Я поклянусь луне о том, Что изменюсь, не буду прежним. Дай только справиться с врагом И оправдай мои надежды.
Дрожащие руки в крови, растерянный взгляд и движение губ, которые размыкались, чтобы парень мог что-то сказать. Чимин не понимал, хмурился, рассматривая внешний вид нежданного гостя, и в конце концов шагнул ему навстречу и схватил за плечи, встряхнув, приводя в чувства. — Юнсон, успокойся. Что произошло? Чья это кровь? — Юнги. Нужна помощь.***
Художник сосредоточен, его движения продуманы и изящны, и он полностью погружëн в свою работу. Почти всë его внимание уделено холсту, оставшаяся часть — натурщикам. В мастерской светло засчëт больших высоких окон, лучи солнца пробираются сквозь стекла, слепят глаза, освещает, казалось, бесконечные ряды картин. И сколько Юнги не пытался посчитать их количество, он сбивался, в очередной раз натыкаясь на чуть прищуренный взгляд. Мужчина тут же опускал глаза, будто его застали за чем-то постыдным в приходской школе. Смущающего в происходящей ситуации было много, и когда Хосок настойчиво предлагал встретиться по неизвестному Юнги адресу, Мин уже что-то заподозрил, но сопротивляться не стал. Всë стало ясно, когда мальчишка завëл его в странное здание и усадил на стул. Через минуту из-за угла вышел Чимин, вытирая руки от краски влажной тряпкой. Просьба Хосока нарисовать их обоих показалась странной и для Чимина, и для Юнги, но мальчишка был непреклонен. Юнги выглядел обречëнно, когда понял, что пару часов ему придëтся позировать для художника, отношения с которым у них не самые дружеские. Чимин лишь улыбнулся, глядя на то, как радостно юноша рассказывает о своей идее, и на потерянное лицо обманутого мужчины. Хосок сидел на коленях Юнги, перебирая верëвочки на рукавах рубашки и покусывая губы от волнения, так как со своими идеями он явно перестарался. Мужчина был напряжëн, держал руку на плече юноши и смотрел куда угодно, только не на мальчишку и художника. — Юнги, обними его, в этом нет ничего такого, если ты сам не придумываешь подтекст, — произнëс Чимин, отводя взгляд от картины. — Ничего я не придумываю, — возмутился Мин и решительно положил руку на талию Хосока, притягивая к себе. — Если Намджун узнает, он открутил тебе голову, — как бы между делом, сказал он. — Он думает, что сейчас я рисую только Хосока. — Я не знал, какие у него на меня планы, он маленький манипулятор, которому невозможно отказать. — Не можешь справиться с мальчиком, суровый Мин Юнги? — усмехнулся Чимин. — И как ты нашëл время в своëм загруженном графике? Погоня за Джун Ëном, производство и распространение дури. Тебе не надоело это? — Во-первых, на Хосока я время найду, не переживай, а во-вторых, с каких пор тебя волнует мой график? — Рука на теле юноши сжалась, и тот немного удивлëнно начал еë рассматривать, пытаясь понять причину подобной реакции. Они не кричали, значит не ссорились и повода для переживай нет, но Хосок чувствовал повисшее в воздухе напряжение, которое душило его, заставляло чувствовать себя некомфортно. — Мне всего лишь любопытно, — ответил Чимин, пожав плечами и замолчал на минуту. — Вам не обязательно совсем не двигаться, для меня главное — видеть черты лица, одежду и прочие детали. Вашу позу я могу изобразить по-своему. — Хочешь, сказать, что ты можешь нарисовать нас, как угодно? — Да, и никто не скажет, что на самом деле вы сидели по-другому. Работают не только глаза, но и фантазия, мысленное планирование. — Не переусердствуй, когда будешь планировать. — Я художник, я так вижу. Больше они не разговаривали: Чимин усердно работал над картиной, Хосок всë также перебирал верëвочки на рукавах рубашки, а Юнги изучал всë вокруг, изредка смотря на юношу, чтобы не быть пойманным. С щëк того не сходил румянец, но казалось парень не замечал этого, а мужчине хотелось думать, что он причина очаровательного цвета его щëк. — Хосок-и, почему ты не сказал, что хочешь портрет со мной? — спросил Юнги тихо, чтобы Чимин не услышал. Он обхватил юношу обеими руками и замер, глядя в его глаза. — Потому что ты бы не согласился, нашëл бы дела, а мне нужна память о тебе. Когда ты ушëл, у меня даже фотографий с тобой почти не осталось, потому что тебе не нравится фотографироваться. Хоть ты и обещал мне больше меня не бросать, я не могу не бояться, что однажды больше никогда не смогу тебя увидеть. — Ради тех, кого мы… Ради тех, кто нам дорог, можно потерпеть, так что я буду фотографироваться с тобой, сколько ты захочешь, чертëнок. Хосок выглядел довольным, но всë ещë смотрел на него так, словно ожидал чего-то. Чимин разглядывал их пристально, он ценил красоту и сейчас именно еë и видел перед собой. Два профиля, направленных друг другу, а между ними сантиметров десять, бьющие в глаза светом из окна. Чимин сейчас видел то, чего они не замечали, и, даже учитывая, насколько он недолюбливал Юнги, мужчина не мог сказать, что момент не был волшебным. — Я буду приходить, когда ты позовëшь, — произнëс Мин негромко, и, кажется, это и было тем, что следовало сказать, потому что щëки Хосока запылали сильнее, а глаза заблестели, и он ярко улыбнулся, затмевая солнечный свет. Два часа пролетели быстро, и только когда юноша слез с его колен, Юнги почувствовал, как затекло всë его тело. Проверив телефон, он увидел три пропущенных вызова от Чонгука, уже представляя, как тот забросает его вопросами подобно ревнивой жене. — Дай посмотреть, — Юнги сделал несколько шагов по направлению к Чимину. — Я ещë не закончил, но вы можете быть свободны. — Чимин замер, прислушиваясь. — Что такое? Пак не ответил, отошëл к окну и тут же шагнул назад, подальше от него. Он бегло взглянул на Юнги и осмотрелся, пытаясь найти место, где их не будет видно. — Идите в подсобку и плотно закройте дверь, не снесите там ничего, чтобы я не слышал ни звука, — скомандовал Чимин, кивнув на небольшую дверь. — Зачем нам прятаться? Объясни, что происходит, — потребовал Юнги, только больше раздражая парня, который, не став церемониться, начал толкать их сторону подсобки. Юнги недовольно рыкнул, оказавшись внутри небольшой тëмной комнатки, и резко повернулся, взглядом приказывая объяснить ему всë. — Ты сам всë поймëшь, — произнëс Чимин и закрыл дверь. — Мы играем в прятки? — поинтересовался Хосок, обнимая руку Юнги, чтобы не потерять его в темноте. — Да, вот только от кого мы прячемся? Юнги присел возле двери, прищуриваясь и смотря в замочную скважину. Хосок прижался к его боку, усевшись рядом, эта игра ему явно не нравилась, но он не смел сказать и слова против. Юнги чувствовал, как мальчик немного дрожал, поэтому обнял за плечи, и тот успокоился через минуту. Сквозь отверстие для ключа в двери он увидел Чимина, и сначала не происходило ничего необычного, кроме того, что тот смотрел в одну точку. Юнги, кажется, забыл о том, что нужно дышать, всë его внимание было сосредоточено на вошедшем в мастерскую человеке. Он давно его не видел, возможно, даже немного забыл, как он выглядит. — Юнги, кто там? — почти шëпотом произнëс Хосок, вытягивая шею. Мужчина шикнул предупреждающе, приложив указательный палец к губам. — Всегда поражался тому, как ты это делаешь, — говорил Джун Ëн, беглым взглядом осматривая картины. — Я бы тоже хотел так изображать реальность. — Что тебе нужно? — спросил Чимин, отходя к другой своей начатой картине. — Ни «привет», ни «здравствуй», какой же ты грубый. — Ты не приходишь ко мне просто так. — Как всегда прав. Знаешь, Чимин, я тебе завидовал, до сих пор завидую. — Голос Джун Ëна прозвучал слишком близко, Чимин не повернулся, взял палитру, прорисовывая тень на портрете. — Ты талантливый слишком, кажется, всë тебе подвластно. Парень пытался сосредоточиться, хмурился, продумывая в голове, как именно должен выглядеть холст, но всякие представления разбивал стоящий сзади мужчина, оттого насколько близко он был, Чимину было некомфортно, но он не подавал виду. — Танцуешь прекрасно, а стоит дать тебе в руки кисть, как ты воспроизведëшь картинку, лучше, чем фотоаппарат. Твоя харизма, внешность, пальцем поманишь — любая девчонка или любой парень твои, ну, почти все. Джун Ëн хмыкнул, смотря на холст, на котором парень сидит у окна, а его тело со спущенной с плеч рубашкой ласкают лучи восходящего солнца. Картина ещё не закончена, но уже прекрасна, и дело было не только в красоте натурщика и мастерстве художника, здесь следовало смотреть глубже и знать, какова связь между звездой портрета и тем, кто еë рисовал. — Всегда с тобой и увы не твой. — Замолчи, — процедил сквозь зубы Чимин, отнимая кисть от холста. Для того, чтобы сделать всë идеально, нужно спокойствие, а рядом с Джун Ëном — это последнее чувство, которое он может ощутить. — Ты ничего не знаешь. Если это всë, чего ты хотел, уходи. Джун Ëн не сдвинулся с места, а Чимин чувствовал его взгляд на затылке. Тот ожидал, пока он повернëтся, и, несмотря на свою упрямость, ему пришлось сдаться. — Я сказал, уходи, — произнëс он чëтко, уже смотря в глаза. — А ещë ты был очень умным хорошим химиком, ты не мог сравниться с доктором наук, но у тебя было то, что я нашëл далеко не в каждом. Твоя фантазия, изобретательность. — К чему ты клонишь? — спросил Чимин, ответом ему была ухмылка, и Джун Ëну не нужно было ничего говорить, чтобы он понял, о чëм идëт речь. — Нет, никогда. Ты сам сказал, что не подпустишь меня близко снова, сейчас ты хочешь сотрудничество? Зачем тебе я? Ты можешь взять любого и не бояться, что что-то пойдëт не так. — Я могу, но я не хочу, не вижу никого другого на твоëм месте, они все не те. — Я слегка не похож на Сокджина, а бегаешь за мной больше, чем за ним. Это даже поразительно. — Что? — Он тебе нравится? Это возможно? Я думал, что у тебя нет сердца. — А мне казалось, что у тебя оно есть. Ты ненавидишь меня, почему? — Ты серьёзно сейчас? — За что, Чимин? — Джун наклонил голову, изучая, пытаясь заглянуть в душу своим чëрным взглядом. — За Тэхëна, за твой обман, у меня ни одна причина для этого и не две. — Если бы не я, ты бы не узнал, каково это быть с ним, я вас познакомил, я убрал препятствие, но всë, что я вижу в твоих глазах, — это презрение. Разве я предавал тебя? Я не обманывал, просто хотел, чтобы ты держался от этого подальше, ты узнал самостоятельно и смысла скрывать не было, я решил принять тебя в команду. Джун Ëн сделал несколько шагов назад, рассматривая всевозможные пейзажи, натюрморты и портреты, любуясь каждым из них. Бессмысленный разговор, который ни к чему не приведëт, — таковым сейчас был их диалог. — Пытаешься выставить себя героем. Мужчина усмехнулся, остановил свой взгляд на небольшой двери в углу мастерской, не зная, что по ту сторону двери в его глаза всматриваются столь же пристально. Юнги ненавидит, но его ненависть не настолько сильна, чтобы Джун мог ощутить его прожигающий взгляд. — О нет, Чимин-а, в вашей истории я всегда буду оставаться злодеем. Ты рисовал? Извини, что отвлëк, я уже ухожу. Он действительно направился к выходу, но, выхватив боковым зрением необычную картину, остановился. Мужчина нахмурился, подошëл к ней близко, рассматривая, а у Чимина всë внутри похолодело, следовало убрать холст подальше. Джун Ëн заметил, что краска была свежей, вспомнил, что Чимин рисует с реальных образов, добавляя детали из головы, и сложил в голове пазл. — Почему? — спросил Чимин, но Джун Ëн не услышал, будучи погружëнным в свои мысли и рассматривая людей на картине. Он видел что-то между ними, нечто прекрасное, силу и слабость, смешанную воедино. Он видел взгляд Юнги на мальчишку напротив и находил всë, что хотел передать художник, для которого важно не воспроизвести картинку, а показать чувства героев на ней. — Джун Ëн. — Да? — Мужчина повернул голову, ожидая, пока Чимин что-то скажет. — Почему ты не мстишь мне? Я буквально вырезал из твоей жизни шесть лет, я тебя предал, но вместо того, чтобы портить жизнь мне, ты борешься сам знаешь с кем. — Я знаю, что я стал для тебя никем тогда, когда ты узнал про то, чем я занимаюсь, увидел, что я делаю с Тэхëном, но ты был моим другом, лучшим другом, что меня предал. Я не потерял власть за те шесть лет, и даже за решëткой был авторитетом. Внутри меня живëт обида на тебя, но я не хочу мстить. — Моим лучшим другом был не ты, а тот образ, который ты рисовал для меня, оказался же ты совсем другим человеком. Я думал, что тебе плевать на это. Джун Ëн усмехнулся и потупил взгляд, развивать эту тему он смысла не видел, как и продолжать разговор. Нож в спине вонзался глубже с каждым вздохом, а взгляд Чимина был таким же тяжëлым, давил на рукоять. Чимин всегда был другим — честным, милосердным, правильным, он выделялся, не подходил для дружбы такому человеку, каким являлся Пак Джун Ëн, но оттолкнуть его он не мог. — Всë будет так, как я запланирую, и если я проиграю, это значит, что я того захотел. Джун Ён вышел, в последний раз взглянув на Чимина, а после — на картину. Приходить сюда стабильно раз в неделю, предлагать примерно одно и то же и получать всё тот же ответ уже вошло в привычку. Пак Чимина ему бы стоило ненавидеть и опасаться, а не искать причину, чтобы повидаться со старым другом. Чимин обернулся, зная, что сейчас в нескольких шагах от него стоит Юнги и прожигает его взглядом. — Часто он приходит к тебе? — Достаточно, чтобы понять, что избегать с ним встреч бесполезно. Только что вы потеряли своё единственное преимущество. — Какое? — Эффект неожиданности, теперь он знает, что вы в Сеуле. — Почему даже после твоего предательства он всё ещё хочет, чтобы ты был на его стороне? — спросил Юнги, подойдя к мужчине. — Почему он всё ещё верит тебе? — Если бы тебя предал Чонгук, ты бы его не простил? Если бы ты причинял Тэхёну вред, и он бы остановил тебя, ты бы порвал всякую связь с ним навсегда? Мы были близки, не думай, что то решение легко мне далось. — Чимин отошёл от него, подходя к столику, заваленному красками и прочими принадлежностями, давая понять, что больше говорить он не намерен. — Отвези Хосока домой.***
— Чонгук, мне нужно сказать тебе кое-что, — нерешительно произнёс Юнги, когда Чонгук остановил машину и заглушил двигатель. — Даже не знаю, с чего начать. — Не томи, с таким началом в моей голове только идеи о том, как ты признаёшься мне в любви. — Лучше бы это, наверное. — Что ты там уже напридумывал? — Чонгук захлопнул дверь и направился к дому. — Хочешь расскажу, как я понял, что мне нравятся мужчины? Думаю, сейчас тебе это пригодиться. — Почему любой разговор, который мы начинаем, в конце концов сводится к Хосоку? — возмущённо пробормотал Юнги, останавливаясь позади Чонгука на крыльце. — Заметь, я не называл его имя, — протараторил Чон, заметив, как открывается дверь. — Привет, дружище, давно не виделись, очень, соскучились, давай ближе к делу. — Чонгук улыбнулся и, не дожидаясь, пока Юнсон отойдёт в сторону, зашёл внутрь. — Мог хотя попытаться сделать вид, что действительно скучал, — беззлобно бросил мужчина, закрывая за Юнги дверь. — Извини, будь я хорошим актёром, не торговал бы наркотой, а так приходится придумывать другие хобби. — Чон осмотрелся и пошёл на кухню, где по-хозяйски открыл холодильник в поисках чего-то съедобного. — Мы ждали тебя завтра. — Вообще-то я приехал ещё вчера, решал некоторые дела. — У тебя в холодильнике повесилась мышь, а круги под глазами больше, чем весь воз наших проблем, и у меня есть подозрения, что если мы зайдём в твою комнату, то увидим стену с фотографиями и вырезками из газет. Ты сходишь с ума, Юнсон. — Он существует, — твёрдо произнёс Ким, смотря на Чонгука. — Ага, единороги тоже. — Заткнись, — прошипел Юнсон в чужое лицо, сжимая кулаки. За семью он всегда готов бороться, как говорит Чонгук, за ту семью, которой нет до него дела. — Парни, перестаньте, знаете, у нас есть проблемы посерьёзнее, — произнёс Юнги, вклинившись между ними, глядя то на одного, то на другого. Ему нужно было с чего-то начать, но признать собственную ошибку, тем более такую серьёзную, было тяжело. Они все молчали, а это значило, что настал его черёд говорить, но, когда он, набравшись смелости и подобрав примерные слова, уже открыл рот, чтобы объясниться, его телефон зазвонил. Из-за специфической работы приходилось часто отвечать на звонки с неизвестных номеров, поэтому Юнги сразу ответил. — Здравствуй, Юнги, рад, что ты не сменил номер, — прозвучал знакомый голос в трубке, и Чонгук насторожился, заметив, как лицо друга изменилось в мгновение ока. — Твой дружок с тобой? — Нет, — холодно отрезал он. — Врёшь, ты без Чонгука и шага не сделаешь. Я ожидал вас намного раньше, вы что-то задержались. — Зачем ты звонишь? — Юнги, кто это? — негромко спросил Чонгук, подойдя к нему и наклонившись к динамику, чтобы что-то услышать. — Предлагаю разговор по душам, можешь сам выбрать место. Никакого оружия и посторонних, только ты, Чонгук и я, если нарушите уговор, я тоже буду играть не по правилам, и тогда кто-то пострадает. — У меня есть выбор? — По части места, где мы встретимся. Джун Ён сбросил трубку, но Юнги не сразу отстранил телефон от уха, будто мог услышать ещё что-то, кроме нескольких кратких гудков, свидетельствующих о том, что разговор закончен. — Не говори, что это тот, о ком я подумал, — предупредил его Чонгук, и Юнги был бы рад ответить отрицанием, но всё, что он мог делать сейчас, так это молчать и виновато смотреть на него. — Чёрт возьми, как он узнал, что мы в Сеуле? — Наверное, это уже не имеет значения, своё преимущество мы потеряли. Он сказал, что хочет поговорить. — Просто поговорить? Да он нас в ловушку загонит. — Если мы не сделаем это первые, — произнёс Юнсон, привлекая к себе внимание. — Он знает, что вернулись вы, но разве он упомянул про меня? — Нет, но мы не можем держаться за теорию вероятности, это слишком серьёзно. Одна ошибка может дорого нам обойтись, — пояснил Юнги, отходя к окну и смотря в темноту, разгоняемую светом ночных фонарей. — Вы светились вдвоём, и если он начнёт копать, то только убедится в том, что в Сеул вернулись только вы. — Хочешь стать пешкой? — Ферзем. — Юнсон улыбнулся почти как безумный. — Возможно, сегодня всё закончится. — Он требует обычной встречи, без оружия и посторонних, иначе мы нарушим уговор. — Победить, не наплевав на правила, — практически невозможно. Я хочу, чтобы это закончилось поскорее, уверен, вы тоже, упустим шанс сегодня — может, больше никогда не сможем его поймать. Ну так что? Рискуем? — Да, — недолго думая, ответил Чонгук и посмотрел на Юнги, глаза которого изучали пол, он хмурился и выглядел задумчивым, Чонгук ощущал исходящую от него нерешительность. — Юнги? — поторопил его Ким. — Помните, что было в прошлый раз, когда я отговаривал вас, ссылаясь на плохое предчувствие? — Мужчина резко вскинул голову, глядя то на одного, то на другого. — Мы приехали на склад и обнаружили гору трупов, и я не думаю, что в этот раз всё закончится хорошо. — Ты стратег, это похвально, но иногда у нас нет времени на раздумья, бывает, решения нам приходится принимать оперативно, например, сейчас. — Мы не можем вечно чего-то ждать, — продолжил Чонгук, положив руку на плечо друга. — Три года ушло на то. чтобы разрастись, найти союзников, неизвестно, сколько ещё понадобится времени, чтобы стать равными ему по силе. Нам нужно рискнуть, пусть это и будет обман. — Не думаю, что могу выбирать. — Юнги невесело усмехнулся и направился к выходу из кухни, остановившись на пороге. Хотелось не надолго остаться в одиночестве и подумать над грядущим. — Чонгук, ты мой лучший друг, и я пойду за тобой, куда угодно, но ответственность за то, что произойдёт сегодня, ложится на тебя. Тревога прорастала своими корнями в сердце, путала мысли, не давая сосредоточиться. Юнги думает о том, что всё не может пройти гладко и просто, ведь с ними так никогда не было, он знает, что план провалится, что произойдёт нечто плохое, но они в это не верят. Уж слишком сильна их уверенность в себе, не помешало бы набраться немного пессимистичности, чтобы увидеть реальность такой, какой она является.***
Из-за включённых духовки и газа на кухне жарко. Джин открывает окно, вдыхая свежий немного прохладный вечерний воздух. Аромат жареного мяса и тушёных овощей вырывается на улицу, и, будь здесь кто-то поблизости, обязательно бы подметил, насколько вкусно пахнет. Когда мужчина возвращается к нарезанию овощей, Тэхён наблюдает за его действиями, приподнимаясь на носочки и заглядывая из-за плеча, пытаясь напроситься в помощники. Тэхён неплохо готовил, но все знали, что, когда на кухню заходит Сокджин, нужно отойти в сторону и восхищаться тем, как он творит очередной кулинарный шедевр. — Хён, я чувствую себя бесполезным, — недовольно пробормотал Тэхён. — Не говори ерунды, ты очень мне помогаешь. — Правда? И чем же? — Контролируешь процесс, не стоял бы тут — я бы сделал что-то не так, — произнёс Джин и тепло улыбнулся. посмотрев на парня. — Мы не так часто ужинаем все вместе, хочу, чтобы всё было идеально, я пока помою фрукты, — сообщил Тэхён и подошёл к холодильнику, доставая то, что ему нужно и возвращаясь к раковине. — Не переживай, это просто ужин в тесном кругу. Что может пойти не так? — Не знаю, всё, — произнёс Тэхён и замолчал ненадолго, прекращая мыть яблоки и хватая нож, чтобы очистить их от кожуры. — Знаешь, когда я думаю, что всё идёт замечательно, происходит то, что переворачивает мир с ног на голову. — Ты о Чонгуке? — О ком же ещё? Он пробуждает во мне сомнения, то, что я подавлял. — Чувства к нему? — Я знаю, что это неправильно, что я мерзкий и… — Эй-эй-эй, а ну прекрати. — Джин подошёл к Тэхёну, остановившись рядом и положив ладонь ему на плечо, чуть наклоняя голову и заглядывая в глаза. — Не говори этих слов, ты не плохой. — Говоришь так, потому что я твой друг. — В том числе, но ещё я понимаю, что ты человек, а люди не могут по щелчку пальцев отказаться от своих чувств и эмоций. — Я бы хотел, в таком случае моя совесть была бы чиста, а с тех пор, как я его увидел, меня не покидают мысли о нём, о нас. — Хочешь вернуть всё? — Нет, — быстро ответил Тэхён и помотал головой, отрицая. — Я хочу быть с Чимином, с ним я не боюсь, что останусь один, с ним я в безопасности. Он моя семья, а я его, единственное, чего я хочу, — так это забыть, что с Чон Чонгуком меня что-то объединяло. — Почему ты с Чимином? — спросил Джин и наклонил голову, смотря на Тэхёна. Вопрос, что он задал, был лёгким и не требовал такой длительной паузы, но парень молчал, раздумывая, что сказать, чтобы выразиться правильно, так, чтобы его поняли. — Ты с ним, потому что уверен в нём? — Нет, не говори так, пожалуйста, то есть да, я уверен в нём, но сейчас он больше не запасной вариант. На этих словах ему стоило остановиться, чтобы не усугубить всё, или, напротив, продолжить, чтобы спасти ситуацию и помочь сердцу, что разрывается сейчас. Его хозяин почти не дышит, стоит, прижавшись к стене и смотрит в пустоту, будто может в ней что-то найти. Он был прав, всегда и во всём, а ведь так хотелось ошибиться. — Он был им? Чимин — запасной вариант или спасательный круг для тебя? — Он тот, с кем я проведу остаток жизни. — Проведёшь или хочешь провести? — продолжал спрашивать Джин, вызывая подозрения. — Ты допрашиваешь меня. — Потому что не на все вопросы ты отвечаешь прямо. — Потому что я сам ни в чём не уверен, — раздражённо произнёс Тэхён и прикрыл глаза на несколько секунд, успокаиваясь. — Я хочу провести с ним те годы, что мне положено, с Чимином. — Тогда сделай так, чтобы тот, кто тебя отчаянно любит, никогда не узнал о твоих чувствах к другому. Я не осуждаю тебя, Тэхён, правда, это просто дружеский совет. Тэхёну было нечего ему ответить, душа его рвалась куда-то, желала свободы, хотела избавиться от наложенных на неё обязательств. Будучи взаперти слабого человеческого тела, она болела, а человек не знал, как ей помочь и как помочь себе. Внутри Чимина, кажется, горит что-то или, напротив, потухает. Случайно подслушанный разговор разбил его и забрал мечты о будущем. Как поступить теперь, когда он всё знает? Уйти самому или смиренно ждать, пока его прогонят, пытаясь насладиться тем, что им осталось? Почему-то кажется, что времени совсем немного. Представляя в голове чашу весов, Чимин видит, как она уходит вверх, опуская противоположную, он представляет, как в очередной раз выбирают не его. Иногда чтобы уйти и оборвать отравляющую связь, нужно больше сил, чем для того, чтобы остаться и медленно погибать, и Чимин в очередной раз выбирает второе, обещая себе когда-то подумать о том, что будет лучше для него, а не для кого-то другого. Он пробует улыбнуться, губы едва двигаются, будто он час стоял на морозе. Чимин появляется на пороге, тихо подходит к мужчинам, которые не замечают его, продолжая готовить в неловкой обстановке, и обвивает талию Тэхёна, утыкаясь лицом ему в шею. Тот вздрагивает от неожиданности, а после накрывает чужие ладони своими и наслаждается лёгкими поцелуями за ухом. — Ты напугал меня, — упрекнул его Тэхён. — Давно пришёл? — Только что, прости, не хотел вас отвлекать. Всё, что было в списке, сейчас в багажнике. — Хорошо, Джун смотрит телевизор, занесите всё в дом. — Подожди, дай мне немного тобой насладиться, — произнёс Чимин, крепче сжав руки на талии и не позволяя отстраниться. Тэхён на это лишь смеётся, а у Джина желание то ли умилиться, то ли глаза закатить, однако оно пропадает сразу же, как только он встречает глаза Пака, в которых он видит безграничную тоску, укращаемую блеском непролитых слёз, которые, мужчина уверен, побегут по щекам, как только парень останется один. Джин понимает, что он слышал всё — то, что не следовало, что не позволит ему жить спокойно. Он опускает голову и прикусывает губу, чувствуя вину из-за того, что начал этот разговор.***
Ночь была прохладной и чарующей. Стоя возле машины, Юнги не мог не рассматривать звёздное небо, казалось, даже оно в Сеуле спустя три года было другим. Он никогда не скучал по месту, но в этом городе хотелось остаться, здесь его что-то другое, и он понимал, что это что-то — далеко не криминал, которым поросла его жизнь, сейчас его хотелось вырвать из неё с корнями. Юнги знал, что сам изменился, рвение к победе и риску с годами угасло, а на их место пришло желание сохранить себя в безопасности, чтобы ещё раз увидеть близкого тебе человека. Думая об этом, Юнги представляет Хосока и больше не стесняется этой мысли. Плохое предчувствие не уходит, с каждой секундой становится только сильнее, и смотря на бледный полумесяц, Юнги обещает себе, что изменит что-то в своей жизни, если переживёт сегодняшнюю ночь. — Новый имидж? — усмехнулся Чонгук подойдя к нему. — Типо того, надоело таскать строгие костюмы, — ответил мужчина, оттянув рукава тонкого свитера. — Сегодня всё закончится, — ободряюще сказал он и похлопал друга по плечу. Юнги улыбнулся нервно и неправдоподобно. — Ты боишься? — Всё так неправильно, Гук. Если мы просто прикончим его, чем мы будем лучше? Тем более, используя обман. — Тебе жаль его? Я думаю, он достаточно над нами поиздевался. Мы тоже не ангелы, друг, и чтобы быть на плаву, нам нужно идти по головам, иначе пойдут по нашим. — Ты веришь в то, что всё пройдёт так, как мы планируем? — Я надеюсь на это. Смотреть на Юнги было больно, перед ним был уже нет тот на всё готовый парень, а уставший от жизни и всего того, что пришлось в ней повидать, мужчина. Чонгуку бы сейчас тоже не помешала пара ласковых слов поддержки, но некому сказать, что всё будет хорошо. Чонгук не боится, прошло то время, когда его могло что-то напугать, но волнение за друга не покидает его. Он смотрит на красиво поблёскивающее тонкое кольцо на пальце, любуется металлом, пока в голове проносится его образ. Сейчас всё, что ему позволено, — думать о нём и спрашивать себя, волновался бы он, если бы знал, что происходит сейчас, осудил бы он его. — Пора, — произносит он негромко, смотря на наручные часы. — Джун Ён сейчас приедет. Внутри склада, похожего на заброшенное помещение с рядом длинных окон на двух параллельных длинных стенах, было холоднее, чем на улице. Верил бы Чонгук в мистику — подумал бы, что здесь обитают призраки. Оружие у Юнсона, им же защищаться нечем, и если Джун Ён решит приехать с арсеналом и своими людьми, всё закончится, даже не начавшись. Риск был оправдан, полагаться на то, что противник не нарушит установленные им же правила, чтобы у них появилась возможность самим сыграть нечестно, было глупо, но выхода другого никто не видел. От бесконечной и длительной борьбы устали все, сам результат казался уже не таким уж и важным. — Запоминающееся место, — произнёс мужчина, медленной походкой направляясь к ним и останавливаясь на расстоянии нескольких метров. — Конечно, ведь здесь ты убил десяток человек чуть больше трёх лет назад, — сказал Чонгук. — Кто старое помянет, тому глаз вон. Скучал по вам, ребята, вы что-то задержались. Когда собирались сообщить мне о том, что вернулись? — Как ты узнал? — заинтересовался Чонгук, поняв, что забыл узнать у Юнги об этом. — Ох, Юнги не рассказывал. Знаешь, Чимин прекрасно рисует, смотря на объект, который хочет изобразить, и каково же было моё удивление, когда на портрете рядом с милым мальчиком я увидел Юнги. — На его лице заиграла издевательская ухмылка при виде того, как Чонгук растерянно и неверяще посмотрел на Мина. — Ты не сказал мне. — Это бы ничего не изменило, — отмахнулся Юнги, виновато опуская голову, а Пак тем временем продолжил. — Особенно Чимин прекрасно рисует то, что ему нравится. Видел картины с Тэхёном? Они мои любимые, особенно со спущенной с плеч рубашкой или с прикрытым простынёй телом, у художников богатая фантазия, — рассказывал мужчина, видя, как Чонгук злится, стискивая зубы. — Представь, когда-то он был моим, он жаждал моих прикосновений, а потом нуждался в твоих. Как жаль, ведь сейчас он не принадлежит никому из нас, Пак Чимин обошёл всех. — Мы пришли сюда говорить о нашей связи с Тэхёном? — Чонгук вскинул голову, теряя терпение. — Нет, но мне нравится наблюдать за тем, как ты проигрываешь, я уверен, что в этом ты проиграешь. — Ты говоришь им одно и то же, — произнёс Юнги, прищурившись. — Тэхён не его. Ты говорил это Чимину и сейчас повторяешь. — Так значит ты был там, а милый мальчик тоже был с тобой? Признаться честно, вы прекрасно смотритесь вместе. У каждого из вас, парни, есть слабое место, помимо друг друга. — У тебя тоже оно есть, — заявил Юнги смело, Джун Ён удивлённо повёл бровью, ведь ответ действительно был ему интересен. — Джин. — У меня нет слабых мест, впрочем, какая разница? Вам никак не проверить это, потому что вы никогда не сможете причинить ему вред, мне же помучать ваши любимые игрушки труда не составит. — Личные счёты у нас с тобой, остальных не трогать, — твёрдо произнёс Юнги. — Ты хотел всё обсудить, мы ждём. — Что ж, ладно, мне без вас было немного скучно, так что заранее спасибо за веселье. На этот раз я не принуждаю вас уезжать из Сеула, — сказал Джун Ён, заставив обоих парней переглянуться. — Оставайтесь, стройте свои жизни, любовные треугольники, что хотите, но при одном условии: это мой город, центр моего бизнеса, а не вашего, поэтому из тех ваших ста процентов, что есть здесь, остаются только двадцать, остальное производство можете продать мне или переместить в другие города. — Ты действительно думал, что мы согласимся на это? — усмехнулся Чонгук. — Согласись, это предложение лучше, чем предыдущее. — Конечно, ещё несколько лет, и, может быть, расщедришься на сто процентов. Мы отказываемся. — Я могу дать время, чтобы подумать. — Ты так любезен, — послышался уверенный голос за спиной. Джун Ён посмотрел сначала на Юнги, затем на Чонгука и улыбнулся уголками губ. — Идиоты, а я ведь и правда хотел дать вам шанс, — негромко и даже немного расстроенно произнёс мужчина, поворачиваясь к Юнсону, что стоял в нескольких шагах от них, направляя на него пистолет. — До встречи на том свете, Джун, — уходя, произнёс Чонгук, одарив соперника улыбкой, за ним же последовал Юнги, и на складе остались двое. — Я безоружен, — мужчина пожал плечами и похлопал по карманам, будто в них могло что-то быть. — Выстрелишь сейчас или расскажешь о том, что у тебя на душе? — Не представляешь, насколько сильно я ждал этого момента все эти годы, и наконец-то он наступил. Всемогущий Джун Ён, что ты значишь без оружия и наёмников? — Полагаю, не больше, чем ты без Чонгука и Юнги. Джун Ён говорил спокойно, будто не боялся того, что должно вот-вот произойти, а Юнсон наслаждался этим мгновением, но не в полной мере, ему хотелось видеть в тёмных глазах страх, обречённость. Он хотел видеть его поражение, но даже сейчас, проигрывая, Джун Ён выглядел как победитель. — Это конец для тебя. — Уверен в этом? Тогда стреляй. — Он прикрыл глаза, якобы готовясь принять пулю, но когда Юнсон уже собирался выстрелить, снова заговорил. — Спустишь сейчас курок — никогда не узнаешь, кто твой брат. Не думаешь же ты, что я сказал о его наличии, не зная, кто этот человек. — Мне не нужен ты, чтобы найти его. — Что ты узнал о нём за три года? Фамилию? По-твоему, в мире мало Кимов? Ты никогда не найдёшь его, если я не скажу тебе, кто он. — Я тебе не верю. — У тебя, и у твоего старшего брата один отец, но разные матери. Папаша трахнул его мать за дозу, удивительно, что мальчик родился здоровым. Наркоманка умерла через год от передозировки, а ребëнок оказался в детском доме, вскоре его усыновили, и он до сих пор не знает своей истории. Достаточно правдоподобно? — Откуда ты всё это знаешь? — Ты представления не имеешь, насколько много я знаю. О твоей связи со славной всегда воинственно настроенной сестрой Тэхёна мне тоже известно. — Это смешно, — недовольно фыркнул Юнсон, но в противовес своих слов выглядел предельно серьёзно. — Симпатия, что была между нами три года назад, ничего не значит. — Ну разумеется. Ну, так что, Юнсон, убьёшь свой единственный шанс узнать, кто твой брат? — спросил Джун Ён, заранее зная ответ. Юнсон был зол, потому что всё то, что наконец-то подчинилось их плану, сейчас было под угрозой. Джун Ён знает, на какие точки нужно надавить, чтобы обезвредить противника. Ким молчит, раздумывая и не зная, как поступить, всё так же держит пистолет, но не может нажать на спусковой курок. Упускать такой момент было глупо, но, вспоминая три года безрезультатных поисков, Юнсон осознавал, что Пак прав, и без него брата ему не найти. Неизвестно, сколько бы времени пришлось ещё так стоять, если бы парень не услышал шум подъезжающей машины. Он нахмурился и немного повернул голову, прислушиваясь, краем глаза, замечая, как Джун Ён расплывается в улыбке. — Ким Юнсон, ты ещё так не опытен. Нельзя разговаривать с врагом, если хочешь его убить, ведь пока ты тратишь время на пустые слова, он реализует свой запасной план. — Ты мудак, — прорычал он, резко повернув голову, когда услышал первый выстрел, затем пара секунд тишины, после которой началась перестрелка. — Если бы вы не нарушили уговор, я бы тоже играл по правилам. В чём смысл предприсаний, если им никто не следует, и наказание не наступает. — Юнсон видел, как лицо мужчины стало холодным и пугающим, на нём теперь не было ни тени улыбки. — Я устал быть милосердным. Вижу, вы хотите войны, что ж, хорошо, да будет так. Если переживёте эту ночь, не попадайтесь мне на глаза, иначе я исправлю сегодняшнюю ошибку, — говорил Джун Ён, медленно приближаясь к Киму и останавливаясь вплотную к нему. — Я же могу заявиться в любую минуту, каждый ваш вздох может стать последним. А пока ты можешь попытаться спасти друзей. Научитесь играть в прятки, потому что прятаться вам теперь придётся много. Собственное поражение выбило воздух из лёгких, представлять, что происходит за пределами склада, было страшно, но если выстрелы всё ещё звучат, значит Юнги и Чонгук успели взять оружие из машины, значит они живы, остальное исправить возможно. Юнсон выходит, выхватывает взглядом свою машину, за которой сидят его друзья, часто выглядывая, чтобы прицелиться и выстрелить. Ким, пригнувшись, подбегает к ним, прижимаясь спиной к дверце. — Сколько их? — спросил Юнсон у Чонгука. — Четверо. — Но они меткие, — добавил Юнги и поморщился от боли в боку. Юнсон опустил глаза и ахнул, заметив красное расплывающееся по чужому свитеру пятно. — Ты закончил с ним? — поинтересовался Чонгук, довольно усмехнувшись, когда один из наёмников, болезненно простонал и упал на землю бездыханным телом. — Юнсон, не молчи, Джун Ён мёртв? — Нам нужно сматываться, — отмахнулся он, решив, что расправу над ним нужно отложить до того момента, как они окажутся в безопасности. — Мы не сможем даже встать отсюда, гений, — упрекнул Юнги и посмотрел на свою руку, что слабо сжимала пистолет. Поднять её он уже не мог и чувствовал, как силы стремительно покидают его вместе с сочащейся из раны кровью. — Мы выберемся, — пообещал Юнсон, пытаясь то ли успокоить их, то ли убедить в этом себя. После недолгого сражения наёмники лежали на земле, окна машины были разбиты, а мелкие осколки врéзались в тело в некоторых местах. — Юнги, ты сможешь идти? — спросил Чонгук, поднимаясь и протягивая руку другу. — Конечно, меня почти не задело, — негромко ответил Юнги и улыбнулся бледными губами. Сделав несколько шагов, он почувствовал, как в глазах темнеет, а ноги подкашиваются. Он падает подобно людям Джун Ён, и их едва можно отличить сейчас. Чонгук мгновенно оказывается рядом, укладывает его голову себе на колени, обеспокоенно смотря в его лицо, пока Юнсон зажимает рану. — Чёрт возьми, как так вышло? — На него пришёлся первый выстрел, дальше мы смогли среагировать, — быстро ответил Чонгук и обратился к Юнги. — Хён, слушай мой голос, не отключайся. — Чонгук-и, — произнёс Юнги и тут же закашлялся. — Молчи, не напрягайся. — Нужно уходить, уверен, приедут ещё наёмники. — Джун Ён там, да? И он жив? — Рука Чона яростно сжала пистолет. — Забудь о нём сейчас. — Так, ладно, Юнги, не дыши глубоко и не разговаривай, Юнсон, иди заводи машину, — раздав указания, Чон подхватил мужчину на руки и направился вслед за Юнсоном. Уложив его на заднее сидение, Чонгук посмотрел на склад, около входа в который стоял Джун Ëн, смотря на них, и явно ликуя одержанной победе. Осознание того, что они сейчас убегают словно трусы, било по самооценке, но это становилось таким не важным, стоило только посмотреть на Юнги. Машина тронулась, когда Чонгук закрыл за собой дверь, обнимая старшего за плечи, насколько позволяло их нынешнее положение. — Куда ехать? — спросил Юнсон, посмотрев на них через зеркало заднего вида. — Больница далеко, да и нельзя туда, он объявил нам войну. — К Тэхëну, я покажу дорогу. — Откуда ты знаешь, где он теперь живëт? — Просто было интересно. Езжай быстрее и не жалей скорости, — произнëс парень и опустил голову, поглаживая друга, лежащего головой на его коленях, по щеке. Тот смотрел на него в ответ, но взгляд его казался размытым и неосознанным, как будто он не видел его и не понимал, кто перед ним. Юнги ведь не хотел ехать, знал, что произойдëт что-то, возможно, уже тогда чувствовал, что это что-то будет с ним, но бросил попытки отговорить их, и вот итог: он едва дышит. — Чонгук-и, я люблю тебя, — тихо сказал он и слабо улыбнулся. — А я тебя нет, ясно, хëн? Услышишь это от меня, когда поправишься, — строго сказал Чонгук, быстро моргая, потому что в глазах начало расплываться. Юнсон выжимал из машины Мина столько, сколько было возможно, как будто от этого зависела чья-то жизнь. Так и было. Юнги боролся с собой, но находиться в сознании с каждой минутой было всë труднее, хотелось спать, и он понимал, что теряет связь с миром, но тут же возвращался, слыша короткий то ли приказ, то ли просьбу Чонгука не спать.***
Все засмеялись, когда Намджун выдал очередную шутку с пошлым подтекстом, которую не понял только Хосок, продолжающий с интересом всех разглядывать и жевать вишню. Любопытство всегда подстегало его всë изучать, и он никогда себе в этом не отказывал. Сейчас он смотрел на скрещенные руки Намджуна и Джина, потом перевëл взгляд на Тэхëна, который накладывал Чимину побольше салата, а затем поцеловал его в щëку и также переплëл с ним пальцы. Это выглядит красиво и романтично, как в книжках, которые он читал, в них подобные сцены вызывали какой-то внутренний трепет и желание прочувствовать это на себе. Хосок думает о том, что вот так хотел бы с Юнги, заботиться о нëм, при всех держать его за руку, возможно, даже целовать в щëку. От таких мыслей юноша не сдерживает улыбку и краснеет, опуская глаза в тарелку. — О чëм же ты думаешь, если так светишься? — поинтересовалась Рюджин, делая глоток шампанского. Признаться честно, сидеть за одним столом среди парочек было скучно, и единственный, на кого можно было смотреть, не желая при этом отвернуться и скривиться, был Хосок. Зависть? Возможно, другим не обязательно знать о еë наличии. — Или о ком? — Джин ухмыльнулся, бросив на парня многозначительный взгляд. Неожиданно став объектом внимания, юноша сжался, неловко ëрзая на месте. — Тебе ведь уже девятнадцать. — Ему ещë рано, — отрезал Намджун. — Когда у тебя были первые отношения, а первый секс? — Не говори при нëм такие слова. Ладно, Сок-и, если тебе есть, с кем нас познакомить, то мы совсем не против. — Есть кое-кто, наверное, я не до конца понимаю, что должен чувствовать, — смущëнно произнëс, он, не поднимая глаз. — Я не думал, что этот момент так быстро наступит. — Боже, Намджун, как будто он женится, нашему мальчику наконец-то кто-то понравился. Прежде чем разгорелся спор, в дверь постучали, затем стук повторился и стал более громким. Чимин осмотрел присутствующих, проверяя, все ли на месте. — Мы же больше никого не ждëм? — спросил Тэхëн, посмотрев на Пака. Тот кивнул отрицательно и поднялся с места, решив проверить, кто к ним пожаловал так поздно. — Блять, да иду я, чтоб вас, — раздражëнно выплюнул он, потому что стук не прекращался, а с каждым разом становился всë сильнее. Когда Чимин открывал дверь, желание убить наглого человека было максимальным, однако оно тут же пропало. — Юнсон? Что ты здесь делаешь? Что с тобой? — говорил он, в ужасе рассматривая парня, у которого одежда и руки были покрыты кровью. — Там, — произнëс он указывая куда-то за спину и пытаясь отдышаться от бега и страха. Чимин почти терпеливо ждал, пока тот сможет нормально объяснить, что происходит, но попытки сказать что-то внятное были провалены. Пак быстро подошëл к нему, схватил за плечи и встряхнул, приводя в чувства. — Юнсон, успокойся. Что произошло? Чья это кровь? — Юнги. Нужна помощь. — Юнги ранен? — Пожалуйста, быстрее, — попросил Юнсон и, схватив его за локоть, потянул за собой. Чимин взглянул назад, никого не увидев в коридоре, и последовал за Кимом, который в итоге привëл его к знакомой машине. — Чëрт возьми, ты можешь объяснить, что происхо… Он оборвал себя на полуслове, когда открыл дверцу напротив заднего сидения, возле которой остановился парень. Чонгук сидел, сгорбившись, и обнимал Юнги, а когда услышал посторонний звук, резко дëрнулся. Картина, что предстала перед глазами Пака заставила его остолбенеть. Несмотря на то, что Юнги от трупа отличало начилие медленного дыхания, Чонгук выглядел в несколько раз хуже, чем он, испуганный, вызывающий жалость, готовый склонить колени перед кем угодно, только бы не потерять человека, которого отчаянно крепко сжимал в своих руках, как будто стоило ему ослабить хватку, и тот бы потерял связь с реальностью. — Я не привык просить о помощи, — начал Чонгук, и на удивление его голос не дрогнул, — но сейчас тот момент, когда я буду умолять, если это нужно. — Неси его в дом, потом будешь сопли разводить, — приказал Чимин и быстрым шагом направился к дому, следя на тем, чтобы они шли за ним. На пороге стоял обеспокоенный Тэхëн, который побледнел и прикрыл рот ладонью, глядя то на искажëнное усталостью и страхом лицо Чонгука, то в глаза Юнги, у которого едва остались силы, чтобы изредка приоткрывать веки. Тэхëн опомнился, тряхнув головой, и, не задавая лишних вопросов, отошëл в сторону, раскрывая дверь и пропуская парней внутрь. — Кто приходил? — поинтересовался Джин выходя в коридор и едва сдерживая вскрик. — Господи, вы будто с войны пришли. — Скорее, со встречи с Джун Ëном, других вариантов нет. — Неси его в гостиную, — обратился Тэхëн к Чонгуку, который, быстро кивнув, ушëл в указанном направлении, затем Ким повернулся к Намджуну. — Не пускайте туда Хосока. Я думаю, что найду всë необходимое, чтобы провести операцию. — Операцию? Здесь? — удивился Чимин. — Он не доживëт до больницы, — признался Тэхëн тихо, приблизившись к Чимину, чтобы их никто не услышал. — И я не уверен, что смогу его спасти без необходимого оборудования и переливания, не уверен, что он это выдержит. — Тэхëн, пожалуйста, спаси его, — послышался негромкий голос Чонгука, который поглаживал испачканной в крови рукой щеку друга. Он повернул голову, не обращая внимания ни на кого, смотря только в потерянные глаза прекрасного доктора своими влажными от подступающих слëз. Сейчас нет возможности быть сильным, он может позволить себе любую слабость: заплакать, закричать, сдаться, упасть на колени — и все его поймут. — Пообещай мне, что спасëшь его. — Чонгук, я не хочу тебе лгать, я обученный человек, но я не бог. — Тогда стань им ненадолго, прошу. На минуту в воздухе повисла долгая пауза, во время которой двое незнакомца, что знали друг друга наизусть, неотрывно смотрели друг на друга. Чонгук выглядит как человек слабыми руками хватающийся за последнюю надежду, словно утопающий за пробитый спасательный круг, рождает в себе веру. — Я спасу его. И Тэхëн не имеет права нарушить данное им обещание.