Обрывки истории

Сахарный кубик немного крошится в руках. Рюноске с лёгкой улыбкой заталкивает его в рот детектива, которого только что страстно целовал. Кровь из надрезанного языка размачивает сахар и его крупинки отвратительно скрипят на зубах. Акутагава хотел отрезать пленнику язык, но ,сделав несколько глубоких надрезов, отпустил и поцеловал. Из глаз брызнули слезы. Рампо задергался, но рука, закрывшая рот не позволяла выплюнуть мерзкую смесь. Крови становится больше. Из-за сладости рот наполняется слюной. С голодовки Эдогаве кажется, что его сейчас вырвет. Но делать было нечего. Сладкую кровь пришлось глотать. Акутагава все же убрал руку, когда Рампо начал надрывно кашлять. Чуть не захлебнулся. Руки скованы над головой. Язык то немеет, то горит адским пламенем. Что ж, он и вправду сказал много лишнего. И к сожалению слова величайшего детектива не возымели эффекта. Так уж вышло, что Эдогава не рассчитал и повторил слова Дазая, намереваясь унизить Рюноске и манипулировать им. Но увы, не угадал. Теперь Рюноске ненавидит Осаму. Не уважает его и жаждет убить. Поэтому слова Рампо прозвучали как наглая и безрассудная провокация. Такому Акутагаве уже не нужно признание. Уже не хочется силы и возможности себя проявить. Он жаждет убивать... Без боя, не честно, отвратительно вульгарно и подло. Чужие страдания, крики, проклятия, запах секса, разложения и крови отныне его аддикция. Он жаждет мести... Мести всему миру... И в первую очередь Дазаю. А Эдогаву жаль, он попал в плен Рюноске не по какой-либо вине, а лишь из-за того, что мешал Акутагаве. А из-за пары ненужных фраз, Акутагава вошёл во вкус от его боли. Рампо пищит и мычит, чувствуя, как Рюноске надрезает кожу, а потом сдирает её с плоти. Если бы не кляп, крики наполнили бы всю бетонную камеру звоном. Кожа с плеч валяется на грязном от крови полу. Глаза воспалены из-за лопнувших капилляров и слез. Рампо чаще всего держит их закрытыми, чтобы не видеть лицо своего мучителя. От боли сознание заволакивало туманом. Хриплый голос растекался по нервным клеткам импульсами. Стоило Акутагаве лишь позвать его по имени, Рампо сразу напрягался и вздрагивал. Он часто звал его обманчиво-ласково перед тем, как причинить боль. Дрессируя как собачку, приучая бояться определенного слова. И этим словом было его имя. Рампо довольно скоро понял, что для того чтобы избежать боли, проще отделаться малой кровью и попытаться соблазнить Акутагаву. Сбежать не вариант. Акутагава после первой попытки сломал Рампо обе ноги, из-за чего они теперь неправильно срастаются. Эдогава никогда бы не подумал, что так легко будет соглашаться на грубый секс с нелюбимым человеком. Однако, когда видишь, как с тебя сдирают кожу, ленты Расемона отрубают пальцы и "кошачья лапа" вспарывает мясо и мышцы, секс уже не кажется настолько отвратительным. Впрочем, в этом тоже было мало приятного. Акутагава всегда был грубым. Растяжка минимальная и то, если была, движения резкие и размашистые, длинные пальцы давят на сонные артерии, доводя до асфиксии, и накручивают на себя волосы Рампо, оттягивая. Царапины на лице жгут слезы, щеки горят от ударов и на глазу растекся тёмный синяк. Больно... Каждый раз невыносимо это терпеть. Но со временем тело привыкает к ударам и уже не так ярко отзывается на измывания. Уже через неделю Акутагава начал иногда кормить Рампо чем-то действительно вкусным. Шоколадки, конфеты и чипсы уже не были редкостью. Пару раз они даже поговорили о чем-то отстраненном. И Эдогаве понравилось. В любом случае лучше чем если бы его в это время окунали головой в горячую воду. Редко они даже нежно целовались... В те дни, когда Рюноске приходил уставшим и не находил в себе инициативы пытать Рампо. Постепенно, издевательства становились менее болезненными. Акутагава мог изнасиловать и ударить, но все реже применял ножи и клещи. Они проводили вместе меньше времени. Рампо даже начинал ждать встречи с Рюноске, ведь Эдогаве было скучно. На своих искалеченных ногах он не мог передвигаться. Ему оставалось лишь лежать на грязном матрасе и царапать оставшимися тремя пальцами обивку. Услышав, что Акутагава вернуться, Рампо приподнялся, ожидая, что Рюноске зайдёт к нему. Но судя по возне за дверью, он пришёл не один.