Горький

      Ричмонд-парк имеет не слишком бурную историю, несмотря на «королевский» статус. Возможно, это из-за того, что он всегда был охотничьим, а охота предполагает спокойствие. Он представляет собой нечто среднее между лесом и парком, в котором растут обычные для Британии лесные деревья и открыто живут дикие олени. Майкл знает всё это, но не был в Ричмонд-парке с детства. На самом деле он до безумия боится оленей, но эту тайну он так и не раскроет никому до конца своей жизни.       Квартира Майкла и Ричарда прямо напротив парка, но он слоняется до обеда, так и не решаясь подняться. Олени кажутся вовсе не такими страшными, как подняться на пятый этаж и сказать Ричи: «Прости, ты был прав».       Майкл обедает в кафе напротив дома. У них отвратный кофе. Никто не варит кофе, как Ричи. А затем он возобновляет свое брожение — зачем, не знает сам.       «Свадьба не состоялась. Ну и чёрт с ней», — думает Майкл. Не больно-то и хотелось. Всё отменилось в последний момент. Тот хахаль, что выкинул Майкла из её квартиры в прошлый раз, оказался настоящим отцом ребёнка. Лиз сама в этом призналась. Спасибо и на том.       Майкл останавливается у лужи. В Лондоне даже летом почти всегда пасмурная погода, но ближе к осени дожди идут почти каждый день. Он смотрит на себя: разбитый, с землистым цвета лица, стоит, сжавшись, как пружина, от страха и боли. Эгоистичное чудовище. Он думает о себе, даже не представляя, каково пришлось Ричарду за этот месяц одному. Майкл не звонил ему ни разу, даже не вспоминал. Справедливости ради Ричард тоже не звонил, но ведь именно он — Майкл — оттолкнул его, а не наоборот.       Майкл достаёт телефон, смотрит на экран. Двадцать первое августа. Завтра Ричард должен был съехать, а они с Лиз наоборот въехать в их предполагаемое семейное гнездышко. Смех, да и только. И ведь он действительно купился.       Майкл находит контакт Ричарда. И почему он не знает его номер наизусть? Но тут же представляет, как тот смотрит на экран, видит его имя и сбрасывает звонок. Нет. Майкл не выдержит этого. Лучше уж пусть Ричард скажет ему в лицо всё, что накипело, выгонит его с порога. Лучше сунуть руку в огонь, чем капать воском и мучиться от малой, но всё-таки боли.       Майкл поворачивает к дому, но тут же останавливается и представляет, как Ричард открывает дверь и первым делом с его губ срывается: «Я же говорил», — эта фраза звучит как идеальная эпитафия на могильной плите Майкла. Ему снова становится страшно.       «Ну, хорошо. Ты вернулся. И что мне с тобой теперь делать?» — Майкл представляет, как Ричард говорит это и качает головой. Разумеется, Ричард бы никогда такого не сказал, сколько раз он принимал Майкла обратно... Однако сейчас Майкл определённо переступил черту.       «Я не должен был…», — Майкл убирает телефон, обхватывает голову руками и садится на ближайшую лавочку. Он закрывает глаза и пытается угомонить навязчивый внутренний голос, который кричит, надрываясь, о том, что он балбес и трус.       Если быть честным с собой, то Майкл и сам знал, чем закончится эта история с Лиз, но почему-то очень боится услышать слова осуждения. Ричи никогда не говорил гадостей про его бывших, он никогда не вмешивался в его отношения, хотя наверняка знал заранее, чем они закончатся рано или поздно. Так было со всеми, кроме Лиз. Он вспомнил, как Ричард обозвал её грязной эгоистичной сукой. Прежде Майкл никогда не слышал от Ричарда грубее слова, чем «чёрт» или «свинья».       От этого воспоминания — и, главное, мысли, содержавшейся в этом воспоминании — ему захотелось зарыться в землю. А что, если Ричард в этот раз назовёт его «грязной эгоистичной сукой»? Он едва сдержался, чтобы не начать биться головой о ближайшее дерево.       «Вот так просто, — думает Майкл. — Мы рубим сплеча и отсекаем из жизни действительно важных людей. Я такой дурак».       Неожиданно в кармане куртки зазвонил телефон. Майкл подумал, что это наверное в очередной раз звонит Лиз, чтобы попросить прощения, но ему совершенно не хотелось слушать её нелепые оправдания. Он поражался тому, как легко этой женщине удавалось их придумывать на ходу. Майкл бродил по парку уже весь день, но так и не придумал, что сказать Ричарду.       Майкл вынимает телефон в последний момент и видит имя Ричард на экране. Он тут же нетерпеливо снимает трубку и возбуждённо почти кричит в микрофон:       — Ричард. Я как раз хотел тебе позвонить…       — Прошу прошения, сэр. Вынужден вам сообщить, что Ричард Кэлвер скончался… — дальше Майкл уже не слушает. Он мчится через весь парк в его с Ричардом квартиру. Он думает, что это розыгрыш, что это не может быть правдой. Сейчас он зайдёт в квартиру, и Ричард стоит у плиты и варит кофе, потому что он с самого начала знал, что Лиз ему врёт, что это ненадолго.       Но он поднимается на нужный этаж и видит, что дверь его квартиры опечатана. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Майкл опускается на колени и разбивает кулаки в кровь о бетонный пол. До этого он словно балансировал на канате, теперь он сорвался. И очень жаль, что не разбился в лепёшку, но он просто не заслуживает этого.       «Что же ты наделал, глупец!» — и вдруг Майкл заплакал негромко, но безутешно, проклиная себя. Ему хочется провалиться сквозь пол, вырвать клок волос, разбить нос, плюнуть себе в лицо. Он не знает, что произошло, но знает почему. Если бы он был рядом, то не допустил этого, если бы он позвонил раньше, то Ричи наверняка бы остался жив.       — Это из-за меня. Прости меня, Ричи. Прости меня!