***
В машине было тихо, хотя сейчас был подходящий момент для разговора о том, какими будут их дальнейшие действия. Юнги с доброй едва заметной улыбке читал чат в диалоге с Хосоком, бегая глазами по давно прочитанным сообщениям. Хосок писал, что соскучился, отправлял фото еды или одежды, которую будет носить сегодня, цветов из магазина Джина. Хосок использовал очень много смайликов и неосознанно заразил этой привычкой Юнги. Хосок, перед тем, как лечь спать, часто писал о том, что очень рад, потому что у него теперь есть такой друг. Хосок любил звонить ему перед сном, писал «спокойной ночи» и «доброе утро», даже когда Юнги не отвечал сутками. Хосок — тот, кого не хотелось оставлять в прошлом, а этот риск появился. Остаться в городе и быть тише воды и ниже травы, жить обычной жизнью а не этой грязной, связанной с наркотиками или уехать из Сеула и продолжать плохое дело всей своей жизни за его пределами, не сталкиваясь с Джун Ëном. Когда Чонгук поделился с ним тем, какой выбор им преподнесли, Юнги был шокирован. Разумеется, ни один из этих вариантов его не устраивал, слишком много сил было потрачено на то, что теперь так легко потерять. Должен быть выход, он всегда есть, главное — найти его. Юнги думает о том, что они справятся, а затем снова продолжает листать чат. Чонгук сидел неподвижно, лишь иногда касался большим пальцем экрана, следя за тем, чтобы он не потух. Чон изучал фотографию человека, от одного взгляда на которого в груди разливается приятное тепло. Такой прекрасный. Чонгук может поклясться, что никогда не встречал человека красивее. Такой добрый. Чонгуку никогда таким не быть, Тэхëн спасает жизни, а Чонгук медленно отнимает их. Такой любимый. Чонгук никогда не влюблялся, и теперь, кажется, не сможет полюбить больше, ведь всю свою любовь, на которую способно его сердце, он решил отдать одному человеку. Он не заслужил Тэхëна, его крепких объятий, горячих поцелуев, нежных слов. Он не заслужил его красоты и чистоты, ведь может заразить уродством, запачкать грязью, коими цветëт его душа. Тэхëн стал его частью, а потерять Тэхëна значит потерять себя. Чонгук не смог его спасти, позволил влюбиться, привязал к себе, а сейчас ищет выход — тот самый свет в конце тоннеля, вот только тоннель этот бесконечный и тëмный, а света не видно. Он тащит Тэхëна на дно, где черти его уже признают и ждут, и Чонгук понимает, что, скорее всего, спасти любимого может лишь его уход. Чонгук больше, чем лишний, он для Тэхëна — зависимость, наркотик, дозу которого хочется повышать с каждым приëмом, но Чонгук уже сам подсел и понятия не имеет, как избавить их обоих от этой зависимости. Юнсон окинул быстрым взглядом двоих парней и отвернулся к окну. Взгляд его был скучающим, но если бы кто-то захотел, то смог бы рассмотреть на его лице грусть, старательно прикрытую холодом. Лицо до сих пор ныло, и он уверен, что сейчас выглядит не лучшим образом. Юнсон коснулся царапины пониже глаза, вспоминая, как совсем недавно кожу аккуратно и даже нежно оглаживали чужие пальцы. Он стиснул зубы, опуская взгляд и прикрывая глаза, желая отвлечься, чтобы вновь не вспоминать. Не может. Еë образ то и дело всплывает в памяти, не боевой, как обычно, а нежный и хрупкий. После того, как их освободили, единственное, что он так жаждал, — так это поскорее увидеть еë. Рюджин. Он прогоняет еë имя в голове, чтобы уж точно запомнить, хотя имеет ли это смысл, когда оно высечено аккуратными буквами на коре головного мозга. Юнсон появился на пороге еë квартиры, начиная быстро считывать с памяти придуманные им в дороге оправдания, а она не слушала, лишь смотрела на него шокировано и с сожалением. Он испортил их вечер, корил себя за это, а она прервала его, закрыла за ним дверь и исчезла из поля зрения. Тогда Юнсон не понял, почему она ушла, пока не увидел аптечку в еë руках, а повернувшись к зеркалу и увидев своë изуродованное лицо, понял всë окончательно. Рюджин не злилась на него, а он был готов ловить предметы, брошенные в его сторону в порыве гнева, собирался отмахиваться от колких слов, но ничего из этого ему не пригодилось. Юнсон хмурился, вспоминая тот момент, который навсегда запрячет далеко в голове. Она аккуратно касалась ватным диском, мокрым от дезинфицирующего средства, его лица, а затем убирала диск, только уже не белоснежным, а испачканным кровью, брала новый, пока он не становился таким же. Он не шипел от боли, рассматривая девушку. Рюджин была прекрасной, и отвести взгляд он не мог. Он смотрел внимательно, а она игнорировала, увлечëнная своим делом. Юнсон запоминал каждую черту, он был уверен, что пойдëт до конца и поэтому их дороги могут разойтись. Так лучше, безопаснее для неë. Не нужно было приходить, не нужно было позволять себе любоваться ею снова. Нельзя было, а он поступил эгоистично. И сейчас в голове на пару с еë образом крутятся мысли о том, насколько он ужасен. Юнсон переводит взгляд на небо, чистота и яркость которого ослепляют, вспоминает, как Рюджин убрала аптечку и села рядом. Она не задавала миллиард вопросов, на которые имела право, лишь смотрела, а лучше бы кричала, потому что взгляд еë был полон жалости, чего он не достоин. В тот момент, когда он набрался смелости и повернул к ней голову, она поцеловала его, коснулась губами осторожно, чтобы не потревожить свежие ранки. Еë палец стëр слезу с его щеки, а она сделала вид, что не заметила этого. Юнсон пропал как герой и как преступник, нет его, есть только влюблëнный идиот, а где-то глубоко внутри медленно умирает юный мальчик, который всегда должен быть первым. И он не знал, ни тогда, ни сейчас он не знал, что она готова быть рядом, видеть раны, получать их тоже, чтобы ему доставалось меньше, что она готова вместе с ним пройти по тернистому пути, проигнорировав красивую и безопасную тропинку, где ему не будет места. Он помнил, как иголки, скрепки и булавки прокалывали его сердце, когда он уходил. Как он боялся повернуться и посмотреть на неë, потому что почему-то был уверен, что это будет последний брошенный в еë сторону взгляд. Он ушëл, зная, что встреч не будет, но так и не позволил себе обернуться. Юнсон повернул голову, смотря на Чонгука и краем глаза замечая фото на экране его телефона. Каждому из них есть что терять, перед каждым стоит выбор, расстаться с ценным или оставить, и, чтобы проиграть сражение, а не войну, они должны сделать одинаковый выбор. — Нам нужно обсудить план дальнейших действий, — произнëс Ким негромко, привлекая к себе внимание. — Я не знаю, что делать, даже представления не имею, — ответил Чонгук, тяжело вздохнув и выключив телефон, Юнги сделал тоже самое. — У нас есть выбор: либо остаться в городе и оставить это дело, чтобы не быть конкуренцией Третьего, живëм счастливо с теми, кто нам дорог, не волнуясь о том, что завтра может и не быть вовсе. Это лëгкий и прекрасный путь. Либо мы можем уехать из Сеула, продолжать своë дело, где угодно, наблюдая за тем, как противник становится сильнее и как его влияние расширяется. — Но мы не будем просто сидеть на месте, — сказал Юнги, посмотрев в глаза Юнсону через зеркало заднего вида. — Разумеется, будем думать, как его ослабить, а затем, как уничтожить. — Возможно ли это? — спросил Чонгук. — Чимина наслушался? — хмыкнул Юнсон, положив одну руку на руль. — Что ж, тогда что нам делать? Хочешь поступить как трус? — В каком смысле? — В смысле завести с Тэхëном трëх котов, работать в какой-то финансовой компании, а по выходным собираться с друзьями в парке. Этого ты хочешь? Это означает сдаться. Не знаю, как вы, но я сдаваться не собираюсь. — Когда ты стал таким? — Чонгук нахмурился, смотря на Юнсона — единственного из них, кто был полон решимости. — Ты слишком привязан к некоторым людям, Чонгук. Они твоя обуза, твоя слабость, то, что тянет тебя на дно, привязывает к себе. Есть одно высказывание: «Хочешь летать — оторвись от земли». — Погоди, это же… — Да, это сказал ты, — перебил его Юнсон, повернув к нему голову и с вызовом взглянув в его глаза. — Или ты забыл? Чонгук опустил голову, смотря на свои руки, только бы не на Кима, сейчас издевательски улыбающегося. Конечно, он помнит, и он в ответе за каждое слово, которое произнëс. Именно эти слова правдивы, он до сих пор их придерживается как принципа, что заберëт с собой в могилу, планировал забрать, потому что сейчас его хочется нарушить. — Или же мы местами поменялись, и теперь, чтобы взлететь, уже тебе нужно оторваться от земли? Где могущественный Чонгук? Разбуди его, сейчас самое время. Чонгук стиснул зубы и сжал кулаки, прикрывая глаза, чтобы немного успокоиться. Он злился на Юнсона, но больше испытывал ненависть к себе, потому что тот был прав, каждое его слово было истиной. Чонгук потерял планку, он стал слабее сейчас, когда этого нельзя допустить. — Что нам делать? — Первый вариант про спокойную мирную жизнь без наркоты идëт мимо. Я сдаваться не планирую. — Я тоже, — быстро ответил Чонгук и повернулся, смотря на Юнги. — Да, я тоже, — неуверенно произнëс он после нескольких секунд молчания. — Уезжать отсюда никто также не хочет, поэтому нужно найти другой выход, — сказал Юнсон, быстро взглянув на Юнги, который сейчас выглядел как никогда незаинтересованным. — И какой? — Я не знаю, — обречëнно выдохнул он, откинув голову на спинку сидения. — Мы можем только рисковать. Для начала проверим наши базы. Я сказал Чанëлю, чтобы собрал громил и направился на самую важную мою точку, там и лаборатория, и склад, уж поверьте, его размеры вам и не снились, его нельзя потерять. — Кто такой Чанëль? — поинтересовался Юнги. — Чанëль — мой телохранитель, он во многом полезен, доверяю ему больше, чем себе, — произнëс Юнсон, заводя машину. — Он сказал вам выбрать между двумя вариантами, но мы заняты не размышлениями, — рассуждал Юнги, произнося слова как можно спокойнее. — Юнги, хоть на минуту перестань трусить. Мы ничего не делаем просто едем на свою базу. — И всë же мне это не нравится, — недовольно пробормотал Мин, опустив голову. — Что тебе не нравится, Юнги? Поделись с нами этой информацией, которая никого сейчас не ебëт, — говорил Ким, неискренне улыбаясь и поглядывая на парня через зеркало заднего вида, при этом не забывая следить за дорогой. — Мне ничего не нравится, — негромко, но строго произнëс Юнги, смотря в его глаза прищурившись. — Потому что в последнее время на нашем пути только препятствия, если я опасаюсь и не вижу выхода из ситуации, значит так оно и есть. — Слабак, — фыркнул Юнсон недовольно, устремляя взгляд на дорогу и не отвлекаясь. — Ты путаешь слабость с наличием мозгов. — Прекратите, — холодно отрезал Чонгук, не взглянув ни на одного из них. — Вы оба ведëте себя, как идиоты. Не до этого сейчас. — Хорошо, ты прав, отложим нашу войну на потом и поучаствуем в грядущей. Больше они не произнесли ни слова, позволяя каждому думать о том, что его тревожило в данную минуту. Никто не знал, как поступить, какой выход окажется их спасением и возможен ли исход, при котором они одержат победу. Неизвестность пугала, а с каждым прожитым в напряжении моменте тревога возрастала, прогрызая душу, отравляя сердце. Наступит ли завтрашний день и если наступит, то каким он будет? Чонгук поднял взгляд на небо, такое светлое, словно всë хорошо, лишь вдалеке стояла туча и, кажется, едва заметно приближалась. Он чувствует, что скоро она застелит всë небо, перекроет солнце, будто отнимая последнюю надежду, и польëт на землю холодным февральским дождëм. Предчувствие чего-то плохого в Юнги бушевало, и он подавлял желание закатить истерику и заставить Юнсона остановить машину. Он боялся, так, что руки дрожали, а дышать становилось тяжело. Юнги опустил веки, делая медленные вздохи, тем самым пытаясь себя успокоить. Что-то плохое вот-вот произойдëт, он уверен в этом, оно уже происходит. Юнсон точно сходит с ума, даже перед глазами всë расплывается, и он иногда жмурится. Усталость, моральная и физическая, и избиение делают своë дело, не позволяя организму нормально функционировать. Мозг перегружен, хочет отключиться, а вдребезги разбивающееся сердце желает остановиться. Он отдохнëт когда-нибудь, когда-нибудь всë будет хорошо, а пока нужно хорошо постараться для этого. Они приезжают быстро, а может, на фоне бесконечных переживаний им просто так показалось. Юнги вышел из машины последним, подозрительным взглядом исследуя широкое одноэтажное здание. — Не опасно хранить запрещëнный товар почти на виду? — Пока нет жалоб, полиции нет дела до того, что ты делаешь за их спиной, а больше бояться некого. — Почему так тихо? — произнëс Чонгук, остановившись и пытаясь уловить хоть какой-то звук. Даже птицы не пели, а ветер не колыхал кроны деревьев, создавая шелестящий звук. Чонгук взглянул на небо, которое полностью затянуло светло-серыми тучами, кое-где становящимися темнее. — Юнсон, твои люди ведь должны были уже быть тут? — насторожился Юнги. — Почему никто не вышел навстречу? Тихо так, будто мы тут одни. — Одни, — сказал Чонгук, стоя у большой приоткрытой двери и заглядывая внутрь. — Из живых, — добавил он, и от его тона и слов кожа покрылась мурашками. — Что ты несëшь? — раздражëнно произнëс Юнсон, стремительно шагая ко входу, толкает дверь, заходя внутрь. Он останавливается, сделав один шаг, глаза распахиваются от шока, а от увиденной картины кровь стынет в жилах. Запах крови щекочет рецепторы, вызывая тошноту, и Кима бы это никак не побеспокоило, если бы он не знал каждого из этих людей, чьи бездыханные тела лежали в противно-красных лужах. Здесь были все, кого он послал на, казалось бы, элементарное задание, совсем неопасное. Юнсон окидывает обречëнным взглядом их всех, останавливая глаза на одном человеке и судорожно выдыхая, чувствуя, как они начинают слезиться. — Нет-нет-нет, — быстро повторяет он, подбегая к трупу и опускаясь на пол. Обычно строгое лицо теперь выглядит как никогда спокойно, складочка между бровей, свидетельствующая о том, что он усиленно думает, больше не появится, кожа необычайно бледная и холодная. Юнсон упирается ладонями в пол, опуская голову и стискивая зубы. Глаза зажмурены, но он всë ещë видит перед ними того, кому бы доверил собственную жизнь. По щеке скатилась горячая слеза, упав на руку мужчины, в которой всë ещë был зажат пистолет. Юнсон провëл ладонью по холодному лицу, закрывая потухшие глаза, зачем-то повернул его голову, замечая рану. Его убили выстрелом в затылок, и Ким рассмеялся сквозь слëзы. — Вот же ж сучонок, даже умереть умудрился героически. — Это и есть Чанëль? — хмуро произнëс Чонгук. Он никогда не видел Юнсона таким, поэтому не знал, что делать, холодный осколок льда оказался живым и бьющимся сердцем, к чему никто из них троих был не готов. — Да, это был он, — сказал Ким, так и не подняв голову, чтобы посмотреть на них. — Я говорил, что не нужно было ехать. — Юнги подошëл к ним, опустив ладонь на плечо Юнсона и несильно сжав. — Он должен заплатить за это. — Джун Ëн играет нечестно, — сказал Чонгук негромко. — Он дал нам время, а сам отнимает его. — Нет, Джун Ëн не нарушил уговор. — Мин сделал несколько шагов назад, осматривая трупы. — Он дал нам время до рассвета, чтобы мы выбрали одно из двух. Мы должны думать, а не предпринимать какие-то действия, так он рассуждает. — Он сволочь, мы ничего ему не должны, — прорычал Юнсон, вставая на ноги и недовольно смотря на Юнги. — У нас только один выход, — продолжал спокойно говорить Мин. — Нет, не говори этого. — Юнсон схватил его за грудки, прошипев слова в лицо. — Мы должны уехать. — Сука, просил же. — Сам подумай, что ты будешь сейчас делать? Оставаться вы не хотите, а третьего варианта у нас нет. — Юнги сжал руки на его предплечьях, смотря в глаза. — Пойми ты, идиот, он сильнее на нас, умнее и связей больше. — Он прав, — быстро произнëс Чонгук, прежде чем Юнсон успел что-то возразить. — Нет третьего варианта, нам придëтся выбрать из двух.***
Тэхëн стоял у окна, смотря на дорожку, на которой они с Чонгуком встречали рассвет. Сейчас ранее чистое небо заволокли тучи, и он смотрел на них с неким страхом, безрезультатно пытаясь прогнать тревогу. Свитер совсем не грел, а холод, казалось, рождался внутри тела Тэхёна, не позволяя согреться. Тэхëн скрестил руки на груди, поëжился, тут же вдохнул резко и медленно выдохнул, расслабляясь, почувствовав, как чужие руки аккуратно легли на его плечи. Чимин бы хотел положить ладони на талию друга, обнять еë руками, прижимая его тело к себе, но сдержался, потому что не может позволить себе подобной роскоши, которая точно покажется Киму намëком. — Мне страшно, Чимин-и, — тихо произносит он, накрывая ладонью руку друга на своëм плече. — Всë будет хорошо, — сказал, теперь осталось только поверить в это. Тэхëн поворачивается, смотрит в его уставшие глаза своими грустными, обнимает за шею и жмëтся в поисках тепла. Чимин приподнимает уголки губ, укладывая руки на спину и поглаживая, успокаивая. — Джун Ëн ни перед кем не остановится, это и страшно. — Он не тронет тебя, меня тоже. — А Чонгук? — Ему он и нужен, в том числе. Так получилось, что их интересы столкнулись, Чон стал конкурентом, а Джун Ëн привык сталкивать их с доски. Дело, которым они занимаются, — очень плохое. — Неужели они не могут перестать заниматься этим? — Тэхëн отстранился, положив руки ему на грудь и смотря в глаза с надеждой. Рука Чимина несмело и осторожно скользнула на его талию и он опустил голову, не выдержав взгляда тëмных глаз. — Понимаешь, малыш, произошло так, что столкнулись люди, которые не хотят уступать друг другу. А наркотики никогда не отпустят человека до конца. — Нас же отпустили. — Тэхëн наклонил голову, чтобы видеть его лицо. — Нет, сам знаешь, что это не так, всë вернулось назад. Мы справимся, мой маленький. — Чимин обнимает его, одной рукой поглаживая талию, второй перебирая волосы на затылке. — Я обещаю тебе, что всë наладится. — Я тебя люблю, — неожиданно произносит Тэхëн, закрывая глаза, а Чимин замирает, кажется, на мгновение даже его сердце перестаëт биться. Он нередко слышал эти слова от него, всегда употребляемые в одном и том же контексте сейчас они значили всë то же самое, изменилось лишь одно — Тэхëн знал его тайну, понимал, что под собой подразумевает тихое «я тебя тоже». — Мне нужно ехать, — сказал Чимин спустя минуту молчания, размыкая объятия. — Куда? — поинтересовался Тэхëн, хотя даже не подозревал, что получит ответ. — Джун Ëн хотел поговорить, только не волнуйся, это простой разговор, а в нынешнем нашем положении я не буду противоречить ему. — Я поеду с тобой, — твëрдо произнëс Тэхëн. — Ты уверен? Может, тебе не стоит видеть его лишний раз? — Со мной будешь ты, мне нечего бояться, верно? — Конечно. — Чимин улыбнулся по-доброму, чмокнул парня в лоб и отпустил, уходя, чтобы переодеться. О том, что ехать не стоило, и может, лучше вернуться, Тэхëн подумал только когда Чимин остановился возле ворот чужого дома, заглушая мотор мотоцикла. Пак почувствовал, как руки друга вокруг его талии сжались сильнее, понимая, что сейчас он боится. — Малыш, я могу отвезти тебя обратно. — Нет, не хочу оставаться один. — Тэхëн сделал глубокий вздох, слезая с мотоцикла и останавливаясь рядом. Двое высоких охранников провели их в гостиную, где должен был находиться Джун Ëн. Тот сидел на диване спиной к ним, попивая виски и постукивая длинными пальцами по мягкой обивке. Чимин остановился на пороге, а Тэхëн прикрыл глаза, собирая остатки своей смелости, чтобы выйти из-за спины друга. — Ты привëл с собой гостя, — произнëс Джун обычным для себя тоном, который Тэхëн всегда находил игривым и обманчивым. Мужчина движением руки подозвал их к себе, предлагая сесть напротив. Тэхëн, сам того не заметив, занял самое отдалëнное от Джун Ëна кресло. — О чëм ты хотел поговорить? — спросил Чимин, упираясь локтями в чуть разведëнные колени и наклоняясь корпусом вперëд. — Не стоит меня бояться. — Я не боюсь тебя, — усмехнувшись, произнëс Чимин, смотря ему в глаза. — Не о тебе речь, — сказал Джун Ëн медленно переведя взгляд на неожиданно побледневшего Тэхëна. — Посмотри на него, он дышать нормально не может. — Ты сделал это с ним. — Да, признаю, и мне ничуть не жаль, те времена проявляются в моей памяти по-особенному прекрасно. Тэхëн был таким послушным, лепи, что угодно, и я создавал свой шедевр, вот только ты всë разрушил и вычеркнул из моей жизни шесть лет. Спасибо тебе за это, друг. — Ты заслужил это. — Чимин ехидно улыбнулся. — К счастью, там у меня было много времени подумать, к тому же мой бизнес продолжал слажено работать и без моего прямого руководства. — О, ещë раз за решëткой подумать не хочется? — Можешь попробовать снова, даю тебе слово, что в этот раз у тебя ничего не получится. — О чëм вы говорите? — негромко спросил Тэхëн, понимая, что сейчас у него появился шанс узнать больше. — Тэхëн-и, а Чимин не рассказывал тебе, где я провëл шесть лет и почему? — Джун Ëн оторвал взгляд от Чимина, смотря в глаза Тэхëну, который то и дело опускал взгляд. — Ты был в тюрьме, сел за наркотики. — А почему я сел, малыш? — Я не знаю, — ответил Ким, нахмурившись и сосредоточившись на своих мыслях, чтобы точно не упустить этот момент. — Мой лучший друг подставил меня и некоторых моих товарищей. Он променял меня на какого-то мальчишку. — Он не какой-то, — произнëс Чимин резким тоном, не допускающим препирательств. — А тот человек, кем ты стал, не был моим другом. — Я всегда таким был, ты просто не видел. — У меня вопросы. — Тэхëн скрестил руки на груди, глядя на Чимина. — Тэ, не сейчас. — Ты ничего мне не рассказывал, знать хоть часть тайн, которые ты хранишь, я имею право. Или ты не доверяешь мне? — Пошли отойдëм. Голос Чимина после нескольких секунд напряжëнного молчания показался громким и холодным. Он схватил его за руку, сжал с такой силой, что стало больно, выводя из гостиной и останавливая возле большого окна в зале. Конечно, он бы мог отвечать на вопросы Тэхëна там, однако рядом был Джун Ëн, который с радостью рассказал бы лишнее. — Как? — Тэхëн освободил свою руку, резко дëрнув, подняв глаза на Чимина. — Что как? — Как тебе удалось посадить его? Неужели подставить было так просто? — Нет, я был доверенным лицом, имел доступ к… Чимин замолчал резко, что безусловно может показаться подозрительным. Он бегал глазами по лицу друга, перебирая в голове хаотичные мысли и стараясь придумать верное продолжение своим словам, которое не понесëт за собой последствий. — Что? Почему замолчал. — Я просто раскрыл все карты. Предоставил такие доказательства, на которые было невозможно закрыть глаза. Я просто слил информацию об одной из лабораторий, очень важной. — Неужели полиция не стала бы молчать, если бы им заплатили? — Журналисты рыскали, дело было масштабным, полиция не смогла бы замять его так просто. Ещë проходили выборы, репутация властей должна была быть чистой. Всë, что Джун Ëн смог сделать, — так это значительно сократить срок. — Как ты это сделал один? — произнëс Тэхëн шокировано, смотря в его глаза прищурившись. — Они производили наркотики, занимались открытием новых видов, я передал информацию в нужные руки и она разлетелась. — Откуда она у тебя была? — Тэхëн сжал его предплечья, несильно встряхивая. Чимин молчал, сказать всей правды он не мог, потому что боялся, что Тэхëн откажется от него. Пак всë продолжает говорить себе о том, что у него не было выбора, и в последнее время он часто спрашивает себя, искал ли он его вовсе? — А Гонщик? — Он рисовал, ты же знаешь. Я был знаком с многими клиентами Джун Ëна, потому что они любили покупать мои картины. — И всë? Это всë, что делал Гонщик? — Всë, — сказал Чимин, смотря на него стеклянным взглядом, и намеренно забывая добавить «всë, что тебе можно знать». — Неужели Джун доверял тебе настолько, что ты располагал нужной информацией? — Да. — Тогда почему ты поступил так? Почему подставил его? — Тэхëн опустил руки, но не отошëл, сосредоточенно хмуря брови. — Он занимался плохими делами, и я видел, как он тянул тебя на дно, я наблюдал за твоим падением. Я хотел спасти тебя от того, кем ты становился. — Кем я становился? — Тем, кто ляжет под любого, только бы получить дозу и стакан. — Ты подставил своего лучшего друга и свою компанию, чтобы спасти меня? Почему? Чимин свëл брови к переносице, жалобно глядя на его лицо, будто умоляя, чтобы он не спрашивал очевидные вещи. Неужели не понятно, почему он так поступил? Неужели не ясно, что он пойдëт на всë, чтобы один единственный человек был в порядке, что заберëт все его беды? — Потому что люблю, — охрипшим голосом произнëс он. — Я не говорю о том, что сейчас. — А я не говорю, когда начал. — Ты любил меня тогда? — Тэхëн наклонил голову, исследуя изучающим голосом лицо Чимина. — Я никогда, блять, не переставал. Почти шëпотом и так отчаянно, что у Тэхëна на несколько мгновений болезненно сжалось сердце. Чимин выглядел разбитым, и осознание того, что он всегда был таким, скрывая реальность, а сейчас дал слабину, и понимание того, что Тэхëн этого не видел, возможно, не хотел видеть, заставляло его себя ненавидеть. — Я сделал мало, чтобы ты меня заметил? Я устал, Тэхëн. Ким опустил глаза в пол, потому что стыдно, потому что он виноват. Он сжимает кулаки почти по хруста, закусывая губу и силясь не заплакать от того, насколько он ничтожный, насколько они оба таковы. Тэхëн делает несмелый шаг, обнимая друга за шею, горбясь и по привычке утыкаясь лбом в его плечо. — Прости меня, — шепчет Ким, чувствуя, как слеза срывается с уголка глаза, падая на водолазку парня и впитываясь в ткань. — Тебе не за что извиняться, малыш, — ответил Чимин, укладывая руку на его затылок и перебирая волосы. — Ты не виноват в том, что не чувствуешь того же, что и я. — Но тебе больно, — почти неслышно произнëс он, хватаясь за ткань чужой одежды. — Это мои проблемы, малыш. Чимин утыкается носом в его волосы, прикрывая глаза и вдыхая их запах. Он прижимает к себе дрожащее тело, зная, что сейчас Тэхëн плачет, чувствуя вину, и это сделал Чимин, не сдержав резкие слова. — Прекрати пялиться, — сказал Чимин, открыв глаза и переведя взгляд на человека, стоящего в нескольких шагах от них. — Как я могу оторваться от столь прекрасной картины? — Джун Ëн улыбнулся, делая глоток янтарной жидкости из стакана. — Вы довольно мило смотритесь вместе, не находите? — Не ищем, — равнодушно бросил Чимин, отпуская Тэхëна. — Что будет дальше? — спросил Тэхëн, повернувшись к Джун Ëну, будто тот был вершителем их судеб, хотя сейчас с этим бы никто не поспорил. — Я не трону вас, и вы будете жить, как прежде. Попрошу заметить, что до сих пор никакого вреда вам я не принëс. Меня волнуют лишь Ким Юнсон, Мин Юнги и Чон Чонгук. Они мои конкуренты, вы мне дорогу не переходили. — Что ты сделаешь с ними? — Тэхëн нахмурился, взглянул серьёзно, ожидая ответ. — Ничего, если их выбор окажется правильным. — Что? О чëм ты говоришь? — Ким сделал несколько шагов ему навстречу, но остановился на расстоянии пары метров от него. — Мы всегда делаем выбор, Тэхëн-и, каждый день от нас что-то зависит. Юнсон, Юнги и Чонгук перешли мне дорогу, и они должны сойти с неë, хотят они того или нет. Пока я позволяю им сделать это добровольно, потом я перестану быть добрым. — Будто ты был им когда-то? — Чимин скептически усмехнулся, посмотрев в окно. Погода сегодня будто не могла определиться, какой ей быть. Солнце то выходило из-за туч, обжигая их края слепящим жëлтым светом, то пряталось снова, а Чимин всë гадал, будет ли сегодня дождь. — Пусть будет так. В любом случае сейчас у них два варианта: либо уехать из города, не мешать мне и желательно вообще не попадаться на глаза, либо остаться и жить обычной спокойной безопасной жизнью без наркотиков, тогда я их также не трону. — Но… Но разве выбор не очевиден? — Тэхëн запнулся, кое-как смог договорить то, что хотел сказать. Чонгук не сказал ему про это, и сейчас он пытался понять, почему промолчал, почему не доверился. — Для них нет, — ответил Джун Ëн, не сводя глаз с Тэхëна, который опустил голову и хватал воздух чуть приоткрытым ртом, словно рыба, то ли просто дыша, то ли шепча что-то. Чонгук боялся, что Тэхëн начнëт отговаривать его, потому что бросать дело нескольких лет он явно был не намерен. То есть он уже тогда, ранним утром, когда обнимал его, знал, что выберет, и не сказал ему ни слова, не позволил попробовать решить проблему вместе. Осознание собственной ненужности обрушилось на голову настолько неожиданно, что в глазах потемнело. В последнее время он слишком много волнуется, тревога не покидает пределы грудной клетки, а сейчас, напротив, только разрастается. — Выходит, он сразу выбрал. — Голос, которым были произнесены эти слова, показался неживым каждому присутствующему здесь. — Нет, они пытаются найти другой вариант, однако такого развития событий не будет. Скоро они поймут это, если уже не поняли. Тэхëн, собрав всю свою смелость и растеряв чувство самосохранения, подошëл к мужчине, с ненавистью смотря в его глаза. Он ему был омерзителен, потому что ни жалости, ни милосердия в его глазах не было, никто и никогда не видел в них этого, лишь холод, спокойствие и равнодушие. — Ты монстр, — процедил он сквозь зубы. — О, нет, малыш, ты знаешь, каким монстром я могу быть, — прошипел Джун Ëн, и Тэхëн невольно сравнил его с коброй. — Забыл? Я же могу напомнить. — Тэхëн, иди в гостиную, — произнëс Чимин, не поворачиваясь. Ким посмотрел на него, но не удостоившись ответного взгляда, ушëл, опустив голову. Он сел на диван, достал телефон, торопливо набирая сообщение. «Я у Джун Ëна, не волнуйся, он не причинит мне вред. Приезжай сюда, когда сделаешь свой выбор, мне кажется, я имею право знать, каким он будет.» Тэхëн выдохнул, откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза. Он злился на Чонгука, на весь мир тоже держал обиду за то, что он так несправедлив к нему, и ненавидел себя, потому что ничего не может сделать, от него едва ли что-то зависит. Чимин, не отрывая взгляда от мужчины, медленно подошëл к нему. Тот тоже смотрел в глаза, ожидая, пока Пак начнëт говорить. — Не трогай Тэхëна, — сказал он, отделяя каждое слово. — А вот это уже мне решать. Вдруг я захочу вспомнить прошлое? — Только попробуй. — И что ты мне сделаешь? М, Чимин? На этот раз, я не подпущу тебя настолько близко, хотя, признаться честно, в этом деле ты был незаменим. — Это в прошлом. — Все мы так говорим. — Ответь мне на один вопрос, Джун. — Чимин посмотрел в сторону гостиной, где должен был находиться Тэхëн. — Ты делал с ним самые гадкие вещи, портил его. Неужели в этом заключалась твоя любовь? Ты действительно любил его? — Я играл. — Сука, — тихо выдохнул Чимин, закрывая глаза и опуская голову. — С теми, кого мы любим, мы не поступаем плохо, а Тэхëн был хорошей игрушкой, и я мог делать с ним всë, он позволял это мне, потому что любил. — Чудовище, — процедил он сквозь сжатые в напряжении челюсти, сверкнув злобным взглядом. — Именно. — Он улыбнулся, показывая белые зубы, силясь не рассмеяться. — И как ты не разглядел это во мне раньше, да? Не узнал бы ты об этом случайно — я бы ничего тебе не рассказал. — Ненавижу тебя, — сказал Чимин, а затем резко повернул голову, когда мужчина провëл ладонью по его щеке. Джун Ëн ухмыльнулся, сжав его подбородок и заставив смотреть на себя. — Милый, не забывай, что это ты посадил меня за решëтку. Мне ничего не стоит, чтобы сделать с тобой то же самое. Таким красивым мальчикам, как ты, нельзя в тюрьму. Чимин рыкнул недовольно, схватил его за запястье, отталкивая настойчивую руку от своего лица и отходя на несколько шагов назад. Джун окинул его изучающим взглядом с ног до головы, хмыкнул и отвернулся, бросив напоследок несколько слов. — Оставайтесь тут столько, сколько захотите. Если что, виски в шкафу рядом со столиком.***
Чонгук хмурился, наблюдая за тем, как люди Юнсона накрывают белыми простынями трупы, как в некоторых местах ткань пропитывается кровью. Действительно, не самое приятное зрелище, особенно для того, на кого эти погибшие работали. На Кима было по-настоящему жалко смотреть. Разбитое лицо, теперь и в эмоциональном плане, упрямо смотрело вниз на один из трупов, но Чонгук мог заметить, как изредка с пушистых ресниц срывались крупные капли. — Как ты? — спросил Юнги, уже через секунду жалея о том, что произнëс этот глупый вопрос вслух. — Десять человек. Я звонил их матерям, жëнам и детям, каждому говорил о том, что они погибли и что я выплачу компенсацию. Как думаешь, если бы твой близкий человек погиб, тебе бы были нужны обещанные по контракту деньги? — Нет, не нужны, — негромко ответил Юнги. — Вот и они бы предпочли увидеть своих любимых живыми вместо денег, часть которых уйдëт на похороны. Юнсон прикрыл глаза и задрал голову вверх, делая судорожный выдох, зажмурился и, сделав несколько шагов, присел возле одного конкретного трупа. Он схватил край простыни, сжал ткань в ладони и потянул вниз, открывая лицо убитого. — Ты хорошо поработал, Чанëль, я горжусь тобой. Посмотрев на него ещë несколько секунд, он накрыл лицо мужчины белой тканью, быстрым шагом направляясь к выходу из склада. Оказавшись снаружи, Ким сделал глубокий вдох, наполняя лëгкие прохладным воздухом. — Мы должны решить, что нам делать, — произнëс Юнги спокойно, решительно настроенный получить от них двоих окончательный ответ по этому поводу. — Нам нечего делать. И чтобы не проиграть войну, нам нужно уступить в этом сражении, — сказал Ким и повернулся к ним. — И что это значит? — Есть два варианта, — задумчиво проговорил Чонгук, ответив вместо Юнсона. — Остаться здесь значит проиграть войну, уехать — проиграть сражение. — Да, иногда выбор бывает плохим, приходится выбирать из двух зол меньшее, — продолжил Ким. Он остановился возле машины, открывая дверь, но не забираясь внутрь. — Вы со мной? Или бросаете бизнес и остаëтесь? — Чонгук, — позвал Юнги, заставляя его повернуть голову. — Ты знаешь, что я пойду за тобой. Какой выбор сделаешь ты, такой и я. Они оба смотрели на него и ждали, а Чон чувствовал себя загнанной в угол добычей: сзади тупик — спереди поджидают. Сердце билось раненой птицей, желая попасть на волю, всë тело было сковано тревогой. А они всë ещë ждали, смотрели и думали, пытались предугадать дальнейший ответ Чонгука. И в тот момент, когда парень уже приоткрыл рот, чтобы сказать о том, что они уезжают, в голове Чонгука появился образ Тэхëна — его прекрасного ангела, который останется здесь, которого он оставит, уезжая. Если же выбрать другой путь, то его ждëт спокойная и безопасная жизнь с любимым человеком, то есть сдаться и, не сражаясь, позволить Джун Ëну победить. — Если мы уедем, то что дальше? — Мы объединимся, восстановимся и наберëмся сил, чтобы потом вернуться и дать отпор. В любом случае это лучше, чем сидеть, сложа руки здесь. Чонгук, мы понимаем, что тебе, должно быть, сложно, но ситуация не требует отлагательств. — Почему, когда всë идëт хорошо, обязательно происходит что-то плохое? — совсем тихо произнëс парень. Они молчали, хоть и он сейчас нуждался в тысячи утешительных слов, из-за собственного разбитого состояния они не могли дать их ему. Он подошёл к машине, молча занял переднее пассажирское сидение, поворачивая голову, когда дверь напротив захлопнулась. — Ты же не проигрываешь Чонгук, мы тоже, мы не можем остаться, сам понимаешь. — Да, я понимаю, но неужели тебе нечего терять здесь? — спросил Чонгук, смотря на Юнсона блестящими то ли от усталости, то ли от сдерживаемых слëз глазами. Ким замер на мгновение, повернул голову к окну, невольно думая о ней, вспоминая, как она выглядит, как смеëтся, разговаривает. Разумеется, есть то, что он бы не хотел оставлять в Сеуле, мечтает забрать с собой, но не может, слишком уж это эгоистично. Юнсон знает, что сейчас поступает правильно, он погибнет, но проиграть, не сражаясь не может, а Рюджин лучше забыть его. — У вас ещë есть время, чтобы попрощаться с теми, кто вам дорог тут. — Ты поедешь к кому-то? — поинтересовался Юнги. — Нет, — быстро ответил Ким.***
Хосок внимательно разглядывал ровно выстроенный ряд карандашей, выбирая тот из них, который бы больше подошëл для его картинки. Намджун был на работе, и скоро должен был вернуться, поэтому до его возвращения юноша пытался себя чем-то занять. Он разрисовывал уже четвëртый лист бумаги, иногда проверяя, пришло ли сообщение от Юнги. Отправленное Хосоком «доброе утро» было прочитано, но Мин так и не написал ничего в ответ. Хосок вздрогнул, когда в дверь позвонили, посмотрел на настенные часы, нахмурив брови и вспоминая, что Намджун говорил, что будет позже. Юноша отодвигает стул, отходя от письменного стола и направляясь к двери. Он открывает еë спустя несколько секунд раздумий, шокировано распахивает глаза, снизу вверх смотря на человека, стоящего на пороге. — Привет, малыш. — Парень улыбнулся. — Привет, а что ты здесь делаешь? — Мальчишка недоверчиво посмотрел на его руку, которая каким-то образом оказалась на двери и придерживала еë, не позволяя захлопнуть. — Пришëл тебя повидать. С нашей последней встречи ты не написал ни одного сообщения. Не впустишь в дом? — Моему отцу не понравится, если он узнает, что я пригласил незнакомца, — задумавшись ненадолго, произнëс юноша. — Во-первых, он не узнает, я уйду раньше, во-вторых, я не незнакомец, а твой друг, и, в-третьих, не думал, что у тебя есть отец. Расскажешь? — Хорошо, проходи. Хосок отошёл в сторону, пропуская парня внутрь. Юноша направился на кухню, указал ему на стул, а сам подошëл к столешнице, включив электрический чайник и потянувшись за кружкой на полке. — Юнги сказал, что не хочет, чтобы мы с тобой дружили, поэтому я не писал. — Кто для тебя Юнги? — поинтересовался парень, изучая спину Хосока взглядом, опуская его ниже и рассматривая шорты, доходящие до середины бедра. — Он мой лучший друг. — Он немного взрослый, не думаешь? Почему он против того, чтобы мы общались? — Ты не нравишься ему, — спокойно ответил юноша, насыпая в кружку кофе и сахар и по привычке перемешивая. — Почему же? Он боится, что я заберу то, что понравилось ему? — усмехнулся он. — О чëм ты говоришь? — Да так. Кстати, я не знал, что у тебя есть отец. — Да, есть, его зовут Ким Намджун. — Разве это не твой опекун? Хосок замер, и ровно в тот момент, когда чайник щëлкнул, отключившись, в голове юноши промелькнула нужная мысль. Он повернулся медленно, смотря на парня, прищурившись. — Я не говорил тебе об этом, откуда ты знаешь? — спросил он настороженно, подходя к окну и смотря вниз, сейчас больше всего желая, чтобы Намджун поскорее пришëл домой. — Ещë вопросы будут? — Парень поднялся, направляясь к Хосоку с ухмылкой на губах. — Откуда ты узнал, где я живу? — Юноша повернулся и, когда тот совсем приблизился, прижался к подоконнику. — Ещë вопросы? — Парень приблизился к уху мальчишки, опаляя его горячим дыханием и чувствуя чужие руки на своей груди, которые пытались его оттолкнуть. — Что тебе нужно? — испуганно прошептал он. — Ты, — выдохнул парень, прижимаясь губами к его щеке, а руку укладывая на талию. Хосок не понимал, что делает парень и зачем, почему его рука, что покоилась на талии оказалась на бедре и противно сжала кожу. Он пискнул от неожиданности и обхватил руками его за шею, когда парень усадил его на подоконник, а сам устроился между разведëнных ног. Хосок поспешил убрать руки, отодвигаясь, как можно дальше от парня и прижимаясь спиной к холодному стеклу. Чужая рука опустилась на пах юноши, сжимая несильно, а губы прижались к шее. Хосок попытался свести бëдра и уйти от неприятных прикосновений. Юнги тоже трогал его, и он не забудет тот момент, потому что тогда ему было очень приятно, сейчас же, напротив, чужие касания вызывают лишь желание поскорее убежать. Парень потянул юношу вперëд, снимая с подоконника и резко поворачивая к себе спиной, чтобы прижаться сзади. — Прекрати, — попросил юноша, дëрнувшись, когда тот приспустил его шорты с нижним бельëм, прижимая руку к голой коже мягких и гладких ягодиц и сжимая еë. — Я не знаю, что ты делаешь, но мне это не нравится. Отпусти. — Тише, малыш, я сделаю очень приятно, — шептал он ему на ухо, крепко прижимая к своему телу, обхватив рукой грудную клетку и не позволяя отстраниться. Хосок был готов заплакать от страха, уже собирался, только почувствовал, что его больше никто не удерживает. Он повернулся, остолбенев и смотря на двух парней. Увлечëнный Хосоком парень не услышал, как открылась входная дверь, поэтому, когда кто-то дëрнул его назад, он потерял бдительность. Чего Намджун не ожидал увидеть, когда вернëтся домой, так это того, что какой-то незнакомец будет лапать Хосока. Тот не сопротивлялся почти, не до конца понимая, что с ним собираются сделать. Парень под ним, на которого Намджун направлял кулаки, уже даже не пытался ему противостоять, сам он успел нанести Киму лишь несколько ссадин. Хосок стоял и смотрел на окровавленное лицо, которое сейчас едва напоминало человеческое, на злого Намджуна, которого никогда таким не видел. Он перестал бить, когда в дверь позвонили. Гнев испарился так же быстро, как и появился, и Намджун с ужасом смотрел на едва дышащего парня, ещë чуть-чуть, и он бы точно потерял сознание. Ким поднял голову, глядя на Хосока, который не отводил взгляда от избитого парня. Он подошëл к нему быстро, подтянул его шорты и нижнее бельë и повернул его голову к себе. — Это плохой парень, ясно? — Почему он трогал меня? — Он хотел сделать очень плохие вещи, и я остановил его. Хосок был каким-то заторможенным, смотрел так, будто не видит ничего и никого перед собой. Намджун заметил, как он бросил взгляд на кровавые костяшки его рук и поспешил к раковине на кухне, смывая кровь с рук, растирая кожу до красноты, только бы избавиться от следов содеянного. Тем временем в дверь снова позвонили, и Намджун вздрогнул, судорожно выдыхая воздух. — Не подходи к нему. Я скоро вернусь. Намджун ещë раз взглянул на парня на полу и пошëл к двери, желание закрыть которую появилось сразу же, как только он увидел людей в форме. — Господин Ким? — Да, — быстро произнëс он. — Нам позвонили ваши соседи, сказали, что видели подозрительного молодого человека, который зашëл к вам в дом. Разрешите войти.***
Юнги ходил из стороны в сторону, и какому-то наблюдателю могло показаться, что он караулит свою машину, а не погружëн глубоко в свои мысли. Они сделали выбор и, уезжая отсюда, должны оставить здесь частичку себя. Юнги думал, кого он здесь оставляет, с кем стоит попрощаться, и в голове всплывал лишь один образ, такой чистый и невинный, мужчина готов поклясться, что никогда не встречал существа добрее. Он знает, что именно о нëм он будет думать, когда будет пересекать границу города, понимает, что именно этому мальчику он должен сказать «прощай». Прошëл час, как они с Чонгуком и Юнсоном разъехались, второй час, ход времени был уже потерян, а Юнги так и не решился. Он бы так и продолжал расхаживать возле машины, если бы телефон в кармане пальто не позвонил. — Алло, — произнëс он, приложив сенсор к уху и даже не удосужившись посмотреть, кто звонит. — Юнги, — сказал Джин, всхлипывая. — Сокджин? Что случилось? Почему ты плачешь? — Намджуна забрала полиция, — едва разборчиво прошептал мужчина. — Джин, тише, постарайся успокоиться и расскажи мне, что у вас случилось. — Да, хорошо, — протараторил он и замолчал, вздыхая. — Джун избил какого-то парня, он был у него дома, приставал к Хосоку. Соседи вызвали полицию до того, как Джун пришëл, они заметили этого урода. Он написал на него заявление, и Джуна забрали. Юнги, я не знаю, что делать. — Я знаю. Не плачь, всë будет хорошо, обещаю. Всë будет как раньше. Скажи мне, где он? — Джун? — Нет, тот тип, которого он избил, — спокойно произнëс он, хотя внутри него пожаром разгоралась злость. Услышав номер больницы, Юнги сбросил вызов и направился к машине. Он сел за руль, сильно сжав его. Фантазия подкидывала нежеланные картинки, на которых парень, уже известный ему, домогается Хосока, трогает его в то время, как юноша не представляет, что ему делать. Разумеется, Мин сразу понял, кто является преступником, про себя упрекнул мальчишку, потому что лично предупреждал его не общаться с этим человеком. Мысли отвлекали, поэтому Юнги не заметил, что прошло достаточно времени, прежде чем он приехал на пункт назначения. Он припарковался, заглушил двигатель и взглянул на бардачок, в котором лежал пистолет. Сейчас Юнги действительно был готов убить, хоть давно и не позволял себе думать о подобном. Этот человек переступил границу: он обидел мальчишку, который никогда не причинит никому вреда и сам защититься не сможет. Он думал пару минут, просто сидел, смотря в одну точку и в конце концов взял из бардачка нужные ему вещи. Юнги узнал у медсестры палату, в которой лежит ненавистный ему человек, ухмыльнулся, когда ему сообщили, что тот в сознании, а его состоянию здоровья ничего не угрожает. Ничего, как же. Юнги подошëл к нужной палате, оглянулся, проверив, что он не привлекает к себе внимание и ни у кого не вызывает любопытства, и зашëл внутрь, плотно закрывая за собой дверь. Парень, который сейчас выглядел как нельзя хуже, встрепенулся, как только Юнги обернулся и усмехнулся, смотря на человека, что сейчас был таким жалким. Мужчина сделал шаг в сторону кровати, а парень принял сидячее положение, пристально наблюдая за каждым его движением. — Узнал? Я польщëн, — произнëс Мин, подойдя ещë ближе и остановившись рядом с кроватью. Парень взглянул на него затравленно из-под припухших век, тут же потянувшись рукой к кнопке вызова медперсонала. — Давай, попробуй — и узнаешь, насколько быстрым я могу быть. — Что тебе нужно? — Поговорить хочу. Ты написал заявление на Ким Намджуна, забери его, и всë будет прекрасно. — Забрать? — Он криво усмехнулся. — Издеваешься? У меня сотрясение, сломан нос, рассечена бровь и трещина на ребре, я уже не говорю про ссадины и гематомы. — Если смог накатать заявление, значит не всë так плохо. Ты домогался его ребëнка, чего ты ожидал? — Да ладно вам, будто бы вы этого не делали. — Он противно улыбнулся, а Юнги сжал кулаки. — Не говори, что не трогали его, не поверю. — Если ты грëбанный педофил, это не значит, что все такие. У меня есть к тебе предложение, очень выгодное. Юнги достаëт из внутреннего кармана пиджака стопку купюр, перетянутых бумажной лентой и кладëт еë на тумбочку рядом с кроватью. Парень смотрит несколько секунд на доброе количество долларов, затем поворачивает голову к Юнги. — Ты берëшь деньги, звонишь в полицию, чтобы забрать заявление и никогда больше не лезешь к этой семье. — А если я откажусь, — предположил он. — Я не бедствую, так что в этих деньгах не вижу маны небесной. — Если ты отклонишь моë предложение, — спокойно произнëс Мин, заводя руку за спину и доставая из-за пояса брюк пистолет. Парень напрягся, а когда Юнги направил на него дуло пистолета, и вовсе посерел. — Я буду разговаривать с тобой по-другому, и, поверь мне, тогда я не буду так терпелив и снисходителен, поэтому лучше возьми деньги, пока я не лишил тебя чего-то подороже. Я доходчиво объяснил? Парень часто закивал, взял деньги с тумбочки, показывая, что огнестрельное оружие его убедило, а Юнги едва заметно ухмыльнулся, убирая пистолет, и направился к выходу, бросив на прощание несколько слов. — Не приближайте к этой семье. И ещë, у тебя не больше часа. По истечению этого времени Ким Намджун должен покинуть участок. Если этого не произойдëт — я вернусь к тебе. Юнги знал, что парень поступит правильно, как он сам этого хотел, и не беспокоился. Он никуда не торопился, поэтому терпеливо стоял, облокотившись о капот и смотрел на то, как люди уходят из здания полиции, кто-то, наоборот, быстрым шагом направляется туда, Мин даже заметил нескольких людей, которых вели ко входу, крепко держа за обе руки, скованные за спиной наручниками. Юнги шагнул в тень дерева, когда заметил знакомую машину, которая заняла единственное свободное парковочное место. Из машины выскочил мальчишка, сломя голову несясь к крыльцу. Юнги перевëл взгляд туда, увидев Намджуна, который улыбался, глядя на юношу. Он смотрел на то, как Хосок с криком «папа» повис на Намджуне, заметил округлившиеся глаза того, потому что никогда он не слышал такого обращения, счастливую улыбку, из-за которой на щеках появились красивые ямочки, тут же скрывшуюся в изгибе плеча юноши. Юнги следил за тем, как Джин направился к ним быстрым шагом, а затем и вовсе сорвался на бег, видел, как старший обнял его за шею, резко приблизившись к телу. Он наблюдал за ними, думая, что это и есть то самое счастье, которое он навряд ли когда-нибудь испытает. Он видел их, стоя в тени, а они даже подумать не могли, что стоило оглянуться и присмотреться. У Юнги есть возможность попрощаться, подойти и обнять Хосока, пожать руку Намджуну и улыбнуться в ответ Джину, но он стоит на месте, немного переживая о том, что его заметят, а своë нежелание показаться им оправдывает тем, что не хочет нарушать их идиллию. Хосок заслуживал увидеть его в последний раз, этот мальчишка целый мир заслуживал, а Юнги всë разрушит. Мальчишка привязался, да и что тут скрывать, Юнги уже сам не представляет жизни без его улыбки. — Всë будет хорошо, чертëнок, — тихо произносит он, смотря на юношу. — Ты забудешь меня, очень скоро забудешь. Хосок повернулся, смотря на Юнги, бегая глазами по сплошной и мрачной темноте напротив дерева, не освещëнного фонарëм. Он смотрел прямо ему в глаза и не видел, а Юнги замер, боясь себя выдать. — Хосок-и, пошли домой, — ласково позвал Джин, заставляя растерянного парня, который искал кого-то глазами, обернуться. Он не увидел его, просто почувствовал, что именно в этот момент нужно повернуться. Юнги наблюдал за тем, как Намджун взял мальчика за руку и повëл к машине, уверенный в том, что это последний раз, когда он видит их всех. Они уехали, а Юнги так и не подошëл, не сжал в своей руке маленькую ладошку. Возможно, его душа сейчас сгорала, есть вероятность, что по его щеке скатилась слеза, но этого никто не заметил, никто не увидел.***
Получив сообщение от Тэхëна, он несколько раз перечитывал строки, мучая себя вопросом о том, почему он там. Видеть Джун Ëна лишний раз не хотелось совершенно, это второй человек, которого он ненавидит, на первом месте сам Чонгук. Он сидит за рулëм, заводил машину, а затем снова заглушает двигатель, потому что не решается надавить на педаль, и так несколько раз. Уже начало темнеть, и вместо солнца дорогу освещает свет бледной луны. А он всë думает, стоит ехать или нет, позволить ли себе такую роскошь, как увидеть Тэхëна, возможно, в последний раз. Чонгук устал, не хочет ничего, сознание лишь переполняет желание прижать к груди так сильно любимого им человека. Он боится представить, каким разбитым будет Тэхëн, когда узнает о выборе Чонгука, боится и словно себе назло думает об этом. Хотел бы Чон поступить по-другому, но не может. Кем он будет, если позволит себе так просто проиграть и кто он есть, раз позволяет поступить с тем, кого любит телом и душой, таким образом. Времени для них двоих остаëтся всë меньше, поэтому Чонгук собирает остатки своих сил, которые тратил на протяжении тяжëлого дня, и лексус выезжает с парковки. И как бы не хотелось повернуть назад, как бы сильно он не желал струсить, Чонгук упрямо смотрел вперëд, продолжая давить на педали. Тэхëн заметил его сразу, он провожал закат, сидя на ступеньках и стараясь думать о лучшем, хотя в голову продолжали лезть самые плохие мысли. Шум двигателя машины Чонгука он узнал, поэтому резко поднялся. Ночь была луной, однако тëмные тучи то и дело перекрывали луну, не позволяя бледному свету касаться земли и освещать дорогу странствующим ночью. Тэхëн задержал дыхание, двигатель больше не шумел, и в голове промелькнула мысль о том, что ему могло показаться, но через несколько секунд ворота медленно распахнулись, заставляя выдохнуть с облегчением. Чонгук шëл быстро, и Тэхëн побежал к нему навстречу, наконец, попадая в его объятия и щурясь от такого короткого счастья.Kaleo — Way down we go.
— Ты приехал, — быстро произносит он едва разборчивым шëпотом. — Я думал, что больше никогда не увижу тебя. Я так сильно люблю тебя, Чонгук, я не думал, что люблю, настолько сильно. — Я тоже бесконечно люблю тебя, Тэхëн-и, — в тон ему произнëс Чонгук. — Я… я приехал ненадолго. Наверное, эти слова вонзили первый осколок в его сердце. Тэхëн перестал дышать на несколько секунд, открыл глаза, рассматривая пространство за спиной Чонгука. Он разомкнул объятия первым, а Чон не держал, позволив ему сделать шаг назад, и, казалось, всего один шаг выстроил между ними пропасть. — Почему ты не сказал мне о том, что Джун Ëн дал вам выбор? — Потому что я не знал, что делать, я хотел найти третий вариант. Прости. — Ты не нашëл? — спросил Тэхëн, а Чонгук не смог ничего ответить. — Теперь ты знаешь, что будешь делать? — Да, нам пришлось сделать выбор. — И ты выбрал не меня, — заключил Ким, грустно улыбнувшись. — Тэхëн, пойми, что выбор не стоит между тем, чтобы быть с тобой и не быть. Выбор — продолжить или опустить руки. — Чонгук сделал шаг ему навстречу, а парень отошëл назад на столько же. — Быть со мной, жить в безопасности — это, по-твоему, опустить руки? — Тэхëн прищурился, посмотрев в его глаза осуждающим взглядом, и, пожалуй, этого Чонгук и боялся больше всего. — Тэхëн, умоляю, попытайся понять меня. — Ты просишь о понимании, когда сам не хочешь сделать того же. — Я люблю тебя, — обречëнно прошептал Чонгук, чувствую, как капля скатилась по его щеке, однако определить была то слеза или же виной тому начинающийся дождь никто из них не смог. — Значит недостаточно, — произнëс Тэхëн, сам поражаясь тому, насколько уверенно звучал его голос. — Где тобой обещанная вечность, Чонгук? — Я не знал, что так выйдет. — Ты уничтожил меня, и ты себя уничтожил, — сказал он, опустив глаза, а Чонгук смотрел, сканируя и запоминая, наблюдал за тем, как красиво капли дождя стекают по его прекрасному лицу. — Мне жаль. Тэхëн, я вернусь через год, обещаю, как только восстановлюсь и пойму, как бороться дальше. — Я не буду тебя ждать, — Тэхëн не сомневался, но по холодной щеке, смешиваясь с дождевой каплей, скатилась и его слеза. — Что? Тэхëн сглотнул, сделал глубокий вздох, чтобы сказать следующие слова. Чонгук сейчас другой, открытый перед ним полностью, искренний, он готов поклясться, что таковым его ещë не видел. — Я люблю тебя, Чонгук, и всегда буду любить, но если сейчас ты уедешь, то нас больше не будет. Когда ты пересечëшь границу Сеула, ты поставишь точку. — Тэхëн. — Чонгук вновь подошëл, и на этот раз Тэхëн не сдвинулся с места и даже позволил заключить свою руку между его ладоней. — Не бросай меня, Чонгук, пожалуйста, — севшим голосом проговорил Ким, в одно мгновение растеряв свою былую уверенность. — Не уезжай. — Я не могу, Тэхëн, я не могу, ты не представляешь, как я не хочу бросать тебя. Чонгук прижался лбом к его лбу, прикрывая глаза и дыша рвано из-за влажного воздуха и собственных слëз. Как же сейчас он не хотел оставлять его одного, такого же разбитого, как и он сам. А Тэхëн в его руках дрожал, не от холода, а от подступающей истерики. Чонгук приподнял его подбородок и несколько секунд смотрел ему в глаза, прежде чем аккуратно и трепетно коснуться губ. Прощальный поцелуй. Тэхëн запомнит его именно так. Навсегда в его памяти останется тот момент, когда Чонгук отстранился, развернулся и ушëл, не позволив себе обернуться. Тэхëн запомнит, насколько сильно стучало его собственное сердце, заглушая шум дождя. Тэхëн запомнит, как вскоре из дома вышел Чимин, развернул его к себе, встряхивая за плечи и что-то спрашивая. Он не слышал, видел взволнованное лицо Чимина сквозь пелену слëз и не мог ему ничего сказать. Тэхëн запомнит, как провëл взглядом друга, который ушëл вслед за Чонгуком. Его одежда насквозь пропиталась дождëм, а он стоял у крыльца и ожидал чего-то. — Выглядишь так, будто тебя предал целый мир, — негромко произнëс Джун Ëн, подойдя ближе и повернув голову вбок, смотря в потухшие глаза. — Так и есть, — прохрипел Тэхëн.***
Чимин наблюдал за ними, смотрел испепеляющим взглядом, стараясь быть незамеченным, даже пытался читать по губам, но у него едва вышло разобрать несколько слов. Когда дождь начался, парень невольно подумал о том, что Тэхëн сейчас промокнет, но мотнул головой, понимая, что сейчас совсем не до этого беспокойства. Чимин нахмурился, увидев, что Чонгук ушëл, а Ким продолжал стоять на улице. Осознание ситуации пришло почти мгновенно, стало очевидным, что выбрал Чонгук. Чимин сорвался с места, подбегая к Тэхëну, хватая за руки, чтобы заглянуть в глаза. Он ужаснулся, смотря в них, такие потухшие и почти неживые. — Тэхëн, ты слышишь меня? Я здесь, всë хорошо. Что произошло? Он ждал ответ, а Ким упорно молчал, кажется, вовсе не понимал, о чëм его спрашивают и что от него хотят. А Чимин злился и знал, в адрес кого были адресованы его негативные эмоции. На некоторое время он забыл о том, что оставил Тэхëна под дождëм, и стремительным шагом направился к Чонгуку, к счастью, тот ещë не уехал. — Чонгук, подожди, — твëрдо сказал он, но парень игнорировал, открывая дверцу лексуса. — Стой, говорю. — Чимин схватил его за руку, которую Чон выдернул из крепкой хватки спустя секунду. — Отъебись, — прошипел он раздражëнно, злобно смотря на Пака. — Ты что, сука, натворил? — нахмурился Чимин, желая убить Чонгука одним только взглядом. — Да он на мертвеца похож. — Я не хотел этого, мне жаль. — Кому легче от твоей жалости. Я предупреждал тебя, я доверил его тебе. — На последней фразе Чимин сорвался на крик, а Чонгук говорил всë так же тихо. — А я не справился, я не справился. — Знаешь, Чонгук, ты ничем не лучше Джун Ëна, — выплюнул Чимин, заставляя парня поднять взгляд, чтобы слушать внимательнее. — Ты так же разбил его, а мне искать осколки, чтобы собрать вновь. В прошлый раз его лечили от зависимостей. Отчего же лечить его сейчас, если ты его единственная болезнь? — Пак ткнул ему в грудь указательным пальцем, продолжая упрекать и не желая отказывать себе в этой прихоти. — Ты расстроен, Чимин? — Чонгук перехватил его руку, сжимая почти до хруста. — Почему же? Минус один конкурент, осталось совсем немного миллионов, исключая стариков и детей, чтобы он обратил на тебя внимание. — Прекрати, не до шуток сейчас. — Кто шутит? Это лишь факты, ты — последний, на кого падëт его выбор. Чимин зарычал хватая парня за воротник и припечатывая к машине. Он смотрел ему в глаза, шумно дыша и сжимая челюсти, пытаясь притупить злость и ненависть. — Я люблю его, — уже спокойно произнëс Чонгук, и на этот раз в его словах не было и капли яда. — Я тоже, — в тон ему произнëс Чимин. — Но он тебя не полюбит. — Я знаю, у меня было достаточно времени, чтобы смириться с этим. — Береги его, пока меня не будет, хорошо? — Будто ты это когда-то делал. — Чимин усмехнулся, отходя от него. — Если бы ты хотел уберечь его, никогда бы не позволил ему влюбиться в тебя. — А может, ты и прав. — Чонгук сел за руль, закрывая за собой дверь и повернул голову к окну, глядя на парня. — Возвращайся скорее, Чонгук, или же не приезжай вовсе. — До встречи, Чимин, — произнëс Чон, бросив на него последний взгляд и поворачивая голову. Он смотрел перед собой сосредоточенно, лëгкий ветерок, попадающий в машину сквозь приоткрытое окно, обжигал прохладой кожу, мелкие капли дождя попадали внутрь салона, смывая с щëк его собственные слëзы, и круговорот этот был долгим, потому что по щекам продолжали стекать солëные дорожки.***
— Наши вещи привезут в течение нескольких дней, ваши машины тоже пригонят, — произнëс Юнги, следя за дорогой. — Считайте эти несколько дней внеплановым отпуском, потому что потом мы будем пахать. — Да, всë верно, — негромко отозвала Юнсон, смотря на экран своего телефона. За последние двадцать минут девушка позвонила ему трижды, а он пытался игнорировать, надеясь, что она бросит эту затею. Юнсон не попрощался, не позволил себе проявить подобную слабость, прогоняя желание взглянуть на неë и обнять еë в последний раз. Рюджин наверняка уже всë узнала, так как после того, как они собрались вместе, сказав последние слова тем, кто им дорог, прошло несколько часов. Юнсон закусил губу, чувствуя, как не справляется и ответил на очередной вызов. Он приложил телефон к уху, ничего не говоря, а лишь слушая поток возмущения. Возможно, она плакала или же просто еë голос дрожал от волнения, он так и не смог разобрать. Девушка говорила быстро, и Юнсон понимал не все слова, хмурился, вслушиваясь, но безуспешно. — Тебе лучше забыть меня, — произнëс он холодным и отстранëнным голосом, и Рюджин замолчала, в одно мгновение потеряв дар речи. — Здесь наши пути расходятся. Не звони мне, я больше не возьму трубку. Надеюсь, ты устроишь свою жизнь, попробуй найти человека, который будет любить тебя. Он отключился, собственноручно оборвал устанавливающуюся между ними связь, и он знает, что сейчас прав, что так будет лучше. Если у него самого шанса на счастье нет, то и у неë отнимать его он не намерен. — Довольно жестоко, — задумчиво произнëс Чонгук. — Пусть лучше ненавидит, чем будет думать, как жить без меня, — сказал Юнсон, откинув голову и прикрыв глаза. — Этому гандону звонил? — Ты о ком? — Действительно, блять, о ком я? — громко возмутился он, резко дëрнув головой и посмотрев в сторону Чонгука с упрëком. — Я про Третьего, идиот. — Я откуда знаю, у тебя каждый второй гандон. Нет, ещë не звонил. — Ох, милый, ты возглавляешь их топ. Звони, пока он опять кого-то не убил. Разговаривать с Джун Ëном снова ему хотелось в последнюю очередь, и Чонгук смотрел на светящийся экран телефона, стараясь переступить через себя. К счастью или же к сожалению, долго думать ему не пришлось. Джун Ëн позвонил сам, и не ответить ему Чонгук не мог. — Небо такое красивое, уже светает, — произнëс он тихо. — Ты ведь помнишь, сколько времени я вам давал. Я был довольно терпеливым и сейчас я жду ответ. — Терпеливым? Ты убил десять человек. — Я сказал вам думать, вы же, мои упрямые мышки, решили найти другой способ. Меня не волнует, хотели ли вы продумать план действий на том складе или же просто выпить чаëк. Я сказал вам выбирать. Скажи мне, каков ваш ответ. — Ты же сам знаешь, — прорычал недовольно Чонгук. — Конечно, знаю, но я хочу это услышать от тебя, Чонгук-и, — произнëс он, и Чон по голосу понял, что тот улыбается. — Мы уезжаем, доволен? Этого ты хотел? Счастлив? — Ты представить себе не можешь насколько. Я победил, а вы так старались. Впрочем, именно такого исхода я и ожидал. — Чонгук, дай трубку, — сказал Юнсон, пододвинувшись ближе к переднему сидению. — Ты такая сволочь, — проговорил Чонгук, успешно, как он думал, проигнорировав Кима. — Сюда дай, я сказал, — пробормотал он, выхватив телефон из его руки. — Ким Юнсон на связи. — Я соскучился по твоему голосу, клоун. — Не могу сказать того же. Сегодня ты убил десять человек, среди них был один громила с забавными такими ушами и добрыми глазами. Я звонил его жене, которая рыдала, когда я говорил ей, что еë мужа больше нет, а на заднем плане кричал годовалый ребёнок. — И зачем мне эта трагичная история? — Я хочу, чтобы ты знал, из-за каких людей ты захлебнëшься собственной кровью. Если ты думаешь, что я спущу тебе это с рук, то ты глубоко заблуждаешься. — Знаешь, Юнсон, вместо того, чтобы думать, как одолеть меня, лучше бы тратил время на поиски своего брата, пока я не нашëл его первее. — Что ты сказал? Чонгук повернулся к нему корпусом, глядя на шокированное и резко побледневшее лицо. Юнсон только открывал рот, будто в попытке что-то сказать. Чон нахмурился, думая над тем, что могло его так сильно удивить — Что такое? — поинтересовался Чонгук, но ответа не дождался, и Юнсон не пытался увернуться, когда тот потянулся за телефоном. — Что ты ему сказал такого? — Чонгук выровнялся, изредка поворачивая голову к Юнсону и посматривая на него. — Ничего такого, что должно тебя тревожить. Интересно, что чувствует Тэхëн сейчас. — Не подходи к нему даже, — процедил он сквозь зубы, сжав кулак до побеления костяшек. — О, нет-нет, место рядом с ним уже занято. Не думаешь же ты, что Чимин будет сидеть сложа руки после того, как ты уехал? — Замолчи. — Думай почаще об этих словах, Чонгук-и, — произнëс он и отключился. Чонгук повернул голову к окну, смотря на горизонт. Уже рассвет, всегда по-особенному красивый, а ночь перед ним была такой тяжëлой, что вспомнить страшно. Когда Сеул остаëтся позади, часть груза падает с плеч, а вторая тянет назад к человеку, которого он оставил там, которого разбил так же, как и самого себя. У них была такая красивая история, что сейчас не до конца верится, что это еë финал. Столько всего хочется поменять, чего-то и вовсе не сделать, но он не творец, это не в его силах. И каждый раз, наблюдая за тем, как занимается рассвет, Чонгук будет вспоминать любимые черты лица, особенную улыбку, его объятия, в которых было так тепло, и поцелуи, что нежнее лепестков лилии. На рассвете Чонгук пообещал Тэхëну остаться с ним и встретить цветение сирени, на рассвете следующего дня Чонгук перечекнул все данные им клятвы и обещания.***
Kaleo — I can't go on without you.
У Тэхëна будто землю из-под ног выбили, из-за чего он не может стоять ровно, а лишь сгорбившись, словно сжали горло, не позволяя сделать и малейший вдох. Дождь моросил, освежая, приводя в сознание, а хмурое небо прояснилось. Скоро тучи уйдут совсем, а солнце взойдëт высоко над землëй, и о вчерашней непогоде будет напоминать лишь противная слякоть. Они стояли на обочине напротив трассы с двухсторонним движением, где в такую рань редко проезжали машины. Чимин стоял, оперевшись о мотоцикл и посматривая на Тэхëна, который уже в третий раз просил остановиться посреди шоссе, чтобы справиться с подступающей к горлу паникой и разгорающейся в груди тревогой. Тэхëн понимает, что Чимин, должно быть, устал из-за него, но ничего с собой сделать не может. Он поднимает глаза, смотря на медленно расцветающее красками небо, красивое настолько, что дух захватывает. Дождь уже не обжигает холодной щëки, и Тэхëн прикрывает глаза, вдыхая воздух, пахнущий мокрым асфальтом. Он повернулся к Чимину, несколько секунд смотря на его опущенную голову, затем подошëл к нему. Чимин взглянул в ответ, по привычке слегка приподнимая уголки губ. — Мне снова сделали больно. Ты был прав, Чимин-и, как и всегда. — Всë будет хорошо, малыш. Ты справишься, а я помогу. Он улыбнулся шире, и Тэхëну из-за этой вымученной улыбки стало чуть теплее. Тонкое кольцо на пальце обжигало, а цепочка на груди согревала. — Он выбрал не меня. Неужели я настолько не важен? — Нет, Тэхëн, конечно, нет. Просто иногда нам приходится делать очень сложный выбор, от которого буквально будет зависеть всë. Чонгук любит тебя, будь на то его воля, он бы никогда не оставил тебя. — Он обещал, что вернëтся. — Тэхëн почувствовал, как глаза снова начало щипать, поэтому прикрыл их ненадолго. — Знаешь, сколько обещаний он нарушил? Я не знаю, во что верить. Я привык выбирать ту ложь, что кажется красивей. — Когда он вернëтся, всë снова будет хорошо, хоть я и против того, чтобы ты ждал и тешил себя надеждами и обещаниями. — Я тоже против. — Что? — Буквально всë во мне хочет верить в то, что он вернëтся ко мне, я хочу дождаться его, но я не сделаю этого, — говорит он, осознавая, что за последнее время это самое тяжëлое его решение. — Если он не смог сделать выбор в мою пользу, то почему я должен это делать? — Хочешь, сказать, что ты… — Он бросил меня. Я не буду ждать, пока он сможет уделить мне время. — Тэхëн, я не узнаю тебя. Что с тобой случилось? — Чон Чонгук со мной случился. — Поспешные решения не в твоëм стиле, малыш. Что если он вернëтся через год? — спросил Чимин, не до конца понимая, почему сейчас на стороне Чонгука, почему защищает его. Тэхëн же на его вопрос лишь отрицательно помотал головой. — Если через месяц? — Нет, он сделал свой выбор, а я сделаю свой. Тэхëн подошëл к Чимину совсем близко, положил руку на его плечо, смотря в глаза, опуская взгляд на губы. Пак нахмурился, замечая, как расстояние между их лицами сокращается. — Чимин, поцелуй меня, пожалуйста, — прошептал он в его губы и подался вперëд. Пак округлил глаза и резко повернул голову, из-за чего прохладные губы Тэхëна коснулись его щеки. Чимин положил руку на его затылок, вторую опустил на талию, прижимая к своему телу, согревая. А Тэхëн вздохнул то ли разочарованно, то ли облегчëнно, укладывая руку на талию и обнимая в ответ. Он смотрит на рассвет слезящимися глазами, а загорающийся горизонт красиво отражается на радужке глаза, и именно сейчас ему так хочется совершить самую большую глупость, которая может оказаться тем единственно верным решением. — Чимин, — произносит Тэхëн спустя несколько долгих минут молчания. — Ты говорил, что всегда будешь ждать ответ. Чимин, кажется, забыл, как дышать, перестал видеть всë, что было вокруг. Весь его мир буквально сосредоточился в его же руках, так внезапно стал одним человеком. И они оба понимали, какой смысл несут слова Тэхëна, и никто из них к этому не был готов. Пожалуй, «запасной вариант» звучит плохо, данное выражение можно заменить. Чимин не запасной вариант, Чимин — его спасение, тот, кто не позволит ему опуститься на дно. На рассвете Тэхëн попросил Чонгука остаться с ним, на рассвете следующего дня Тэхëн разрушил свои просьбы и обещания. Чонгук сделал выбор не в пользу Тэхëна. Тэхëн поступил так же.Нарушены клятвы и обещанья. Слова о любви стали звуком пустым. И в памяти вечно минута прощанья. Ты стал для меня человеком чужим. Ты сделал свой выбор, я сделаю тоже, И пусть пожалею когда-то о нëм. Ты больно царапал словами по коже, Оставил следы и на сердце моëм. А. Б.