Rain of your pain

      От долгого бега спирало дыхание, не было возможности даже сделать вдох. Инстинкт кричал: «Беги! Беги и не оглядывайся!». Да и как можно было игнорировать это чувство ужаса? Впервые в жизни юноша был благодарен своим силам, что не позволили этому гадкому страху заставить себя обездвижить, смотря в глаза опасному зверю, встречи с которым он не желал, но ожидал. В один миг могла закончиться его жизнь, но разве Инкрэ так легко сдастся?!        — «Нет!»       Петляя между деревьями, не обращая внимания на обжигающую боль в лёгких от непривычной физической нагрузки, он не мог дать себе возможности даже остановиться и перевести дыхание. Сейчас он хватался за слабый лучик надежды на способность сбежать. Сбежать от опасности, сбежать от стаи волков, что преследует его.       Но разве могла удача всегда сопутствовать юноше? Видимо, в этот момент её лимит исчерпал себя. Задел ногой корень и упал, тут же, хоть и суетливо, стараясь подняться и отползти к большому камню неподалёку, доставая серебряный кинжал, выставляя окровавленные руки с оружием вперёд, желая защитить себя.       Ну и где защитники, что должны были патрулировать лес?! Сейчас он нуждается в помощи доблестных рыцарей!       Руки пекут от падения, тонкая кожа не выдержала такого столкновения, выпуская бурые капли крови и пачкая рукоять оружия. Инкрэ, всё ещё пытаясь отползти, уткнулся спиной в камень. Во мраке леса раздался оглушительный волчий вой, заставивший юношу крепче сжать кинжал. Множество хищных жёлтых глаз уже делили свою жертву на кусочки.       Он не дастся просто так! И, если ему суждено умереть, он заберёт вожака стаи с собой.       Как же его угораздило оказаться в лесу ночью? Ну… Не всем людям даны знания экономики и умение распределять финансы. Ещё будучи мальчишкой, он ненавидел изучать это, находя тысячу и одну причину испортить занятие своему учителю. И сейчас это аукнулось… Не хватало даже на хлеб. Чёрт бы побрал то желание посетить таверну и утолить голод! Теперь он один под покровом ночи, наблюдает за тем, как его окружает стая голодных волков. Они явно чувствуют его страх, явно знают о его слабости и выжидают момент.       Восстановить дыхание всё труднее, каждый вдох болью отдаёт в груди, а усталость заставляет руки дрожать. Ноги гудят от долгого бега. Художник не способен встать. Раз жизнь отдала его в руки смерти, то уйдет он достойно. Хищник явно чувствует, что его добыча загнана в угол, медленно обходит юношу, выжидая момент для атаки.       Инкрэ постарался сделать более ровный вдох, хоть как-то успокоиться. Ну, зато его теория о нападении волков на людей, а не таинственных кровопийц подтвердилась. Как жаль, что он обнаружил это перед смертью и никто не узнает правды.       На ветви высокой сосны чёрной тенью сидел мужчина, наблюдая за смертельной стычкой дикой природы и беспомощного человека. Действительно глупым решением было выйти ночью в лес, да ещё и без оружия. Столкнуться с крупным хищником — раз плюнуть, не с волками, так с дикими кабанами. Странно лишь то, что те так близко подобрались к поселению, и не пара, а целая стая. Видимо, плохой выдалась у них охота в последние дни, раз рискнули подобраться так близко, и не прогадали. Разве что в выборе жертвы. Больно болезненным и худым выглядел человек, сидящий среди корней деревьев и пытающийся собраться с духом. Таким не наесться, тем более целой стае.       Задул сильный ветер и ему вслед взвыли волки, зашелестели хвоинки еловых деревьев, чёрный плащ наблюдателя также извивался вслед направлению ветра, то и дело пытаясь сорвать капюшон с головы и раскрыть лицо. Под силой ветра облака, закрывающие луну, поплыли дальше по небу и немного света наконец-то проникло сквозь ветви, освещая белоснежное личико жертвы. Сомнений быть не могло, глаза никогда не обманывали мужчину: сейчас перед опасностью сидел знакомый художник. Золотые глаза блеснули из-под подола капюшона. Какая досада. Ничему того жизнь не учит.       В планах Фаллация было бросить человека на растерзания волкам. Зачем ему вмешиваться в такую сложную потасовку? Только силы тратить, да и такая ситуация могла бы сойти за отличный отвлекающий манёвр для охотников, точно бродящих по лесу. Но так было лишь в изначальном замысле… Что-то не давало покоя вампиру, где-то глубоко в груди, чесалось и свербело, больно сжималось от мыслей о скорейшей трагедии. Не получалось спокойно наблюдать за тем, как этот слабый художник борется за жизнь. Его шансы были равны нулю. Вампиру бы не составило труда возвести их до ста, а после, может даже, и получить вознаграждение в виде человеческой крови. Уж очень король ненасытный, тем более если кровь принадлежат псинам. Их кровь будет закуской, которую он получит во время битвы, а на десерт… Вампир облизнулся, обнажая свои белоснежные клыки.       Инкрэ смотрел прямо в глаза вожаку стаи, стоящему позади своих волков. Казалось, время замедлилось, но быстрый стук сердца в груди давал понять, что стая выжидает приказа. Юноша боится, боится, что не может даже пошевелиться, лишь сильнее упирается спиной в поросший мхом камень. Всего мгновение и его растерзают голодные псы. Даже проклятая луна явила свой облик, словно наблюдала за гибелью такого же белого, как и она, путника. Вот и вой, команда вожака к атаке… Он закрыл глаза.       Сверху спрыгнула чёрная в человеческом облике тень, закрывая собой альбиноса. Вожак, стоящий позади, пара слева, ещё одна справа… Пять особей. Сидя наверху, других он не заметил. Было бы неплохо просто прогнать тех. Уж очень не хотелось обижать несчастных собачек. Волки зарычали, явно не ожидая подкрепления, и крадучись двинулись вперед. Фаллаций повернул голову к художнику, довольно громко хмыкнув. Интересная ситуация.       Для Инкрэ стало неожиданностью резко пришедшее спасение. Легкая радость охватила художника, первой мыслью было, что пришли стражники Этерны, увидев его в опасности. Но, стоило-таки открыть глаза и глянуть на незнакомца, как радость о прибытии стражи сразу же отпала, а надежда разбилась вдребезги. У стоящего перед ним мужчины даже не было оружия.       А ведь Фаллацию и не нужно было это. Серебряные клинки, пронзительные ножи, мощные ружья… Зачем, когда есть острые как лезвия клыки и когти? Шаг влево, шаг вправо и высокий скачок в центр стаи, дабы сбить псин с толку. Те ощетинились, вздыбили шерсть на загривках и с мгновение спустя один из волков бросился на ногу нападающего, от чего получил острыми когтями по морде. Ещё две собаки сзади и одна справа, события развивались с такой скоростью, что времени думать просто не было. Взмах рукой, проливается кровь, Фаллаций кусал хищников за загривки, откидывая тех на приличное расстояние, получая свои пары капель крови, чтобы в итоге отбить от себя ещё одну собаку, летящую на него со спины, ногой. Стая не сдавалась, желая получить заслуженный кусочек мяса. Насколько же они были голодными, насколько отчаянными в своих желаниях.       Для Фаллация такое сражение — не более чем веселая потасовка, игра «Замочи волка», только версия для вампирёнышей. Хотя всё же была одна сложность — не навредить этим глупым животным. Они не знают даже с каким «человеком» столкнулись. Нет, не охотником, не крестьянином, не беспомощным художником. Перед ними вампир, обнаживший свой голод, ожидающий десерт, что сейчас прижимался к холодному камню, смотря на кровавое сражение.       Тёмный плащ летел по ветру вслед за уворачивающимся хозяином. Запах мокрой шерсти окропил всю поляну, как красная кровь тёмно-зеленую траву. Эта бойня могла бы длиться ещё долго, псины были готовы продолжать и продолжать, до победного, если бы только не вой вожака стаи. «Умная собачка», — пронеслось в голове у Фаллация. Волки сразу отскочили от опасности, пару секунд пялясь на тёмную фигуру, скалясь и рыча, пятясь назад, и лишь спустя некоторое время, перегруппировавшись, убежали через кусты глубже в лес. Только когда последняя особь скрылась вдали и наступило затишье, мужчина вышел из стойки, расслабившись. Тишину поляны прервал громкий и довольный вздох. Запах пота, боя и крови. Он был очень доволен. Расслабленно вампир взглянул на всё ещё сидящего, трясущегося от страха художника, вальяжно развернулся и, шелестя своим плащом, направился медленными шагами к своей награде.       На протяжении всей бойни художник в ступоре сидел, сжимаясь и содрогаясь, не отводя открытых в ужасе глаз. Казалось бы, смелый путник хотел защитить, однако сверкающие в свете луны когти нечеловеческой длины заставили его сердце моментально похолодеть от страха.        — «Это не человек!», — кричал здравый смысл, — «Беги, беги… Беги!».       Но тело и не думало шевелиться, будучи парализованным страхом. В воздухе пахнет кровью, слышится болезненный скулёж волков, а существу — Инкрэ просто не мог назвать это человеком, — было всё равно. Он смотрел на трусливых псин, что сломя лапы убегали прочь подальше, и следом глянул на него. Страх сковывает, но инстинкт самосохранения давит, заставляет хоть что-то сделать, к примеру, вновь вытянуть небольшой кинжал из серебра дрожащими руками вперёд.        — N-ne viens pas! — постарался что есть силы крикнуть Инкрэ, зажмурив свои глаза в страхе. Его сейчас убьют! Нужно было отвлечь опасного монстра, показать свои силы… Но вместо желанного эффекта, фраза сорвалась как мольба. Хотелось так и остаться с закрытыми глазами, чтобы приготовиться к смерти, но вследствие он лишь распахнул их и наблюдал за тем, как фигура в плаще подходила всё ближе.       Какой же всё-таки знакомый блеск. Острие манило и заставляло вампира оскалить зубы в улыбке. «Снова встретились, мой грозный враг», — пронеслось в голове Фаллация. Ненадолго они всё же расстались. Но насколько бы не было грозным оружие в руках дрожащего от страха человечишки, всё будет бесполезно, даже коса самой смерти. Бедный, несчастный художник, как жаль, что погибель настигнет тебя так скоро. Погибель…       Фаллаций резко остановился, всего-то в паре шагов от своей жертвы. Он смотрел на фарфоровое лицо, в напуганные гетерохромные глаза, на дрожащее тело. Умрёт в этом холодном лесу, под этим камнем. В голове вампира проносились воспоминания той ночи, когда он был на волоске от смерти, испуская последние вздохи в сырой канаве. А спас его никто иной, как этот человек. Донёс до своей халабуды, дал ему кров и еду…       Минута, две… время словно затаилось в ожидании продолжения столь завораживающе-кровавой сцены, но ничего не происходило. Монстр словно выжидал момент, когда можно было напасть…       Руки Инкрэ дрожали, крепко сжимая несчастное оружие, стараясь удерживать его на весу, дабы хоть как-то спугнуть врага, превосходящего его в силе. Да, это очень глупо — противник был сильнее его в десятки, если не сотни раз, но ведь принять смерть так тяжело. Он не готов был умирать! Только лишь эта мысль и оставляла его в сознании. Звук шагов стал ближе, глаза вновь зажмурились в страхе, но вместо ожидаемой боли художник с удивлением распахнул веки, глянув на фигуру в тёмном плаще, что приблизилась к нему.        — Опусти кинжал. — Это не было просьбой, больше приказ, но Фаллаций старался сказать это как можно мягче, несмотря на свой низкий баритон. — Я не собираюсь убивать тебя.       И голос… он был явно знаком Инкрэ, но вот где тот его слышал?.. Память никогда не была сильной стороной француза, но в этой темноте не было вариантов действий, кроме как послушать приказ и медленно опустить оружие. Здравый смысл и инстинкт самосохранения говорили ему послушаться для своего же блага, но это не значило, что кинжал он убрал вовсе.        — Qui tu es? Est-ce qu'on s'est rencontré? — дрожащим, тихим голосом проговорил юноша, прежде чем всмотреться в скрытое плащом и тьмой лицо. Даже несмотря на ночь, в лёгком отсвете луны можно было хоть немного разглядеть чужие черты лица. — Non, je crois que je te connais… Vous êtes vraiment le comte que j'ai aidé?       Страх, конечно, ещё не ушёл, но Инкрэ заметно расслабился, отстраняясь от камня и вовсе убирая кинжал. И ведь он не знал, что за ними давно наблюдают из тьмы леса.       Необычайно тихо вокруг, ветер стих, шелест листвы больше не был слышен, птицы давно разлетелись подальше от проклятого места, а тьма, нагнетая своей глубиной, словно готовилась напасть из кромки леса. Небольшая группка людей наблюдала за сие представлением, прижимая холодное оружие к грудным клеткам, сжимая кулаки и затаив дыхание. Внимательный охотничий взгляд девушки следил за парочкой, выжидая момента.        — Мисс Этерна, — удушливо прошептал один из её подчиненных, сглатывая накопившуюся слюну, — что-… что нам делать? О чём они говорят?       Глава охотников молчала, всматриваясь в силуэты и прислушиваясь. Без сомнения, мужчина в плаще — тот самый вампир, которого они почти поймали неделю назад. Но что же рядом с ним делает бедный Инкрэ?       — «Такой спокойный, ещё и оружие убрал. Неужто принял смерть?»       Какой же шок испытала девушка, когда кровосос протянул руку бедному юноше, а тот, в свою очередь, потянулся принять её. «Так значит, в ту ночь даже ты предал меня», — подумала Этерна, проскрежетав зубами и, что есть мочи, глотая обиду, прокричала:        — Схватить предателя и вампира!       Всё случилось слишком быстро. Двое человек мигом подскочили к близстоящему художнику, подхватывая его под плечи, роняя на землю и крепко заламывая руки ничего не понимающего юноши. А вот Фаллацию повезло куда больше, и он смог отойти на пару метров мощными прыжками, успев увернуться от ударов и пуль врагов. Хотя, не стоило называть это везением. Всё-таки мужчина был непревзойденным вампиром. Его скорость реакции намного выше, чем у простых людишек, а его внимательности и ловкости позавидуют даже другие подобные ему.       Он быстрым ветром петлял меж деревьев, убегая от погони. С разбега запрыгнул по мощным ветвям повыше и в грациозном прыжке обратился в летучую мышь, скрываясь средь пышных кедровых лап и дубовых листьев, набирая высоту, пока не воспарил над макушкой леса, летя прямиком навстречу луне. Красивая ночь, таинственная, хоть и светлая, слегка удушливая. Позади остались крики и кровавая поляна… В груди всё сжималось.       Ну вот, хотел спасти мальчишку от одного, а в итоге оставил его на верную смерть церкви. Нехорошо получилось. Он подал руку, сказав: «Жизнь за жизнь», а в итоге всё вылилось в: «Каждый сам за себя». До замка Фаллаций летел в раздумьях, пытаясь оставить всё случившееся позади.

***

       — Инкрэ, как ты мог? Я ведь доверяла тебе, и всё это время ты смел якшаться с вампиром, да ещё и с одним из самых опасных. Неужто хотел провести его в город… — Этерна разочарованно покачала головой, стоя по ту сторону железной решётки, стараясь не смотреть в полные страха глаза. Её предали… — Давай так, ты говоришь мне, кем был этот кровосос и мы тебя тихо отпускаем. Подстроим всё так, будто ты выслеживал его. А после ты пойдешь и покаешься в церкви. Пожалуйста?       Лунный свет из маленького окошка камеры освещал уставшее лицо охотницы, глаза которой были полны печали и маленькой, но надежды.       Тогда в лесу Инкрэ доверился, протянул свою руку к чужой, скрытой перчаткой, собираясь принять помощь, в которой нуждался. Но хрупкая идиллия была нарушена криком. Художник не обладал слишком уж хорошей реакцией, не сразу ощутил, как оказался прижат к земле охотниками, без возможности пошевелиться, и лишь глянул вслед убегающему вампиру. Его бросили… но так было, наверное, лучше. Всё же уважаемый граф трансильванских земель был куда важнее него — обыкновенного, никчёмного, никому не нужного художника. Оставалось лишь принять свою участь, не проявляя никакого сопротивления. Это бесполезно. Ему не поверят.       В камере было холодно, порывы лёгкого ветра заставляли худое тело слабо трястись. Но точно ли от холода? Так не желал попасться в руки церкви, но в итоге сидит в камере и ждёт вердикта от этих фанатиков! Разве этому учил Господь людей? И почему тварь ночи оказалась более человечной, чем охотница, что должна была защищать народ?       Глотая обиду, страх, отчаяние, художник не стал смотреть на Этерну, молча выслушивая её монолог и предложенный план. Всё звучало логично и легко, но… Поджав свои тонкие губы, Инкрэ наконец заговорил.        — Je ne sais pas. Cet homme m'a sauvé et n'a pas essayé de me faire du mal, — его голос звучал устало, он не был в силах вести диалог. Подняв взгляд на Этерну, юноша шумно выдохнул и повторил свои слова уже на ломаном румынском с очень сильным акцентом. — Я не знать. Этот человек меня спасти, он не быть страшным.        — Врёшь!       Этерна что есть силы ударила по прутьям клетки. Усталость сменилась злостью. Этот мальчишка издевается над ней? Она ему верила и даже пыталась спасти, но сейчас…        — Ты знаешь, кем является тот вампир, Инкрэ, не пытайся задурить мне голову!        — Я действительно не знать, кто быть тот мужчина. Если бы знать, я бы сказать.       Блеф. Инкрэ знал, но его упрямство и моральные принципы всегда были выше, чем здравый смысл и анализ ситуации. Тот вампир его спас, не укусил — не сотворил ничего. А ведь мог отбить такую удачную жертву у волков и убить одним укусом, но не сделал этого. Маленький художник был благодарен за то, что мог продлить время своей жизни хоть немного, пускай и находясь здесь.        — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, Инкрэ. Ты истратил единственную возможность избежать гнева церкви, — губы девушки поджались в злости, слова слетали как шипение змеи, но юноша лишь отвёл взгляд, не желая больше смотреть и видеть разочарование в чужих глазах. Он устал. Да и Этерна понимала, что из упрямства он ничего не скажет. Они оба понимали, какое наказание придумает церковь для предателя. — До встречи на Божьем суде.        — Nous nous retrouverons en enfer. — отозвался Инкрэ. Хах, он давно уже не признаёт действий церкви и, если они так верны Богу, то его ждёт путь в аду. А там он встретит уже её, ту, из-за которой умерло много невинных людей.