***
Было шумно. Будто адские механизмы бились друг о друга с невероятной силой, заставляя металл издавать звук, пульсирующий эхом в голове. Эхом боли, неким отголоском, которого потом и не вспомнишь. И Гарри знал, что не вспомнит. Бывают моменты, которые лишь кажутся яркими, а потом ты понимаешь, что совершенно забыл их, словно и не было. Словно неправда, словно столь незначительно, что совсем не нужно. Мимо. Приглушенный свет почему-то вызывал мороз по коже своим холодным мерцанием. Кружево мыслей покрылось инеем в ожидании первого солнечного лучика, который позволит ему вырваться из хладной, мёртвой тюрьмы. Как наивно. Гарри знал, где находится. Точнее видел, что сидит в вагоне метро. Так тускло, но знакомо. Сонливость наваливалась пуховым одеялом, но вместо мягкости ощущалась лишь тяжесть собственного тела. Гарри было всё равно, куда он едет. Остановка стала неожиданной. Так же, как и последующий разгон. Слишком быстро, чёртова отмотка вперед, когда время проходит сквозь, а ты просто пялишься в окно. Времени не существует, думал Гарри, это иллюзия бытия. Вся наша жизнь - миг для Вселенной, которая захлопнется сразу же, как только ты закроешь глаза. Она, Вселенная, живет лишь мгновение. Ей боле не дано. Ей суждено умереть раньше, чем успела родиться и понять, что жива. Гарри решил, что это, пожалуй, самая поэтичная мысль в его жизни. Прикосновение к плечу заставило вздрогнуть и повернуть голову. Гарри моргнул, удивившись присутствию кого-то еще поблизости. Кажется, минуту назад он был здесь один. Гарри замер, разглядывая острое плечо сквозь белую ткань рубашки. Она слепила. Должно быть, новая. Гарри вздохнул и отвернулся к окну. Сколько он уже ехал? Пять минут или час? – Прекрасный вечер, не правда ли? – тихий голос прозвучал нереальным в шумном, но практически пустом купе. Гарри чувствовал себя плодом собственного воображения. – Наверное, – уклончиво ответил Поттер и снова повернулся к собеседнику. Повернулся, чтобы столкнуться со сталью радужек напротив. Чтобы замереть и забыть, как дышать, окунувшись в смертельно-спокойный водоворот на дне зрачков. Гарри испытал нечто очень похожее на дежавю. Молчание повисло в воздухе в контраст звуковым волнам вокруг. Ещё немного и тишина войдет в резонанс с внешним звуком, и их просто убьёт первой же волной. Двум жалким тушкам не выдержать столь высокой амплитуды. Этим стенам не устоять - они рухнут чуть позже, чем сердце Гарри Поттера остановится. Он будет уже мёртв, когда спасатели будут искать трупы с умными собаками на поводках. Собаками, которые почувствуют запах его мёртвого тела раньше полицейских. – Доедешь со мной до конечной, Поттер? – Голос звучал неестественно, как сквозь толщу воды. Гарри хотелось рассмеяться, но язык прирос к нёбу, а в глотке застрял кусок чёртовой фанеры. Он думал, что будет харкать кровью дома. Он не мог решить, что более абсурдно: слова Малфоя или то, что они сидят плечом к плечу. Это всё не станет поводом завтра в газетах писать про полеты из окон в метро. Слишком банально для них, разве нет? – Информативно, герой, – негромкий смешок вписался как нельзя кстати. Он был ожидаем. Привычен. Конечная - всегда самая пустая остановка, подумал Гарри прежде, чем что-то ударило его по плечу. Затем снова. И снова. И еще раз. – Что ты...? – Вопрос запутался в ворохе мыслей и неяркого, мягкого, теплого света. – Ты заснул, пока ждал меня, Гарри? – Усмехнулась Джинни, усаживаясь напротив. – Извини, пока снимала номер в гостинице неподалеку, лысый мужик успел стащить мой билет на оперу в следующую субботу. Хорошо, что я установила сигнальные чары на свою сумочку. Гарри огляделся: он сидел в кафе, а перед ним сиротливо стояла недопитая чашка кофе. Он вздохнул. Ему удалось поспать ровно пятнадцать минут, если верить наручным часам. Рекорд. И ему снился Малфой. – Привет, Джин, – запоздало поприветствовал подругу Гарри. – Что нового? Как Америка? Девушка закатила глаза: – Всё еще стоит, – протянула она. – Не надейся. Сборная Штатов уделает ваше сборище идиотов на раз. Гарри понял, что совсем забыл про "товарищеский" квиддичный матч между командами правоохранительных органов Британии и США. Он заранее махал белым флагом. Всё, на что он сейчас годился - роль дохлой мумии в маггловском театре. И то - не устоит. – Хреново выглядишь, – заметила Джинни. – Тебе не помешало бы отдохнуть. Гарри кивнул. Было бы это так просто... – Мы с Роном собирались выпить на этих выходных, – вздохнул Поттер. Джинни рассмеялась, а потом хмуро и даже как-то настороженно посмотрела на него: – Я думала, ты больше не пьешь. В кафе вдруг стало холоднее, хотя Гарри не был в этом уверен, потому что мозг давал явные сбои, так почему бы ему сейчас не обмануть его органы осязания? На миг ему показалось, что он стоит на хлипкой лестнице над баком с кислотой и смотрит, как двое авроров вынимают оттуда кусок мяса и костей руками в специальных защитных перчатках. Наверное, тот парень тоже любил встречаться с друзьями в кафе. – Иногда, – пожал плечами Поттер. Джинни кивнула, закусив губу, и Гарри решил, что знает, о чем она думала, пока рассматривала меню. – Не надо, – покачал он головой. – Всё в порядке. Она вздохнула: – Конечно, – кивок и ирония в голосе сказали о многом. – Как всегда, Гарри... Итак, что будешь заказывать?... Гарри считал, что лучше так, чем заводить бессмысленный разговор по душам из пустых слов, которых ему хватит только на то, чтобы его от них стошнило этой же ночью. Раньше, после войны, он старался делиться переживаниями, сейчас же он слишком устал от этого дерьма. Гарри заказал ещё кофе.***
Гарри смотрел, как подруга устраивается на неудобном офисном стуле в его кабинете, и думал о том, как часто он засыпал на рабочем месте и даже не замечал этого. Судя по пролетающим, как миг, дням - часто. Гарри смотрел на часы на стене и размышлял, как много из видимого им - правда. Лужа крови на кухне у холодильника совершенно точной не была реальной. Кажется, Поттер знал, о чем сейчас пойдет речь. Как жаль, что говорить сегодня у него не было ни сил, ни желания. – Гарри, – начала Гермиона, и ему захотелось швырнуть в неё кипой бумаг за этот идиотский, виноватый тон, – мы считаем, что тебе стоит отказаться от этого дела. Поттер прикрыл глаза, глубоко вздохнул и понял, что злится. Раздражение бурлило в ниточках вен расплавленным металлом, оно тянулось к сердечной жиле, концентрируясь сгустком желчи где-то на полпути, где-то, быть может, в желудке. Он не хотел этих эмоций, но они были. Они заставляли его органы гнить от убойной доли напряжения и ярости на самого себя за столь недостойные чувства. Глупо, но усталость вытаскивала наружу всю заевшую артерии плесень. – Мы? – Из глотки вырвался хриплый рык, нежели безобидный вопрос, и серые глаза под прикрытыми на мгновение веками сверкнули весельем. Гермиона не вздрогнула. И не должна была. Грейнджер была непробиваемой. Как постфактум всей её жизни, это лишь последствия, приведшие к бездушной порой твари, которой она становилась, когда дело доходило до эмоций. Гарри иногда казалось, что она разучилась искренне переживать за людей. Однако такой она выглядела лишь иногда, как сейчас. Но что мешает ей притворяться всё остальное время, играя на публику своей внимательностью? Не зря же работает с трупами. Поттер считал, что, несмотря на многолетнюю дружбу, у них достаточно тайн и секретов друг от друга, чтобы не мочь ответить на простой вопрос: что из себя представляет ваш друг, человек, прикрывающий вам спину? Они оба не смогли бы на него ответить. – Я и Рон, – невозмутимо ответила Гермиона. Гарри кивнул. Кто же ещё? – Почему? Ему показалось, что она закатила глаза. Как-то уж очень знакомо. – Не строй из себя идиота, – серьёзно ответила Грейнджер. – Малфой сбежал, это очевидно. Даже если он не виновен, то знал, что его обвинят. В любом случае, он причастен, а шансы его найти невелики, и ты это знаешь. Экономика разваливается, Гарри, у Министерства недостаточно средств на спонсирование таких дел. Поиск этого сноба выйдет Аврорату в не малую сумму. Малфой едва ли сидит в пещере на территории Британии, а путь за рубеж нам заказан. Европа всё ещё с прищуром поглядывает на наших ребят, тебе ли не знать? Гарри сжал под столом кулаки. Казалось, реальность вот-вот схлопнется вокруг него, как ловушка. Его ловили, словно поганую крысу. Бессонница шла в ногу с паранойей, а жизнь чётко следовала инверсной кривой, по которой шаг вперед равнялся раздробленным тазовым костям. Гарри знал, что друзья - те люди, кто первыми сдадут его в психушку без малейших колебаний совести. Ему нельзя давать осечек. – Ты говоришь не просто об отказе от дела, Герм, – утвердительно сказал Поттер и не увидел удивления в карих глазах. – Ты говоришь о его закрытии. Грейнджер упрямо поджала губы и кивнула: – Да, именно об этом, – она вздохнула, кинув взгляд на картину на стене, и Гарри видел, как пыль деревянной рамки впитала в себя их былые улыбки. –Труп не опознан, никто не подавал заявления о пропаже. Возможно, парень был сиротой. Всем плевать, понимаешь? Конечно, он понимал. А ещё он понимал, что сдал позиции в этом диалоге, когда проследил за её взглядом на их общее фото в пресловутой рамочке. И он понимал, что она просит его об этом, зная, какими будут последствия его отказа. Волшебникам не нужны такие истории, как эта. Волшебникам не нужно знать, что Министерство не способно защитить их, как подобает. – Ладно, – сказал он. – Сейчас правит бюрократия, так что с бумажками и прочим разбирайся сама. И ему совершенно не было интересно, какую версию событий она придумает, каким несчастным случаем обставит убийство. В чём Гермиона действительно была права, так это в том, что всем плевать.***
Отражение смотрело на него мутным взглядом зелёных глаз. Оно безумно улыбалось ему окровавленными, сухими губами, сшитыми между собой толстой нитью, которая, казалось, была вся покрыта грязной, бурой субстанцией от нанизывания на нее живой плоти. Кто-то закрыл ему рот, чтобы оно не могло говорить, но оно мычало сквозь полированную поверхность, и Гарри даже мог разобрать некоторые слова. Его отражение смеялось над ним и выло, пока он пытался найти в зелёных глазах самого себя. Гарри ломал себе ногти о холодный металл раковины, но всё, что он мог - разбить стекло и пойти клеить обои. Там немного осталось. Ванна небольшая. Поттер где-то слышал, что скоро солнечное затмение. Люди любят придавать больше значения вещам, чем те на самом деле имеют. Это забавно, потому что сам он выкинул бузинную палочку.***
– Тебе нужна опора, друг, – важно кивал Рон. – Что-то, на что ты можешь временно опереться. Гарри подумал, что зря рассказал ему о проблемах со сном. – Такие дела выводят из колеи, – продолжал друг, – но это всё хрень. Риторика. Нам с тобой от подобного не избавиться никогда, так что просто подстраивайся под своих тараканов, терпи и жди, когда эта судорога хоть на миг прекратиться, чтобы закинуться метом. Гарри усмехнулся: – И что же? Обойдемся без смирительной рубашки в этот раз? Рон прыснул. – Похоже на то... Гарри был уверен, что Гермиона так не считает. Она сказала ему перед тем, как уйти, в последнюю их встречу в его кабинете, что-то вроде: – Держи себя в руках, Гарри, – её голос звучал приглушённо, будто она открывала ему тайну, секрет за семью замками, – тогда, после войны, им было всё равно. Сейчас они за тобой наблюдают. Им только дай повод, и они спихнут на тебя все свои беды, и прошлые, и настоящие. Они заставят тебя страдать за все их горести. Поттер знал, что это так. Однако пока что не понял, хочет ли давать им повод.***
Сигарета тлела в его бледных, длинных пальцах, пока он небрежно болтал ногами в воздухе. – Снова убежишь, да? – спросил Гарри, наблюдая за тем, как ветер треплет пепельные пряди. Малфой хмыкнул и выкинул окурок куда-то вниз с крыши высотки, где они находились. – Я не скажу тебе ничего нового, Поттер, – фыркнул он. Гарри подошел ближе к нему, к краю. Драко поднялся. – Всё дело в том, - прошептал Малфой в самые губы Гарри, – что я слишком люблю летать. Поцелуй остался на губах застывшей корочкой инея. Драко улыбнулся и шагнул назад. Гарри подумал, что выкуренная недавно сигарета будет лежать на асфальте рядом с его расквашенным черепом. Поттер посмотрел вниз. Конечно, там никого не было.***
Невилл опаздывал уже на восемь минут. Гарри нервно постукивал пальцами по столешнице, покусывая щеку изнутри и недоумевая, откуда взялась эта чертовски странная привычка. За окном смеркалось, но мягкий свет закатного солнца напоминал лишь о сумасшедшем, огромном лице Молли Уизли с копной ярких, рыжих волос; лице, исказившимся в истерической гримасе. Поттер до сих пор ёжился, вспоминая, как она смеялась на похоронах Фреда, как кричала, махая рукой на поминальный стол: "Он умер, а у нас теперь столько еды, что мы можем прожить на это месяц! Он умер, а мы жрём!" День тогда для неё закончился приступом инфаркта и госпитализацией в больницу Св. Мунго. Гарри сглотнул. На улице загорелся первый фонарь. Затем ещё. И ещё. Кончики пальцев жгло. – Здравствуй, Гарри, – сказал Невилл, оказавшись в зоне видимости Поттера. – Искренне прошу меня простить за опоздание. Долгопупс позвонил прошлым вечером, полдевятого, если быть точным, просил о встрече. Гарри, конечно, согласился, думая, что слишком часто последнее время наведывается в кафешки этого района. Они все казались одинаковыми. Поттер думал, что его извинения - лишние слова на ветер, но кивнул, принимая оправдания. По правде, ему не хотелось видеть бывшего однокурсника - у того был слишком внимательный взгляд, чтобы пытаться не выдать полного раздрая своей жалкой тушки. Но он не мог не прийти. – Привет, Нев, – улыбнулся Гарри, – что случилось? Зачем ты хотел видеть меня? Долгопупс внимательно посмотрел на него, будто решая для себя, стоит ли говорить то, что собирался. Он молчал, а Гарри провалился в нечёткую картинку в голове из недавнего сна, длившегося не больше десяти минут. Странный, слишком детальный. В нём он, Гарри, словно заправский хулиган, с широченной улыбкой и смехом на устах, кидался снежками в Драко Малфоя, который прятался за тонким стволом вишнёвого дерева. С серого неба крупными хлопьями падал белый снег, а Гарри хохотал и пытался опрокинуть Малфоя в сугроб. Тот брыкался, ругался, вырывался, запихивая за шиворот Поттеру снег, но смеялся так откровенно лекго и просто, так открыто и весело, что сердце Гарри сбивалось с ритма. В груди что-то нежно щемило от белых искорок в серых глазах. А потом он проснулся от стука соседки снизу по батарее: старушка с маразмом свято верила, что он демон во плоти и пришёл погубить их мир. Наверное, временами он действительно походил на мессию зла. Потом он полчаса сидел, глядя на пыльные плинтуса, и думал, какого чёрта Малфой влез в его сны? – Не уверен, что это правда, – медленно проговорил, Невилл, отвлекая Поттера от пространных мыслей о сущности сновидений. – Но я слышал, что ты ищешь Драко Малфоя. Поттер усилием воли заставил себя не прищуриться. Или не фыркнуть. Удивительно, как быстро распространяются слухи. Дело закрыто: Гермиона хорошо постаралась придать своей выдумке реалистичный вид. Не придраться. В этой истории Малфой лишь пешка, лишь крючок, лишь свидетель, который, трусливо поджав хвост, сбежал. Правдоподобно. Даже Нарцисса Малфой дала добро на подобные слова о своём сыне, хотя обращение к ней за разрешением было лишь делом чести, нежели чем-то действительно решающим. Гарри всё ещё считал Малфоя убийцей. И всё ещё хотел поймать его, дабы Азкабан наконец принял его в свои топкие болота, наполненные криками, стонами, ужасом и трухой слезающей кожи заключенных. – Допустим, – кивнул Гарри, выжидательно и серьёзно глядя на Долгопупса. Каким бы проницательным Невилл не был, противостоять взгляду Поттера он не мог - в Аврорат не за красивое личико берут. Этот суровый напор бывалого вояки прогибал спину многим и многим аристократам, не то что обычному целителю. Даже покрасневшие веки не портили производимого эффекта. Долгопупс вздохнул и повёл плечом. – Я не имею права говорить это, Гарри, – сказал он и покачал головой. – Я клялся... Гарри хмыкнул: – Но ты позвал меня сюда. Невилл снова вздохнул и кивнул. – Да, – голос показался Поттеру уверенным, – потому что знаю тебя. И твоё отношение к Малфою. Я знаю, что ты засадишь его за решётку, не задумываясь. Потому я решил, чисто ради внутреннего спокойствия, сказать тебе, что не считаю его способным на то, в чем его обвиняют. Гарри нахмурился и подумал, как много людей знают, что Малфой был и есть главный подозреваемый уже закрытого дела. Наверное, немного. Свидетели. Их друзья. Парочка авроров. Но они все поверят в версию Грейнджер. Потому что им нет дела до того, кто на самом деле убил того парня. Сам факт того, что кто-то заплатил за это, их устраивал. – Почему нет? – спросил Поттер, внимательно наблюдая за бывшим сокурсником глазами, которые начало печь от такого напряжения. – Я общался с ним, – ответил Невилл. – Я был его лечащим врачом. Последние месяцы ему стало хуже, и он физически не смог бы убить того парня. Драко постоянно находился под воздействием наркотиков, которые я ему советовал. Гарри не думал, что это достаточно веское основание. Он знал, на что люди способны в ярости. И недомогание едва ли стало бы преградой, тем более - прикрытое наркотой. – Он должен был уволиться, – сказал Невилл. – Я не мог позволить ему работать в лаборатории. Это было слишком опасно и для него, и для окружающих. И от езды на мотоцикле ему стоило отказаться. Однако он меня не слушал, в большинстве случаев. Гарри увидел перед собой потухший взгляд серых глаз, в которых отражались блики от огня в камине. Между пальцев застыла кружка горячего, наверное, чая. Драко сидел в кресле, закутанный в плед. И Гарри точно знал, что это ему приснилось. – Почему? – вышло хрипло. Так, будто он не хотел слышать ответ. – Гарри, почему ты не проверил медицинскую карточку? – спросил Долгопупс, а в голове Поттера в такт его словам прозвучал голос Гермионы: " Но почему этими вопросами должна задаваться я, хотя это даже не моя работа?" Гарри пожал плечами. Он просматривал медицинскую карту. Но, кажется, слишком сильно хотел спать в тот день. Кажется, в этом деле всё шло мимо него. – Я немного беспокоюсь за него, – вдруг сказал Невилл. – Исчезать вот так очень опрометчиво. Надеюсь, там, где он сейчас, у него есть хороший врач. Сердце взволнованно стучало в глотке. – Почему? – Глухо повторил вопрос Поттер. Невилл сглотнул. – У него дегенеративное заболевание нервной системы, – медленно проговорил Долгопупс, и мозг Гарри заклинило. – Дрожательный паралич, болезнь Паркинсона, называй, как хочешь. Это наследственное. "...что-то с нервной системой" - так, кажется, писала Гермиона в дополнении к отчету о вскрытии? Грудь сдавило от нахлынувшего осознания. Драко не был убийцей по одной простой причине - его труп лежал на хладной кушетке в морге, на минус первом этаже больницы Св. Мунго. Драко был вторую неделю как мёртв, пока Гарри тщетно пытался заснуть и засадить его в Азкабан. Перед глазами заплясали крупные хлопья снежинок и яркая улыбка на бледном лице. Гарри стало трудно дышать. Перед глазами плыло - он задыхался. Он слышал весёлый, искренний смех Драко, пока Невилл кричал что-то официантам. Гарри задыхался, потому что понял - это не сны. Это воспоминания. А дальше - тьма.***