***
Грейнджер сидела на кушетке, наблюдая за тем, как мадам Помфри смачивает её кожу специальным раствором, уменьшая последствия той ночи. Роковой? Слишком пафосное название. Просто «той», и всем всё понятно. Ей понятно. — Магия магией, а каковы последствия! — всё причитала целительница. — Говорила я Минерве, всё это до добра не доведёт, и поглядите: ученицу пытают прямо в коридоре, Мерлин! А если вернётся? Катастрофа, просто катастрофа и ни минуты безопасности.. О чём там мадам Помфри говорила декану Гермиона понятия не имела, а об автономности Хогвартса имела другое мнение, — хотя об отсутствии безопасности спорить было невозможно — поэтому Грейнджер снова сконцентрировалась на своих тревожных мыслях, рассеянным взглядом наблюдая за облаками за окном. Они вдруг начали сгущаться в одном месте, темнеть и темнеть. Гермиона нахмурилась, выпрямляя шею. — Расслабь ладонь, дорогая, иначе всё действие раствора пойдёт насмарку, — скомандовала целительница и Грейнджер только тогда поняла, что неосознанно напряглась, сжимая руку в кулак, чтобы если надо схватить палочку и обезоружить противника. Рефлексы-рефлексы-рефлексы. Она выпрямила холодные пальцы. Тут было правда холодно. — Извините. Снова сосредоточив своё внимание на том мутном пятне, Гермиона с облегчением выдохнула, ведь это был всего лишь дементор. Их десятки вокруг школы. — Вот и всё, придешь завтра в это же время на повторную процедуру, — кивнула самой себе женщина и, только Гермиона успела сказать «спасибо», засеменила к своему кабинету, тут же потеряв интерес к пациентке. Грейнджер поднялась с кушетки и закусила губу, размышляя, сможет ли она сейчас увидеть Малфоя. Какой там у него урок? Надо бы просмотреть расписание на первом.. — Гермиона? Она еле заметно вздрогнула. — Джинни, привет. Ты меня искала? — Присядем? — Уизли кивнула на ту же самую кушетку, с которой Грейнджер только что слезла. На краю простыни было светлое пятно, которое либо никто до неё не замечал, либо игнорировал. Это было странно. Зачем вдруг Джинни понадобилось это уединённое, но только сейчас, место? Для разговора? Тогда о чём? Гермиона наткнулась на насмешливую улыбку Уизли и приподнятую бровь. — Чего зависла и так напряглась? Я не расчёска, тебе не наврежу. — Я бы попросила, — прищурилась Гермиона, вздёрнула подбородок и села возле подруги, демонстративно отбросив прядь своих волос. — Я же любя, — легко пихнула её плечом Джин. Грейнджер на такое не обижалась. Особенно после десятков шуток своей двоюродной бабушки о собственной гриве. Розали слишком сильно любила беззлобно подначивать внучку, а потом обнимать и разлохмачивать ещё больше, и если честно, благодаря ей Гермиона научилась не беспокоиться по этому поводу. — А я просто выделываюсь, — усмехнулась Грейнджер, Уизли рассмеялась и Гермиона показала ей знак «тише», тыкая пальцем в сторону кабинета Помфри. — Так зачем ты меня остановила? Джинни тут же посерьёзнела, из-за чего девушка опять напряглась. Как снег, а в следующий миг солнце и отсутствие даже намёка на дуновение ветра. Подозрительно и с вопросом. — Я не верю, что в ту ночь ты вылечила себя сама, — в лоб заявила Джинни. Отличное качество. Которое вот в такие моменты, когда глотка сохла, а сердце ухало вниз, Грейнджер почти ненавидела. Без «почти». — Сомневаешься в моих.. — Ой, вот только давай без этого, — закатила глаза Джинни, прервав попытку Гермионы выкрутиться и продолжить придерживаться хрупкой легенды. — Мы обе всё понимаем. И, кажется, в прошлый раз договорились, что впредь ты не скрываешь это от меня. — Это.. — тихо протянула Гермиона, отворачиваясь и задумчиво устремляя взгляд в пол. И снова тупик, бежать некуда. Только в проём под названием «правда». — На самом деле, как ты уже поняла, меня в коридоре нашёл Драко. Нашёл и, поскольку Помфри не было, а спуск до Макгонагалл, будить её и объяснять всё заняло бы слишком много и так неимеющегося времени, отнёс меня в Выручай-комнату и вылечил. — Сам? — со скепсисом спросила Уизли. — Сам, — кивнула Гермиона. — Он довольно хорош в колдомедицине. Да, последствия и некоторые раны остались, но Малфой спас мне жизнь. Грейнджер замолчала, но Джинни, видимо, не устроил такой ответ. Что ж, в этом Гермиона ей не помощник. Лишнего болтать не хотелось, поэтому она ждала от подруги прямых и конкретных вопросов. Пусть вытаскивает из неё, раз хочет, сама Грейнджер выберет тупо смотреть в пол и держать их с Малфоем при себе, в той двери, в той особенной двери. За ней, точнее. — Но ты не вернулась в гостиную, — Гермиона усмехнулась предсказуемости. — Вы спали вместе? Грейнджер не была ханжой — по крайней мере, себя такой не считала — поэтому не стала бы скрывать, что это звучало ни капли не пошло, не неловко, а как рахат-лукум во рту в прохладный весенний день. Желанно, удовлетворительно и как надо. Как система. Они были системой, возможно, ошибочной, но системой. — Спали, но.. Просто спали. — Ещё бы, — фыркнула Джинни, — тебя ведь на тот момент без пяти минут пытали. Наступило молчание, в котором витали и вопросы, и ответы, и напряжение, и такое нужное Гермионе знание другого человека о её маленьком безумном секрете. О символе существования. Всё правда-правда-такая-настоящая-правда. Вспомнилось касание их рук и его взгляд. Противная улыбка поползла по лицу, но Грейнджер скрыла её от Джинни. — Гермиона, к чему всё это ведёт? — негромко задала вопрос Джинни, вырвав у Гермионы малейшие осколки счастья. Ведь ответ омрачал буквально всё. — К концу, Джинни, — уставившись в потолок, на одном дыхании произнесла Грейнджер. Просто вопрос — просто ответ. — Мы решили, что будем делать. Ни о каком браке не может идти и речи, но мы слишком нуждаемся в друг друге, и.. Не задавай вопросов по этому поводу, вряд ли я смогу объяснить, а если смогу, то очень долго буду делать и ты наверняка запутаешься, — поспешила остановить Гермиона слова «почему одно так сильно мешает другому и адекватные вы вообще или нет». — Мне кажется, я понимаю, почему так, — удивила её Джиневра. — Правда? — Это сложно, ты права, но в своей сложности довольно просто, — повернулась к ней Уизли. — Страх. — Я.. Мы.. В общем, он уедет. Да, договор предусмотрел этот исход событий и последствия в виде постоянных несчастий достанут нас, но так мы сохраним всё то, что хотим сохранить. Нас. Нас и всё между. — Тогда в чём смысл? Как-то Грейнджер тоже задалась этим вопросом. — В моменте. Во времени, — слова Драко были её ответом. Гермиона печально потянула уголок губы. — Смысла много, просто времени мало. Уизли пару минут молчала, а потом протянула: — Раз так, то просто будь готова к моменту, когда и у времени запас кончится. Ладно? Она никогда не будет к этому готова. Всегда кажется, что этот день и час слишком далеко, чтобы принуждать себя думать и привыкать к нему. — Ладно, — Гермиона спрыгнула с кушетки, и девушки вышли из лазарета.***
Она слишком измотала себя и свои нервы, чтобы продолжать гордо молчать и прятать тревогу где-то внутри. Пытаться прятать, потому что она всё время была на поверхности. Каждый час-минуту-секунду Гермиона думала о том, что его не было ни на завтраке, ни на уроках, ни в лазарете и на обед он тоже не явился. Малфой будто пропал, исчез, просто растворился. И как же Грейнджер боялась вот так вот в один из дней проснуться и осознать, что Малфоя никогда и не было, не было его ухмылок, адресованных ей, не было взглядов и касаний, не было ничего. Всё это всего лишь плод её фантазий и выдумки, чтобы залезть глубоко в вакуум и спрятаться там от пугающей, страшной реальности. Но никогда ещё реальность не была такой страшной без него. Вот настолько сильно? Неужели это внутри неё правда настолько глубоко и крепко, настолько болезненно, но оттого не менее по-настоящему и искренне? Да, это тоже пугало, но не так, как неизвестность. Та старуха с сигаретой во рту буквально холодила пальцы и заставляла мотать круги внутри тюрьмы своего сознания, которое встречало тревогу с распростёртыми объятиями и передавливало в панику. А хотелось просто выдохнуть. Гермиона отряхнула юбку и постучала в кабинет. Три быстрых стука, слишком мельтешащих, чтобы человек за дверью не понял, что волнение отщипывает от неё по куску плоти каждую секунду. — Да, пожалуйста, — послышался строгий голос Минервы. Грейнджер открыла дверь в кабинет, держа спину прямо и уверенно. Уверенность — залог успеха, ведь так? — Мисс Грейнджер, добрый день, — посмотрела из под стёкол очков на девушку профессор. — Как вы себя чувствуете? Что-то тревожит? — Я чувствую себя хорошо, спасибо, осталось пару царапин, — Гермиона была благодарна, что Макгонагалл достаточно быстро сменила жалостливый взгляд на обыденный. Так было проще сосредоточиться, к тому же, жалость и сожаление всегда доставляли неудобство и чувство неловкости. — Что вас сюда привело? — параллельно что-то выписывая, спросила Минерва. — Как староста Гриффиндора, я хотела бы узнать, почему староста Слизерина сегодня решил отсутствовать и не выполнять свои обязанности, — отчеканила заготовленную речь-байку Гермиона. — Я поймала уже двух первокурсников, нарушающий правила школы, а всё потому, что Малфоя не было, чтобы как подобает обговорить этот момент с детьми со своего факультета. Так выверенно, что сам Драко, так любящий насмехаться над ней за неумение убедительно лгать, — что на самом деле весьма странная причина для насмешки — поаплодировал. С присущим его сарказмом, конечно, но.. — Очень хорошо, что вы всё же прибегнули к правилам и отчитали этих детей, мисс Грейнджер, но у Слизерина имеется вторая староста. Думаю, в следующий раз вам стоит связаться с ней и предоставить слизеринцев своему старосте, — это всё было отлично, конечно, но Гермиона ждала наконец хотя бы каких-то объяснений о Драко, остальное бросая на поверхности. Пожалуйста, скажите хоть что-нибудь. — Понимаю вашу срочность, но личные дела других учеников касаются только их самих. — Но.. — начала Гермиона, но Минерва своим удивлением такой заинтересованности и напористости ученицы заставила её прикусить язык. Не было больше вразумительных предлогов, чтобы Минерва нарушила кодекс частной жизни учеников. Господи, и на что она рассчитывала? Что Макгонагалл подаст ей чашечку чая и как на духу выложит всё в мельчайших подробностях? Малфой в её сознании закатил глаза, ухмыляясь такой глупости. Ощущая себя просто ужасно и наверняка краснея от неловкости, Грейнджер промямлила извинение за беспокойство и развернулась, стараясь как можно спокойнее и медленно пройти к двери и просто уйти отсюда к чертям собачьим. Идиотка. Гермиона потянула ручку двери, собираясь закрыться в туалете, обхватив голову руками в раздумьях о том, как узнать неузнанное, как услышала сказанное как бы между прочим: — К слову, если старосте Слизерина, конечно же, как полагается, захочется узнать, по какой причине отсутствует её напарник, убедите её беспокойство ответом о выданном мистере Малфое разрешении покинуть на день Хогвартс и отправиться в Мэнор к матери по важному делу. Грейнджер замерла. — Поняла, обязательно, — вот только ясно, что Гринграсс знать об этом вовсе не нужно. — Спасибо. Гермиона, не оглядываясь, вышла и закрыла дверь, не глядя проходя мимо толпы. По какому такому делу он уехал и почему ни слова ей не сказал? Да, почему, потому что ей казалось, произошли достаточные перемены, чтобы Малфой, сознавая уровень опасности сейчас куда-то уезжать, хотя бы предупредил, что будет отсутствовать. Или дело касается не того, в чём завязаны они оба — а дело такое было даже не одно — и поэтому её послали к чёрту? Это связано с чем-то, куда проход Гермионе строго-настрого воспрещён. Или Малфой просто решил забить на неё, сказав одному Забини о своём временном и внезапном уходе. А он ему точно сказал, иначе бы Блейз не ходил с таким беспечным видом. Теперь уже вместо тревоги появилась злость. И эта злость была, наверное, глупа, ведь она ему даже не друг и не приятель вовсе. Но Гермиона была ревностно зла.***
Блейз был прав. Он чувствовал себя как чёртов гриффиндорец, ринувшийся что-то разнюхивать по первому звону колокольчика, хотя всячески это отрицал. Но ему просто нужно было знать, чтобы обрести контроль. По крайней мере, контроль над самим собой, потому что вся эта бесконечная кровавая муть сбивала с курса и создавала слишком много развилок, чтобы уверенность в движениях не начала потрясываться. Неизвестность была такой хернёй. Абсолютное отсутствие почвы под ногами, одна рухлядь. Нарцисса сделала два шага вперед и опустила ладонь сыну на плечо. — Ты уверен, что хочешь лезть в это? — матери всегда чувствовали переживания и переживали даже тогда, когда явных причин не было. Но сейчас они действительно были. — Риск слишком велик. — Я не вступаю в игру, я её продолжаю, — Малфой смотрел на тучи, которые с каждой секундой становились темнее и темнее. — Мы с тобой в этом ещё со времён, когда отец упал к ногами Волдеморта. Сколько? Почти тридцать лет назад? Он не смотрел на неё, но знал, что Нарцисса поджимает губы. Сам так делал. — И всё же тебе не следовало светиться, мы не знаем, нужно ли им от тебя что-то. О, Драко был уверен, что да. Иначе эти сволочи не стали бы оставлять ему что-то вроде послания. Чертовски извращённого и кровавого. И именно поэтому он доберется до них раньше, чем подонки успеют что-либо предпринять. — Нет, не нужно, — именно это делала Грейнджер, когда говорила, что врёт на благо. Выходит, она говорила правду, рассказывая о лжи. — Если бы было наоборот, Пожиратели не дали бы мне столько времени, а пришли бы гораздо раньше. — И всё-таки я настаиваю.. — её пальцы сильнее сжали крепкое плечо. — Я тоже настаиваю, — сощурившись, резко развернулся к Нарциссе Драко, — чтобы ты наконец услышала меня и перестала пытаться остановить. Знаешь, мне давно не шестнадцать, если ты не заметила. По сменяющимся чертам лица женщины было видно, что сначала она хотела указать сыну на его тон, но его слова заставили её изменить намерения. Подняв руку с юношеского плеча и коснувшись лица, Нарцисса склонила голову и вздохнула: — Заметила, милый. Просто иногда так хочется, чтобы тебе было шестнадцать и такие решения не тянули тебя вниз. Драко усмехнулся. Ветер за окном разошёлся, посвистывая, как раненная русалка зовёт моряка. — В шестнадцать мне было тяжелее, а сейчас так, цветочки. Цветочки. Какое нелепое сравнение, но это было правдой. И вспоминать свой шестой курс Малфой не собирался, поэтому обошёл Нарциссу, оставляя этот диалог позади. — Подожди меня тут, я схожу и принесу все бумаги и записи Люциуса, где могла бы содержаться нужная информация, — вновь вернув лицу строгость, в которой прослеживалась гордость, миссис Малфой отогнула подол тёмного платья и сложила руки в замок, выходя из комнаты. Драко вздохнул, опустился в кресло и опустил в карман штанов руку. Он нахмурился, нащупав там что-то твёрдое, что в итоге оказалось пуговицей. Пуговица? Откуда у него в кармане пуговица, если он никогда не носил запасных? Крутя её между пальцев, всё вокруг постепенно превратилось в один неразборчивый фон. Мысли сплетались, ведомые гипнотизирующими однотипными повторяющимися вращениями странной коричневой пуговицы. — Не рискованно ли даже пытаться начинать рыть? — нахмурился Забини, смотря на друга со всей серьёзностью. — Смотри, как тебе бы это чем-нибудь не обернулось. Чем-нибудь не обернулось? Драко захотелось зло рассмеяться. Грейнджер была в шаге от смерти, старуха буквально слизывала кровь с её рта. Чем-нибудь не обернулось. Конечно, Блейз не знал подробностей, но был в курсе, что Малфой видел это что-нибудь собственными глазами. И с того момента он с головой в этой трясине. — Они уже знают, что я помогал Грейнджер поймать Гойла. Я начал, какой смысл бросать, если и так уже по уши в возможных последствиях? — фыркнул Малфой. — Я уже взял на себя долю риска, возьму и ещё. — Говоришь прямо как гриффиндорец, — Блейз ухмыльнулся, но было ясно, что его напряжение никуда не ушло. — Заткнись, — сверкнул глазами Драко. Забини приподнял одну бровь, и тогда Малфой сощурился ещё больше, сжав зубы: — Даже не произноси это. Это её влияние. Да, он читал по движениям Блейзу, что тот хотел сказать именно это. Вот только пусть закроет рот, и без этого тошно. — Ты сам додумал, — беззаботно пожал плечами Забини, словно его недовольство данным фактом не витало в воздухе так густо, что оседало пылью на плечах мантии. — Иди к чёрту, Забини. Драко поднял взгляд и посмотрел на цветы. Это были бордовые миранды с молочно-белыми вкраплениями, и стояли они в серебряной вазе на полке. Нарцисса их у кого-то купила? Потому что в саду Мэнора этого сорта не было. Макгонагалл согласилась отпустить его гораздо быстрее, чем он предполагал. Наверное, потому что их Ордену, который Малфой всё ещё не особо любил за медлительность, нужна была информация. А брать её неоткуда, и так удобно Драко хочет свалить на её добычу, и высока вероятность, что у него получится. Слишком удобно, чтобы старуха выбрала безопасность ученика вместо необходимости. Да и к тому же не так Малфой ценен, как остальные в случае гибели, так он себе представлял монологи в голове директора. И всё же, ему это было только на руку, потому что прыгать на задних лапках и выпрашивать разрешение отпустить его он не стал бы. В любом случае нашёл бы способ как свалить из Хогвартса домой. Ведь ему нужно знать. Ему нужно узнать. Эти чёртовы артефакты не выходили из головы, и Малфой, кажется, чуть не скурил собственные пальцы, пока размышлял о них и обо всём вытекающим. Доводы Грейнджер не помогали, всё было также туманно и непонятно, а, как уже было сказано, неизвестность Драко ненавидел больше всего. Выводила из себя, сводила с ума, и при том так тихо, как прицеливается охотник. Что только ещё больше действовало на нервы. Драко был уверен, к всему происходящему сейчас причастны лица из прошлогодней войны. Только это были те, кто особо не светился в прошлом году, но несомненно имели определённую власть. У него самого вариантов было немного, а кто был, сидел в Азкабане, так что нечего было даже перебрать и нечего вспомнить. А Нарцисса могла знать, кто именно. Ведь, выступая в роли жены приближённого к Тёмному Лорду, ты невольно вступаешь в контакт с сотнями людьми и стольким же улыбаешься при знакомстве, хлопая глазками. Она могла назвать имена, и, возможно, тогда Драко бы навёл справки документов отца и вышел бы на этих людей. Хотя бы просто понял, кто конкретно. Потому что то что-нибудь не позволяло отсиживаться, как зачастую принято, не позволяло выбирать выгоду, как всегда. Если честно, то он и не хотел. Просто бесило, что он правда мог выглядеть как золото-красный, но не им же одним что-то делать. Мозги имеются и у других людей, как бы гриффиндорцы не пытались присвоить себе данную ценность. А ещё ему интересно, какого чёрта мать знала, что Грейнджер маглорождённая, но ничего не сказала? Была обязана. Малфой ненавидел, когда от него что-то скрывали. Драко то ли фыркнул, то ли усмехнулся такой резкой смене мыслей. Рука замерла, а пуговица оказалась сжата. Он даже не позволял себе думать об этом и высказывать недовольства самому себе, потому что казалось ущербным поведением обиженного мальчика. Но ведь что-то внутри злилось на мать, и своими убеждениями заткнуться он ничего не изменит. Скрипнула дверь и в комнату вошла Нарцисса с папками в руках, а позади неё шли два эльфа, таща груду писем и прочей макулатуры. — Много же работы нам предстоит, — вздохнул Драко и сунул пуговицу обратно в карман. Подошёл к матери, забирая папки и относя ко столу. — Копаться в этой пылище. Отстой. — Ты сам этого захотел, — пожала плечом Нарцисса. — Я думал, будет что-то поинтереснее. Может, вскрывать тайники и тёмные печати, копаться в нижнем.. — Драко, — строго посмотрела на него миссис Малфой и он ухмыльнулся. — Говоришь, что тебе давно не шестнадцать, а дурачишься всё так же. — А ты хочешь, чтобы я совсем подох от скуки и серости этой жизни? — возразил Малфой на словах продолжая валять дурака, а руками распределяя папки, письма по столу в нужном ему порядке. — Не так всё и сурово, — покачала головой женщина, и Драко вопросительно глянул на неё из-под бровей. Нарцисса коротко вздохнула и, отвернувшись, возвела глаза к потолку, следом сразу опуская их на бумаги. — Давай лучше начнём, а то с твоим пессимизмом и я посерею. Малфой усмехнулся, но спорить не стал. Они просидели пять часов и сорок пять минут. На пятьдесят третьей секунде Малфой скривился третьей чашке кофе потому что напиток вовсе остыл, а Нарцисса устала даже причитать ему о вреде такого количества кофеина. Все папки были вскрыты, письма прочитаны, а схема начерчена. Драко глянул в окно, за которым солнце позволяло взглянуть на свои последние лучи, мирно закатываясь за горизонт. Чёрт, всё оказалось не так просто, но и не так сложно, как он думал. Серо. Где-то на грани и между, но некоторые детали всё ещё оставляли кучу вопросов. — Аласдер Корсби, — озвучил главный их с Нарциссой вывод Драко, всё ещё смотря на серость, в которой утопало солнце за окном. Люциус общался со многими, но этот человек мелькал в переписках чуть реже других, но крючков, приведших к тому, кто он сейчас, было предостаточно, чтобы не ошибиться. Только он в письмах упоминал о тактике подставы, которой и воспользовались недавно Пожиратели, обведя его, Грейнджер и авроров — в принципе всех — вокруг пальца. Также, сверяя другие имена с марками писем и прочими бумагами, почти все, за исключением людей, упоминавших в письмах Корсби, сидели в Азкабане. И это свидетельствовало о явной связи между этими людьми, но конкретных доказательств для её укрепления не было. И всё же, всё указывало на этого мужчину. — Конн Рихтер, — также негромко, но уверенно произнесла Нарцисса, откидываясь на спинку кресла. Рихтер и Корсби четыре раза посылали письма от лица двоих, и писали о том, что Драко практически ни черта не понял. Значит, они были в связке. — Это те, в участии которых мы уверены. Но, ты говорил, есть ещё какая-то женщина? — Да, и она обладает какой-то другой магией, способной скрывать нескрываемое и вытворять что-то вроде внушения. Только ни имени, ни её внешних характеристик мы не знаем. — И в письмах она не упоминается. Кто же эта загадочная особа? — протянула Нарцисса, хмурясь. — С её способностями Волдеморт должен был завербовать её ещё давно. — Возможно, он намеренно скрывал её. Или она присоединилась к Пожирателям только сейчас, потому что была нереализованным планом когда-то, — предположений было много, только гарантий никаких. — Что ты знаешь об Аладсере и Конне? Нарцисса помолчала, затем потёрла лоб и взглянула на сына. — Немного. Люциус ходил на встречи с Корсби, это я знаю точно. Два раза в неделю, что именно они обсуждали, понятия не имею, но Люциус совершенно точно передавал информацию с собраний Аласдеру. Тот иногда заходил в Мэнор, когда ты был в Хогвартсе и если у Люциуса не было возможности куда-то выехать. На вид весьма приятной внешности, правда грубоватой. Русые волосы, вежливая улыбка и отточенные манеры, — миссис Малфой вспоминала и переводила взгляд с Драко на пол, чтобы утонить детали образов в своей голове. — Это отлично вынуждало верить в то, что он благородный и уважаемый человек, и этого уважения заслуживающий. Если не знать его звания и кто он такой. Я слышала как-то, как он обратился к Лив. Столь пренебрежительная, резкая, тёмная и высокомерная речь нисколько не удивила меня, ведь почти все не только Пожиратели, маги так обращаются с эльфами. Ветер снова врезался в окно. — Но однажды мне посчастливилось увидеть, как в отсутствие Люциуса Корсби наказывал одного из провинившихся в подвале Мэнора. Я думала, там будет Люциус, искала, чтобы позвать наверх для разговора, но оказалось, он временно уехал ненадолго по одному важному делу. Вместо него остался Корсби, — Нарцисса на секунду сжала пальцы, но тут же вернула их в прежнее положение. — Я лицезрела много пыток. Моя сестра — Беллатриса Лестрейндж, что может меня удивить? Но у Аласдера свои методы. Он либо немного помучает жертву и убьёт, либо будет идеально выверенно ходить по грани пытки психологической и пытки физической. Совмещая одно с другим, он буквально уничтожал жертву не только снаружи, но и внутри, не оставляя всякого шанса хотя бы на малейшее сопротивление. Мрак, страх, тревога, безысходность и слепое подчинение, потому что выбора нет — вот его цель. И он её добивался. В частности Драко наблюдал насмехательства, унижения и боль в процессе пыток Пожирателей. Наверное, это имела в виду Нарцисса? Или здесь имеет место быть что-то куда более изощрённое? — Конна я видела только раза три, так что ничего сказать не могу, — закончила миссис Малфой. — Выходит, их с отцом что-то связывало, — Малфой поправил загнувшийся край водолазки. — Как и прочих Пожирателей, в общем-то. В любом случае, имена и стиль нанесения убытков уже даст что-то, чтобы загрести этих ублюдков. — Это не произойдёт так быстро. — Я знаю. Но это хотя бы произойдёт, — хмыкнул Драко. —Ведь хотя бы внешне опознать у опрошенных людей конкретных Пожирателей будет можно, значит шансы выйти на след увеличились. Нарцисса аккуратно сложила пару разбросанных писем в одну папку. — Что ты планируешь делать дальше? — выравнивая папку, спросила женщина. — Просто сообщу найденную информацию Макгонагалл, а она уже, вероятно, передаст министру и аврорату. Я сделал, что мог, а тащить всё на себе и бросаться в пекло не собираюсь. — Это разумно, — кивнула головой Нарцисса. Малфой тоже так считал. — Ты и этого не должен был делать, риски последствий слишком велики, а мы только освободились от всей этой липкой черни, которая шлейфом преследует нас. — Ты не права, мама, — покачал головой Драко, ощущая усталость в напряжении пальцев. — Мы выйдем из этого круга только тогда, когда надобность создавать его отпадёт. А это произойдёт после того, как вся шайка Корсби окажется в Азкабане. Где сейчас тусуется отец. Интересно, он ведёт себя также дерзко и безмозгло или утратил свою преданность Лорду, скуля как собака от слишком жёсткого матраса? Ой. В Азкабане же нет матрасов. Малфой тихо рассмеялся, пряча непонятную матери улыбку за поворотом головы. — Всё в порядке? — насторожилась миссис Малфой. — Как и всегда, в полном, — возвращая себе привычное выражение лица вновь посмотрел на Нарциссу Драко. — Это всё, что ты хотел знать? Нарцисса сложила руки на коленях, сидя как всегда с прямой спиной. Интересно, она залезла в его голову или это побочный эффект материнской связи — чувствовать? — Нет, — Драко откинулся на спинку дивана, положил руки на подлокотники и стал пристально всматриваться в лицо матери. — Почему ты не сказала, что Грейнджер не чистокровная? Брови Нарциссы поднялись вверх, на несколько секунд оставаясь в таком удивлённом положении. Будто она ожидала продолжения, пояснений. Вот только обойдётся. Так всегда делал Малфой: вынуждал оппонента говорить всё, что тот хотел. Так что фокус не пройдёт, мамочка. Пусть сперва наградит объяснениями Драко. Малфой продолжал непринуждённо смотреть в строгое лицо, которое рядом с ним всегда приобретало краски и молодело, и молчал. — Ты знаешь, — утвердительно сказала Нарцисса. — Знаю. Вот только не от тебя. Миссис Малфой помолчала, какое-то время разглядывая цветы, а после подвинулась ближе к сыну, опуская ладонь на его руку. Будь это чья-либо другая ладонь, Драко тут же бы её сбросил. — Это очень неоднозначно. С одной стороны. С другой же слишком просто. После первого убийства в Хогвартсе мистер и миссис Грейнджер нанесли мне визит и объявили, что их дочь — маглорождённая. Я, правда, сильно удивилась, что они скрыли это от меня. Но не успела раскрыть и рта, как и они объяснили причину вскрытия правды: «И если с нашей дочерью по этой причине что-то случится, имейте ввиду, к сожалению, мы вынуждены не снимать свои подозрения с вашего сына». Меня это разозлило.. — Они идиоты? Видимо, пока ехали, башкой тронулись. Врать тебе, так ещё и выставлять виноватой, что-то требовать. Охренеть можно. — Так вот, меня это разозлило. Я им высказала ту же мысль, что и ты, только в гораздо более гуманной и в рамках нормы правил форме. — Ещё бы ты сказала, как я, — хмыкнул Драко. — Благо, они поняли меня с первого раза. Моё напоминание о предоставленных ранее доказательствах сыграло свою роль и они успокоились, тут же из нападения перейдя в фазу извинения и просьбы выслушать и понять, почему они скрыли положение Гермионы. Во-первых оказалось, что девочка сама не в курсе. Во-вторых, я всё же поняла и согласилась с причиной, и она же помогла мне глубже увериться в мотивах их согласия на моё предложение. Не одни мы ищем выгоду в этом мире. Да, Драко понимал, о чём говорит Нарцисса. Эту панику в глаза Грейнджер он видел достаточно ясно, чтобы запомнить. — Это всё очень занимательно, — прищурился Драко, — но я всё ещё не услышал внятной причины, почему ты скрыла её кровь от меня. — Сначала я посчитала, что слишком уж критичного значения разница не имеет. Да, наследники будут не чистокровными, но ведь наша цель не в них, а в тебе и твоём чистом имени. — Меня сейчас стошнит, — тихо сказал Малфой. Всё ради твоего имени, с той стороны ради укрепления её имени. Господи, насколько всё грязно. Насколько всё сгнило, насколько сгнили их семьи и они сами, раз продолжают вариться в этом дерьме, струиться по течению? Просто мерзко. — Но ты опять забываешь о такой важной части во всей этой движухе, как я. Что я замечаю разницу, что для меня она, чёрт возьми, есть. И что мне никогда это не было нужно, окей? И всё ещё нет. — Мне так не кажется, — спокойной возразила женщина. — Не кажется что? — резкость была синонимом злости. Да, он недавно чуть не сдёрнул с себя слой кожи из-за осознания, что её кровь не мешает тому, что Грейнджер всё ещё притягивает. Что Грейнджер всё ещё та Грейнджер. Но прямого ответа Нарцисса не дала, продолжив тему пояснением: — Потом же я подумала о том.. Вернее, мне казалось, благодаря вашей связи рассказать столь личное сможет и должна мисс Грейнджер лично. Ведь в итоге, от неё ты об этом узнал? Раздражение и злость играли на эритроцитах, как на балалайке. — Да, но совсем не так, как ты себе напридумывала, — холодно процедил Малфой, вспоминая ту убогую сцену, в которой Грейнджер обвинила во всех её горестях его. Почему бы и нет, правда? — И прошу, прекрати докучать мне рассказами о нашей связи, это ещё хуже, чем урок с идиотом-Хагридом. Ему было совсем ни к чему, чтобы мать что-то заподозрила. Что-то о них двоих, что-то реальное и существующее. Потому что после этого может последовать предложение соединить два рода раньше, чем планировалось. А у них есть план, чёткий, чёрт подери, план, конец которого обозначен днём и часом. И он не собирался его нарушать, нарушать их обоих из-за слишком развитой проницательности Нарциссы. Да и вообще не хотел произносить это вслух. Как там говорила раньше Пэнси? Лучше меньше знать и крепче спать? Какая-то херня, а не выражение, но тот, кто его придумал, явно был прожжённый жизнью. Нёс слишком большой груз. — Вы умны с Гермионой, — начала Нарцисса, снова оставив все предостережения и заявления Драко где-то в сером глухом небытие. — Поэтому также важны для всех нас. Стоит объединить вам ваши умы и вы со всем разберётесь. Если не отталкивать, а принимать, можно добиться очень много. Компромисс — одна из форм решения конфликта, и по собственному опыту скажу, один из самых успешных. Солнце окончательно скрылось во тьме голодного неба. — Я же всё-таки твоя мать, Драко, — коснулась юношеской щеки Нарцисса. — Я вижу, что ты уже неравнодушен. Не успел Малфой проявить агрессию и воспротивится услышанному, как на часах в Мэноре пробило ровно шесть вечера. Шесть вечера. Солнце село. А взгляд Нарциссы потух. Её рука соскользнула Драко на плечо, на мгновение сжав его, а затем хрупкое тело повалилось в сторону. И оно бы упало на пол, если бы Малфой, сам не осознавая, что происходит и что он делает, соскочил и подхватил тело Нарциссы, не позволяя тому стукнуться об мрамор. — Мама, — слегка потряс её за плечи Малфой, проверяя, в сознании ли та. Но она молчала. Она, блять, молчала. — Твою мать, мама! Мама, очнись! Дышать становилось тяжело, голова начинала плохо соображать из-за страха и паники, но ему нужно было что-то сделать. Выполнить чёткий порядок действий, чтобы... Нет. Нет чёрта с два, она не при смерти. Не. При. Смер-ти. — Чёрт! Лив, Кокки, Лорнес, живо сюда! — эльфы тут же аппарировали, почувствовав неладное в голосе хозяина. Они начали охать и прикрывать рот руками. — Заткнитесь и прекратите распускать слюни, Лив, принеси воды и бадьян, Лорнес, попытайся привести её в чувство, последняя сейчас же дай мне перо и пергамент, я вызову целителя. Счёт шёл на секунды. Он не понимал, ни черта не понимал, что произошло и почему, ведь Нарцисса ни на что не жаловалась. Перекладывая мать на кровать, в голову прокралась мысль: «А если бы ей нездоровилось, стала бы Нарцисса говорить об этом Драко? Стал бы говорить он, ведь она поступила бы также?» Сжав от злости, страха и неизвестности зубы, Драко запретил себе делать выводы раньше времени. Но как отключить эмоции тогда, когда они хотят тебя сожрать заживо? В ушах звенело, Малфой, хватая одной рукой протянутые эльфийкой перо и пергамент, осмотрел лицо Нарциссы. — Блять, что это? — прошептал Драко, на секунду утративший голос. Лицо Нарциссы бледнело каждую чёртову секунду, её губы приобретали слабый фиолетовый оттенок, а вместо жилок проявлялись почти мёртвые фиолетовые линии и пятна. Паника била по пяткам, отрезала плоть и сливала кровь. — Это.. Что за чертовщина?! — Молодой хозяин, пишите скорее письмо колдомедику, не медлите! — поднимая голову хозяйки, чтобы влить туда живительный экстракт, щебетала Лив. — Ну же! Быстро проверив пульс и выдохнув от его биения, пускай и ненормально медленного, Малфой бросился на колени перед тумбой около кровати, не собираясь тратить лишние секунды на то, чтобы дойти до стола в другом конце комнаты. Рука, подрагивая, выводила хаотичные строчки, когда часы показали восемнадцать ноль две, а двери с хлопком раскрылись. — Мистер Малфой, тут.. — начал громко пищать домовик, но его перебил строгий запыхавшийся от бега голос: — Срочно все отойдите, мне нужно её обследовать. Мистер Линтон — тот самый личный лекарь семьи Малфой, которому только начал писать Драко — быстро кивнул Малфою и остановился возле кровати, на которой лежала Нарцисса. Драко замер с пером в руке, ничего, ни хрена опять не понимая. Как Линтон может быть здесь, если Малфой даже не успел написать и отправить ему письмо? Не аппарировал к нему в дом и не сказал о неизвестном заражении Нарциссы? Колдомедик не знал об этом, так какого чёрта сейчас здесь? Но сейчас было не время выяснять, что здесь происходит. Драко отбросил перо и обошёл кровать, с другой стороны хватая руку матери, чтобы снова проверить пульс и видеть, что делает целитель. Тот палочкой поднял её рукав и, влив в шприц непонятную Малфою смесь, вколол его Нарциссе в вену. — Что вы делаете? — Останавливаю процесс омертвления органов, который производит яд, созданный проклятием, — голос Линтона звучал так спокойно по сравнению с тоном Драко, насквозь пропитанным ужасом. — Проклятием? — выдохнул Драко, путаясь ещё больше. Всё это походило на абсурдный кошмар. — Каким, как она могла его получить, если.. — На все вопросы отвечу после того, как закончу, мистер Малфой, — отрезал Линтон, вводя под кожные покровы Нарциссы новые смеси, смазывая экстрактами места уколов, из которых из-за проклятия начинала сочиться кровь, а мази блокировали выходы и способствовали мгновенному заживлению ран. Драко прикусил язык, запретив волнению управлять собой. Не отвлекать целителя — вот его удел. Только так он сейчас может поспособствовать сохранению жизни матери. Он ощущал себя беспомощным, сидя на кровати и не делая ничего, кроме того, что наблюдал и сжимал ладонь матери. Её лицо всё ещё оставалось ненормального оттенка, как и губы, но выглядело не настолько мёртвым, как семь минут назад. Семь. Он считал. Всего лишь семь, хотя ему казалось, прошло несколько часов. И Нарцисса всё ещё была без сознания. Линтон внешне был спокоен и только венка на лбу выдавало его напряжённость. Профессионализм. Или равнодушие к таким вот случаям, временное отключение эмоций для спасения чьей-то жизни? Или это всё одно и то же? Через три минуты, влив в горло Нарциссы какое-то синее снадобье, колдомедик позволил себе вздохнуть, на две секунды прикрывая глаза. — Что теперь? — хриплым от напряжённого молчания голосом спросил Драко, наблюдая, как губы Нарциссы обратно становятся розовыми. Только очень слабо розовыми, не такими, как обычно. — Она выжила. Я нейтрализовал яд, больше он не способен навредить её организму. Но Нарцисса очень слаба, дня три ей воспрещается вставать с постели, — вынес вердикт Линтон. — Когда она вернётся в сознание? — В течение двух минут, — он вытер лоб и стал убирать шприцы и растворы, что были использованы. — Необходимо, чтобы мозг перенаправил свои силы не на уничтожение яда, а на осознанную деятельность всех органов. — Спасибо, — сглотнул Драко, не ощущая уверенности в состоянии Нарциссы. Только тогда, когда она откроет глаза и заговорит с ним, он сможет позволить себе выдохнуть. Или вздохнуть. Он же дышал, да? — Стоит поблагодарить и сову, что летела с такой скоростью ко мне от вас, и самих себя. Не будь вас рядом, мистер Малфой, Нарцисса бы умерла. — Вы сказали, сову, что летела к вам? — нахмурился Драко, внимательно всматриваясь в лицо Линтона. — Именно так, — кивнул тот, закрыв белый кейс. — Она ровно в шесть влетела ко мне в окно, кинула ваше письмо и тут же повернула обратно. Стоило мне прочесть написанные вами два слова «Нарцисса умирает», я тут же схватил кейс и аппарировал. Вы не преувеличили. Ещё две минуты — и её тело охватил бы яд, парализовав и заморозив органы. Мужчина не врал. Это было видно по беспокойству и облегчению на морщинистом лице. Да и какой смысл ему лгать и что-то придумывать? Если бы Линтону был прок от смерти Нарциссы, он бы не стал спасать ей жизнь. Но только Драко не успел не то что отправить, написать письмо. И никому из домовиков не было приказано писать самостоятельно, а без приказа они бы не посмели проявить волю, даже при всём их уважении к Нарциссе. — Вы спрашивали, что это за проклятие. Его название «Морозесс». Насылается на цветы, в последствии передаётся телу человека и проникает внутрь, начиная процесс отравления организма ядом, — рядом послышался тихий вдох, и Линтон перевёл своё внимание на миссис Малфой. — Нарцисса, как вы, слышите меня? — Да, — еле слышно произнесла Нарцисса, осматривая знакомые лица и пытаясь понять, что происходит. — Что со мной случилось? — Мама, мистер Линтон всё тебе объяснит, мне нужно отойти, — поцеловав тыльную сторону ладони матери и на секунду прикрыв глаза от облегчения, поднялся с кровати Малфой. После слова Линтона о проклятии картинка в голове начала складываться. Пазл за пазлом, всё выстраивалось в одну цепочку. Чёрную и ненавистную. Драко подошёл к тому букету, который впервые увидел шесть с лишним часов назад. Тот самый с необычными цветами, сорта которого не было в саду Малфой-мэнора. Он осмотрел его, но долгого наблюдения не потребовалось. Среди цветов, стеблей, лежала карта. Магическая. Карточный король, который поднимал титул и ухмылялся, а в верхнем углу была римская цифра «II». Второе предупреждение. Малфой фыркнул, вложил в этот жест всё отвращение, ненависть и злость. Твою мать, он их ненавидел. Просто, блять, ненавидел этих выблядков, которые изводились от счастья и возбуждения от вот таких вот игр. Игр на ёбаную жизнь. Второй раз. Он убьёт их. Всех до одного. — Мистер Линтон, осмотрите этот букет, — его голос был настолько ледяной, насколько хрупкая хрустальная ваза. — Я предполагаю, именно на нём было проклятие. Колдомедик поднялся с кровати Нарциссы, дав ей указания, что делать, и встал рядом с Малфоем. Наведя на букет палочку, он произнёс заклинание, и через мгновение на цветах появились красные, будто бы цифровые точки. — Всё верно, мистер Малфой, — надев очки и осмотрев точки, кивнул Линтон. — Именно эти с виду чудесные цветы являлись переносчиком проклятья. Как вы это поняли? — Сложил дважды два, — голос звучал отстранённо, пока злость внутри чуть ли не создала для организма Малфоя собственное проклятие. И Драко знал, что Линтон никогда не лез в дела их семьи, поэтому больше задавать вопросов не станет. — Он всё ещё держит на себе проклятие? — Уже нет. Точки красные, а не чёрные, как было в случае активации проклятья. Благо, этот путь только одноразовый. — Спасибо, — ещё раз сказал Драко целителю, и, подождав, пока свою благодарность выскажет Нарцисса, проводил мужчину до входа на первый этаж, откуда тот аппарировал. Малфой вновь поднялся в комнату матери, тут же подошёл к букету и, поскольку тот больше не носил в себе проклятья, достал оттуда этого жалкого карточного короля. Перевернул, уверенный, что на обратной стороне какое-то послание. И интуиция оказалась накалена до предела. «Твой последний шанс исправиться и вернуться в ряды истинных ценителей чистоты. Больше поблажек не будет. Любой ответ, кроме правильного, не принимается» Драко смял карту, прикрывая глаза. «II», значит, что Грейнджер на грани смерти была первым предупреждением. Что только подтверждает уверенность Малфоя в том, что они в курсе его ей помощи. Его мать — второе, оно же последнее. Странная у них логика: довести двух не самых далёких для него людей до черты и думать, что Драко с радостью побежит к ним. Страх больше не сработает, работает только ненависть, а уж её у него предостаточно, чтобы послать их к чёрту. — Драко, что ты читаешь? — тихо спросила Нарцисса. Грейнджер. Он ничего не сказал ей про его отъезд в Мэнор. А зачем? Ведь её это не касается. Вообще-то касается, ведь это напрямую связано с Пожирателями. К чёрту. Просто не захотел и не сказал и терзать себя этими странными мыслями по этому поводу не собирался, к девчонке его личная жизнь отношения не имеет. Ей всё равно, скорее всего, плевать. Даже не заметила его отсутствия, крутясь возле Уизела и Поттера или этой рыжей сестрицы первого. — Ничего интересного, — сунув смятую карту в карман, слабо улыбнулся матери Драко и сел возле неё. — Драко. — Тебе нужно отдыхать, мама. — Как же я могу, когда только больше волнуюсь из-за того, что ты только что прочитал и что вызвало у тебя таким эмоции? — накрывая его ладонь своей, настояла Нарцисса. Он хотел бы уйти ответа, но это означало бы не предупредить мать об опасности. — Откуда у тебя этот букет цветов? — кивнул на стоящую на тумбе возле двери вазу Малфой. — Вчера вечером, вернувшись с благотворительного мероприятия, обнаружила на лестнице возле дома. Подумала, что такой прислали каждому, кто был на нём, и, поправив пару криво стоящих цветов, отнесла в дом, сюда. — Сколько было времени? Миссис Малфой насторожилась, отвечая, а Драко сожалел, что ему приходится дёргать мать вопросами, когда слабость сковывала её тело. Но необходимо было всё понять прямо сейчас, чтобы предостеречь Нарциссу в будущем. — Десять вечера. — Ровно? — Ровно, в это время все аппарировали из зала к своим домам. Драко, к чему ты ведёшь? — Двадцать один час, ровно, — быстро подсчитав, выдохнул Малфой. Твари. — Они хорошо всё спланировали. Чёрт, просто безупречно. — Кто? — тревожась, попыталась приподняться миссис Малфой, но сын не позволил ей этого сделать. Один его взгляд — и ей всё тало ясно. В глазах, как на фарфоре, заплясало нежеланное понимание. — Чёрт.. Всё это устроили Пожиратели? Нарцисса позволяла себе ругаться сугубо в крайних случаях. Вот тебе ещё один способ измерить, в насколько глубокой ты заднице. — Да. Они как-то узнали, где ты будешь прошлым вечером, наслали на букет этих цветов проклятие и поставили возле твоего дома, зная, что ты решишь, будто это презент от организаторов мероприятия. Всё это произошло ровно в десять вечера, — и снова они знали, когда кончится мероприятие, но это выяснить совсем нетрудно — тогда ты и коснулась проклятых цветов. Ровно через двадцать один час, как и было задумано, проклятие начало действовать, — проговаривая это, ненависть к этим выблядкам, не находя выхода, рвала его самого изнутри. — Вряд ли они знали, что я буду в этом время в Мэноре. — То есть они собирались убить меня? — губы Нарциссы обсохли из-за недавней операции, и Драко приказал эльфийке принести матери стакан воды. — Нет, — такому ответу миссис Малфой удивилась вдвойне. Малфой поднёс ей стакан и помог выпить, после чего домовиха с хлопком удалилась. — Их целью было запугать меня и вынудить примкнуть к ним. Они заранее написали и отправили письмо мистеру Линтону, — без имён и подписей, чтобы в случае моего отсутствия он решил, будто написал кто-то из эльфов — который примерно в шесть часов, а он во столько и приехал, только на две минуты позже, он аппарировал и вылечил тебя. После Линтон сообщил бы мне об этом случае, я приехал бы этим же вечером сюда и нашёл того карточного короля, которого только что читал. — Что там было написано? — она держала голос твёрдо, но Драко всё равно различил волнение. — Они предлагают мне присоединиться к ним. — Предлагают? — скептически протянула Нарцисса. Драко бы хмыкнул, будь это другая ситуация и другая жизнь. — Ага, — ведь полуправда — не ложь. А это вообще сойдёт хотя бы за полуправду, кстати? — Не думаю, что они стали бы играть с моей смертью только ради предложения, Драко, — строго прищурилась женщина. — Скажи мне правду. — Всё так, как я сказал. Они в своём извращённом стиле предложили — я отказал. Да и зачем я им? А этот вопрос, кстати, действительно его интересовал. Зачем им тот, кого теперь Пожиратели приняли считать за предателя? Зачем вся эта кровавая показуха? — Причины могут быть разные, и я боюсь за тебя, Драко, — выдохнула женщина, крепче сжав руку сына. — Теперь всё в норме, я же говорю, я для них предатель, поигрались и успокоились, — отмахнулся Драко от своей смерти и придвинулся ближе к матери, удостоверившись, что она верит и слушает его внимательно. — Но чтобы я не боялся, тебе надо будет уехать. Твоя любимая резиденция во Франции, ты давно хотела вновь туда отправиться, вот и подходящий момент. — Уехать? Оставив тебя здесь одного, ты смеёшься надо мной? — возмутилась миссис Малфой, но Драко были известны рычаги давления, чтобы даже шанса воспротивиться его решению ей не дать. — Ты сделаешь это ради меня, мама, чтобы я не бросил твой излюбленный Хогвартс к чертям собачьим и не сторожил тебя возле кровати каждую грёбаную ночь. Запрет Министерства был снят, так что путь во Францию открыт. В Мэноре теперь оставаться опасно, потому что эти Пожиратели имеют артефакты, которые способны снять почти всякую защиту. — Но у нас она родовая, это невозможно! — Думаю, дело в эгрегоре. Если в Хогвартсе только небольшой преподавательский состав отвечает и создает безопасность учеников, а ученики только лишь её потребители, то в Министерстве каждый из нескольких сотен работников отвечает за защиту, внося свою печать при трудоустройстве, соответственно, отдавая часть магии на общую защиту. Понимаешь разницу этих двух уровней? — Нарцисса кивнула. — Дело не в сложности защиты. Поэтому Пожиратели не могут проникнуть в Министерство. А Малфой-мэнор пускай для обычных смертных и защищён непробиваемой защитой, для этого нового и никому неизвестного артефакта она значения имеет мало, ведь все те, кто остался в живых и приложили руку к защите — я, ты и Люциус. Могущество мёртвых, как я думаю, роли для их артефакта не играет. И хотя всё это только моё предположение, для тебя существует реальная опасность. — А для тебя — нет?! — грудь Нарциссы часто вздымалась. — Для каждого в Хогвартсе и любом другом месте, где эгрегор недостаточен, чтобы остановить их? — Да, вот только я среди людей, которые смогут мне помочь и вытащить со смертного орда, а ты одна, и эльфы — не маги, — отчеканил Драко. — В Мэноре опасно хотя бы потому что все, несмотря на то, что на карте он скрыт, примерное его местонахождение знают, а значит смогут найти. Адрес же там никому неизвестен, кроме нас с тобой и эльфов, которые скорее отрежут себе язык, чем выдадут кому-нибудь местоположение хозяев. — Давай ты на время уедешь со мной.. — Я не оставлю Забини, — резко оборвал её Драко. — Забини? — выгнула бровь Нарцисса, снова с этим скепсисом во взгляде, чтоб его побрало. — Да, за Ноттом теперь присмотрит Пэнси, — несмотря на то, что этот ответ Нарциссу не удовлетворил, Малфой переключился с темы. — Как ты себя чувствуешь? — Благодаря твоему присутствию лучше, — светлая материнская улыбка появилась на её бледных от слабости и усталости губах. — Прости, но мне придётся нарушить рекомендации Линтона и завтра утром переправить тебя во Францию, дольше задерживаться в Мэноре я не смогу, — составляя в голове план, произносил его вслух Драко. — Я отправлю тебя с Лив, с эльфами аппарация почти не ощущается, так что хуже тебе не станет. Я отправлюсь следом, дам эльфам пару указаний и вернусь в школу, а ты останешься там. Нарцисса молчала, внимательно осматривая сына. — Мама, ты меня слышишь? — нахмурился Малфой. — Переедешь завтра, хорошо? — Ну, раз ты так решил.. — помедлила Нарцисса, а затем хмыкнула. — Не думаю, что мне остаётся какой-либо ещё выбор. Драко кивнул и поднялся с кровати. — Напишу письмо в школу, что оказалось много работы, поэтому я вынужден задержаться в Малфой-мэноре, — рассказывать даже Макгогнагалл или Снейпу о том, что произошло с Нарциссой, Драко не собирался. Меньше знаешь, крепче спишь. Он просто спрячет её ото всех, и чем меньше людей заметят или узнает, тем безопасней. Малфой вывел несколько строчек, отправил сову и приказал эльфам расстелить ему диван в этой комнате. — Драко, что они делают? — Я сегодня посплю в твоей комнате на диване, так будет спокойнее, — он отвернулся и лёгким движением палочки сжёг к чертям ухмыляющегося короля с римской цифрой в углу. Пальцы были сущностью холода, как и его грудная клетка, где всё ещё неистово колотился страх утраты. — Всё-таки я сегодня чуть не потерял мать.***
Малфой перевернулся на спину, жмурясь от болевых ощущений в руке. Она затекла. Чёртов диван. Растирая её, Драко прищурился и посмотрел на часы, которые висели на стене прямо напротив него. Несмотря на то, что было темно, ему удалось различить положение стрелки: около трёх ночи. Сколько ещё раз за ночь он проснётся? Драко перевернулся и выдохнул, стараясь быстрее провалиться в сон. Но вдруг из дальней комнаты послышался шум, еле слышный, но этого хватило, чтобы остатки сна и вовсе покинули его, заменяясь бодростью. Он сел, поправляя водолазку. — Мам, у тебя всё в порядке? Нарцисса чутко спала, поэтому на вопрос Малфоя даже сквозь сон должна была ответить. Но она молчала. Наверное, из-за болезни сон стал крепче. Драко поднялся, откидывая покрывало и вместе с ним чёлку назад. — Видимо, Лив всё никак не угомонится со своими заботами, — тихо прохрипел Малфой, подходя к кровати матери и собираясь на всякий случай проверить её состояние. Драко резко замер, кажется, выпустив весь воздух из лёгких. Кровать была пуста. Резко почувствовав прилив потока крови, Малфой подбежал к кровати Нарциссы, приказав себе успокоиться и заткнуться. Но кровать была всё также пуста. Она могла просто пойти на кухню за водой. Могла. Поэтому хватит вести себя как сопливый первокурсник. Драко выдохнул, потянул на себя дверь и вышел из комнаты, собираясь спуститься на этаж ниже на кухню. Пройдя целый коридор, он вбивал себе в мозг, что Нарцисса просто нарушила указания врача, встав с постели. Но тревога всё равно делала своё дело, шёпотом в голове напоминая о всех возможных вариантах развития событий. Обо всём, что могло произойти кроме кухни. Драко прошёл мимо гостиной, заворачивая на лестницу и делая три шага вниз. Только три, потому что быстро заметил, что рядом, в этой самой гостиной, горит свет. Слишком яркий, чтобы он пошёл дальше. Малфой взбежал обратно наверх, отпуская тревогу о матери, ведь только что теоретически нашёл её. Драко отряхнул рукава и толкнул дверь, несколько секунд тупо стоя в проходе и не догоняя, он в бреду, во сне или что здесь, мать вашу, творится? На кресле сидел крупный мужик в тёмном пиджаке с такого же оттенка мантией, его светлые волосы отражали свет люстры. И только благодаря ним Малфой понял, что перед ним тот, личность кого они с матерью сегодня определили. Аласдер Корсби. Рядом с ним стоял высокий грозный, по всей видимости, Конн Рихтер в сопровождении ещё нескольких людей. Ублюдков, если так будет вернее и если те.. — Где Нарцисса? — холодно спросил Малфой, смотря в светлые глаза Аласдера, светящиеся контролем над ситуацией. — И тебе здравствуй, Драко, — улыбнулся Корсби. — Полагаю, раньше тебе не доводилось меня встречать. — Где Нарцисса, Корсби? — таким же масочно-равнодушным тоном повторил Драко, не собираясь тратить время на это шоу с представлениями. — Да, такая преданность сыграет нам на руку, — обратился тот к Конну, который согласно хмыкнул, ещё больше выводя из себя Малфоя. Но на лице у парня проявлялось только большее безразличие. — Ну, раз ты знаешь меня, да и Конна, как я думаю, тогда присядь и давай обсудим всё. Драко не тронулся с места, прикидывая, с какой скоростью надо будет достать палочку и сумеет ли он обезоружить всех. — Присядь, присядь, — махнул рукой Корсби, улыбаясь ещё шире. Не сумеет. По крайней мере, разом, так что нужен более детальный план. Драко медленно двинулся вперёд и сел за небольшой круглый стол напротив Аласдера, закидывая ногу на ногу. — Знаешь, Драко, сперва я хотел потянуть время. Может, пошутить или просто увести тебя от дела. — И что же помогло вам принять правильное решение? — склонив голову на бок, спросил Малфой. Огонь на огне, двигаясь по лезвию. — То же, что сейчас поможет и тебе, — Аласдер посмотрел на Конна, и тот кивнул ему. — Время, Драко. Не задался ли ты вопросом, каким образом мы сюда проникли? Конн обошёл их и двинулся к двери, ведущую в комнату отдыха, раньше принятую располагаться рядом с гостиной. И Малфоя гораздо больше волновало именно это, нежели пустые диалоги и вопросы Аласдера. Драко всё ещё помнил слова Нарциссы о его стиле. — Хотите похвастаться своим чудо-артефактом? — Так ты о нём знаешь? — лживо поднял брови вверх Пожиратель. — И не я один, — хмыкнул Малфой, предполагая, зачем свалил Рихтер. И сводя всё к одному. — Точно, — щёлкнул пальцами мужчина. Ветра за окном теперь не было, а жаль, он нагнал бы нехилой такой атмосферы. — Ещё твоя помощница, девчонка-Грейнджер. При звуке её имени Малфой незаметно напрягся. — Знает куда больше людей, — Драко прищурился. — Только вы и сами об их количестве в курсе, не так ли? — Да, и эта оплошность твоего друга Гойла оставила на нём след, — Малфой отвернулся и стал всматриваться в лица других людей, но не узнавая в них кого-то знакомого и всё равно впечатывая в память; может пригодиться. Он хмыкнул, услышав, что Гойлу досталось. Хотя бы такая ёбаная справедливость, ублюдок. И всё равно этого недостаточно. — Кстати, — вернулся к прошлым словам Аласдер, — недавно до нас дошли слухи о том, что она грязнокровка. — И чего вы от меня ждёте? Пришли сюда, чтобы я сказал, так ли это или вас надурили? — Драко фыркнул, лениво приподнимая одну бровь. — Спешу вас расстроить, я понятия не имею, сдалась мне ваша Грейнджер. — Ну-ну, мы сами скоро это выясним, — отмахнулся Корсби. — Твой круг задач будет в другом. Это уже реально достало. Чёртовы хождения вокруг до около, бред, который нёс Аласдер. — Значит послушайте сюда, — резко развернулся к Пожирателю всем телом Малфой. — Мне плевать как на вас, так и на вашу шайку, так что отвалите от меня и моей матери. Уж слишком многому количеству людей вы интересны. — А ты думаешь, что сможешь нас им выдать? Драко, ты меня расстраиваешь, — цокнул мужчина. — Смотри, какой чудный ошейник у меня для тебя есть. Он кивнул на дверь позади себя, ведущую в ту самую комнату отдыха. Малфой повернулся на её тихий скрип, и кулаки сжались до побеления. — Я бы попросила вас не трогать это платье, оно совершенно новое, — с отвращением посмотрела на руку Конна, которая держала её за локоть, Нарцисса. Она была бледна — последствия проклятья никуда не исчезли. Но бледность лишь сильнее подчеркивала изумрудную злость в карих глазах. — Мама, — грубо выдохнул Драко, вставая, и кудрявая женщины, также идущая возле его матери, хмыкнула. На секунду ему показалось, что это волосы Грейнджер. На блядскую секунду. — Сиди, — совершенно иным тоном рявкнул Аласдер. К шее Нарциссы приставили палочку, и Драко, шумно дыша и смотря на Пожирателей с ненавистью, опустился обратно. — И не рыпайся. — Что вам от неё нужно? — холод в голосе лишь укрепился, покрываясь грубым инеем. — Правильнее спросить, что нам нужно от тебя. Впрочем, ты ведь не знаком с Мораной? Аласдер встал и направился к той кудрявой женщине, а Драко подумал, что они с матерью только в начале года очистили Мэнор от следов крови. Не настоящей, куда более прочной, вязкой и долговечной. Придётся по новой, если они выживут. Корсби указал рукой на женщину, одетую в бордовую, с отливами ярко-красного мантию. Цирк, блять. — Так вот знакомься: Морана, с удовольствием присоединившаяся к нам после падения Лорда. Её родители умерли, а мы любезно помогли ей обрести новую семью, связанную одними и теми же ценностями и целями. — То есть просто запудрили мозги и использовали? — фыркнул Драко, снова посмотрев на Нарциссу, которая разъедала его глазами. Глазами, слишком волнующимися и молящими помолчать. Малфой догадывался, кто она. И теперь всё стало ясно: она была запасным планом Волдеморта на случай неудачи, такой клад, как её способности могли помочь обрести потерянное. Власть. И раз этого не сделал Лорд, сделал Корсби, который получал информацию с собраний от Люциуса: использовал против неё же её скверное положение одиночества и раздавленность, предложив взамен на всё то же одиночество общество похожих на неё людей. А она и повелась, идиотка. — Не надо решать за меня, красавчик, — цокнула язычком Морана и начала приближаться к нему. — Свой выбор я сделала совершенно осознанно и ни о чём не жалею, слишком велики возможности, чтобы это делать. Она обошла его сзади и прикоснулась руками к плечам, спускаясь к ключицам. — Надеюсь, ты включишь мозги и тоже не упустишь их, — её шёпот вымораживал Драко, из-за необъемлемого количества злости вынуждая терять контроль. — Послушай, Морана, — произнеся по слогам её имя, грубо схватил женские ладони с винными ногтями Малфой. — Уберись к.. — Моё имя — твой страх, — перебила его женщина, резко склонившись к его уху. Драко заметил на одном из её пальцев древнее изящное кольцо. — Кровоточит на губах. С этими словами она вырвала свои ладони, посмеиваясь и возвращаясь к Аласдеру. — Психованная, — выплюнул Малфой, не представляя, что, смотря на всё это, испытывает Нарцисса. Её глаза говорили обо всём сполна. Миссис Малфой — он был уверен — была способна одним лишь взглядом уничтожить прокажённую. — Скоро ты заговоришь по-другому, хватит пустых слов, — отрезал Корсби. — Давай, Морана. Женщина отошла на два шага назад, подняла длинную палочку и с интересом в глазах прошептала какое-то слово, луч которого был направлен.. — Опусти, сука, палочку! — крикнул Драко, срываясь с места и собираясь помешать происходящему. Но в него прилетело чьё-то заклинание, и он упал на бок, ощущая что-то липкое на рукаве, но совершенно не заботясь об этом. Об грудь Нарциссы ударился серый луч, и её ноги подогнулись, из-за чего женщина тоже рухнула на пол. Очередной кивок Корсби — и её подняли, переложив на откуда-то взявшуюся кушетку. Её глаза были закрыты, ресницы не дрожали, но это была не Авада, это-была-не-Авада. — Что вы с ней сделали, ублюдки? — быстро поднялся Драко, всматриваясь в бледное лицо матери. — Всего лишь наслали смертельное проклятие, которое постепенно будет убивать её каждый день, — равнодушно пожал плечом Пожиратель, убирая руки в карманы под мантией. — Тебе ведь понравился наш сегодняшний подарок? Малфой хотел вырвать ему язык за эту ухмылку в голосе. — Вылечите её. Сейчас же. — А это будет зависеть только от тебя, — впервые, кажется, за эту ночь что-то сказал Рихтер. — Антидот есть только у нас, а вот дадим ли мы его твоей матери — решение твоё. Господи, как же задрала эта херня. Но он не успел. Драко не успел вывезти мать, спрятать её подальше, и сейчас расплачивается за это. Её же жизнью, господи-блять, да почему снова её! И если бы только ненависть была способна убить без посторонних предметов. Двери комнаты отдыха в очередной раз открылись, но Драко почти не смотрел на них, ожидая, когда же Нарцисса откроет глаза. Да, они не убили её, сейчас это слишком не выгодно. Но если.. Если они допустили промашку.. Просто открой глаза, мам. Только после того, как чьё-то хныканье донеслось до его ушей из общего шума крови, Малфой отвёл взгляд от Нарциссы и от палочки, наставленной на неё в случае, если он дёрнется к ней. Тогда это будет не проклятие. Маленький мальчик лет семи-восьми громко плакал, его лицо было полностью красным. В передышках истерики он просил отпустить его к маме, дёргая Конна за мантию. — Твоя мать сдохла, грязнокровый отброс, — отбросил его руку Рихтер, брезгливо отряхивая одежду. Мальчик зарыдал ещё больше, мотая головой и уверяя Драко всё больше в том, что он сейчас сойдёт с ума. Что, блять, происходит? — Как сдохнешь и ты, если Малфой хочет получить антидот и спасти свою мамочку. До Драко не сразу дошли слова, сказанные Конном, поэтому он молча стоял и смотрел на Корсби. — Как мы поняли по твоим словам, Драко, к нам присоединяться ты не желаешь. Это значит, что те два предупреждения были напрасны, поэтому вот тебе уже не предупреждение, а порог: или ты убиваешь мальца и получаешь антидот, или Нарцисса умрёт жутко болезненной смертью, заставляющей биться в агонии, через две недели. Бум. Выстрел куда-то в голову. И он в аду. — Видишь, у тебя даже есть выбор! — рассмеялась Морана. Убить человека. Или убить свою мать не убийством другого человека. Блять, он не мог поверить, что снова на этом пути. Что снова на этом чёртовом выборе, которого у него, сука, всё так же нет. — Ну так, Драко? — Аласдер достал ампулу с голубоватым содержимым и покрутил в руках. — Чего ты медлишь? Неужели какой-то незнакомый парень тебе дороже родной матери? Дыхание сильно участилось, кровь ломилась из вен. — На кой чёрт я вам сдался? — вышвыривая дрожь из голоса, сжал кулаки Малфой. — Зачем вы устраиваете всю эту чертовщину только для того, чтобы перетянуть меня на свою сторону? Корсби, который ожидал этого вопроса с самого начала, расплылся в улыбке. Мерзкой, как слизь в прогнившем подвале. — Ты из семьи приближённых к Тёмному Лорду. Ты знаешь те схемы, которые нужны нам, знаешь людей... — Я никого не знаю, я не мой отец! — закричал Драко, лопая грань. — Враньё! — рявкнул Аласдер, всё вокруг трещало по швам, сливаясь с рёвом маленького мальчика и бессознательным телом Нарциссы, незнакомыми грязными людьми вокруг. Можно он просто сдохнет здесь и сейчас? Так гораздо проще. — Ты знаешь достаточно, чтобы быть полезным! Но ты отказался примкнуть к нам. И поэтому это всё, — обвёл мужчина комнату рукой, — не попытка, как ты выразился, перетянуть тебя на свою сторону, а твоё наказание за неправильный выбор: ещё один выбор. Только любая его сторона убьёт тебя изнутри, сожрёт внутренним голосом заживо. Драко громко дышал, смотря на мать и на её синеватые губы. Которые должны быть розовыми. Мать. Она его мать. И она ему дороже незнакомца. Всё поняв, Малфой, зажмурившись, достал палочку из заднего кармана. Открыл глаза, выдохнул и навёл древко на мальчика. Рука дрожала. Дрожал каждый мускул и нерв его тела. Он сказал, что убьёт их. И, скорее всего, их бы он действительно убил, смог бы, потому что мрази заслужили. Но этот ребёнок, в ужасе смотрящий на наведённую на него палочку.. Как, блять, он может убить ни в чём невинного ребёнка? Давай, Малфой, от этого зависит жизнь твоей матери. Драко сжал древко сильнее, сделал шаг вперёд. На конце палочки появилось зеленоватое скопление света. — Авада.. — Нет, Драко! — услышал Малфой сиплый крик Нарциссы и быстро перевёл на неё взгляд. Она открыла глаза. — Не делай этого, милый, прошу, он же совсем ещё дитя! — Молчать! — крикнул ей Корсби, и к горлу Нарциссы приставили палочку. — Пусть парень сам сделает выбор, как именно уничтожить себя. Малфой сглотнул, снова всматриваясь в лицо мальчика. Давай, слабак, иначе умрёт Нарцисса. Снова зеленоватое свечение отразилось в заплаканных широких глазах мальца. — Авада.. Но это ребёнок. Блять, ребёнок. Малфой опустил палочку и рухнул на колени, не в силах смотреть на кого-либо, не в силах чувствовать, дышать и существовать. Он не может. Он просто не может убить эти заплаканные глаза, но так теперь он убьёт свою мать. Ему нужно встать и закончить дело. — Мда, ты слабее, чем я ожидал, — проговорил Корсби, кривя губами. — Ну, раз выбор ты сделал.. — Нет, — резко посмотрел на него Драко, поднимаясь. Аласдер уже начал поднимать руку, чтобы дать знак Моране прикончить Нарциссу. На которую Драко даже не смел смотреть. Корсби остановился. — Не троньте Нарциссу, я убью его. Ребёнок снова в голос зарыдал. — Так чего ты тогда ждёшь, раз преисполнен такой решимости? — прищурилась Морана, растягивая гласные. — Не вы ли сказали, что проклятие убьёт мою мать через две недели? Значит, столько времени у меня и есть. Это не было планом, это не было ничем по сути. Просто отсрочка. Но это уже что-то, чтобы дышать и сохранить обе жизни вместе с собственным существом. — Времени на что? — раздражённо спросил Аласдер. — Какая разница? — пожал плечами Драко, всё ещё ощущая мелкую дрожь пальцев. Но голос выручал. Малфоевское. — Главное, что я могу убить его в любое время, какое захочу, в течение двух недель. — Ты не имеешь права ставить нам условия! — разозлился Пожиратель, пока все остальные переглядывались в замешательстве. — Я и не ставлю. Просто использую ваши, — Малфой сглотнул, надеясь, моля Салазара, чтобы сработала. Чтобы прокатило, чтобы.. Корсби молчал, обдумывая, а потом посмотрел на Драко и хмыкнул. — И всё-таки он был прав: может только показаться, что ты слабый. Ум и хитрость обманывают её, переделывают. Хорошо. У тебя есть две недели. Не вернёшься сюда через это время до двенадцати ночи и мы убьём обоих за тебя. Драко промолчал, но ощутил, как три четверти груза на время упали. Но только на две недели. Он посмотрел на мать, глаза которой выражали согласие с тем, что он сделал. Вернее, что не сделал. Нарцисса еле заметно кивнула ему, и Малфой сжал губы, отворачиваясь. С её мнением он был не согласен. И всё же, он вернётся в Хогвартс, никого не убив. Лишь подвесив на волосок. Там он что-нибудь придумает, обязательно придумает. — И только посмей кому-нибудь сказать о нас или о том, что мы здесь. Попробуй что-нибудь выкинуть и увидишь, чего тебе будет это стоить, — сощурился Аласдер. — Сам знаешь. Малфой промолчал. Всё и так ясно. Не смотря на мать, оставить одну которую здесь было сродни самоубийству и невозможному риску, Драко развернулся и вылетел из гостиной, тут же собираясь аппарировать. Но они не убьют её в его отсутствие, иначе его «наказание» лишилось бы всего смысла. Всё логично, всё правильно. Только страх и ужас свели с ума ещё пять минут назад. Что теперь делать?***
— И вы опять с Гермионой потащитесь к нему? — простонал Рон. — Да ну, это же скука смертная, вы сами мне так говорили! — Может, в этом году будет интереснее, — пожала плечом Гермиона, отпивая чай. — И потом, что мы.. Она замерла, смотря на Малфоя в компании Забини и Нотта, переступающего порог Большого Зала. Она не видела его всего день, но казалось, что неделю. Наверное, из-за первичной тревоги, которая после слов Макгонагалл улетучилась и сменилась злостью на него. Драко улыбнулся каким-то словам Нотта. — Мы — что, Гермиона? — Мы.. — промямлила Грейнджер, провожая Малфоя взглядом, а потом резко посмотрела на Рона, вспомнив о своей злости. — Что мы теряем? Всё равно ничего не происходит. — Кроме смертей везде, где только можно, — снова завёл эту тему Ордена Гарри. Гермиона решила промолчать и не кидать брёвна в огонь, поднося к губам чашку с чаем и находя глазами Малфоя. Он общался с Забини, видимо, перешучиваясь, потому что уголки его губ изгибались. Отлично: смеётся, пока она себя изводила. Собственно, всё как всегда. Интересно, он вообще задумался, какого ей было не знать, куда он пропал и пропал ли? Нет, Гермиона вовсе не мама-наседка, просто творился кровавый хаос и каждый мог стать следующим. И вот так вот пропадать, а на самом деле отсиживаться в спокойном Мэноре среди дел было выше её понимания. Чай остывал, но её это не заботило. Гермиона прожигала глазами Драко, желая, чтобы он посмотрел на неё и прочёл всю злость, а главное, ощутил этой злости мысленный удар. Но он продолжал говорить с друзьями, ковыряя вилкой тарелку. Грейнджер хотела уже фыркнуть и отвернуться, когда Забини с Ноттом вдруг переключились на Майлза, а Малфой выдохнул и задумался, стирая улыбку с лица. Брови Гермионы подскочили, а затем нахмурились. Это было странно. Только теперь, когда он добровольно приспустил маску, Грейнджер заметила круги под его глазами и потускневший тон кожи. И он точно чувствовал, что она смотрит, но будто осознанно игнорировал её. Будто.. — Ты же свободна после уроков и до вечера? — спрашивала Джинни. Гермионе пришлось отвлечься и перевести взгляд на подругу. — Вообще планировала готовиться к экзаменам, но если что-то срочное и важное, то да. — Важное, — кивнула Уизли, и Гермиона согласилась провести это время с ней взамен собственных занятий. Грейнджер быстро вернула взгляд на слизеринский стол, но и в этот раз её брови нахмурились в замешательстве. Малфой смеялся вместе с Ноттом, пока Гринграсс закатывала глаза. И причём так искренне, будто то, что Гермиона видела секунды назад — мираж. Её личная иллюзия, временное помешательство и галлюцинация. Так и продолжалось следующие семь минут, поэтому в итоге Грейнджер решила оставить эту затею слежки. И всё-таки он был какой-то странный. Это заставило напрячься. — Идёшь? — кивнул Гарри Гермионе на выход. — Да. Весь день прошёл слишком однообразно, чтобы Грейнджер не приписала его к таким же многочисленным дням. И ещё больше удручало, что подготовку к экзаменам Гермиона променяла не на что-то «важное», как обещала Уизли, а на помощь ей в сортировке одежды. Грейнджер ещё раз осмотрела своё приталенное тёмно-зелёное платье, очерчивающее линию немного выше колен, и вышла из комнаты в гостиную к Гарри. — А Джинни не пойдёт? — оглянулась Гермиона. — Она сказала, что у неё есть дела поважнее, — Поттер покачал головой. — Да у неё сегодня весь день одни «важные дела», — Грейнджер покачала головой. Идя по коридорам и разговаривая с Гарри, Гермиона всё больше думала о том, что и Малфой приглашён к Слизнорту. Придёт ли он? Объективных причин не прийти не было, так что, скорее всего, да. Да, они встретятся. Будут ли говорить? Если он всё-таки решит сказать, где был. Но ведь до этого не сказал, так почему должен сейчас? Слишком много вопросов. Слишком много мельтешений. И, между прочим, пустых. Смысл терзать себя, если меньше чем через минуту всё начнётся и станет ясно? Гарри открыл дверь и Грейнджер встала за его спиной в проходе, осматривая кабинет Слизнорта и пришедших. Были все, кроме Малфоя и Забини. Ну и Джинни, которая не захотела. — Проходите, проходите, — улыбнулся Слизнорт, указывая друзьям на их места. Оба переглянулись и сели. — Ага, остались только трое, — пересчитал профессор. — Двое, — поправила его Гермиона. — Мисс Уизли не навестит нас сегодня? — Нет, она, — забила к чёрту на ваше сборище, — нехорошо себя чувствует, но обещает прийти в следующий раз. — Что ж, раз так, то передайте ей мои пожелания её здоровью, — покачал головой Гораций. — А пока мы ждём мистера Малфоя и мистера Забини.. — Ждёте нас? — открыл дверь Забини. — Извините, нас задержали. — Да, один очень надоедливый Нотт, — тихо сказал Малфой и Блейз прыснул, но Слизнорт решил проигнорировать их диалог. — Парни, садитесь, — улыбнулся профессор, пока Гермиона держала голову ровно и смотрела на мороженое в середине стола. Впрочем, такое же белое. Но на нём ещё была бежевая карамель. Слизнорт продолжал что-то щебетать, пока Малфой с Забини рассаживались, но Грейнджер не видела, куда именно. Они с Гарри гадали, почему в этом году, в отличие от прошлого, Гораций решил позвать Малфоя к себе на вечера. Ведь если тогда Драко был связан с Пожирателями лицом отца, то теперь собственным предплечьем. Но всё-таки Малфоев за исключением отца оправдали и опасности, если говорить исключительно о Волдеморте, для Слизнорта нет. Поэтому, наверное, старый профессор изменил свои взгляды. — Мисс Грейнджер, помню, я так вас ни разу и не спросил, с чем вы планируете связать свою жизнь, — напомнил о себе Гораций. — А мне довольно интересно, на что же хочет потратить свой талант такая способная особа. Гермиона почувствовала смеющийся взгляд Гарри. Да, вам интересно, где вить связи. Грейнджер подняла голову и наткнулась на взгляд Драко, на секунду замерев. Чёрт, неожиданно. И чертовски неудобно: он сидел прямо напротив неё. Впрочем, его взгляд был слишком непроницаемым и всего лишь секундный, поэтому через мгновение Гермиона уже начала говорить: — Я собираюсь построить карьеру в Министерстве. Начать с Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними и дорасти до Министра. — Вы говорите об этом так уверенно, будто это дастся вам легче лёгкого! — восхитился Слизнорт. — А что способно помешать мне настолько, что я сдамся? — приподняла бровь Гермиона. — Что вы, что вы, я лишь радуюсь таким твёрдым амбициям! — Гермиона ухмыльнулась. Да, и засветившийся выгоде. — Впрочем, у меня есть знакомые в Министерстве, так что если нужна будет помощь, всегда рад помочь. Гермиона хотела сказать, что у неё там уже работает отец, но вовремя прикусила язык. Уже не работает. Из-за некоторых выблядков, жаждущих крови. Поэтому она лишь молча улыбнулась. Рон был абсолютно прав: это всё та же скукота, хотя иногда поднимались действительно интересные темы, в обсуждении которых Гермиона принимала активное участие. Но Грейнджер было явно чуть интереснее, чем Гарри: у неё было своё занятие. Иногда она останавливала взгляды на Драко, определяя выражение его лица и пытаясь предположить, о чём в данную секунду он может думать. Случалось, что она ловила на себе ответные взгляды, но тут же отводила глаза, чтобы потом вернуть их к его бледноватому лицу и снова пытаться определить-прочесть мысли. Поэтому полчаса прошли достаточно быстро, чтобы Гермиона даже удивилась, посмотрев на минутную стрелку. — Мистер Малфой, — после долгого смеха над шуткой какого-то когтевранца, посмотрел на слизеринца Гораций, — а как поживает миссис Малфой? Гермиона буквально вцепилась глазами в лицо Малфоя. И вот оно. Совершенно секундное, почти неуловимое, если не иметь с Драко близости. Момент, когда его глаза задержались закрытыми на мгновение, а ресницы будто онемели вместе с губами, слабо дёрнувшимися. Странно, вот это уже правда странно. Особенно, как быстро Драко переключился, улыбнувшись и, зацепив ложкой немного десерта, ответив: — Она в полном порядке, спасибо, что спросили. Устраивает и посещает благотворительные вечера с уважаемыми лицами. — Да-да, слышал о них, — покивал Слизнорт и отпил сок. — Однажды, до своего возвращения в Хогвартс, даже посетил. Превосходное внутреннее устройство! А она всё также интересуется растениями? — Да, у нас в поместье есть сад, ответственность за который поколение из поколение лежит на миссис Малфой, — снова ложка десерта. — Эх, если бы у Эллы — моей матери — был сад, ухаживать за которым была бы её обязанность, думаю, в ближайший месяц этого сада уже бы не стало, — саркастично-печально выдохнул Забини. Гермиона вспомнила ту Рождественскую ночь в Малфой-мэноре с садом и Эллой Забини, и воспоминания и ощущения были настолько сильны, что на мгновение ей показалось, будто она сидит за пианино и играет на нём вместе с Драко в четыре руки. Грейнджер посмотрела на Драко. Но её ожидания не оправдались: он смотрел не на неё, хотя определенно это чувствовал, а чётко на стаканчик с десертом, который перемешал ложкой минуты три назад, сохраняя всю ту же полуулыбку на лице, с которой начал говорить с Горацием. Маска для правдивого представления или ей продолжает мерещиться? Но Гермиона слишком его чувствует, чтобы ошибиться. Невозможно. И всё же.. — Наверное, с таким количеством различных цветов вы вывели какой-нибудь уникальный новый сорт, — улыбнулся Слизнорт. Малфой так резко посмотрел на него, что Гермиона вздрогнула, привыкнув к его неподвижности. Мороженое в его стаканчике начало таять. — Пока не удалось, только если смешать в уже созданные, — ответил он. — Профессор Слизнорт, я вас не предупредил, но через пять минут профессор Макгонагалл ждёт меня на отработку, поэтому я вынужден покинуть вас. И прежде, чем Гораций что-то сказал, Драко отодвинул стул и поднялся. — А у нас была такая интересная беседа, я только хотел вспомнить годы, когда ваша мать обучалась в Хогвартсе, — вздохнул Гораций. — Но, раз отработка, то не смею вас задерживать, мистер Малфой. Драко кивнул и пошёл к выходу, а Гермиона привстала, села обратно, снова привстала и снова села на стул, не зная, куда себя деть. Потому что это была настолько некачественная ложь, что даже Рон с его отсутствием проницательности её бы уличил. Жару к огню добавила складка между бровей Забини, которой не было до того, как Малфой озвучил причину ухода. Он слышал её впервые, а значит, точно ложь. Нет, Гермиона обязана была знать, что происходит. Злость и тревога не могли сосуществовать вместе. Но выходить прямо сейчас было бы чересчур рискованно и нагружено последствиями в виде странного шёпота учеников. Отсчитав минуту, Грейнджер начала кашлять, привлекая к себе внимание и стараясь лгать качественнее и натуральнее, чем это до неё сделал Малфой. — Мисс Грейнджер, вам нездоровится? — наконец-то обратил на неё внимание Гораций. — Да, что-то неважно себя чувствую, — продолжая кашлять, кивнула Гермиона. — Не вечер, а проклятие, — опечалился профессор. — Идите скорее к мадам Помфри, не дай Мерлин ещё заболеете! — Гермиона, тебя проводить? — с надеждой свалить отсюда спросил Гарри. — Нет, Гарри, не нужно. Спасибо, профессор, я пойду. Вылетая из кабинета, ей было плевать на закатанные глаза Блейза. Волновало только то, что минута — слишком долго. Драко мог уйти уже достаточно далеко, чтобы среди всех этих коридоров Гермиона не смогла его найти. Но всё оказалось куда проще: Малфой шёл в конце этого же коридора, в котором, выскочив из кабинета профессора, стояла Гермиона. Он почти завернул за угол, когда она крикнула: — Малфой, стой! И зная, что он всё равно пойдёт вперёд, Гермиона ускорила шаг, чтобы нагнать его. Сначала Драко сделал несколько шагов вперёд, а потом остановился, будто передумав. Он всё так и стоял спиной, когда Грейнджер встала рядом. — Грейнджер, — только и сказал он. — Да, Малфой. Да, у меня к тебе есть пару вопросов, и знаешь, я начну с одного: почему ты меня не предупредил? Пожиратели так легко могут проникнуть в Хогвартс и убить кого-нибудь из нас, а ты исчезаешь, даже не предупредив! — слова лились как с листка. — Я, конечно, понимаю, что я не Забини или твоя мать, или вообще кто-нибудь, кто для тебя значил достаточно, чтобы рассказать, куда ты ушёл, но знаешь, ты всё-таки мог бы это сделать! Как минимум потому, что я всё-таки хотела бы знать, живой ты или нет, несмотря на то, что это всё всё равно обречено, это имеет для меня какое-нибудь, да значение! Замолчав, Гермиона отдавала себе отчёт, какой чухни, какой откровенной чухни сейчас наговорила, но хватит уже всем этим различиям и замалчиванию того, что между ними происходит, мешать ей говорить и чувствовать. Ведь она же ощущает. Драко развернулся к ней со слабой улыбкой на лице, но Гермиона не успела разобрать её причины. Она была слишком занята собственным шоком. Всё то, что проявлялось в мгновениях, теперь было так ясно, что всякие сомнения были просто смешны. Так ясно видно, как ему плохо: бледное лицо, тусклые серые глаза, потерявшие всякие твёрдые льдинки и взгляд. Такой же серый взгляд. — Драко.. — сделала шаг к нему Грейнджер. — Драко, что случилось, что с тобой? — Отвлеки меня, Грейнджер, — хрипло сказал Малфой, и было странно, как до этого он мог вообще держать лицо и смеяться? — Что? — Отвлеки меня. Сейчас. Прошу, — прикрыв глаза, покачал головой он. — Хорошо, — прошептала Гермиона. Честно, сейчас она была готова сделать что угодно, лишь бы помочь ему. Грейнджер подошла вплотную и прикоснулась к закрытым глазами Малфоя, очерчивая ресницы, спускаясь к скулам. Она аккуратными шагами толкала его тело к стене, обхватила руками плечи и, привстав на носочки, поцеловала губы, захватывая нижнюю губу и оттягивая её, целуя настойчивее и крепче. Было жутко от мысли, что Малфой выглядел, как сломанная неживая фарфоровая кукла. Но если сейчас это было так, то её задача — оживить. Подцепив ногтями край его чёрной рубашки, Гермиона немного процарапала его живот, ощущая, как мышцы перекатываются под пальцами. Малфой прошипел и откинул голову назад, поддаваясь касаниям Грейнджер. Она воспользовалась его положением и примкнула губами к шее, вбирая в рот мраморную кожу, ногтями поднимаясь выше и поднимаясь вверх-вниз. Гермиона прошлась языком от засоса до мочки уха, зная, что так ему особенно нравится. Малфой резко выдохнул и сбросил её руки, из-за чего она на секунду испугалась, но тут же успокоилась, почувствовав крепкие ладони под ягодицами и обхватывая его торс ногами. Они влетели в какой-то кабинет, Грейнджер не потрудилась прочитать название. Почувствовав под собой твёрдую парту, Гермиона распахнула глаза и потянулась к пуговицам Драко, расстёгивая их и запрокидывая голову от касаний прохладных губ к шее. Распахнув рубашку, Грейнджер припечатала губы к области вокруг его сосков, облизывая и целуя, облизывая-и-целуя. — Чёрт, — простонал Драко. — Что произошло? — на вдохе пролепетала Гермиона, собираясь вытащить из него ответы во время секса, потому что велика вероятность, что в другое время она их не услышит. Малфой схватил её за волосы, отталкивая от своего тела, и поднял к лицу, впиваясь в рот и затыкая. Ладонь он просунул под подол платья и прошёлся круговыми движениями по ткани белья, делая её ещё более влажной. Гермиона судорожно выдохнула, обхватывая его шею и притягивая ещё ближе, надеясь забрать всю боль себе. Все страдания, из его крови в свою кровь. Она охнула, когда Малфой отпрянул и, толкнув её на себя, перевернул и нагнул над партой. Локти неприятно проехались по парте, оставляя за этим движением покраснения. Послышался звук пряжки ремня, и Драко перекинул волосы Гермионы на одну сторону, мимоходом целуя в плечо, а затем выпрямился и Грейнджер резко простонала, опуская голову вниз. Он наращивал темп, и теперь Гермиона ощущала на себе телесно его плохое состояние. Она всё ещё хотела добраться до истины, но думать о чём-то кроме этой парты и его в себе было трудно, чертовски трудно. — Др.. — протяжный выдох помешал произнести его имя. — Драко.. — Молчи, — гортанно отрезал Малфой, обхватил её талию и прижал ближе к себе, перехватив воздух в лёгких. И — о — как бы она была рада заткнуться и отдаться туману в голове и теле, вовсе забыться и не оставить никаких крючков в реальности. Слишком заманчиво и соблазнительно. Он тоже сейчас очень соблазнителен, вот только она этого не видит, а хотелось бы. Очень. Его дрожащие ресницы, приоткрытый рот и запрокинутая голова, влажные у корней волосы и капля пота на шее, да, да так.. Гермиона простонала от идеальной совместимости картинки в голове и его члена в себе почти в такт его рыку, с которым он просунул руку под платье и сжал девичью грудь. — Зелёный тебе.. к лицу.. ты в курсе? — сбивчиво проговорил Драко. Грейнджер что-то невнятно пробормотала, внезапно вспомнив, что что-то там хотела спросить. Но сейчас это так неважно, так.. Так всё это.. — Я хочу знать, — быстро пролепетала Гермиона, не позволяя себе расслабиться, что всё-таки было не так здорово. — Знать.. Знать.. — повторил Драко, намотал её волосы на кулак и потянул на себя, прогибая Гермиону в спине. — Знать, что я в полном дерьме? — выдох. — Знать, что я должен отнять чью-то жизнь? — два толчка и стон. — Знать, что либо я убью чёртового ребёнка, либо они — Нарциссу.. моими.. ёбаными.. руками? Малфой сжал её ягодицы и толкнулся ещё три раза, задержавшись и отодвинувшись, чтобы кончить на её кожу. Он что-то ещё бормотал, пока Гермиона шумно дышала, ощущая не дошедшую до пика пульсацию, но это всё равно уже не было бы уже таким вкусным, как до его слов. Грейнджер хмурилась, переосмысливая и прогоняя по нервам слова Малфоя, и приподнялась на локтях. Это движение отдалось спазмом из-за положения, в котором она стояла. Опёршись ладонями об парту, она выравнивала дыхание и в этот момент ощутила на себе заклинания очищения, а затем белье с опущенной как было до тканью платья и голову Драко на спине. Он уткнулся в неё и молчал, просто молчал, просунул ладони к её телу и немного сжал талию. Это можно было назвать объятиями? Возможно, какими-то Малфоевскими. — Я жалею, что не ненавижу тебя, — хрипло произнёс Драко, и Гермиона ощутила, как он качает головой. Иначе он бы ни за что не рассказал. Грейнджер накрыла его ладони своими и, чуть расслабив пальцы, повернулась к Малфою лицом. Он продолжал смотреть вниз, поэтому Гермиона, выдохнув, обхватила его лицо пальцами и поймала серый разбитый взгляд: — Я помогу тебе. Мы спасём Нарциссу.