Я не хочу без тебя спать

— Каору, почему ты всегда так добр со мной? — You are worthy of my grace. — А теперь серьёзно и желательно на русском. Забыл? Мы должны практиковать русский язык чаще. — Ты хрупкий как… — Стекло? И меня нужно оберегать? Нет, давай-ка что-то другое, не заводи эту шарманку. И кто вообще тебе эти слова вбил в голову? — Я люблю тебя. — Это шутка? Ты шутишь? Я, и заслужил любовь? — Мои чувства не шутка, — улыбаясь говорит Каору. Я не выдержал и перевёл тему. На меня внезапно нахлынули воспоминания о моей ушедшей матери и моём отце, который жив, но присутствует в моей жизни минимально. Как он отпустил своего сына так далеко? Почему он не гордится мной? Как мне заслужить его любовь? Почти не помню свою мать. Она любила меня? Мне было трудно поддакивать Нагисе. Я то и дело, что отводил взгляд и думал, что вот-вот зарыдаю. Пришлось отвлечься на наш проект. Попросил не сильно беспокоить меня и удалился на общий балкон. Чертя каждую линию, я сдерживал слёзы. Кажется, что мне пора к хорошему психологу. Выхожу на кухню. Пялюсь пару секунд на кофеварку. Трясущимися руками тянусь и наливаю себе в кружку горячего эспрессо. — Работаешь, значит? — голос Каору был достаточно громким, но одновременно очень спокойным. — Д-да. Уронил кружку, но её поймали за меня. — Можно я присоединюсь? — Можешь убрать остатки кофе. Сейчас, принесу тряпочку. — А можно я тебя поцелую? — Была бы у меня ещё одна кружка, я бы её выронил прямо сейчас. — Это значит «да»? — Конечно, то есть, это… Он не стал дожидаться завершения моей реплики и начал гладить по волосам. Проходится рукой по лицу, опускается к шее. Целует в губы. Это мой первый поцелуй. Поцелуй человека, которого я люблю? По крайней мере, он точно любит меня. Любит всё принимающей любовью. Как можно видеть мои слабости, мою нерешительность и всё ещё испытывать ко мне какие-то чувства? — Очень легко, Син, очень. — Ты что, уже мысли читаешь? — испуганно я спросил. — Нет, но ты же спрашивал каким образом я могу любить тебя? — Не ври, я не говорил этого вслух! — Ты бубнил себе это под нос когда я зашёл. Ты такой красивый, когда на чем-то сосредоточен. — Ты…подслушивал меня? — И всегда красивый. Да, я определённо люблю тебя, Синдзи Икари. — Я не заслуживаю! Я не заслуживаю! Мама…отец…я…не могу. Тут слёзы одержали победу. Каору прислонил мою голову к его груди и слегка поглаживал мои лопатки. На его рубашке оставался след от меня. Он принадлежал мне? А этот момент, он? Я? Мои губы? Его губы? — Знаешь, любовь очень интересный концепт. Это то, что мне нравится в человечестве, но я не могу принять этого до конца. Может, выйдем? Мы вышли на балкон и он закурил. Не могу поверить своим глазам. Идеальный Каору только что достал пачку сигарет и наполняет пространство дымом? — Как давно ты куришь? Почему не сказал мне? — О, это очень интересная история. Годам к четырнадцати я начал понимать, что у меня есть влечение к одному особенному человечку. — К кому это? У тебя была девушка? — Какая ещё девушка? Дослушай до конца. В один момент любовь начала разливаться по всему телу. По венам, в каждый сосудик, каждый капилляр. И всё вокруг стало таким…кхм, незначимым что ли? Он сделал затяжку и выпустил дым в сторону от меня. — Я не боялся своих чувств. Я никогда не сомневался. Я привык видеть пять раз в неделю эту недовольную мордашку. О, его улыбка…что-то такое бесценное. Это едва уловимо. Уголки его губ поднимаются, под глазами морщинки, он краснеет и закрывает лицо руками. — Очень похоже на меня. — О тебе и речь. Должен ли я был тебе сказать? Наверное. Должен ли я говорить о том, что начал из-за нервов курить? Ну, не знаю. — Ты не сомневался, тогда зачем начал курить? — Понимаешь, а, хотя точно не понимаешь. В общем, я очень сильно сочувствую тебе. Невыносимо видеть то, как ты плачешь. А плачешь ты достаточно часто. — Вот такой я! Я тряпка! — Ну что ты так о себе… Ты просто чутка эмоциональный. Он вновь прижал меня к себе. Пепел его сигареты прожёг ему штанину. Кажется, что ему всё равно, но я должен сказать. — Я люблю тебя тоже. То есть, хах, нет…у тебя сигарета, на штаны, она… — А, это? — отряхиваясь, он осмотрел маленькую дырочку, — Так это ерунда. — Я люблю тебя. Можно я поцелую тебя? Так хочу почувствовать снова… Второй поцелуй. Каору выкинул свою сигарету через моё плечо. На этот раз с языком. Опускает мою руку ему на грудь. Отстраняюсь, целую его в шею. — Воу-воу! Это то, о чем я периодически думал с четырнадцати лет, но тебе не кажется, что для первого раза мы зашли слишком далеко? — Мне плевать. Пошли в комнату, срочно. Мы заперли дверь и сдвинули наши кровати. Медленно снимаю свою рубашку, в то время, как Каору уже раздет и терпеливо ждёт. Он заулыбался и помог мне расстегнуть последнюю пуговицу. Целует мои руки, начиная от запястья и продвигаясь к ключицам. Не сдерживаюсь и издаю глухой стон. Он мигом снимает с меня ещё и штаны. Целует мои бёдра. Перевожу взгляд и вижу, что он уже заметно возбуждён. Я тоже на пределе. — Я люблю тебя, и всегда буду любить, Каору Нагиса. — Ну, ты и дурачок, сейчас не самое подходящее время. — Самое! Я хочу, чтобы ты знал. Я буду говорить тебе это каждый день. Господи, как же я люблю тебя. — Тогда, приступай. Дотрагиваюсь до его члена и начинаю проводить рукой вниз. Туда-сюда. Как бы ни облажаться? — Может, попробуешь не руками? — А…чем тогда? — Кхм, угадай. Я опустился к его бёдрам и застыл. Как дальше-то быть? Пробую «его» на вкус. Кажется, что ртом это делать проще. Во всяком случае, Каору больше нравится. Он начал впиваться в матрас и поочерёдно закрывать рот руками, издавая очень тихие стоны. Вскоре мой рот наполнился чем-то жидким, и я понял, что пора перестать. Меня потрепали за волосы и сказали, что это очень хорошая работа. Плюю на салфетку и тянусь поцеловать его. — Теперь ты. — А ты вошёл во вкус, да, Син? Присаживаюсь на его стояк. — Подожди, я сейчас, — парень потянулся за чем-то, что у него было в маленькой прикроватной тумбочке, — Вот, сейчас будет проще. Обильно смазавшись, кхм, это смешно прозвучало в моей голове, мы продолжили. Я кончил почти сразу. Ещё какое-то время мы лежали голые под одеялом, сплетая наши руки. — Бедные наши соседи. — Ага, но они потерпят. — А мы будем повторять? — Посмотрим.

***