***
Время тянулось достаточно долго, лишь наблюдение за движением облаков, сменой цветов неба за окном заставляли его размышлять обо всей этой ситуации. Он единственный наследник трона, он слишком молод и еще крайне неопытен, чтобы выполнять обязанности короля. Если… Фаллаций мертв, то справится ли он с этим? Подошел к окну и приоткрыл массивные шторы, выходя на небольшую террасу, раскрыл крылья и вздохнул ночной воздух. Он хочет надеяться, что справится со столь трудной ответственностью, но понимает, что это не его. Но после истерики не осталось больше ничего, только опустошенность, усталость и рассудительность. Взвешивал всё. Хотел быть как отец в такие моменты, знать, что делать в той или иной ситуации, да и того больше опыта в этом всём. Он опустил взгляд вниз, замечая Суава, видел, как тот открыл для кого-то ворота и тут же дернулся. Он узнал кто пришел и тут же побежал к двери. Он должен увидеть отца, удостовериться, что тот жив и невредим. Душу вампиреныша обхватила радость. Он без стука ворвался в кабинет отца, тут же уставившись на родителя, лишь через несколько секунд заставил себя выпрямиться и спрятать все эмоции за «маской», но ребенку это было сделать сложнее. Треск пера о шероховатую поверхность пергамента никак не смолкал, разносясь по просторной комнате, ударяясь о стены и натягивая и без того напряженную тишину. Лунный свет освещал темное помещение, откидывая черные как смоль тени от благородной мебели и фигуры короля. Фаллаций куда лучше видел в темноте даже со своим ужасным зрением, это было его отличие, но оно совсем не мешало ему жить. Мрак словно окутывал его, а луна направляла взгляд. Вот и сейчас её лучи падали на листы бумаг с договорами, планами и другой рутинной работой, которую так ненавидел правитель. Однако она стала частью его повседневной жизни, а ведь сегодня еще и важная встреча с разведчиками. Как он понял, Этерна сменила время патрулирование. Придется приложить куда больше сил для решения очередных проблем… Только вот одна фигура его отвлекала. Он вообще не любит, когда его отвлекают от дел. Скрип пера прекратился. Легкое покалывание в пальцах отвлекало Джаспера, он спрятал ладони за спиной и сглотнул ком. — Я рад, что вы вернулись, Отец. — проговорил почтительно Джаспер, подняв гетерохромный взгляд на короля, глаза слезились, но стоило отдать должное ему. Он старался спрятать всё то облегчение, счастье, радость, что сейчас ощущал. — Я-я думал, что не увижу вас уже… — Сколько раз я просил не входить без стука? — внезапно раздался вопрос в проявившейся тишине. Фаллаций был явно раздражён и недоволен, что его прервали. — Если это всё-то, с чем ты пришёл нарушить мой покой, то проваливай. Громкий и озлобленный голос заставил только вздрогнуть и так не в лучшем состоянии ребенка, он опустил взгляд на пол и сжал ладони за спиной. — Вас не было больше суток дома, отец, я думал вы мертвы и… — Джаспер с трудом сдержал тихий всхлип, который так и хотел сорваться. Он не должен показывать эмоции. Он принц. Он должен держать под контролем эмоции, но в очередной раз сталкивался с холодом со стороны отца. Неужели Фаллаци даже не думает о том, что о нем переживает его единственный отпрыск?! Неужели ему настолько наплевать на собственного сына? — Отец, неужели вам совершенно нет дела до меня, вашего ребенка? — не сдержав в себе накопившуюся обиду, крикнул младший вампир. — Вы не участвовали в моем воспитании и взрослении… Я понимаю, что много дел и обязанностей, но сейчас… Сейчас вы даже не удосужились показаться на глаза и просто сказать: «Все хорошо со мной, я в порядке». А вместо этого, вы отчитываете меня за мои же действия, даже не думая о причинах! Джаспер решительно поднял мокрый взгляд на отца и поспешил удалиться, хлопнув дверью. Он лишь был счастлив, что единственный родственник вернулся живым спустя долгое время отсутствия, но вместо этого получил исключительно раздражение. Он уже свыкся с многим, но его обижало это. Он ведь тоже живое существо, пусть и появившееся от союза вампира и человека. Мальчишка побежал по коридору, не замечая ничего вокруг, забежал в свою комнату и закрыл дверь и окна. И ради чего он это все делал? Ради чего волновался и не мог найти себе покоя? Ради чего он боится, что останется один? Теперь уж не был уверен… В такой нагнетающей пустоте раздался стук о деревянную дверь, а после, ласковый голос попросил разрешения войти. И человек, имеющий такое родное тепло, естественно вошёл, даже не ожидая ответа, ведь знал, что к своему другу он может зайти, когда угодно, даже без стука, вот только слуга знал границы подростка и всегда стучал. — Мой юный господин, — Суав прикрыл дверь за собой, а после взглянул на вампиреныша, — Я услышал шум и ваш крик, раздающийся по всему коридору. Вы снова бунтуете против своего родного отца? Суав словно знал всё, что произошло. Он мог умело играться с эмоциями и управлять людьми, ведь следит он за всем и знает все, каждый шорох и шёпоток в большом замке. Это место его родной дом, а дворецкий здесь один из долгожителей, и он уж явно побольше скелетов в шкафу повидал, чем остальные. — Уйди, Суав, я не хочу ни с кем вести беседы. — проговорил Джаспер, взяв свою подушку и обняв её. Предполагать, что дворецкий уйдет все же было глупо и пусть тишина затянулась, юный вампир повернулся лицом к Суаву. — Почему Фаллаций так относится ко мне? Где я провинился, что он никогда даже доброго слова мне не сказал? Вампир вздохнул и убрал подушку, вытер ладонью слезы с щеки и нервно улыбнулся. — Я просто хотел удостовериться, что он в порядке, но в итоге снова столкнулся с холодом с его стороны. Я просто хочу немного признания от него, но как итог тот вечно чем-то недоволен! — Как же быстро у подростка менялись эмоции. — Только ты понимаешь меня, Суав… Прочитать и состояние своего господина совсем не составило труда, дети открыты как книги, они всегда говорят то, чего хотят. А парнишка для него не только, как книга, но и как родной сын. Дворецкий стоял расслабленно, показывая задумчивое выражение лица. Что же делать? Джаспер всегда был проблемным ребёнком, но вот когда на него начало накладываться больше обязанностей, так тот сразу решил, что весь мир против него. Однако и того можно понять. Осознавать, что родной отец не даёт тебе столько тепла и внимания, как другие отцы своим детям — очень болезненно. Суав из самых тёплых, что у него есть чувств, не мог оставить своего друга в такой печали. Сейчас для него Фаллаций также скрыл свое сердце, и на вряд ли оно растает, только если не случится маленькое чудо… Словно тень рядом с мальчиком оказалась фигура его опекуна, что нежно обхватил голову с взъерошенными волосами и прижал к себе, давая ребёнку спрятать эмоции, которые он так боится проявлять. — Мой юный господин, ваш отец не всегда был таким, уж поверьте моему слову, для меня он словно родитель, которого у меня никогда не было. На его плечи пало бремя разгрома и страшные муки потери, а в нашем мире, как вы знаете, станет слабостью проявление эмоций. — Рука осторожно прошлась по волосам и спустилась к плечам, приобнимая Джаспера, чтобы хоть как-то успокоить друга. — Я понимаю ваши эмоции, господин Джаспер, но отнюдь, мы ничего не можем сделать, лишь продолжать пытаться. Мужчина глубоко вздохнул, поправляя свои очки. В его груди у самого разрасталась буря печали. Фаллаций накормил его, приютил, помог ему встать на ноги, обучил всему, что знал сам и каждый день дарил улыбку, до рокового момента. С тех пор его господин изменился. Однако что-то да никогда не менялось и это его новый друг — Джаспер. Джаспер прижался к слуге и прикрыл глаза, наконец позволив себе расслабиться в столь приятных объятиях человека, который, несмотря ни на что, все равно оставался добрым к нему. Для Джаспера дворецкий действительно был как родной отец и самый близкий друг, который, не смотря на все выходки юного вампира, прощал его. — Я хочу, чтобы отец хоть немного проявлял ко мне интерес, но видимо после смерти матери он сильно очерствел… — уже тише проговорил ребенок, эмоции окончательно выветрились, оставив лишь пустоту после себя. Обычное состояние после небольшой истерики. — Сможет ли он хоть немного стать добрее? Последний вопрос не нуждался в ответе, так как Джаспер отстранился от дворецкого и убрал выбившиеся из прически пряди кудрявых темных волос, перевел взгляд в окно, где виднелась луна. Когда-нибудь он поймет действия отца и перестанет обижаться, но не сейчас. — Он был ранен серебренным кинжалом, в самое сердце, что мгновенно убивает вампира. Но Фаллаций выжил и вернулся, ради своего народа, ради нас и вас, мой юный господин. Я верю в то, что ваш отец несмотря ни на что дорожит вами и делает всё возможное, лишь бы вы жили в мире, полным свободы.***
Безэмоциональное лицо короля устремляло свой взор в окно, на спутницу жизни и простого покровителя ночи. Луна в это время года была особенно красива, чиста и невинна, абсолютна бела и светила ярким светом. Комната была залита лишь её светом, оттягивая со всех сторон тёмные тени. Мужчина потер свою переносицу, нервно вздыхая. Раздалась тишина, а после раздраженное рычание заполнило всю комнату, громко отражаясь от холодных стен. Бумаги были яро скинуты со стола на пол, разлетаясь по всем уголкам комнаты. Вампир резко ударил кулаками о гладкую поверхность дорогой мебели. Плечи содрогались от дрожи. Злость переполняла его, но в тот же миг исчезла, словно искра. Руки упали и Фаллаций сложив их на стол, положил голову в образовавшуюся лодочку. Сердце разрывалось от боли, словно грудную клетку вновь пронзили острым кинжалом с ядом. Почему он тогда не умер? Зачем он нужен если даже с собственным сыном не может управиться? Столько мыслей роилось в и без того уставшей голове. Хотелось всего лишь прикрыть глаза и забыть обо всем: титуле, обязанностях, долге. Забыть эту жизнь. Но Фаллаций не мог. Никто кроме него не должен нести это тяжкое бремя. Он сам должен разобраться со всеми ошибками, что сотворили его предшественники, искоренить их, уничтожить. Только тогда он уйдёт на покой. Голова была повернута в сторону окна и взгляд устремлен в такую дорогую пустоту. Возможно только она могла понять короля, такая же холодная, как и он.