Без масок

— Что-за… Стрэндж, ты решил научиться летать без магии? — — Локи, может опустишь меня на пол? Ноги при мне, по крайней мере пока. — — Не зарекайся, чернокнижник. — Шутка не смешная, а ситуация даже очень. Не сказать, что Стивену было неудобно в чужих руках, держали аккуратно. Смотрели без усмешки, зеленые глаза мага мерцали. Грохот упавшей лестницы, благодаря которой он и оказался в таком положении, заставил их обоих улыбнуться. Почему-то не смущало быть так близко к друг другу, тем более в библиотеке, где любой обитатель храма их мог застукать. Не сильно удивило понимание, что желание поцеловать открытую бледную шею никуда не делось. — Мне тоже. — Тихий голос прервал размышления. Что? — Говорю, что ты тяжеловат. А ночью таким не казался. — Ночью он не успел сделать одну вещь, которая раньше казалась нонсенсом. А сейчас, когда ему дали стоять на своих двоих, Стрэндж толкнул трикстера к стеллажу, опускаясь перед ним на колени. Без спроса расстегивая брюки, отбрасывая ремень, наконец стягивая так мешающую одежду до щиколоток. Боже… Что он творит? Ничего страшного. Просто берет член в рот… В начале только головку, посасывая, пробуя чужой вкус. Облизывает по всей длине, касаясь языком яичек. Наконец заглатывает член целиком. Сжимает стройные бедра до красных отметин, специально царапая белую кожу ногтями. Боже… Зачем? Затем. Локи не позволял себе толкаться. Не сжимал волосы на затылке до боли, лишь чуть стянул рубашку на плечах, но и только. И стонал. Тихо. Осторожно. Хриплый голос подстегивал двигаться усерднее. Запах мяты. Вкус пепла. И ощущение прохлады, что сильно контрастировало с разгоряченными их телами… Острая волна возбуждения прошла по всему телу, сворачиваясь тугим узлом в паху. — Стрэндж! Ах… А! — Крик на грани. Выгнутое тело. Легкая боль в плечах, лишь добавившая страсти. Пульсирующая во рту плоть, и сперма, ударившая в горло. Это конец. И его барьерам, и всему тому, что казалось непростительно неподобающим магу. Собственный оргазм оглушил. Локи соскользнул к нему, обнимая дрожащими руками, целуя испачканные собственной спермой губы, даже не думая кривиться от пошлости момента. Поздно. И абсолютно не важно. Не после того, как была обнажена душа, просто у каждого по-своему.