***
Сейчас: Наручники на запястьях туго давили на кожу, отчего возникало перманентное желание двигать кистями по чёртовой бесполезной окружности, сдирая эпителий до самого мяса. Грязная чёлка спадала на глаза, перекрывая обзор на светлый, чистый коридор впереди с красной ковровой дорожкой, как в насмешку, как будто говоря что-то вроде: "Настал твой звёздный час, Герой". И Гарри бы усмехнулся, если бы на плечи не давили так грубо, если бы не до синяков цеплялись сильными пальцами. Он бы усмехнулся, будь он на месте одного из двух авроров, что тащили его, словно нашкодившего щенка, вдоль этих стен, этих грёбаных безликих стен, которым он отдал свою жалкую жизнь. Гарри бы посмеялся над абсурдностью ситуации, над лицемерием собственных коллег, но не мог. Он даже не мог сказать: "Хей, мужики, пошутили и хватит. Расходимся. На носу ещё целый рабочий день." У него бы не повернулся язык, дабы извергнуть столь паскудную ложь. Ему не удалось бы соврать теперь, просто потому что не было сил на столь трудное действо. Он просто хотел, чтобы это уже наконец закончилось.***
Двумя днями ранее... В комнате было темно. Гарри сидел в углу, обняв собственные колени вспотевшими, подрагивающими ладонями. Он смотрел прямо перед собой, но видел совершенно точно не вуаль чёртовых штор. Он даже не слышал криков соседа сверху, громящего свою квартиру в пьяном угаре. Ему казалось, что он плачет. Ему казалось, что он корчится на полу в дикой болезненной агонии. Но он просто неподвижно сидел в углу спальни, едва ли напоминая со стороны живого человека. Скорее - игрушку, застывшую на веки в одной позе с неизменной улыбкой на устах. В этой тишине Гарри слышал его голос. Быстрые шаги тонули в привычном гомоне студентов Хогвартса, как и тихие смешки, срывающиеся с губ то Гермионы, то Рона, то самого Гарри. Они шли, едва ли не переходя на бег, чтобы успеть скрыться от вездесущих фанатов-первокурсников быстрее, чем они успеют заприметить круглые очки, рыжие лохмы или каштановые кудри. Они завернули за угол, в неприметный коридорчик, и сразу же притормозили, услышав громкий оклик со стороны окна. - Поттер! - крикнул парень, и, повернувшись, Гарри узнал в нем Малфоя. - Какая встреча! Оу... подождите, вы куда-то торопитесь, господа Герои? Прошу искренне простить меня. Сказано это было в фальшивой манере фокусника, а последующий за этим реверанс вышел вполне неплохо. Гарри нахмурился и махнул друзьям в знак того, что они могут дальше идти без него и он присоединится позже. Гермиона пожала плечами в ответ, схватила протестующего Рона под локоть и повела его дальше, видимо, решив не ввязываться в очередную перепалку, которую разумно считала бессмысленной тратой времени. - Малфой? - Гарри вскинул бровь, ожидая продолжения банкета. Он пристально вглядывался в лицо напротив, пытаясь найти ответ на невысказанный вслух вопрос: "Какого, собственно, хуя?" А вопрос в данном случае всплывал закономерно внешнему виду наследника древнего рода, разгуливающего по школе в кожаной юбке чуть ниже колен и пушистом на вид шарфике, болтающимся на шее как петля у глотки. Гарри подумал, что если затянуть чуть туже, то по бледной коже лица пойдут красные пятна, из горла начнут вырываться тихие хрипы один за другим до тех пор, пока сердце не остановится от нехватки кислорода. Асфиксия с последующим летальным исходом. Прозаично. - Ты вроде спешил, нет? - невинно поинтересовался Малфой, будто это не он минуту назад яро желал поговорить с Поттером, демонстративно обратившись именно к нему, а не ко всему гриффиндорскому трио. - С какой костюмированной вечеринки ты сбежал, позволь узнать? - поинтересовался Гарри, впечатлённый столь малым количеством агрессии в голосе парня, что, впрочем, возмещалось тонной ядовито-саркастичных ноток в простых вроде бы словах. Малфой фыркнул и закатил глаза, после чего подошел чуть ближе и выдал: - Я решил, что мне больше незачем таскать на себе душные пиджаки. Гарри опешил, а Малфой тем временем, кажется, вошел в раж. - Больше незачем приглаживать волосы и красиво плести чушь о том, как мне нравится моя будущая, несуществующая жизнь. - Он окинул Поттера брезгливым взглядом и выплюнул: - Так что заткнись и иди нахер. Гарри не успел толком осознать свой собственный кулак, летящий в чужую скулу, но вот ответный удар куда-то по ребрам понять смог. Как и уловить странный блеск на дне серых глаз. Он замер, неверяще уставившись на оппонента. - Посмотри на меня, - свой же голос вдруг оказался ему неподвластен, выдавая вместо чётких звуков заглушенный хриплый шёпот. Наверное, последствия удара под дых. Малфой лишь мотнул головой, повторяя уже сказанное: - Иди нахер, Поттер. Гарри поджал губы: - Ты сам меня остановил. Парень в ответ повел плечом, глядя куда-то за спину гриффиндорца, вдаль коридора. Поттер вздохнул, понимая, что такими темпами он ничего не добьется. Однако уйти ему не давало вспыхнувшее в подкорке мозга беспокойство, которое отзывалось пульсирующим давлением в районе затылка, простреливающей волной боли вдоль шейных позвонков. Гарри не ожидал от себя подобных действий, когда схватил Малфоя за подбородок, заставляя того столкнуться с ним взглядами. Его сердце сжалось на мгновение, когда он отчётливо смог разглядеть расширенные зрачки и будто бы отрешенные от всего вокруг, пустые глаза. - Ты под чем-то? - Презрение не было запланировано в интонации, оно непроизвольно вырвалось наружу в такт чужому брезгливому фырканью и резкому движению бледной руки, смахнувшей пальцы с острого подбородка. - Ты что, серьёзно обдолбался?! Прямо в школе?! Малфой оскалился: - А что ты мне сделаешь, Поттер? - Прошипел он. - Окунешь мордой в грязь? Превратишь в хорька? Отберешь семейные реликвии и разграбишь сейфы в Гринготтсе? Заставишь полы драить в Атриуме всю оставшуюся жизнь?! Спасибо, блять! За тебя это уже сделало Министерство. Тишина на секунду зависла между ними, а потом Драко неожиданно весело улыбнулся, слегка безумно сверкнув глазами: - Теперь Малфой - просто фамилия, Потти, - поведал он, словно великую тайну, шёпотом. - Я теперь могу ходить в этой юбке Паркинсон хоть до скончания века - всем будет плевать. И тебе сейчас тоже плевать, признай это. Легче станет, знаешь, спать по ночам, когда спокойно и открыто можешь сказать, насколько тебе на всё похуй. - Он подмигнул: - Давай, Поттер, попробуй. Гарри таращился на его улыбающееся лицо, не веря, что действительно собирается сказать это. Он понимал, что Малфой в хлам, что надо просто покрутить пальцем у виска и пойти к друзьям. Но он стоял на месте, ощущая горячий комок задушенных эмоций в груди, и всё же тихо выдавил: - Мне похуй. Малфой кивнул, а затем одними губами проговорил: - Громче... Комок стал ощутимо давить на трахею и внутренние стенки глотки. Гарри думал, что его вырвет, попробуй он воспроизвести сейчас хоть слово. Этот клубок становился всё больше и больше, забивая собой дыхательный тракт, с каждым днём эти нити оплетали его бьющееся в судорогах сердце, душа страх, боль, радость, раздражение, гнев, ярость - всё, что зарождалось там, внутри, под действием чёртовых гормонов. Но Гарри смотрел в сияющие серые глаза, немного съезжающие и плывущие вниманием, и почувствовал, как созвучно бешеному сердцебиению этот тугой, плесневелый изнутри шар лопнул, оглушая на секунду, оставляя лишь противный звон в ушах. Почувствовал всей грудной клеткой свой крик: - Мне похуй! Малфой рассмеялся. А Гарри впервые после войны ощутил себя живым человеком. Хлопнувшая входная дверь не заставила его дернуться или хотя бы сдвинуться с места. Он всё так же сидел в углу комнаты, когда из коридора послышался голос, кажется, Гермионы: - Привет, Гарри! - последовала пауза с характерным "вжиком" молнии на куртке. - Ты не спишь? Невилл сказал, что на встрече с ним тебе стало плохо, и он помог тебе добраться до дома. С тобой всё хорошо? Почему тебя вчера не было на работе? - Слова раздавались всё ближе и ближе, как и скрип половиц от мягких шагов. Гарри смотрел в пустоту. - Мы подумали, что тебе нужно время, дабы прийти в себя и оправиться, потому вчера решили не приходить, но се... Гарри?... Звуки её голоса сошли на нет, а шаги растворились в пространстве затухающими колебаниями. Гарри слышал, как она звала его по имени, и это эхом разносилось в его сознании другими, совершенно иными, но родными интонациями. - Гарри, - шёпот на ухо пускал мурашки вдоль позвонков, пробираясь в сердце колющей нежностью. - Гарри... Иногда я думаю, что всего этого не существует. Тёплый летний ветер приятно обдувал лицо, заставляя вдыхать полной грудью и вспоминать редкие, спокойные деньки в Хогвартсе, в который они уже навряд ли вернутся. Наверное, и не стоило - что было, то прошло. Иначе они бы не пришли к тому, что есть сейчас... Иначе, если бы остались там, в стенах школы, навсегда. Тогда они бы не знали, что значит жить свободно, разрешать себе жить так, как хочется тебе. Они бы остались детьми, которые отчаянно нуждаются в опеке взрослых людей. Они бы не расправили крылья. - Правда? - Гарри повернул голову, чтобы увидеть пепельные пряди, поднимаемые легким ветерком, и задумчивый взгляд, направленный на водную гладь озера в этом маггловском парке. - Почему? Драко пожал плечами, прежде чем глубоко вздохнуть, взять его за руку и всё же ответить. - Это неправда, понимаешь? - сказал он. - Всё вокруг - придумано нами. Придумано живыми существами вроде нас. Мы даём определения окружающим вещам, чтобы было проще жить... Чтобы не было страшно жить, понимаешь? Гарри кивнул: - Люди боятся того, чего не понимают, - протянул он. И уютная тишина снова окутала их своим мягким одеялом. Они часто молчали. Гарри иногда думал, что именно способность молчать делала их отношения особенными - им обоим не нравилось много говорить. Потому что большинство сказанных фраз звучат как оправдание самого себя, того, кем ты являешься. А они давно смирились с тем, кто они есть и для самих себя, и друг для друга. Не сразу, конечно. Всё приходит со временем. - Да, - прошелестел Драко, - потому все планы на жизнь по сути своей бессмысленны. - Он посмотрел на Гарри, и Поттер завис, разглядывая собственное отражение в прозрачных, серых глазах. - Всё может изменится за один только миг. Настоящее превратится однажды в сыпь шрамов на плечах, о которых мы и не вспомним, пока не посмотрим в зеркало. Гарри вздохнул: - Поэтому мы никому ничего и не говорим, - улыбка сама собой расцвела на губах. - Чтобы оно не становилось реальным. Глаза Драко сверкнули: - Именно, Гарри, - Поттер почувствовал, как ледяная ладонь мягко коснулась его щеки. - Если это станет реальным для них, то для нас всё осыпется прахом. - Потому что их реальность раздавит нашу. Шелест деревьев потонул в безумном биении сердец, когда губы нашли губы. - Потому что всего этого не существует, - хмыкнул Драко в поцелуй. - "Мы" есть, потому что мы так хотим. Мы. Они разрушат нас, потому что не будет "нас", будем "мы все". Поттер кивнул. Он просто не хотел делить Драко с кем-то ещё, говорить о нём с кем-то, даже с друзьями. То, что между ними - между ними. А Гермионе наверняка будет недостаточно простого: " Мы вместе, и всё на этом". Ведь даже эта фраза - ложь. Любое слово о "них" - ложь. Потому что слова всегда врут. - Гарри, что случилось? - тихо, едва слышно даже в этой звенящей тишине квартиры спросила подруга, остановившись в паре шагов от него, будто в испуге, будто боялась, что он вдруг вскочит на ноги и приложит ее затылком о стену. - ... Я люблю его, Герм, - прошептал он, всё ещё глядя в пустоту. Гермиона нахмурилась и сделала ещё один осторожный, маленький шажок навстречу. - Что? Гарри резко поднял на нее взгляд зеленых, полных безумной боли глаз: - Это был я. Он вцепился деревянными пальцами в собственные волосы, начиная раскачиваться на месте и что-то лихорадочно шептать себе под нос. - Что ты сделал? - В ужасе проговорила Грейнджер, отшатнувшись от друга как от прокаженного, когда маниакально блестящие зрачки вновь остановились на ней. - Я помню его предсмертные судороги, Герми... Это был я. - Гарри отчаянно закивал головой, не замечая слез, что градом лились по щекам. - Это я убил Драко Малфоя.***
- Это не было случайностью, - повторял он в который раз, глядя в карие глаза подруги. - Но ты не хотел этого. - Возразила Грейнджер. - Но сделал. - Вздохнул Гарри. - То, что я был пьян, меня не оправдывает. Я пришёл к нему, чтобы попросить его уволиться и отправиться со мной в отпуск... Я переживал, ему становилось хуже, но он упирался. Начал спорить и говорить, что ему необходимо кое-что закончить, прежде чем он сдохнет. Гермиона отвела взгляд. Гарри сглотнул. - Он знал, Герм, - хрипло продолжил Поттер. - Он знал, что мне в состоянии бешенства бесполезно сопротивляться. Он сталкивался с этой стороной меня чаще, чем кто-либо другой. - Ком застрял в горле, но Гарри заставил себя говорить дальше. - Болезнь не дала бы ему меня вырубить, но он мог бы попробовать ударить меня. Однако он даже не пытался. Драко знал, что умирает, последние несколько лет... И позволил мне убить его. - Судорожный вздох вырвался против воли, и Гарри отчетливо понимал, что снова плачет. - Я помню всё урывками. Но его предсмертные судороги стоят у меня перед глазами... Господи, я помню, как заметал следы, не понимая даже, что именно делаю и зачем. Как выпил Оборотное с его волосом потом, чтобы уйти из здания. Гермиона вздрогнула, услышав его сдавленный, сумасшедший смех. - Я свалил убийство Драко на него же. - Голос срывался, но он не мог больше молчать. - Я, чёрт возьми, идеально убрался, не оставив улик, будучи в состоянии ебаного аффекта. Я даже поперся на встречу с Паркинсон. И ведь все знали, что со мной такое может произойти! Вспомни тот день рождения Рона, когда я едва не расквасил череп Оливеру Вуду гребаным стулом!... Или кухню Молли после Рождества пять лет назад... - Мы не знали, что ты пойдешь к нему, - пробормотала Гермиона. - Мы вообще не знали, что ты с ним... Гарри ее проигнорировал. Он смотрел на часы перед собой. - И что самое ужасное, - прошептал он так, что по плечам Гермионы побежали мурашки. - Самое ужасное, что на следующий день я всё забыл. Я проснулся, не помня ничего... Я забыл его, Герм. Грейнджер поджала губы, но всё же решилась проговорить: - Твой мозг, вероятно, заблокировал травмирующие воспоминания. Так ча... - Да, но я не мог спать. Меня что-то мучило, выворачивало, корежило, но я не понимал, что... Теперь понимаю. - Он помолчал, а потом выдавил из себя: - Он видел моё лицо. Моё искаженное бешенством лицо. Он смотрел и осознавал, что я больше не понимаю ничего, что больше не узнаю ни его, ни себя самого... Часы тихо тикали на стене. - Что будешь делать? - вздохнула Гермиона. Гарри безразлично пожал плечами: - Сдамся.***
Сейчас. Грузная решётка с подобающим ей визгом закрылась за его спиной. Серые, в царапинах стены наводили на мысли о том, как скоро его собственные ногти будут скрестись о чёртов камень, как скоро его зубы вонзятся в запястья, перегрызая вены. Он думал, что быстрее, чем у большинства. Он лёг на жесткую кровать под звуки хриплого смеха, чьего-то громкого баса и зычных приказов надсмотрщиков. Гарри закрыл глаза. - ... Иногда я думаю, что всего этого не существует. Он вспомнил о кольце, что до сих пор лежало в кармане его пальто. Ветер не дул Драко в лицо, когда он ехал. Не дул, потому что на его голове был шлем. Сейчас Гарри понимал, почему это так сильно въелось в его голову - Драко нравился холодный ветер в лицо... Он любил летать. И Гарри знал, что на внутренней стороне серебряного кольца было выгравировано: Дыши. Знал, потому что это он подарил Драко это кольцо. Гарри вздохнул и ощутил, что, наконец, проваливается в сон. Он решил, что это забавно: Ему удалось уснуть только в тюремной робе, на жесткой кровати. Он подумал, что его путь в никуда будет долгим. Его светлый коридорчик с красной ковровой дорожкой ещё не закончился, хотя ему хотелось свернуть налево, туда, к приговоренным к смертной казни. - ... Иногда я думаю, что всего этого не существует. Да. Этого всего не существует.