В жизни — война. В смерти — покой. В жизни — позор. В смерти — искупление. ПОСЛЕДНИЕ СТРОКИ ЛИТАНИИ САМОПОЖЕРТВОВАНИЯ
Голова раскалывалась на части, а к горлу подступал удушающий рвотный комок. В ушах набатом гудел колокольный звон, конечности не слушались, впрочем, я их и не чувствовал. Стало страшно от мысли, что они, возможно, отсутствуют вообще, отчего по телу пробежала гурьба мурашек и спина покрылась следами гусиной кожи. Лоб весь в испарине: я ясно чувствовал, как вязкий от копоти пот стекает по моим прикрытым какой-то тканью вискам. Было очень душно. Практически невозможно вдохнуть, легкие будто не слушались команд, вдобавок к этому что-то очень вонючее, похожее на резину, плотно покрывало все мое лицо. Я задыхался… Опять в тело на долю секунды вонзились тысячи тонких болезненных игл страха. Однако резко введенный в кровь адреналин отогнал наваждение, сердце учащенно забилось в груди, по ногам и рукам пробежали короткие, но сильные нервные импульсы, заставляя меня вновь почувствовать себя… полноценным. Мгновение! И вот глаза снова открыты, признаться, я со страхом в душе ожидал, что по ним ударит яркий, слепящий свет, однако этого не произошло. К моему удивлению, небосвод был затянут грязными охрово-красными массивами высоких туч. Будто пылевые бури, которые силой неведомой природной аномалии разродились высоко над поверхностью земли, покрыли собой все видимое пространство верхних слоёв атмосферы. Странное чувство, очень похожее на притаившуюся крупицу вязкого ужаса, полоснуло по сердцу, задевая корни души. Я помотал головой из стороны в сторону, попытавшись стряхнуть эти тягостные цепи негативной эмоции. Получилось, вот только ненадолго: ровно до того момента, когда глаза ухватились за замазанные в грязи и крови округлые линзы… «Противогаз, — констатировал я в своих мыслях, прежде чем безмолвно завопить. — Да что тут, блять, происходит?!» Покачав головой, продолжил думать. «Так, раз он на мне — снимать его определённо опасно для жизни». Очень внимательно огляделся. В первые несколько секунд понял одно — я лежал на чем-то очень твердом и безумно холодном. «Металл», — сразу же пронеслось в голове с ворохом кружащихся мыслей. Да, эта гигантская плита из неизвестного материала, напоминающего по виду железобетон, раньше явно была конструктивной основой, фундаментом, короче говоря. Полностью занесенная сантиметровым слоем красного песка, копоти и мелких, но многочисленных каменных осколков, она была погребена одной стороной в грунт, буквально вдавлена в него. Это мне очень не нравилось. Что могло вызвать такую сильную просадку? Землетрясение? Нет, точно нет. Взрыв? Возможно, но тогда где я, мать твою, нахожусь? Я же мертв! Или нет?! Так выглядит Ад? Или это Рай? Нет, не может быть… И тут взор ноющих от чувствовавшегося двухдневного недосыпа глаз зацепился за мое новое тело, точнее, за ту униформу, в которую я был запакован. А там действительно было на что посмотреть… Двубортная чёрная шинель с латунными пуговицами из прочного драпа, вся покрытая недельными пятнами въевшейся грязи, какой-то химической дряни и свежими кровавыми разводами, выглядела, мягко говоря, потрёпанной. Металлические наплечники из двух сложенных одна на другую пластин, исписанные виляющими следами от чьих-то когтей и украшенные несколькими сколами в разных местах, смотрелись не лучше. Кисти рук закрыты плотными чёрными перчатками из искусственной кожи, на ногах — обычные короткие пехотные сапоги с подбитой гвоздями подошвой. Штанины пошиты явно из того же материала, что и шинель, на них вымаранные тканевые обмотки в несколько слоёв, видать, для закрепления и предотвращения попадания грязи. — Какого ж… — произнес первый раз вслух и удивился грубому, хриповатому и, видимо, не привыкшему к разговорам голосу. — Блять, куда меня занесло? И я тут же впал в полный и перманентный ступор, стоило повести глазами в сторону. — Твою за ногу!.. — непроизвольно вырвалось из меня, а зенки тем временем полезли из орбит еще сильнее. Справа от меня, прямо в трещине в полу, лежало оружие, лазерное оружие… А именно, лазган модели «Люций No.98». Да, тот самый лазган, массово используемый кригскими полками Имперской Гвардии… Вархаммер, Сорокотысячник, ошибки быть не может!.. — Мне пиздец… — Осознание всего происходящего и понимание неизбежности скорой смерти хлынули на мое неподготовленное сознание могучим огненным валом, сметающим все на своем пути. — Я переместился в тело какого-то безымянного криговца, сражающегося на полях вечной войны с неисчислимыми врагами Империума Человечества… «Да, мне точно пиздец!..» Тело затрясло не то от страха перед открывшейся мне сомнительной перспективой умереть в рядах Корпуса Смерти, не то от лютого холодного ветра, принесшего с собой густое пылевое облако. Но насчет второго варианта я, если честно, сильно сомневался. Ибо, насколько помнил из лорных видео о Корпусах, кригская шинель сама по себе предоставляет неплохие теплосберегающие качества да ещё и вдобавок обрабатывается всякой резкой, отвратительно пахнущей химией, дающей дополнительную защиту от холода. «Что мне делать?.. Что? Что?!..» У меня не было ответа на этот не заданный вслух вопрос. Ну, точнее, была одна мысль, только вот… Я многозначительно глянул на самое распространённое оружие Человечества, серебряная аквилла украшала его измазанный в сжиженной грязи темно-зеленый корпус. Один единственный выстрел в голову — и мне не нужно будет страдать. Не будет никакой боли, никаких мук — ни душевных, ни физических — моя голова просто испарится во вспышке красного лазера… Это была бы, пожалуй, самая желанная, самая безболезненная, самая простая смерть во вселенной мрачного тёмного будущего, где есть лишь война… Для меня… Для всех, кто оказался в нее втянут… Но, но как всегда было одно «но»! Какая-то безумная, идиотская, по-другому я назвать её не могу, часть меня упорно не желала окончить эту новую жизнь вот так… просто. Скучно. Бестолково. И я с ней, что самое страшное, согласился: нельзя бесследно уходить, даже не попробовав на вкус эту эксклюзивную возможность!.. Хоть и сомнительную. Медленно встал на ноги, ощупал себя и, поняв, что абсолютно невредим, потянулся к лазгану. Отряхнул с него налипшую грязь и принялся разглядывать знаменитое оружие гвардейцев. Ну, что можно было сказать? В принципе такой же, как и остальные модели «фонариков», только со слегка удлинённым стволом и большим расходом батареи за выстрел. Опять же по понятным причинам: мощность выстрелов такого паттерна чуть-чуть выше, нежели у других, однако за это приходится платить более низкой износостойкостью. И даже кольцевые радиаторы, установленные на этот тип лазгана для предотвращения перегревов, не сильно спасают ситуацию. Крепление энергоячейки пустовало — оружие было разряжено. Осмотрел себя с ног до головы, взгляд упал на поясную разгрузку, в которой торчало несколько стандартных батарей. Всего три. Вынул одну из кармашка, и с характерным щелчком энергоразъема лазбатарея вошла в паз ствольной коробки. Протяжный писк активирующихся внутренних систем «Люция» заставил мое сердце сбавить свой ураганный темп, а сознание — перестать паниковать. Оружие не было сломано или критически повреждено, по крайней мере на вид и на звук, а значит, в случае чего я смогу противопоставить ужасам этой вселенной хоть какой-то отпор. Да, конечно, если против меня выступит космодесантник-предатель, то я мало чего смогу сделать, да что там — я ничего ему не сделаю. Он меня просто разорвет голыми руками, или выпотрошит своим цепным топором, будь он каким-нибудь кхорнатом, или заставит выблевать свои внутренности, если окажется нурглитом, или… «Ох, боже, о чем я только думаю?..» — Голова вновь закружилась, стоило мне представить свою разорванную, растоптанную, смятую и обезображенную тушку. К горлу опять подступил рвотный комок, когда перед глазами всплыла картина темных кровавых обрядов, совершаемых безумцами-хаосопоклонниками. Ба-бах! Вдруг земля сильно задрожала, в воздух поднялись недавно осевшие клубы коричнево-красной смеси пыли и песка. Бу-ум! Что-то позади меня с противным долгим скрежетом и могучим грохотом обвалилось. Я резко обернулся на звук и обнаружил, что недавно нависавший над землей кусок потолка разрушенного здания, наконец-то поддавшись вибрации взрыва, обвалился, засыпая железобетонными обломками большую часть соседнего пространства. — Блять! — Сорвался с места и, быстро выпрыгнув в просторное разбитое окно, выбрался наружу. Стеклянные осколки хрустели под ботинками, завертел головой по сторонам, пытаясь осмотреться. Пустошь. Гребаная песчаная пустошь с россыпью ржавых металлических остовов предстала передо мной… Там, дальше, на уровне горизонта, в темном мареве бушующего пылевого шторма один за другим возникали короткие огненные языки, извергающие длинные трассерные полосы. Работали мобильные комплексы ПВО, знаменитые «Гидры». Звуча подобно раскатам адского грома, вспыхивали вдалеке залпы тяжелой артиллерии, обрушивая на головы неприятеля все новые и новые смертельные подарки, которые разрывались шрапнелью, дымом и огнем. Жаркий бой шёл и в небе — сквозь яростные песчаные вихри то и дело проглядывались силуэты громоздких, кирпичнообразных летательных аппаратов, гоняющихся друг за другом или сбрасывающих на землю железный град из авиационных бомб и болтерных очередей. «И вот в этом Аду я собираюсь жить. Выжить… Да. Выжить».***
Не знал, сколько я уже шел. Очень устал. Даже с этим новым телом боль, разливающаяся по мышцам с молочной кислотой, сейчас могла посоперничать с какой-нибудь средневековой пыткой измором. На этой чертовой пустынной местности не было ну вообще ничего, разве что руины покосившихся зданий да обломки давно истлевших машин. В остальном абсолютная пустота и безнадёга, мда… — О, а вот это уже хоть что-то, — сказал я сам себе, глядя на привлекший меня объект. Взобрался на невысокий песчаный бархан, и мне открылся вид на развороченный корпус гигантской боевой машины. Тяжёлый танк «Леман Русс». Его обгоревший и кое-где оплавленный левый борт с буквально выкорчеванным спонсоном был полностью вмят вовнутрь. В танк как будто врезалось что-то очень большое, обладающее невероятной пробивающей силой. Гадать, что или кто мог так надругаться над символом мощи Имперской Гвардии, я не стал, да и незачем мне было это делать. Рядом с боевой машиной не было никаких трупов: похоже, ее подорвали с дистанции. А что стало с экипажем — мне даже думать было страшно. — Но раз его подорвали здесь, а башня повёрнута в сторону… так… эм, северо-востока получается, то… — И тут я замолчал, поняв кое-что. — Черт, а что если наступление захлебнулось? Что если в той стороне сейчас уже не предполагаемые союзники, а безумные орды Хаоса? Мне ж тогда пиздец! Я криво улыбнулся, издав сдержанный смешок из-под маски противогаза. — А как будто тебе будет не пиздец, когда ты хрен пойми откуда вывалишься на кригские позиции? — Продолжал мелко смеяться, пока размышлял о своих опрометчивых действиях. — Да тебя, Андрюша, рядовые криговцы без участия комиссаров расстреляют, стоит тебе выйти на их позиции со стороны нейтральной полосы! А стоит ли вообще умирать за неизвестных тебе людей, за чуждое тебе государство? Спрашивал себя, но в глубине души понимал, что выбора как такового у меня нет и не будет. — Лучше уж погибнуть в войне за сердце человеческой расы, нежели за Темных Богов и всех их самовлюбленных выблядков-рабов или за синекожих двуличных ублюдков-тау! — Так я решил, так мне и жить с этим камнем на сердце пока не погибну. «В глубокую же я выгребную яму попал, в глубочайшую… — Тихо выдохнул ртом и безвольной куклой осел на песок. — Что же мне делать?!» Я в сердцах ударил кулаком по этому рвущему глаз ржаво-красному песку и на мгновение застыл. Закрыл глаза. Сделал пару глубоких вдохов-выдохов. И напряжение потихоньку начало отступать, сменившись спокойствием обреченного. — Зачем висельник трепыхается, когда веревка уже затянута на его шее, а под ногами отсутствует опора? — Спросил я сам себя. — В чем смысл этих жалких попыток спасти свою никчемную жизнь, если все уже давно решено за тебя? Не проще ли просто следовать указаниям, плыть по течению? «Ну, видимо, нет, раз я, как и этот самый висельник, пытаюсь сорваться с веревки, продлив тем самым свою бессмысленную и очень сложную жизнь, — ответил своему внутреннему демону, избавляясь от тяжелых пут этого гребаного наваждения. — Нужно продолжать существовать или хотя бы попытаться это сделать!» Я вновь поднялся с земли. Взгляд зацепился за самые близкие каскадные вспышки красных лазерных лучей. Позиции Корпуса были найдены, но, даже если это и не они, а траншеи заполнены еретиками, предателями и мутантами, я не собирался сдаваться без боя.***
Шум выстрелов из лазганов слышался все отчетливее. Грохот тяжелых орудий и стрекотание пулеметных расчётов аккомпанировали ему. Я взобрался по холму и принялся рассматривать поле боя в полутора километрах от моей нынешней диспозиции. Красные линии лазеров, направленные куда-то в сторону «ничейной земли», заполонили собой все видимое пространство. Обширные дымящиеся воронки от разорвавшихся артиллерийских и танковых снарядов занимали добрые пятьсот метров от первой линии единой системы кригских окопов. Завалившийся и засыпанный землей бруствер с погребенными под него перемолотыми телами гвардейцев давал понять, что первая линия потеряна или, скорее, оставлена. Неожиданно в небе послышался приближающийся свист, а затем… Бум! Бум! Ба-бах! Земля, камни и тела взмыли в воздух, пламя взрывов пожрало древесно-земляные укрепления. Я сразу же нырнул в укрытие — овраг, оставленный попаданием снаряда. Удалось увидеть, как некоторые бетонные силуэты могучих имперских ДОТов и ДЗОТов секундно вспыхивали в ослепительном огне попавшей в них бомбы и то, как их словно развоплощала незримая, но неотвратимая сила. После чего на месте укреплений оставались лишь невзрачные полыхающие горки свежего сруба и камней. Это была явно артиллерийская подготовка. Позиции имперцев знатно утюжили перед началом наступления.***
Атака безвольных рабов Губительных Сил началась столь же неожиданно, как и их артподготовка. Сначала-то ничего не происходило, весь этот проклятый мир, казалось, на несколько минут просто замер, только холодный ветер нёсся через выжженные прометием поля. Но затем в нескольких километрах от позиций Имперской Гвардии, где-то на линии горизонта, показались ползущие в их сторону железные коробки и движущиеся вслед за ними черные точки — пехота. Хаоситы пошли в наступление. И это было мне на руку… — Блять, — только и произнес вслух, с тяжестью на сердце направляясь поближе к позициям обороняющегося Корпуса Смерти. — Хоть бы не помереть в первые секунды боя… Но я не тешил себя иллюзиями на этот счёт, выжить в грядущей бойне шансов у меня практически не было. План был таков: сблизиться с кригскими траншеями в горячке боя, по-тихому влиться в ряды обороняющихся, а там уже посмотрим, как пойдёт дальше. Ну, сказано-сделано! По крайней мере, должно было быть сделано, однако ведь не все так просто… Я залег в углублении меж двумя горками земли, которую сам же и вырыл. Благо пресловутая саперная лопатка все это время висела на поясе. Посмотрел направо — до траншеи было метров пятьсот-шестьсот. Минут двадцать добираться придётся, если ползком, а если бегом… подстрелят, и не факт, что хаоситы. «Дилемма, блять! — подумал я, выползая из временного укрытия и кочуя к своим братьям-гвардейцам. — Я криговец, криговец, криговец, я вовсе не хаосит. - Пел переделанную песенку, чувствуя, как нервозно подергивается левый глаз и кровь оттекает из рук. - А как приятно криговцу по грязи ползти, — продолжал я зачитывать это, словно какую-то мантру. — А в глубокой, глубокой той траншее порядок и уют, поэтому все криговцы так весело поют!» Подобрался я совсем близко, метров пятьдесят оставалось. — Хоть бы не выстрелили, хоть бы не выстрелили!.. — запричитал шёпотом, стараясь лишний раз не отсвечивать. Вдруг мой замутненный запотевшими линзами взгляд встретился с изучающими меня окулярами чужого противогаза. Криговец стоял напротив меня, скрытый по грудь за деревянным бруствером окопа. Но играли мы с ним в гляделки недолго. Я выразительно кивнул головой в сторону свободного места в окопе, а потом — на пустошь, откуда все отчётливее доносились звуки ревущих моторов хаоситской бронетехники. Гвардеец ничего на эти телодвижения не ответил, продолжив тупо пялиться на меня, а затем медленно навел свой лазган мне в лицо. Сердце в страхе критически сжалось, будто пытаясь спрятаться само в себе, и через мгновенье разразилось быстрым тревожным перестуком. Но вида я не подал, сохранив самообладание, нужно также сказать «спасибо» противогазу, который так кстати не дал криговцу рассмотреть мое вспотевшее от жара и страха лицо. — Идентификационный номер? — сухо спросил гвардеец Корпуса, не опуская мушки «Люция» с моего черепа. — Не помню, — постарался я ответить таким же бесцветным тоном, вроде получилось, и продолжил: — Амнезия. Очнулся в руинах к северо-западу от нынешнего места дислокации, пошёл к увиденной точке развертывания полка. Криговец в ответ молчал, сверля меня окулярами противогаза. Ба-бах! Вдруг невдалеке громыхнул разорвавшийся снаряд, от попадания которого прятавшиеся за бруствером трое гвардейцев превратились в фарш из земли, плоти и костей. Мы вдвоем переглянулись и, ничего друг другу не говоря, пришли в действие — криговец побежал занимать позицию, а я шустро сполз в окоп и, тяжело вдохнув, пошел за ним. Не знаю, было ли это божественным чудом или же безумным везением удачливого человека, однако смерть свою я таки отсрочил. Да, пусть ненадолго, пусть всего-то до первых выстрелов хаоситов, но, так или иначе, это уже стало моей маленькой победой. Земля вновь содрогнулась, и сразу мне на голову посыпались обильные копны земли. Уши заложило новым колокольным звоном, я припал на дно траншеи. И в этот же момент почувствовал, как что-то небольшое упало мне на спину, а потом скатилось по правому боку на землю. Повернув голову, обнаружил оторванную кисть без указательного пальца. Легкое недомогание кольнуло желудок, поморщившись, переместил взгляд вперед, туда, куда убежал встретивший меня гвардеец. И сразу замер, опешив. Криговец молча сидел на дне окопа, оперевшись на бруствер, и перевязывал целой рукой кровоточащий обрубок. Жгут ещё наложить не успел, видно было, что делает это неосознанно, по наитию. Я хотел было сплюнуть, но вовремя вспомнил, что лицо закрыто от окружающей среды, и сдержался. Я мог бы помочь ему, только вот со стороны нейтральной полосы, уже совсем близко, слышался безумный вопль и визг приближающихся противников. Сжав покрепче своего «Люция», покачиваясь и еле перебирая ногами, пошел к краю окопа. Аккуратно, насколько было возможно, выглянул из-за бруствера и, заприметив первого же бегущего и хохочущего ублюдка, выстрелил. Жирный красный лазерный луч вылетел из ствола моего оружия, попав точно в грудь хаосопоклонника, и он упал, мгновенно заткнувшись. В районе его сердца зияла сквозная оплавленная дыра. — Минус один, — констатировал я, прицеливаясь в следующего — лысого и голого ублюдка с выжженным на теле изображением восьмиконечной звезды. — Теперь ты! В душе же я радовался, хоть и не подавал вида физически — это был мой первый выстрел из лазгана и первый убитый еретик. Оставалось лишь надеяться, что не последний…***
Так я, Андрей Никифоров, бывший студент пятого курса медицинского института, попал в 1301-й Осадный полк Имперской Гвардии и стал солдатом Корпуса Смерти Крига, жалким болтиком в великой военной машине Империума Человечества…