиво и скрестив руки на груди. — Я хочу, чтобы мы продолжили дома, где будет комфортно и нам никто не помешает, — сказал парень, подойдя к нему вплотную. Тэхён чувствовал жар, исходящий от чужого тела, и боролся с желанием прижаться к нему. — Здесь никого нет, кто нам помешает? Белки? — хмыкнул Тэхён, забрав у него футболку резким движением и бросив еë куда-то себе за спину. — Ты просто хочешь убежать, передумал, да? — Что за хрень ты несëшь? — Разве хрень? Я немного не подхожу под твои стандарты: здесь кое-чего не хватает, — Тэхëн положил руку на грудь, — внизу что-то лишнее. Просто признай, что ты не можешь меня захотеть, а твои фантазии не заходили дальше поцелуев. — Вот как. Чимин недолго смотрел на него, едва заметно ухмыляясь, а затем схватил его за руку, резко дëрнув на себя. Он развернул его к себе спиной и толкнул к мотоциклу, Тэхён смог удержать равновесие, упав животом на кожаное сидение. Парень попытался подняться, но на лопатки легла чужая рука, пригвоздившая его к мотоциклу. К заднице прижались бëдра, и Тэхён почувствовал чужое возбуждение сквозь слои одежды. — Хорошо, мы никуда не поедем. Не хочешь комфортных условий — тогда будем воплощать мои фантазии здесь. — Ты не сможешь меня удивить. Что в твоих фантазиях? — Мой мотоцикл, — говорил Чимин, поглаживая его по спине, — ты, полностью обнажëный, на нëм. — Господи, ты извращенец, — поражëно выдохнул Тэхён. — Ты правда думал об этом? — Художники — люди извращëнные, знаешь. — Теперь знаю. — Не до конца, — Чимин усмехнулся и шагнул назад. — Разденься полностью. — Серьёзно? — возмутился Тэхён, повернувшись к нему. Тот был невозмутим, и явно терпеливо ожидал, пока его приказ будет исполнен. — Здесь холодно, и нас могут увидеть, и я не доверяю твоей железке. Вдруг он упадёт, и мы свалимся. Я даже представить не могу, как будет это проходить, ужасно не удобно и… — Тшш, — Чимин приблизился, приложил палец к его губам и наклонился к уху. — Детка, я сказал тебе раздеться, а ты только болтаешь, почему не слушаешься меня? Сам же хотел воплощать мои фантазии, так что вперëд Он отступил на несколько шагов, рассматривая парня и видя в его движениям нерешительность и скованность. Голова постепенно наполнялась ненужными мыслями о том, что Тэхён всё же не готов, что он спешит, и даже постепенно обнажающееся любимое тело не могло их прогнать. Ким опустился на землю, сняв обувь и носки, медленно избавился от тонкого светлого свитера, расстегнул ремень на брюках и, подцепив нижнее бельë, стянул его с ног. Холодная трава приятно щекотала ступни, тело покрывалось мурашками от лëгких порывов ветра. Тэхён не мог заставить себя поднять голову и стоял с опущенной, закусив губу и растирая ладонью плечо второй руки. Он испытывал смущение, потому что стоял перед человеком, которому подобный его вид мог не понравиться. Тэхён не мог залезть в чужую голову, узнать истинные чувства, а Чимин любовался. Тэхён выглядел как любой привлекательный для женщины мужчина, не было того, чего Пак не ожидал увидеть. Широкие плечи, плоский живот, средних размеров член, длинные ноги и руки. Такие как Тэхён не могли вызвать у него возбуждение и какой-то восторг, помимо эстетического. Но было одно отличие — то, что выделяло ситуацию из всех ей подобных, как если бы перед ним стоял другой человек похожей комплектации. Чимин смотрел на любимое тело, которое ему нравится прижимать к своей груди и подолгу не отпускать, получая от него тепло, делясь с ним своим теплом. Он любит того, кто руководит этим телом, кто улыбается необыкновенно, смеëтся бархатно и говорит также. И все изгибы тела Тэхёна становятся особенными, любимыми. Теперь так плевать на то, что до этого момента Чимину нравилось смотреть только на голых женщин, отныне предпочтения у него другие, и все они сосредоточены вокруг Тэхёна. Парень подходит к Киму, поднимает двумя пальцами его подбородок и заглядывает в глаза, в бездонные глаза, где Чимин видит отражение всех звëзд мира. Он улыбается и накрывает его губы в трепетном касании. — Ты самое прекрасное создание, любовь моя. — Тебе не противно? — Нет, но мне плохо. — Плохо? — испуганно повторяет он. Если и Чимин откажется от своей любви, то Тэхён точно перестанет в неë верить. — Мне плохо от твоих слов, они такие неправильные. Как мне может быть противно смотреть на искусство? — Чимин касается губами его плеч, пока Тэхён раздумывает над его словами. — То есть тебе нравится, как я выгляжу? — Конечно, я люблю всё в тебе. — Абсолютно всё? — уточнил парень, покосившись на него с недоверием, когда тот чуть отстранился. Чимин заскользил рукой вниз по его груди, животу, провëл ладонью по члену и окольцевал его пальцами, заставив Тэхёна рвано выдохнуть. — Всё, малыш. Тэхён положил руки ему на плечи, когда почувствовал, как чужие ладони начали гладить его спину, медленно опускаясь ниже. Чимин сжал его ягодицы, наслаждаясь мягкостью кожи и развëл их, оглаживая кончиком указательного пальца дырочку. — Как давно ты ни с кем не спал? — Ты знаешь, — тихо ответил Тэхён. — Я всё тебе рассказываю. А ты? — Месяцев восемь-девять. — Кто это был? — Медсестричка из твоей больницы. — Что? — возмутился Тэхён, почти вскрикнув. — Скажи еë имя. Чимин усмехнулся и опустил взгляд на его губы, Тэхён тут же затих, передавая всю инициативу парню, собираясь лишь повторять за ним и слушаться его. Чимин втянул его в мокрый поцелуй, стиснув ягодицы пальцами, из-за чего Тэхён, отвечая на него, подался вперëд, прижимаясь к нему своим телом. Язык скользил по дëснам, ровному ряду зубов, сталкивался с чужим языком. Возбуждëнный член тëрся о чужую одежду, заставляя Тэхёна тихо постанывать. Чимин, делая небольшие шаги и не отрываясь от его губ, ненавязчиво толкал его к мотоциклу. Тэхён отстранился, почувствовав поясницей холодное кожаное сидение и недоумëнно посмотрев на парня. — Повернись спиной ко мне, — произнëс Чимин негромко. Тэхён шумно сглотнул, выполняя его просьбу. Парень надавил рукой на чужие лопатки, заставляя лечь животом на сидение. Ничего не происходит несколько секунд, и когда Тэхён решил повернуть голову, Чимин накрыл его своим телом, делясь собственным теплом и накрывая его губы своими. Он успел снять футболку, из-за чего Тэхён захотел сильнее прижаться к обнажëнной груди. — У меня нет ни смазки, ни презервативов, — сказал Чимин, уткнувшись носом в его затылок и оглаживая отзывчивое тело под собой. — Давай без этого, просто начни уже. — Я не хочу, чтобы тебе было больно. — Мне не будет, я привык. Тэхён нашëл его руку и потянул еë на себя, втягивая пальцы в рот и старательно их смачивая слюной. Чимин на подобные действия что-то прорычал ему в плечо и крепче стиснул в объятиях. Он выпустил пальцы, млея от поцелуев и поглаживаний, и замер, почувствовав, как в него проникает указательный палец. Чимин прислушивался к его ощущениям, пытаясь угадать их, но Тэхён не почувствовал боли, даже когда парень ввëл второй палец. Дискомфорт был довольно терпимым, чтобы придавать ему значение. Чимин целовал его за ухом, мягкие плюшевые губы бродили по плечам, шее и лопаткам, казалось, не было участков кожи, которых они бы не задели. Тэхён едва заметно дрожал, реагируя на каждое касание и движение пальцев внутри. Третий вошёл труднее, Тэхён зашипел болезненно, а Чимин принялся шептать извинения ему на ухо, казалось, из-за этого боль прошла быстро. Чимин медлил, не мог позволить себе поторопиться, чтобы испортить волшебный момент. Для Чимина он именно таким и был, парень изучал, запоминал, будто после этой ночи больше не сможет коснуться любимого тела. Чимин отстраняется, из-за чего холод окутывает Тэхёна, хочется снова прижаться к парню в поисках тепла. Он слышит шуршание одежды и выравнивается, приникая к обнажëнному телу парня, кожа которого ощущается, как своя. Хочется стать с ним единым целым, наполнять собой вены и лëгкие. Чимин сплëвывает на член, размазывая слюну по всей длине, и Тэхён понимает, что ненужные мысли снова заполняют его голову. — В чëм дело, мой ангел? — тихо спрашивает Чимин, целуя пульсирующую венку на шее. — Ты напряжëн, будто я насиловать тебя собираюсь. — Я чувствую, что изменяю ему, — шепчет он и надеется, что его не слышат, потому что понимает, какую боль причиняет сейчас. Чимин слышит треск своего разбитого сердца, к горлу подступает противный ком. Они стоят близко, вдали от других людей, они обнажены и телом, и душой друг перед другом. Чимин понимает, что не стоит ждать хорошего конца с таким плохим началом. Наверное, его судьба — долгие годы страдать от невзаимности, и если такова цена за то, чтобы просто быть рядом с ним, Чимин согласен. Если это потребуется, он будет любить за них двоих. — Поехали домой, — произнëс Чимин, коря себя за дрогнувший голос. — Нет, я хочу продолжить. — Ты хочешь, но не со мной. — Просто забудь, перестань думать, и я попробую перестать. Отключи мозг и делай то, что давно хотел. Тэхён повëл ладонью вниз по его животу и достигнул члена, направляя головку себе между ягодиц. Чимин следил за его действиями, а когда парень подался назад, насаживаясь на несколько сантиметров, он шумно втянул носом воздух, ухватившись руками за чужую талию. Как бы банально и романтизированно это бы не звучало, как бы Чимин не отмахивался от подобных выражений, но ощущения, которые он испытывает сейчас, нельзя было сравнить ни с какими другими. Всё потому, что он сливался воедино с человеком, которым жадно дышит вместо кислорода. Наверное, впервые за всю свою жизнь Чимин занимался не сексом, а любовью. Тэхён, игнорируя дискомфорт, качал бëдрам навстречу чужим, впуская в себя всё больше напряжëнной плоти. Чимин, не сдержавшись, толкнулся сам до конца, из-за чего Тэхён вскрикнул и упал животом на сидение мотоцикла. — Прости, прости, — тихо повторял парень, щекоча дыханием его шею. — Просто ты такой невозможный, это так хорошо, я даже представить не мог. — Продолжай, Чимин-и. — Хорошо. Чимин поцеловал его в щëку, вышел из него, чтобы плавно скользнуть обратно. Бархатные стенки плотно обхватывали его возбуждение, тело в его руках было горячим и отзывчивым. Тэхён дышал через широко раскрытый рот, скуля от мучительно медленного проникновения. Он выгибается и стонет, когда Чимин давит на чувствительную точку внутри него. Член заинтересованно дëргается, и становится слишком хорошо, когда чужая венистая ладонь с вязью татуировок накрывают его. Тэхён толкается в его руку, а Чимин вжимается в ягодицы сзади. Парень выравнивается, прижимается лопатками к чужой груди и упираясь руками в сидение. Одна рука обнимает его под грудью, вторая ласкает член. Тэхён откидывает голову на его плечо, постанывает и вздрагивает на особенно глубоких толчках. — Не хочу, чтобы этот момент заканчивался, хочу всегда иметь доступ к тебе такому отзывчивому, такому моему, как сейчас моему, — говорит он на ухо, оставляя поцелуй на скуле. — Скажи, что тебе хорошо, моя прекрасная любовь. — Мне хорошо, — тихо произнëс он. Тэхён посмотрел на него из-под трепещущих ресниц, а Чимин тонул в его глазах цвета ночного океана, и, чтобы не уйти на дно, он опустил взгляд на губы, которые сейчас были чуть приоткрыты и блестели от слюны. Чимин скользит языком между его губ, а Тэхён мычит в поцелуй из-за непрекращающихся размеренных толчков, что разносили удовольствие по всему его телу. Ким обхватывает губами его язык, втягивая в рот и несильно покусывая. Чимин с ума сходит от такого Тэхёна, ему не знакомого. — Ускорься, пожалуйста, — шепчет Тэхён в его губы и больше не может сказать ничего связного, потому что Чимин слушается. Шлепки голых потных тел друг о друга, стоны, крики и хрипы разносятся по окрестностям. Тэхён чувствует, как конечности немеют, трясутся и его не слушаются, а внизу живота растëт напряжение. Пак сзади рычит, вжимает его тело в себя, надрачивает его член в такт собственным толчкам. Тэхён голосит, а потом замирает резко и замолкает, вытягиваясь подобно струне от гитары. Ещё несколько секунд он постанывает, толкаясь то навстречу члену сзади, то руке. Чимин стискивает его в своих объятиях и кончает внутрь, глубоко толкаясь и продлевая своё удовольствие. Он упирается лбом в его затылок и шумно дышит, пока Тэхён всё ещё мелко подрагивает из-за прошедшего оргазма. Их тела мокрые и липкие, когда Чимин покидает его тело, парень чувствует, как по бëдрам стекает сперма, но никому от этого не противно, это не заставляет их отстраниться друг от друга. Чимин целует его медленно, Тэхён поглаживает его опавший член, возбуждая снова. Чимин снова берëт его, только уже сидя на мотоцикле, пока Тэхён выписывает восьмëрки на его бëдрах. Он гладит его тело, пока Тэхён красиво выгибается, демонстрируя ямочки поясницы, красивый изгиб идеально гладкой спины, и держится за руль. Чимин бы хотел наблюдать за этим со стороны, чтобы потом воспроизвести картинку на бумаге и подолгу любоваться ей. Но так быть не должно, этот эпизод не должен выходить за пределы его памяти, слишком он интимный, важный и особенный. Тэхён лежит на его груди, жмëтся к теплу, пока тело обдувает прохладный ветер, а над головой мерцают звëзды — свидетели их сегодняшней любви. Чимин думает о своих тревогах, которые так и не удаëтся отогнать на второй план, а Тэхён переворачивает очень важную страницу своей жизнь, текст на ней оборвался на середине, буквы стали кривыми и не разборчивыми. Пришло время оформлять новую страницу, надеясь на то, что она будет лучше предыдущей. — Поехали домой, — говорит Чимин, прижимаясь губами к его виску, когда обоим стало совсем холодно. — Поехали. Дорога заняла мало времени по сравнению с тем, сколько они потратили на то, чтобы прибыть на место, где проходил их пикник. Чимин останавливается у железных больших ворот, а Тэхён оглядывается, понимая, что не видит ничего знакомого. — Где мы? — Дома, — ответил Чимин, дождавшись, пока Тэхён слезет с мотоцикла, чтобы встать самому. — Но это не мой дом, и не твой дом. — Верно, это наш дом. Не хочешь осмотреться? — Чимин открывает калитку ключом, пропуская Тэхёна внутрь. Тот двигается заторможенно и явно не понимает, что происходит. — Нужно разбить зелëные газоны как в американских фильмах, да? — рассказывал он, улыбаясь и указывая на места, о которых говорит. — Здесь будут клумбы, там деревья, парочку кустов, проложим каменную дорожку к дому, поставим немного фонарей и… О, ещё, вон там сирень, она вот-вот зацветëт, пошли посмотрим. — Чимин, я не… — Я понял, ты сначала хочешь осмотреть дом, да? Чимин взял его за руку и повëл к двери, пропуская его внутрь и щëлкая выключателем. Просторный коридор тут же озарился светом. Тэхён сделал несколько шагов назад, смотря на проходы в гостиную и на кухню и останавливаясь рядом с лестницей, ведущей на второй этаж. Здесь было немного прохладно, это означало, что дом не обжит. Несмотря на это, пыли нигде не было, в воздухе витал древесный аромат, скорее всего, от новой мебели. Тэхён повернулся к Чимину лицом, в голове крутились сотни вопросов, но он не знал, какой задать первым. — Холодильник ещё пуст, но в шкафу есть немного одежды, остальное перевезëм в ближайшие дни, купим ещё мебели, и шторы. Да, точно шторы. Я не знал, какие ты захочешь, поэтому я решил, что потом выберем вместе, можно взять и горшки с цветами. Что ещё нужно для уюта? Как думаешь? — К концу монолога, Чимин растратил весь свой энтузиазм, его накрыло смущение, лëгкий стыд и чувство того, что его действия навязчивы и неуместны. — Скажи что-нибудь, пожалуйста, иначе я провалюсь под землю, прямо сейчас, а в подвале, где будут храниться твои инструменты, препараты… — И ненужные вещи, которые мне будет жалко выкидывать, тебе будет холодно, — закончил он за него, почувствовав, как по щеке скользнула слеза, проложив мокрую дорожку на коже. — Как ты… Это… Я не могу подобрать слов. Здесь всё, эти картины на стенах, они же с распродаж, да? — Чимин кивнул. — Мягкие диваны, обязательно белые, и плевать, что сильно пачкаются. А кухня? — Тэхён пошёл в указанное место и остановился на пороге. — Белый стол, чтобы стелить на него прозрачную скатерть с какими-то узорами. Духовка, серьёзно? — Ким подошёл к столешнице, открывая полки под ней. — Ты хотел научиться готовить пироги, — Чимин неловко улыбнулся, почесав затылок. — Именно. Ванна? — На первом этаже можно принять ванную, на втором душ. — Библиотека? — Да, на втором этаже. — И комната для отдыха? — Бильярд, небольшой камин, настольный футбол и множество других игр. — Я тебе описывал, каким будет мой дом в будущем. Я описывал дом, в котором хочу жить с любимым человеком. — Да, и я надеюсь, что это не слишком нагло, если я попробую им стать. Тэхён молчал несколько секунд, пока сердце Чимина заходилось в бешеном ритме. Наверное, стоило уйти и оставить его одного сейчас, чтобы тот подумал и не сделал поспешных решений, но Чимин не мог сдвинуться с места. В следующую секунду он качнулся от неожиданных крепких объятий. Чимин остолбенел и не сразу решился опустить руки на его спину. — Ты самое дорогое, что есть в моей жизни, я хочу, чтобы ты стал этим человеком. — Ты не представляешь, как я счастлив прямо сейчас. — О нет, я могу представить. — Тэхён чуть отстранился, чтобы видеть его лицо, и принялся торопливо вытирать свои слëзы. — Извини за это, я не был готов к такому. — Это плохо? — Нет-нет, как раз наоборот. Я так устал, давай примем душ и пойдëм спать? — Хорошо, малыш. Тэхён в безразмерной футболке, который жмëтся к его боку, чтобы согреться, и натягивает одеяло до носа, — всё, о чём он мог мечтать. И хоть этот день измотал его яркими событиями, Чимин ещё долго не мог уснуть из-за своих мыслей. Тэхён проснулся от лучей солнца, что безжалостно били в глаза. Было желание задëрнуть шторы и попробовать снова заснуть, но как и сказал Чимин, штор ещё не было. Тэхён аккуратно выпутался из объятий, удостоверившись в том, что не разбудил парня. Он подошёл к окну, рассматривая вид, который открывался со второго этажа, и улыбаясь. Красиво и спокойно. Тэхён зацепился взглядом за дерево, о котором говорил Чимин вчера, улыбнулся шире и торопливо покинул комнату, желая разглядеть его получше. На траве блестела роса, которую Тэхён смахивал голыми ступнями, направляясь к дереву. — Зацвела, — с улыбкой произнëс парень, останавливаясь. Молодая сирень распускалась гроздьями из маленьких белых цветов и разносила душистый аромат по округе. Еë чистый невинный цвет манил, призывал коснуться и проверить, насколько нежные лепестки на ощупь. Тэхён не вздрагивает, когда его талию обнимают руки, а на плечо ложится чужой подбородок. Утренняя прохлада бодрит, а на душе так спокойно, как давно не было. Тревожность ненадолго отпустила его, давая возможность дышать свободно. Он смотрит на чиминову руку, которая тянется к дереву и срывает маленькую веточку сирени, такую, что в ладонь поместится. Чимин держит еë в руках, а Тэхён не сразу понимает, что тот хочет, чтобы он еë взял. Осознав это, он поспешно принимает еë, подносит к носу, вдыхая аромат. Белую сирень люди дарят своей первой любви, Чимин столько раз это делал, но Тэхён долго не понимал, что это значит, сейчас всё изменилось. Лучи солнца и лëгкий ветерок ласкают кожу, птицы поют, сидя на заборе и деревьях. Тэхён задумывается о том, в Сеуле ли они сейчас, потому это место слишком похоже на рай. — Тэхён, — говорит Чимин спустя ещё несколько секунд комфортного молчания. — Ты моя первая любовь, и я хочу, чтобы ты был последней. Ты будешь встречаться со мной? Знаю, я не тот человек, о котором мечтает твоё сердце, но моë трепещет при виде тебя, от одной мысли о тебе. Моё сердце бьëтся ради тебя, оно твоё. Тебе решать, что с ним сделать. — Передо мной часто встаёт выбор: убить или спасти. — И что ты выберешь сейчас? — Я тебя не заслуживаю — Если твоё сердце принадлежит другому, это не значит, что я не могу отдать тебе своё. Пусть оно сгорит и разобьëтся, но только в твоих руках. Это мой выбор, моя прекрасная белая сирень, и только мой.***
На безымянном пальце Тэхёна блестит тонкое кольцо, на шее — цепочка. Оба символа его выбора и спустя три года обжигают его кожу, и Чимин понимает, что тогда возле цветущей сирени, на самом деле, Тэхён так и не выбрал. Кто знает, когда он это сделает? Ожидание Чимина ранит, а сам результат — сам выбор — убьëт его. Чимин отводит взгляд от сирени, вытирает слëзы, незаметно для него появившиеся на лице. Алкоголь делает его слишком чувствительным, но, к сожалению, не отключает сознание полностью. Он идёт к дому, долго возится с ключами, прежде чем обнаруживает, что дверь не заперта, и заходит в дом. Земля периодически уходит из-под ног, которые едва его держат, и чтобы не упасть, он приваливается плечом к стене, зарываясь в висящие на крючках куртки. Включается свет, и Чимин, сумев выбраться из вещей, смотрит на юношу, стоящего в паре метров от него. — Хосок-и, почему не спишь? — говорит он, улыбаясь. Хосок растëт, но привычка обращаться к нему как к ребëнку, никуда не уходит. — Я сижу с Юнги, он ещё не проснулся. А где ты был? — У старого друга. — А почему ты пьяный? — А потому что мне больно. А когда пьëшь, больно не так сильно, — сказал Чимин, потрепав юношу по макушке. Сверху раздаются торопливые шаги, и Чимин смотрит на лестницу, где стоит Тэхён. Тот одет в пижаму с изображением маленьких смешных медвежат, но сонным не выглядит, а значит — ждал его. — Ты время видел? Четыре утра, — отчитывал его Тэхён, приближаясь. — Сок-и, иди к Юнги, мы с Чимином пойдëм спать. — Хорошо, спокойной ночи. Тэхён толкнул Чимин ближе к двери, усаживая его на тумбочку и опустился перед ним, помогая снять обувь. Чимин смотрел на него чуть поплывшим взглядом, думая о том, как прекрасен такой домашний Тэхён. — Вставай. — Тэхён поднялся, помогая Чимину, тот навалился на него, из-за чего они чуть не упали. — Господи, зачем же ты так напился? Ты и курил ещё? — Нет. — От тебя за километр несëт, — сказал Тэхён, поморщившись от неприятного запаха. — Извини меня, — виновато произнëс он, опуская голову и пытаясь отстраниться от него, чтобы идти самостоятельно, однако Ким держал его крепко. — Я посплю в комнате для гостей. — Там Чонгук, пошли в спальню. — Не страшно, мы с ним можем поменяться местами, — фыркнул Чимин. — Вы неплохо смотритесь рядом, я бы восхитился, но мне тошно от этого. — Завтра ты пожалеешь обо всëм, что скажешь сегодня, — предупредил его Тэхён. — Ладно, ты прав, Пак Чимину лучше заткнуться, — громко произнëс он, наконец, отмахнувшись от удерживающих его рук и направившись к лестнице. — Говори тише, — шикнул на него Тэхён. Он шёл сзади, так как Чимин от его помощи отказывался, но, постоянно пошатываясь, не соответствовал своим словам о том, что с лëгкостью может добраться сам до комнаты. Чимин, не удосужившись снять даже куртку, свалился на кровать, тут же закрывая глаза. Он уснул быстро, а Тэхён ещё долго вертел его, снимая одежду. Тэхён устало вздохнул, справившись со своей задачей, лëг рядом и принялся расправлять одеяло и укрывать им их обоих. Чимин хмурился, а губы его шевелились, будто он что-то говорил. — Пожалуйста, — прозвучало тихо. Тэхён склонился над его лицом, тревожно в него всматриваясь. — Пожалуйста, полюби меня так же сильно, как и его. Прошу тебя. Его глаза были крепко зажмурены, он говорил сквозь сон, и когда перестал, его лицо расслабилось, тревожная складочка между бровей исчезла. У Тэхёна так и крутится этот бесцветный неживой голос, который звучал почти неслышно. Он прикрывает глаза, прижимаясь губами к чужому лбу, по щеке катится слеза и прячется в чиминовых волосах. Тэхён ложится на подушку рядом и смотрит на его профиль. — Прости за то, что я причиняю тебе эту боль, мой маленький, — шепчет Тэхён, поглаживая его по щеке. Чимин поворачивается и обнимает его крепко, зарываясь носом в ворот его пижамы, из-за чего сердце щемит в груди ещё сильнее.