All I wanted

      Серый дым сигареты, ускользая в небольшое открытое окно, рассеивался где-то под каплями мрачного дождя, который туманом скрывал вид на озеро. Наблюдение за тем, как его воды медленно и постепенно поднимаются, нельзя было назвать интересным, но концентрировать своё внимание на чём-то более значимом и требующем умственных напряжений сейчас совсем не хотелось. Да и зачем, когда есть возможность расслабиться в ласкающей слух тишине?       Драко сделал ещё одну затяжку, считая секунды до того, как дым утонет в потоке дождя.       Одна.       Две.       Три.       Три секунды сигарета ждала, пока её дым исчезнет, и два дня Драко ждёт письмо от матери, которое вот-вот должно наконец прийти.       Мысли о внезапно и единожды настигшем его кошмаре наконец-то отошли на задний план, стирая эту никчемную и необоснованную тревожность, которая сопровождалась раздражительностью. Да, единожды, потому что больше таких «приятных» ночных сюрпризов не происходило, за что, наверное, нужно благодарить богов, или кто там этим заведует. Плевать. И всё же он собирается написать Нарциссе письмо, в котором спросит о её состоянии на сегодняшний день.       Но это будет после того, как Малфой прочитает от матери строчки, говорящие о том, что она услышала и поняла его. Услышала и поняла, поэтому сейчас же расторгнет блядский договор с Грейнджерами, освобождая его от вечной ноши в виде — Салазар, даже мысленно произносить это убого — супруги предательницы крови, невероятно выносящей мозги, Грейнджер.       Если ещё учитывать, что наследник рода Малфой обязан завести ребёнка и передать титул наследника ему, то выходит всё слишком отвратительно, в разы хуже, чем абсурдный факт о женитьбе, потому что сношаться с Грейнджер, он не сомневался, подобно кошмару, увидев который, у Драко был бы инфаркт. Хотя инфаркт даже, пожалуй, послужил бы ему спасением, потому что жить с этим воспоминанием и не блевать каждый час было бы невозможно и явным нарушением закона физики.       Он, конечно, много дерьма в жизни сделал, но это карма была бы смертоносным перебором.       Поэтому, нет. Драко о скалу разобьётся, но не позволит этому случиться. Ни свадьбе, ни траху, ни вообще какому-либо сближению с маглолюбкой.       Больше не позволит.       Одно прикосновение её пропитанными маглами губ оказалось способно сотрясти его мозг, ломая извилины, из-за чего у него появился всё более навязчивый интерес выводить её из себя и видеть результаты проделанной работы. Это было забавно.       Забавно, но ни черта не нормально.       Зачем ему тратить время и энергию на предательницу крови? Это унизительно. Это не достойно имени Малфой. Само имя Малфой было где-то в пучине презрения, поэтому категорически нельзя было опускаться ещё ниже, пробивая дно и находиться с Грейнджер на расстоянии ближе, чем несколько метров.       Потому что маглолюбка насмехалась над ним, хоть и была главной одураченной и проигравшей среди них двоих, отщипывая от Драко лепестки благоразумия. И каждый украденный лепесток, что мгновенно увядал, сопровождался какой-то неразумной чертовщиной: Драко самостоятельно приближается к ней и даёт дышать тем же дымом сигареты, что и он, делить с ней один кислород — вот, что уже можно обозначить, как сдвиги умственных процессов, останавливает, тем самым отсрочивая момент, чтобы наконец вдохнуть долгожданное одиночество, с желанием высказать ей благодарность.       А вот это уже сильнейший сигнал, обозначающий высшую степень всей проблемы.       Поэтому, пора с этим заканчивать и возвращаться в нормальное, рутинное течение жизни, в которой никогда не было Грейнджер. Никогда. И такому раскладу следовало быть и дальше. Потому что Драко ненавидел нежеланные изменения в его жизни, а Грейнджер он не желал — и даже не думал желать— нисколько.       В голову, как назло, влезло воспоминание действия его тела на её приоткрытый рот, и Драко поморщился и скривил губы. Возникло ощущение, будто он предал сам себя. Какая мерзость.       В конце концов, член же не встал, а лишь выказал небольшую реакцию в виде слабого толчка, который можно объяснить элементарной физиологией.       Блядь. Грейнджер опять делает это. Опять влезает в его разум и пытается направить мысли в неправильное русло, что уже начинало сильно изводить его.       Нахер Грейнджер. Просто нахер.       Драко сделал ещё одну, более глубокую затяжку, закрывая глаза и выпуская воздух куда-то вверх, уже не заботясь, попадёт ли дым в окно или растворится прямо в комнате.       — Малфой, если ты решил, что все хотят дышать этой мерзостью, то я постараюсь вывести тебя из заблуждения, — звонкий голос Теодора заставил Драко открыть глаза и кинуть взгляд на однокурсника. — Не все.       Нотт стоял возле двери, сложа руки на груди и насмешливым взглядом наблюдая за Малфоем и его действиями.       Вероятно, Драко стоит сходить к целителю, потому что он уже второй раз упускает момент, когда дверь открывается и в комнату кто-то входит.       — Во-первых, мне плевать. Во-вторых, если ты не заметил, то я стою у окна. И в третьих, Тео, это вообще не твоя комната, поэтому я даже спрашивать не буду, что тебе нужно, просто свали из неё, — Малфой ещё раз окинул его ленивым взглядом, после чего вновь вернул своё внимание Чёрному озеру.       Тео цокнул языком, будто только и ждал этих слов, после чего, вопреки условию Драко, размеренными шагами прошёл на кровать Блейза, садясь на неё с громким визжанием пружины.       — Я-то думал, ты понял, что твои приказы на меня не действуют, — Нотт слегка покачивал ногой, склоняя голову в сторону, после чего ухмыльнулся, ловя уничтожительный взгляд Малфоя. — В любом случае, я пришёл не за этим.       Драко даже не повернулся в его сторону, не считая нужным уделять монологу Теодора своё внимание. Ему сейчас должно было прийти письмо и присутствие Нотта было лишним, а чтобы выпроводить этого приставучего кретина, необходимо было его игнорировать. Так существовала вероятность, что Теодору это наскучит и он просто уйдёт.       — Слышу, ты очень интересуешься зачем же тогда я пришёл. Но можешь больше не трусить задать этот вопрос, потому что я с удовольствием отвечу на него, — Нотт пожал плечами, нисколько не будучи оскорбленным игнорированием Драко. — Где Паркинсон?       Малфой лишь вздохнул, отводя кофейную сигарету в сторону. Хотя на самом деле ему стало капельку интересно, зачем Тео ищет Пэнси, но эта капля была не способна пробудить в нём желание вести беседу.       Прошло минуты полторы, но Теодор всё не уходил, немного нервно постукивая пальцами о покрывало, что вынудило Драко всё-таки уделить однокурснику внимание.       — Я так понимаю, что разговаривать с самим собой тебе не очень нравится, — он ухмыльнулся, наблюдая за несколько раздраженным взглядом Нотта. — Но позволь узнать, с каких пор ты решил, что Пэнси здесь живёт?       Теодор откинул смольную прядь волос, оживляясь от долгожданной реакции не очень разговорчивого собеседника.       — Разве я сказал о том, что она здесь живёт? — он усмехнулся.       Драко заметил, что дождь постепенно начал ослабевать, а капли всё реже и реже ударяться о воду, что означало приход густого тумана, который он любил.       Потому что туман был как ночь. Имел способность спрятать в своей непроницаемости и тьме, утаивая все совершенные грехи и давая возможность забыть о том, кто ты такой. Позволял ощутить себя чистым, как младенец, и пустым, как сосуд, не заполненный водой. И это ощущение Драко смел называть одним из лучших.       — Раз нет, то зачем ты тогда пришёл сюда? — хрипловатый голос разрезал застоявшуюся тишину, которая должна была ощущаться неловкой, но таковой почему-то нисколько не являлась.       Но вслед за туманом наступал черёд радуги. Радуги, которую Драко терпеть не мог. Потому что она имела обратные туману и ночи свойства, освещая все тёмные углы и обличая чертей, что засиживались в глубоком омуте скрытых дверей души. И эти черти начинали паниковать, выбегая из своих каморок и заставляя взглянуть на них, ощутить их влияние. Заново испытать чувство ненависти к себе.       Нотт внимательно посмотрел на однокурсника, на секунду задерживая неоднозначный взгляд, после чего пожал плечами, будто говорил что-то столь ясное, для чего объяснения казались абсурдными.       — Потому что ты явно должен знать где она. Ты же её парень.       Малфой кинул на однокурсника резкий и хмурый взгляд.       — Я не её парень, — категорично начал отрицать Драко, но тут вспомнил, что они с Пэнси говорили о свободных отношений, а значит всё-таки парень.       Но это слово было странным. Её парень. Его девушка. Возможно, чтобы ощутить это чувство собственности, в которую записывали людей, нужно определённое время. Тогда человек станет твоим и ты перестанешь забывать, что, несмотря на то, что вы состоите не в полноценных, а лишь свободных отношениях, вы всё же состоите в отношениях.       Драко до конца не знал, можно ли всё-таки их общение назвать отношениями, но ему было похер, чтобы копать об этом глубинную информацию. Наплевать, потому что его устраивало всё, как есть.       — А может и парень, тебя это всё равно не касается, — прежде, чем из уже открытого рта Тео успели вылететь слова, оспорил собственное же заявление Малфой. — В любом случае, чёрт возьми, это не означает, что мы связаны поводком и не отходим друг от друга, — огрызнулся Драко, кривя губами. — Сходи к Гринграсс и спроси, раз тебе так понадобилась Паркинсон.       — Но интересоваться её жизнью-то ты должен, — сощурив глаза, возразил Нотт, чем заслужил раздражённый взгляд. — Гринграсс тоже нет.       У Пэнси и Тео был общий доклад по Истории Магии, для начала составления которого необходимо было вообще его обсудить, но когда Нотт принял твёрдое решение наконец начать его, след Паркинсон простыл, что усложняло задачу.       Драко усмехнулся, выразительным взглядом сверху вниз осматривая собеседника.       — Ну тогда пошевели мозгами и сделай логические выводы, заключением которых послужит интересная мысль о том, что они где-то тусуются вместе.       Нотт опять цокнул, не пребывая в удовлетворении от такого толстого сарказма, когда спрашивал вещи с весьма серьёзным видом.       Тео явно хотел что-то съязвить, о чём свидетельствовали его прищуренные глаза, но дверь в комнату снова открылась, — и на этот раз Драко это наконец-то услышал — и в неё вошёл по виду хорошо выспавшийся Забини.       Его хмурый взгляд сразу упал на Теодора, что ошивался на его месте.       — Что это ты расселся на моей кровати, Тео? Свою сломал и решил, что пришёл конец и моей спальной мебели? — Блейз приподнял бровь, складывая руки на груди. — Ну уж нет, она слишком хороша для тебя, так что живо поднимай свою задницу.       Нотт поджал губы и закатил глаза, лениво поднимаясь с кровати и окидывая быстрым взглядом присутствующих.       — Как же я рад, что мои соседи по месту жительства не такие душнилы, как вы, — он ещё раз поправил чёрную прядь волос, сверкая глазами, после чего быстрым шагом вышел из комнаты.       Блейз и Драко переглянулись, чуть слышно усмехаясь такой бурной реакции однокурсника.       — Что это с ним? — после неопределённого молчания спросил Блейз, подходя к своей кровати и разглаживая смятое Теодором покрывало, хотя в этом не было никакого смысла, потому что он тут же лёг на него, сминая и закидывая руки за голову.       Драко затушил сигарету, отмечая про себя, что в последнее время всё чаще начинает день с неё, а это никогда не славилось хорошими последствиями.       — Не обращай внимания, он просто встал не с той ноги, — уклончиво ответил Малфой, переводя взгляд на друга.       Блейз кивнул, прикрывая глаза, но Драко знал, что тот не спит, оставаясь вовлеченным в диалог.       — Почему тебя не было на завтраке? — подтверждение мыслей Малфоя.       Драко перевёл взгляд обратно на небольшое окно, которое было единственным в этой комнате, замечая, что его однотипный вид начинает ему надоедать.       — Ждал письма Нарциссы, — прямо ответил Драко, не сомневаясь в том, что эта информация навсегда останется только между ними.       — По поводу?       Драко усмехнулся, но этот смешок не был добрым и беззлобным.       — Повод всё тот же, Блейз.       И Малфой искренне верил, что это письмо будет последним, которое касается этой темы. Потому что тратить бумагу на одно и то же убогое событие было действительно жалко.       — Значит, Грейнджер, — скорее для себя констатировал факт Блейз. Он вдруг открыл глаза, переводя заинтересованный взгляд на друга. — Кстати, что за сцену вы с ней устроили на собрании старост?       Драко удивлённо вскинул брови, борясь с внезапно появившимся желанием закурить очередную сигарету после слов друга.       — А ты откуда знаешь?       Забини ухмыльнулся, и с каждой секундой его интерес к новой обсуждаемой теме поднимался.       — Дафна рассказала, — беспечно отозвался он, уже предчувствуя злое фырканье друга, которого это известие уж точно не обрадует.       И, как и подумал Блейз, Драко закатил глаза, раздражаясь, что Гринграсс не сумела сдержать свой болтливый язык за зубами.       — Пиздец, — он фыркнул. — И кому ещё она об этом сказала?       — Только мне, — тон Забини был достаточно убедительным, чтобы Малфой поверил ему. И всё же закрадывались большие сомнения, что Дафна не решила пообсуждать это с кем-нибудь ещё вроде Паркинсон.       Слизеринец щёлкнул пальцем, привлекая внимание Драко, взгляд которого стал отстранённым и рассеянным, потому что он снова решил бросить друга и уйти в свои мысли.       — Ну так что, ты расскажешь или так и будешь держать язык в жопе?       — Придержи коней, Блейз, — Малфой чуть сощурился. — Если бы произошло что-то интересное, я бы сказал.       Конечно, так и есть. Драко ни за что бы не упустил момент обсудить глупое поведение Грейнджер — или вообще кого-либо — и поглумиться над ней, если бы счел тот эпизод интересным и подходящим для обсуждений и насмешек.       Но он не был весёлым от слова совсем. Скорее раздражительным и таким же бессмысленным, как все эти графики маглолюбки, которые она тогда притащила, поэтому обсуждать его — только тратить время попусту. Совершенно ни к чему.       — А, — Блейз закинул ногу на ногу, переводя выразительный взгляд на свои руки, пальцы которых принялся загибать, — то есть то, что ты на глазах у всех к ней подошёл, начал что-то предъявлять, говорить про какую-то сигарету, — Драко сжал челюсти при упоминании Блейзом этого факта, — а потом она и вовсе она оттолкнула тебя и что-то сказала, после чего ты вышел из кабинета, хлопнув дверью — это неинтересно?       Прожигающий и всё больше надоедающий взгляд Забини вынуждал его колко ответить. И Драко уже открыл рот, из которого вот-вот должны были вылететь весьма нелицеприятные слова, но в окно кто-то постучал, что привлекло внимание обоих.       Настойчивый стук клюва семейного филина Малфоев продолжался пару секунд, пока Драко не открыл окно, пропуская сразу же залетевшую птицу, у которой в когтях был крепко зажат пергамент, в комнату.       — Мне пришло письмо, Забини, поэтому иди со своим допросом к чёрту.       Блейз лишь хмыкнул и покачал головой, заинтересовано взглянув на филина, после чего снова закинул руки за голову и закрыл глаза, предоставляя время отдыха себе.       Драко взял у филина, что гордо вздёрнув голову сидел на столе, письмо, взамен отдавая тому корм и оставляя отдохнуть после долгой дороги, чем так удобно и занялась птица, уподобившись Забини.       Не подведи, Нарцисса.       Малфой, устав ждать, быстро оторвал мешающую раскрыть бумагу красную наклейку, откидывая её куда-то в сторону, и достал исписанный ровным почерком пергамент.       «Дорогой Драко! Вынуждена признать, меня разочаровали твои слова. Я надеялась, что ты достаточно благоразумен, чтобы с ясным умом взглянуть на ситуацию и принять её, учитывая все выгодные стороны. Но это, к сожалению, оказалось не так. Твой ультиматум совсем не нужен. Думаю, что ты понял меня, когда я говорила, что приняла верное решение и впредь от него не отступлюсь. Договор хранится в достаточно защищённом месте, поэтому очень уж вряд ли тебе удастся найти и тем более, как ты написал, разорвать его. Но не смей считать это вызовом! Как я поняла, моё письмо послужит тебе отказом от твоего столь любезного предложения, но ни в коем случае не приезжай в Малфой Мэнор! Ты прекрасно знаешь, что сбегать из Хогвартса во второй раз глупо и беспринципно, потому что тебя могут заметить и сдать Министерству, которое очень строго отнесётся к твоему необдуманному действию, а это нам в нынешнем положении на руку нисколько не сыграет. Поэтому не подставляй и меня, и себя. Драко, ты знаешь, что я действую и всегда буду действовать тебе только на благо, пускай для этого порой и нужно прибегать к радикальным мерам, хотя весть о женитьбе не должна была тебя так шокировать, ведь ты знал об этой традиции, обязательстве ещё с детства. Поэтому подумай над моим решением ещё несколько раз, чтобы оно стало тебе ближе и понятнее. Если твоё отношение к этому не изменится, то нам стоит переговорить, но это будет возможно только на рождественских каникулах.                                                                                                                                                                               С уважением и любовью, Нарцисса Малфой!»       Как там говорилось в той магловской книге, о которой Драко узнал на Магловедение? Куда бы ни шёл человек, за ним тенью следует Карма? Или какая херня будет наиболее подходящей к чертовщине, что происходит в его жизни и которую он только что прочитал?       Хорошо, он ещё мог списать всё это на гребаную карму, которая решила одним ударом отплатить ему за всё плохое, что он сделал в жизни. Но ведь это всего лишь чёртово магловское оправдание их ничтожной слабости, потому что карма, невезение, неудача, судьба — всё это лишь удобные слова, чтобы смириться со всем дерьмом, происходящем в жизни, и ничего в ней не менять.       А Драко — не магл, и уж точно он не собирается мириться с уже ставшим ненавистным и сумасшедшим бредом Нарциссы.       Херня.       Это действительно полная херня.       Драко с отвращением посмотрел на письмо, что пропахло злостью, которая сильнейшими волнами исходила от Малфоя.       Можно ли это было счесть за предательство родной матери? Возможно. Но Драко не ожидал такого поведения от Нарциссы, вспоминая, что она всегда старалась прислушиваться к нему, ставя его мнение в приоритет. Что сейчас могло измениться? Почему тогда, когда время подошло к мыслям об абсурднейших решениях, Нарцисса изменила своим установкам, действуя по хриплому шёпоту эгоизма.       Да, именно эгоизма.       Потому что он не верил и не собирался верить, что вся эта чушь про его благо — правдивая. Нет, это не так, ведь благо — прежде всего желание человека, а Драко не замечал за собой внезапного желания связать свою жизнь с гребаной Грейнджер. Дело было в самой Нарциссе и в том, чего она хотела. И по всей видимости, её роковым порывом было поженить сына и Героиню войны, что она отчаянно пыталась завуалировать под так усердно называемым ею благом. Драко не сомневался, что в глазах его матери Грейнджер выглядела именно так.       Так светло. Так правильно. Так сильно. Так восхищённо. Так..       Драко ещё сильнее сжал письмо, всеми силами воздерживая себя от желания сейчас же сжечь его. Зачем — он понятия не имел.       Малфой и не скрывал, что собирался поехать в Мэнор. Он готов был сделать это сию секунду, потому что злость поглощала его всего, просачивалась сквозь все клапаны и тонкие нити нервов, направляя остервенелое желание действовать в самое пекло мозга, застилая и растаптывая разумность.       Но чёрт. Нарцисса, как бы Драко не хотел себе в этом признаваться, была права.       Пожалуй, эти её слова были единственными, которые он мог обозначить как разумные и правильные.       Потому что вновь срываться, поддавшись подначивающим эмоциям, и посещать Мэнор вопреки запретам было опрометчивой идеей, последствия которой можно было проследить и угадать заранее. В первый раз об этом никто не узнал, за что можно было благодарить Блейза, но вопросы всё равно появились, так какова вероятность того, что во второе посещение все пройдёт так удачно? Возможность, что именно в момент отсутствия Драко Макгонагалл захочет связаться с ним, но, заметив пустующее место, без вопросов поставит в известность Министерство, была достаточной, чтобы задуматься над своим решением.       Ведь тогда ненавистная гниль, что лилась на всех, кто даже почти неощутимо, но был причастен к Пожирателям, станет литься из всех возможных щелей в разы больше, чем было до этого момента. Косые взгляды на них и мерзкие перешёптывания, касающиеся как Пожирателей, так и их «свободных» детей, будет невозможно заглушить, что и сейчас на самом деле было трудно. Но они справлялись. Обязаны были справляться.       Ведь люди как мыши, нуждающиеся в лакомом кусочке сыра, который состоял из грязных, тёмных скандалов, ложных сенсаций и чьих-то проблем, сразу же без раздумий набрасывались на него, с пугающим желанием сгрызть всё до дырявой пустоты.       А мгновенно разлетевшаяся новость в Пророке о — они обязательно назовут это так — побеге Драко Малфоя, бывшего Пожирателя Смерти, принесёт, помимо жалких обсуждений, проблемы положения Нарциссы и Драко в обществе, которое сейчас держалось только благодаря связям и древнему богатству, что до сих пор оставалось в их распоряжение. Пока что.       Поэтому, да. Мерлин подери, да, ехать сейчас в Мэнор было — Драко ненавидел это слово — нельзя.       Это было даже иронично. На неустраивающий ультиматум Драко, Нарцисса поставила свой, который, как бы он не хотел, было трудно оспорить. Похоже, это могло бы здорово послужить олицетворением семьи Малфой.       Но нет, это ещё ничего не значит. Нарцисса думала, что Драко просто смириться с её решением? Просто позволит навесить на себя удушающий ошейник и тащить за собой на коротком поводке, словно собаку?       О, нет.       Не сегодня, так завтра. Не завтра, так на рождественские каникулы, в которые ему никто не сможет запретить свалить из этих замкнутых каменных стен в Малфой Мэнор, где он, Салазар свидетель, найдёт этот чёртов договор и прямо на глазах матери сожжёт его. Потому что это будет справедливо. Это будет по его желанию.       — Закончил?       Сдержанный голос Блейза заставил Малфоя оторваться от своих мыслей и заметить, что он до сих пор зло давит пальцами на это письмо, края которого прогнулись, вот-вот готовые разорваться.       — Что?       Забини открыл глаза и перевёл на него ленивый взгляд, всё ещё держа руки за головой.       — Закончил с эмоциями?       Почему-то этот вопрос, скорее предъява с укором, поднял внутри Драко ещё большую волну раздражительности и злости, переплетаясь с уже имеющийся, которая, казалось, уже давно поселилась в нём, вытесняя остальные чувства и эмоции.       Блейз смеет считать, что после таких новостей и обстоятельств он должен вести себя так, будто Нарцисса прислала ему мешок с конфетами, а не херню в виде связи с Грейнджер? Нет, чёрт возьми, эти времена давно прошли.       — Если тебя что-то не устраивает, то дверь всегда открыта, так что можешь свалить, — выплюнул Малфой, прожигая колючим взглядом Забини.       Он, кажется, именно таких слов и ждал, поэтому заявление Драко не отозвалось в его сердце внушаемой реакцией. Вместо этого взгляд Блейза стал строже и проницательнее, что являлось заменой сотни слов, которые тот мог произнести.       Малфой, проклиная этот жест и его влияние на него, устало выдохнул, прикрывая глаза и потирая переносицу.       Забини прав. Ему стоит вернуться в состояние ужасающего хладнокровия и выдержки, потому что на холодную голову обсуждать что-то будет гораздо мудренее. Помимо этого, ни в коем случае нельзя было сдавать планку. Ни при каких условиях.       — Да, — хрипло снова ответил Драко.       Однокурсник чуть заметно кивнул.             — Вот и отлично, — Блейз поднялся с кровати, садясь на неё и складывая руки в замок. — А теперь расскажи, что именно тебе написала Нарцисса и план твоих дальнейших действий. Но, как минимум по твоей эмоциональной реакции, в письме содержится явно не тот ответ, который ты ожидал.       Малфой хмыкнул. Не то, что он ожидал — это ещё мягко сказано.       — Я поставил Нарциссе ультиматум: либо она добровольно расторгает договор с семьёй Грейнджер, либо я сейчас же приезжаю в Мэнор и сжигаю его сам, — его голос вновь приобрёл ледяную сталь. — Можешь сам оценить, что она ответила.       Драко кинул ещё один ненавистный взгляд на пергамент, после чего подошёл к Забини и протянул ему письмо, выжидающе садясь в кресло напротив него и закидывая ногу на ногу.       Парень, бегая глазами по ровным строчкам, постепенно всё больше хмурился. Дочитав письмо, он задумчиво потёр подбородок.       — Тебя это разочаровало и разозлило, — констатировал Блейз очевидный факт, чуть поднимая письмо, чтобы уточнить вещь, о которой говорит. Хотя, в этом не было смысла, потому что все в этой комнате знали о чем шла речь.       — Нет, что ты, я безумно счастлив и подбираю костюм, — съязвил Драко, чем заслужил сердитый взгляд друга, который сейчас был настроен серьёзно.       — Да, вся эта ситуация с женитьбой — та ещё хрень, но в определённых её словах есть смысл, — тот ещё раз раскрыл пергамент и нашёл необходимые ему строчки, пробегаясь по ним глазами, чтобы удостовериться в их правдивости, — тебе действительно не стоит..       — Отправляться сейчас в Мэнор, — закончил за него Малфой, кивая головой и, всё еще чувствуя уколы злости, поджимая губы.       Забини поднял на него карие глаза, которые сейчас казались на несколько тонов темнее, выпрямляя спину и позволяя себе лёгкую ухмылку.       — Радует, что ты это понимаешь.       — Я не настолько бездумный, чтобы не суметь трезво оценить ситуацию, — сощурил глаза Драко, не понимая такую недооценённость Блейза по отношению к себе. — Но да, сейчас туда идти, как шагнуть на старый деревянный мост: никогда не узнаешь, дойдешь ли ты до конца или провалишься, потому что именно сейчас доски не выдержат и обрушатся.       Блейз снова согласно кивнул, пристально смотря на лицо Малфоя, пытаясь предугадать ход его мыслей.       И, судя по словам, он точно не собирался соглашаться с решением Нарциссы. Забини слишком хорошо знает Драко, чтобы позволить себе подумать о таком развитии событий.       Ко всему прочему, с играющем на лице Малфоя решением не сдаваться, он был полностью солидарен.       — Ты это просто так не оставишь, — негромко сказал ещё один небезызвестный факт Блейз, на что в глазах Драко согласно появились злые и решительные искры. — Что будешь делать?       — Поеду на каникулах в Мэнор, — Малфой надменно растягивал слова, будто говорил о каком-то собственном триумфе, после чего медленно наклонился чуть вперёд, чтобы Забини его расслышал, и ухмыльнулся, заговаривая на несколько тонов ниже, — и сожгу этот чёртов договор прямо на глазах матери, оставляя от него лишь несущественный пепел.       Блейз помолчал несколько секунд, раздумывая о том, что план решения проблемы Драко слишком похож на месть, которая могла сыграть злую шутку. Но, с другой стороны, от хорошего варианта Нарцисса обдуманно отказалась, а значит должна была понимать исходящие из её решения последствия. К которым, между прочим, относились и её отношения с сыном, которые после этого явно ухудшаться.       — Она написала, что он хорошо убран, — напомнил обстоятельства парень.       — Я знаю все тайники Мэнора, — Драко почти незаметно пожал плечами. — Даже Люциуса, — его голос на секунду приобрёл жгучую остроту. — Это не составит мне большую проблему.       Он с абсолютной правдивостью не считал найти договор сложностью, потому что прожил в собственном доме восемнадцать лет, и не знать, куда Нарцисса обычно убирала важные бумаги, было бы невозможным. Это уже упущение со стороны его матери, которое только пойдёт ему на руку.       Забини ещё раз прокрутил в голове сложившиеся обстоятельства, в конечном итоге кивая головой и поднимаясь с кровати.       — Хорошо, — это слово было настолько устоявшимся выражением, что казалось фальшивым и выдуманным. — В любом случае, до Рождества ещё три месяца, всё ещё может измениться.       Драко ничего не ответил, отворачиваясь от подошедшего к шкафу Забини.       Нет, он не верил, что что-то ещё может измениться. Само по себе никогда и ничего не меняется, меняет только кто-то и что-то. И, он не сомневался, Нарцисса не поспособствует этим самым изменениям в лучшую сторону, значит последнее слово за ним.       Драко быстро чиркнул пару строк, которые вовсе не касались темы женитьбы на предательнице крови: они состояли из вопроса Малфоя о состоянии Нарциссы. Да, как он и сказал сам себе, Драко всё же убедится, что тот кошмар — всего лишь ничтожное сновидение, не плетущее за собой груз смертельной судьбы.       Он отдал письмо филину, который с всё тем же гордым видом принял его в острый клюв, и открыл окно, давая возможность птице выполнить свою работу и доставить пергамент.       — Блейз, — Драко вспомнил, что хотел рассказать ему о Пожирателях и Гойле, но посмотрел на часы, стрелки которых осведомляли, что время тихими шагами подкралось к Трансфигурации, потому разговор, который точно не обещал быть коротким, не мог состояться сейчас, — напомни мне завтра перед тренировкой рассказать тебе об одной ситуации.

***

      — Ну, это ничего не изменило, — Рон пожал плечами, отчего на бордовом свитере образовались складочки. — Даже не дало хотя бы чуточку больше информации, чтобы мы могли продвинуться на маленький шаг вперёд.       Гермиона задумчиво нахмурилась, начиная неосознанно водить пальцами влево-вправо по корешку книги.       — Изменить — не изменило, но какую-никакую информацию всё же дало. Как минимум, отметаются все предположения, кроме двух: либо он действует согласно логике, которая велит ему молчать когда нужно, либо он иногда высказывает свои желания и мечты, но в отрезвляющие моменты смиряется с реальностью, в которой они не реализуются.       Гермиона, Гарри и Рон сидели возле камина, в котором периодически потрескивал ещё не достаточно разгоревшийся огонь, и обсуждали сообщенную Гермионой информацию о Гойле, раздумывая над иногда выдвигаемыми предположениям.       Но информация действительно была настолько несущественна, что вопросов не убавилось, а продвижения в решении проблемы и близко не предвиделось.       — И во втором случае все наши страхи и волнения напрасны, — неспеша проговорил Уизли, оттягивая рукава одежды вниз из-за колющихся ощущений, которые доставляла материя свитера.       — Если он верен, то да, но я больше склоняюсь к первому, как бы мне этого не хотелось, — Гарри выглядел серьёзно, пытаясь как можно больше сосредоточиться на разговоре, но по его синякам под глазами и общему потрёпанному виду можно было понять, что ему это по какой-то причине удавалось несколько трудно.       Гермиона обвела друга настороженным и обеспокоенным взглядом, заостряя внимание на деталях.       — Гарри, у тебя всё в порядке?       Помимо его вида, она была согласна с ним. Конечно, Грейнджер тоже хотела бы верить, что всё это не несущие проблем сказки Гойла, которых его, видимо, лишили в детстве, и теперь он восполняет утраченное. Всего лишь желания туповатого мальчишки, который заставил их понапрасну волноваться и уже задумываться о плане. Но нельзя заставить себя надеть розовые очки, когда всё вокруг кричит о насыщенном черном. Нельзя пытать себя ложными надеждами, когда факты постепенно начинают выстраиваться в ломаную, но всё-таки линию, которая укрепляет ненавистную правду. И этим фактом первоначально было Министерство, неспособное уже достаточно долгое количество времени найти и засадить в Азкабан группу Пожирателей.       Это было подозрительно. Это настораживало. Это заставляло навсегда разломать розовые очки.       — Всё хорошо, просто кошмар снился, — он махнул рукой, не желая придавать этому какое-то значение.       Но значение было. Потому что всё Гермиона и Рон поняли — этот кошмар наверняка связан с прошедшей войной и тем, что Гарри пережил. Конечно, такой реакции психики следовало ожидать, потому что никогда смерти, чужие и собственная, не проходят бесследно. Это не обошло стороной и Гарри, который по началу после войны не спал несколькими сутками, потому что кошмары изводили его, заставляли тело изнывать от дрожи и судорог, по истине бояться ночи, которая обычно приносила успокоение, но теперь играло роль, какую обычно получает в страшных сказках: время, когда лучше не высовываться, если хочешь сохранить свою жизнь.       У Рона и самой Гермионы ночи тоже не располагали ко сну, но всё же выдавались дни, когда сознание не отталкивало, а позволяло зелью сна-без-сновидений выполнить свою работу и дать возможность поспать. Да, не со слишком большой разницей, потому что смерть видел каждый, терял близких каждый, но им было легче. И от того, что они ни чем не могли тогда помочь — ни другу, ни себе — хотелось выть.       Но спустя время шрамы затягиваются, слёзы отступают, а солнце заходит за горизонт. Кошмары Гарри стали издеваться над ним всё меньше и меньше, а потом и вовсе стали гораздо более редким делом, чем в самом начале.       В самом начале пути жизни в новом мире, который был построен на крови и смерти.       — Хочешь, могу дать зелье для-сна-без-сноведений? — озабоченно предложила Гермиона, с большим усердием потирая корешок книги, буквы которого уже начинали совсем незаметно, но размываться.       Гарри отрицательно помотал головой, чего и следовало от него ожидать.       — Не стоит, он был лишь один, значит сегодня я смогу выспаться.       — Ладно, но если всё же сон не пойдёт, дай знать, — мягко произнесла Гермиона, наконец замечая чернила на своём пальце, что заставило её отодвинуть книгу в сторону.       Рон смахнул рыжую прядь волос, резковато поворачиваясь к Гарри, будто что-то вспомнил.       — Если что, Гарри, то и у меня в чемодане парочка есть. Мама дала, — на его веснушчатом лице тоже можно было заметить тень беспокойства за друга.       — Спасибо, буду знать. Так вот, — Поттеру явно не нравилась затронутая тема его беспокойных снов, поэтому он принял решение поскорее сменить её, — думаю, нам стоит продолжить, как и планировали, внимательно следить за Гойлом и его словами. Пускай они даже будут незначительными, всё равно, если что-то услышим, обязательно друг другу сообщаем.       Рон и Гермиона оба согласно кивнули, опуская тему ночей Гарри.       Пока что им, как и раньше, ничего не оставалось кроме того, как продолжать молча следить за Грегори и его словами, которые, Гермиона надеялась, когда-нибудь принесут хоть какую-то информацию, способную продвинуть дело. Продвинуть, и прекратить всё это ежегодное, уже так сильно надоевшее противостояние Пожирателям, которые, кажется, не собирались оставить их в покое.       — Кстати, Гермиона, помню, ты говорила о том, что придумаешь способ слежки за Гойлом в подземельях Слизерина, — начал Рон, уже заставляя её сердце съежиться, а нервному холодку пробежаться по коже. — Что ты придумала?       Это тот вопрос, которого она избегала. Избегала и, возможно, даже боялась, потому что, а что она, собственно, должна ответить? Что-то вроде: да, мальчики, я доверила это дело бывшему Пожирателя Смерти и вашему врагу — Малфою?       Гермиона тут же поправила себя. Нашему врагу. На-ше-му. Так легко произнести, но так сложно действительно заставить себя поверить в то, что Малфой был ей врагом.       Да, она его ненавидела. Да, он изводил её на протяжении всей жизни, как и она не жалела едких высказываний в его адрес. Да, он ей, естественно, не друг, и даже не приятель, он просто.. Кто? Однокурсник?       Ответ самостоятельно, без лишних усердий и умственных напряжений выскочил в её голове.       Никто.       Он просто ей никто. Человек, к которому она испытывает сильнейшую неприязнь, так схожую с самой Ненавистью, но не являющийся врагом. Просто.. никто.       — Эм.. Да. Да, я реализовала свою идею, — ей хотелось выглядеть уверенной с своих словах, но самостоятельно трезво оценить себя было трудно, поэтому она лишь надеялась, что её слова звучали ровно.       — И? — подтолкнул её Гарри в желании узнать подробности и вообще то, в чём заключался её план.       Гермиона чуть сжала пальцы, — так чуть, что на ладонях точно останутся полумесяцы — вздёргивая подбородок и поднимая глаза, чтобы если уж не внутри, то снаружи выглядеть уверенной.       Годрик, Гермиона, ты серьёзно? Они твои лучшие друзья, а ты переживаешь, будто отвечаешь перед Визенгамотом.       — И я бы с удовольствием сказала бы вам суть этой идеи, но она обязана остаться инкогнито. По той простой причине, что касается не только меня и я обязана сохранить это в тайне.       Этот ответ крутился в её голове настолько давно, что она уже вызубрила его наизусть, так что произнести эти слова не составило труда.       Частично это было правдой, что грело её душу. А частично ложью. Снова. Что заставляло чуть ли не простонать, потому что ей было противно и больно лгать лучшим друзьям, с которыми они прошли полжизни рука об руку. Потому что она ни разу не обещала Малфою, что никому не скажет о его участии в их замысле.       — До поры до времени, разумеется, — поспешно добавила девушка, видя хмурые брови друзей. — Как только вся эта ситуация разрешится, я всё вам расскажу.       Но это было логично, потому что ни Гарри, ни тем более Рон ни за что бы не поверили, что Малфой честно будет помогать им. Хотя, она и сама не до конца верила в это. Посчитали, что Гермиона ещё не достаточно оправилась после войны, поэтому забыла, что из себя представляет Драко Малфой.       Возможно, так и было. Потому что не быть уверенной в своих действиях на сто процентов и всё равно сделать задуманное не было свойственно Гермионе. Возможно.       — Гермиона, если это что-то опасное..       Начал было Рон, качая головой, но был прерван Грейнджер.       — Нет-нет, ничего опасного или рискованного, — конечно, совсем ничего — всё проверено и безопасно, — пыталась заверить его девушка, натягивая слабую улыбку.       — Это как-то странно. Обычно ты всегда всё нам рассказываешь, — Гарри посмотрел на неё испытывающим взглядом, пытаясь удостовериться, что Гермиона уверена в своих действиях и её слова правдивы.       Именно этого она опасалась и не хотела. Подозрения с их стороны. Что-то больное укололо в её сердце, но она быстро избавилась от этого чувства.       — Это другой случай, Гарри, — только и вымолвила Гермиона, пытаясь оправдаться и побыстрее закрыть эту тему.       Только она собралась встать, чтобы уйти, прикрываясь отправкой на урок Трансфигурации, как Рон не дал ей реализовать задуманное, вставляя своё слово. Да Годрик..       — Чем другой? Ты сказала, что эта тайна касается не только тебя, — Рон прищурился, немного панически начиная дышать чаще. — С кем ты связалась?       — Мальчики, — строго начала девушка, понимая, что это последний рычаг давления и способ заставить их перестать докапываться с вопросами, хотя их поведение было вполне логичным, — вы всегда доверяли мне.       — Да, но..       — Разве что-то изменилось? — прервала Гермиона слова Гарри.       Уизли и Поттер переглянулись, не произнося ничего, зная ответ на её вопрос. Это было правдой, они без сомнения могли и уже доверяли ей свои жизни, и сейчас не изменилось абсолютно ничего.       — Нет, — в один голос тихо ответили оба.       Грейнджер улыбнулась, чувствуя облегчение, потому что тараканы в её голове боялись противоположного ответа мальчиков.       Но эти тараканы не были способны побороть их многолетнюю дружбу.       — Тогда эта ситуация ничем не отличается от других. Вам нужно просто довериться мне, потому что я знаю, что делаю, — она склонила голову, чтобы иметь большую возможность рассмотреть их лица и глаза.       Поттер и Уизли некоторое время молчали, обдумывая её слова, но первым нарушить тишину взял на себя ответственность Рональд.       — Хорошо, — он выдохнул. — Ладно, Гермиона, ты права, я доверяю тебе и всегда буду доверять.       Гермиона просияла, понимая, что скинула с себя половину груза, который непосильно давил на неё своим вынужденным сокрытием.       Она выжидающе посмотрела на Гарри, закусывая губу, как всегда делала при нетерпеливости.       — Как скажешь, — всё-таки качнул головой Гарри. — Но ты же нам всё расскажешь, когда придёт время?       — Обязательно, — наконец полностью выдохнула Гермиона, чувствуя искры в своих глазах.       Можно было долго анализировать, как сильно на неё действует полное доверие друзей, предавая уверенности в своих решениях.       — Скоро Трансфигурация, — Рон посмотрел на свои часы, тяжко вздыхая. — А ещё практику Макгонагалл сдавать.

***

      Рыцарь.       Долбаный рыцарь, которого Гермиона левитировала через весь Хогвартс, чтобы переместить в кабинет Трансфигурации.       Было неудобно ловить на себе исследующие взгляды, когда все ученики давным-давно отнесли своё задание в кабинет профессора Макгонагалл. Её паранойя снова открывала глазки и просыпалась после недолгого сна, неприятным шёпотком вколачивая в голову, что все так смотрят не потому что она последняя доставляет это надоедливое задание, а потому что знают, что было во время того, когда она и её напарник делали это задание.       Гермиона хмыкнула.       Её напарник. Разве можно было назвать намеренное выкачивание её нервов и глупый шантаж напарничеством? Определённо нет. Под название больше подходило слово «испытание».       В любом случае, никто не мог знать, что происходило за две их встречи во время задания. Никто. Абсолютно и точно. Поэтому стоит поймать и придушить параноидальное чувство, которое уже мешало ей нормально жить, не ощущая в своей голове идиотские мысли.       Девушка наконец-то дошла до двери кабинета, грубо ставя рядом с ним каменного рыцаря, укрытого доспехами.       Слава Мерлину, Малфою не взбрендило в голову прийти в Выручай-комнату в то же время, что и ей, с желанием лично забрать и отнести профессору задание. Потому что тогда бы она даже не стала пытаться донести до него, что на Трансфигурации ему стоит придержать свой ядовитый язык и спокойно отсидеть урок, дав ей возможность ответить. Нет, она просто развернулась бы и вышла.       — Привет, Гермиона.       Воздушный голос отвлёк её от тупого вглядывания в стену, заставляя поднять голову. Такой тембр был лишь у единственного человека, которого она знала, поэтому было не сложно догадаться кем был человек, вытащивший её из прострации.       — Доброе утро, Луна, — Гермиона слегка улыбнулась, не желая показаться невеждой.       Загадочный и анализирующий взгляд Лавгуд прошёлся по девушке, после чего она подняла голову, улыбнувшись, и вернула своё внимание глазам Гермионы.       — Ты выглядишь по-другому, — ученица Когтеврана чуть склонила голову, осведомляя Гермиону о замеченных изменениях медленным тоном.       Гермиона немного опешила, пытаясь понять, о чём говорит Полумна. Ни прическу, ни одежду — она не меняла, поэтому у Лавгуд не должно было возникнуть причин сказать о её каких-то изменениях, потому что их попросту не было. Хотя, наверное, она должна была уже давно привыкнуть к таким неоднозначным и странным заявлениям подруги, но каждый раз был словно первый.       — О чём ты? — она решила не гадать, потому что смысла и пользы в этом определённо не было.       — Ты встревожена. А ещё твои мысли переполнены и поэтому тебе немного тяжело, — лицо Полумны приняло сочувствующий вид. — Возможно, в этом виноваты мозгошмыги, давай я дам тебе зелье? Оно поможет освободиться от них, — девушка немного помолчала, после чего добавила: — На какое-то время.       Гермиона нахмурилась, пытаясь что-то ответить, но цельные слова и предложения просто не формировались в её голове. Неужели это так заметно? Она очень надеялась, что никто не увидит её излишнюю погружённость в себя, но это было точно не про Лавгуд, которой каким-то образом удавалось распознать состояние человека, несмотря на то, что тот тщательно пытался скрыть.       Да, её мысли переполнены и причину лишний раз самой себе напоминать не стоит. Просто потому что это нагрузит её ещё больше. Но вот встревоженность? Нет. Определённо нет. Гермиона чувствовала себя уверенно перед предстоящим занятием, поэтому Полумна ошиблась на её счёт.       — Мозгошмыги? — вспомнила она причину, о которой подумала Лавгуд.       Если честно, то Гермиона до сих пор скептично относилась к их существованию, но в этот раз они с абсолютной точностью подходили к ситуации, потому что сослать на этих, скорее всего выдуманных, существ причину своего столь.. несвойственного ей состояния гораздо легче, чем убедить Полумну в том, что она ошиблась.       — Да.. Да, думаю, всё дело в них, — Гермиона как можно увереннее качнула головой. — Буду благодарна зелью.       Лавгуд бросила быстрый взгляд на кабинет Трансфигурации, после чего снова на её губах появилась загадочная улыбка, и повернулась к собеседнице, складывая руки в замок спереди.       — Я всегда рада помочь. Принесу тебе зелье завтра на тренировке Гриффиндора, — Полумна сделала шаг в сторону, очевидно собираясь продолжить намеченный путь к какому-то кабинету.       — Спасибо, Луна, — смотря сквозь подруги пролепетала Гермиона, снова уходя в себя.       Точно, завтра тренировка по квиддичу у команды её факультета, а она обещала поддерживать мальчиков и Джинни, присутствуя на подготовках к матчу. Значит, нужно убрать из завтрашнего расписания домашнее задание по Гербологии на следующую неделю.       Кроме этого, Гермионе стоило усилить контроль своего внешнего состояния. Только расспросов Гарри, Рона и Джинни ей не хватало. Пускай она до сих пор искренне не понимала, какие эмоции на её лице заставили слишком проницательную Лавгуд засомневаться в норме её спокойных чувств, всё же нужно было на всякий случай поработать над собой.       — Мисс Грейнджер, вы кого-то ждёте?       Гермиона, услышав голос профессора, обернулась, выглядя немного дезориентированной. Полумны поблизости уже не было, что свидетельствовало о том, что девушка успела скрыться в коридорах замка.       Ладно, она согласна с переполненностью своих мыслей, которые всё больше путали и отвлекали её.       — Нет, я никого не жду, профессор.       Минерва свела брови к переносице, переводя взгляд с рыцаря на дверь Трансфигурации.       — Тогда почему вы здесь стоите?       Гермиона осмотрелась по сторонам, после чего поняла, что всё это время стояла в коридоре и не заходила в кабинет. Было бы неплохо сейчас дать себе оплеуху, которая помогла бы ей собраться.       — Оу, я..       — Заходите скорее, урок уже начался, — поторопила её Макгонагалл, уже влетев в собственный кабинет.       Чёрт. Гермиона снова подняла рыцаря в воздух, придерживая ранее открытую профессором дверь, и спешно зашла в кабинет, после чего отлевитировала рыцаря ко всем остальным таким же заданиям.       Она взглядом нашла пустующее место возле Гарри, так как Рон сидел с Невиллом, и ровным шагом направилась к нему, желая как можно быстрее оказаться в комфортном месте, а не испытывать прожигающие взгляды слизеринцев, — которые уже успели цокнуть на её опоздание, — на себе.       — Мисс Грейнджер, не утруждайте себя хождением туда-сюда. Всё равно сейчас все сядут так, как я вас распределила на практике, — заботливо, по мнению Минервы, проговорила профессор, делая на пергаменте какие-то пометки.       Гермиона, не дойдя буквально пару шагов до Гарри, резко остановилась, слыша вокруг себя унылые вздохи учеников, которые испытывали такие же эмоции, как и она.       Только она была уверена, что её нежелание сидеть со своим соседом по практике сильнее всех остальных.       — Но ведь сегодня не практика! — возражение вырвалось само собой, но она не особо сдерживала его, чтобы волноваться из-за этого.       Гермиона почувствовала, что взгляды всех присутствующих в классе были обращены к ней, но это нисколько не смутило её настрой остаться на своём родном и удобном месте. На месте, которое не станет очередным испытанием.       Она услышала чей-то неприятный смех и развернулась в сторону веселящегося.       — Оказывается, гриффиндорцы так сильно боятся сидеть со слизеринцами, — можно было подумать, что Майлзу смешно не с её восклицаний, а с чьей-то тупой шутки, но его взгляд тоже был обращён к ней. — Малфой, чем ты её так напугал?       Послышались смешки остальных слизеринцев, которые, казалось, только и ждали момента, чтобы растрясти свой живот.       Гермиона перевела быстрый взгляд на Малфоя, которому Блетчли задал этот тупой — даже вопросом это было трудно назвать — набор слов, после которого на равнодушном лице Драко растянулась ледяная ухмылка, которую Гермиона терпеть не могла, а в глазах, заметив её взгляд, появились недобрые искры.       — Майлз, выучи значение и различие слов «испуг» и «нежелание», прежде чем нести этот бред, — не дав Малфою вставить своё слово, хотя она не знала, собирался ли он вообще что-то говорить, вздёрнула подбородок Гермиона, отворачиваясь от ряда Слизерина, но кидая последний взор на Драко.       Наверное, он действительно собирался проигнорировать эту ситуацию, потому что в следующую секунду на лицо Малфоя вернулась его любимая маска полного безразличия. А может и не маска. Кто сумеет его разобрать?       В любом случае, его молчание гораздо лучше, чем слова, которые он бы бросил ей в лицо, с нескрываемым намерением сделать как можно больнее. Да, так лучше.       — Молодые люди, успокойтесь! — наконец вклинилась Макгонагалл, поправляя свои очки. — Мисс Грейнджер, вы правы, сегодня практики нет..       Гермиона уже собралась с облегчением вздохнуть и, наконец, сесть рядом с Гарри, который уже заждался её. Сесть и фыркнуть другу об этих идиотских словах Майлза, но..       — ..но на этом уроке вы сдаёте задание по этой самой практике, которые вы выполняли в парах, поэтому будьте добры, сядьте с тем учеником, с которым я вас посадила.       Она сжала сумку ручки, сдерживая себя от желания простонать.       Соберись, Гермиона. И вспомни, что тебе следует лучше контролировать своё внешнее состояние.       Поймав понимающие взгляды Гарри и Рона, которые стали передвигаться вперёд к своим напарникам, Гермиона уверенно вздёрнула подбородок и с безэмоциональным лицом прошла к последней парте, за которой сидел Малфой.       Она положила сумку, раскладывая свои вещи и кидая на него быстрый взгляд. Слизеринец делал вид, будто не замечал её присутствия, что-то упорно записывая в своей тетради.       Гермиона сдержала себя от фырканья, потому что чтобы что-то записывать нужны буквы на доске, а рабочая принадлежность Макгонагалл была девственно чиста. Наконец разложив нужные предметы и решив, что будет действовать по такой же тактике, ведь так существовал шанс, что они не начнут грызть друг другу глотки, девушка перекинула справа налево копну волос, закрывая тем самым себя от Малфоя, и склонилась над учебником, хотя сейчас он был вовсе не нужен.

***

      Первые минут двадцать всё шло на удивление гладко, что даже почти оказалось способным заставить забыть Драко, что он сидит рядом с маглолюбкой, которая также старательно — слишком старательно — делала вид, что его нет рядом.       И это было правильным выбором, за что можно было бы её даже похвалить, если бы он не испытывал такое раздражение и ненависть к ней, потому что иначе он бы не содержался и уже отпустил пару язвительных комментариев на её счёт.       И он бы даже поверил, что останется в состоянии спокойно и без лишних слов отсидеть этот чёртов урок, пока Макгонагалл не решила, наконец, дойти до их общего с Грейнджер задания, которое стояло в углу кабинета.       — Чьё это задание? — шелестящим голосом вскинула голову профессор, обращаясь к ученикам.       — Моё.       Их голоса прозвучали настолько созвучно и одинаково, что сначала никто из них не понял, что сейчас произошло.       — Кхм, мистер Малфой и мисс Грейнджер, я полагаю? — опустила глаза Минерва, находя их парту и внимательно осматривая учеников, после чего вернулась к оцениванию их общего задания.       Но как только стало ясно, что они оба решили отвязаться от компании друг друга, присваивая задание себе лично, Гермиона не сдержалась и закатила глаза, в очередной раз раздражаясь собственничеству Малфоя.       — Тебя что-то не устраивает, Грейнджер? — от него не укрылся этот жест девушки. — Как мы только что поняли, ты тоже не собиралась признавать, что это и моё задание. Куда же делась эта идиотская гриффиндорская честность?       Злость, словно подмешанная в уже нагретый котёл, бурлила в его венах, током транслируя свою сущность в едких словах.       Гермиона откинула прядь волос, не собираясь удосужить его взглядом.       — А с чего вдруг я одна должна была прилагать усилия? Тебе это не нужно, значит мне тем более.       Драко повернул голову в её сторону, собираясь ответить в своём любимом стиле, чтобы приструнить эту высокомерную дуру, но она отмахнулась от него, вставляя своё слово раньше положенного.       — Прекрати отвлекать меня от урока и мешать, Малфой, — отчеканила Гермиона, со всей упорностью всматриваясь в Макгонагалл.       Потому что она знала, если повернётся и встретится с его взглядом, то вспыхнет, как спичка, и тогда острейшей перепалке не миновать.       — Да кому ты нахер сдалась, — раздражённо выплюнул Драко, отворачиваясь от неё.       Вот именно, она, Салазара ради, не стоит его времени и траты энергии, поэтому пусть дальше продолжает молча забивать свою голову всякой ненужной чушью, которую они проходили ещё в прошлом году.       Прошло пару минут, которые просуществовали в абсолютном молчании, что поспособствовало ослаблению огня между ними, который мог спалить весь кабинет, стоило бросить хотя бы одну фразу. Но обстановка по-прежнему оставалось напряженной — хотя между ними никогда не было ничего не напряженного — что не давало Гермионе полностью сосредоточиться на словах преподавателя.       — Могу вас поздравить, задание выполнено на высший балл. Вижу, вы неплохо сработались, — вынесла своё заключение Макгонагалл, обращаясь к Драко и Гермионе, после чего с пергаментом и пером в руках перешла к следующему заданию.       Драко еле сдержал смешок, который не укрылся бы от цепких глаз старухи. Неплохо сработались? Салазар, да он был готов удушить Грейнджер, лишь бы она перестала докучать и лезть со своими замечаниями, когда сама не была способна элементарно создать и прикрепить чёртов камень.       Следующие двадцать пять минут тянулись так медленно, что заставили Гермиону подумать, что время остановилось во всём магическом мире.       Признаться, она была рада, что их общее задание профессор Макгонагалл оценила так высоко, но она не сильно в этом сомневалась, как бы самоуверенно это не звучало. Просто, помимо неё самой, способности Малфоя, как бы ей не хотелось это признавать, были достаточно хороши, чтобы сомневаться в оценке какого-то там задания по Трансфигурации. Почему-то Гермиона была уверена, что он способен на большее, если дать ему волю.       Но кто знает, как далеко может зайти этот человек? Человек, который опять развалился на своём месте, ущемляя и нисколько не заботясь о её пространстве, что было полностью в его духе.       Но уж лучше Гермиона отсидит урок в не слишком удобном для неё положении, чем допустит возможность соприкоснуться с ним.

***

      Грейнджер, витая где-то в своих мыслях, уже какое-то продолжительное время постукивала острием пера о парту, что звоном отдавалось в ушах Драко, который посчитал невозможным терпеть это.       — Хватит стучать, ты действуешь мне на нервы, — скривив губы и бросив раздражённый взгляд на её перо, сделал замечание слизеринец.       Гермиона, невинно посмотрев на предмет письма, пожала плечами.       — Тогда я буду стучать в два раза громче.       Он подумал, что это какая-то никчёмно-неудачная шутка, но она всерьёз принялась постукивать пером намного быстрее и с заметно большим отдающим от дерева звуком, который заставил его повернуться к ней вполоборота.       Гермионе почему-то показалось это забавным. Настолько забавным, что она еле сдерживала улыбку, чувствуя его колкий взгляд, которым Малфой ограничил себя.       Ответно выводить его казалось чем-то столь приятным, что Гермиона даже временно забыла, что находится на уроке. Хотя, наверно, это не имело значения, потому что программу этого семестра она знала наизусть, а вот изводить Малфоя было редчайшей возможностью. И упускать её она точно не собиралась, учитывая, какое удовольствие приносит его злобный вид и отсутствие возможности сделать что-то.       — Не испытывай меня, — угрожающе прошипел Драко, сузив глаза.       Гермиона усмехнулась и стала ещё сильнее стучать пером, беспечно склонив голову в сторону и уже не сдерживая улыбки. Возможно, её стук слышала добрая половина класса, но сейчас это её не сильно заботило.       Драко понял, что делала Грейнджер. Пыталась вывести его на эмоции, поглумиться над ним. И понял это так быстро, что не успел проанализировать свои действия и остановить себя.       — Грейнджер!       Стук пера резко прекратился. Гермиона почувствовала, что её руку сдерживает холодная ладонь Драко, преднамеренно сжавшая её пальцы.       Касаться его, словно чувствовать обжигающий лёд.       Это сравнение, пускай оно и звучало немного пафосно, сейчас так сильно подходило ему, что ей захотелось записать собственное выдуманное предложение.       Но вместо этого Гермиона резко посмотрела на Малфоя, отчего её кудрявые волосы слегка взметнулись, и встретилась с его не менее странным и непонятным ей взглядом.       Драко тут же отдёрнул руку, после чего фальшиво-брезгливо встряхнул рукой, делая вид, что ощутил высшую степень отвращения.       Почему-то этот, казалось бы, привычный для него жест, так сильно взбесил Гермиону, что она не удержалась от комментария, который шёл под соусом закатанных в очередной раз глаз.       — Хватит делать вид, что тебе противно, потому что мерзость здесь ощущаю только я от твоего невыносимого присутствия, — откуда-то в её голосе проскользнула обида, которая удивила Гермиону, потому что её слова обязаны были звучать холодно и грубо, а эта идиотская деталь подпортила силу её высказывания.       Но долго размышлять над причиной этой эмоции у неё не было шанса, потому что Драко дал новую почву для слов и раздумий.       — Не ври самой себе, — он злобно хмыкнул, будто знал больше, чем сама Гермиона.       Но это был такой вздор, что заставил её поелозить на месте, выбирая более удобную для спора позу.       — Я лучше знаю, что чувствую, Малфой, так что..       Её глаза расширились, и она приоткрыла рот, будто бы задыхалась и ей была необходима сильная доза кислорода. Спасительного кислорода.       — Какого чёрта ты себе позволяешь! — яростно прошипела Гермиона.       Она заметила, что её дыхание участилось сразу после того, как почувствовала касание трех его пальцев на своей ноге. С виду можно было подумать, что он кристально невинно и ненамеренно, вытягивая руку, коснулся её ноги, но Гермиона знала, что это не так.       Даже не нужно было долго думать, чтобы понять, что он решил позабавиться и вывести её на эмоции. Чёртов кретин.       — Я сижу за своей партой, Грейнджер, — несмотря в её сторону и легко пожимая плечами, с совершенной беспечностью ответил Драко, — если тебя что-то не устраивает, ты можешь свалить.       Да, его это забавляло. Ему доставляло удовольствие чувствовать её вспыхнувшие эмоции, видеть румяные от смущения и злости щеки, которые она всегда пыталась скрыть, но это у неё ни черта не выходило.       Было интересно видеть её такой, но этот интерес был нездоровый. Больной. Не свойственный нормальным людям, каким себя считал Драко. Считал, пока не столкнулся с Грейнджер. И он все ещё ненавидел себя за это необдуманное действие, сподвигнувшее его коснуться её. Но что больше всего пугало, так это, что понимая весь этот пиздец, Драко продолжал это делать. Продолжал тремя пальцами чувствовать тёплую кожу её бедра, жар которой проходил сквозь тонкие колготки, что она надела.       — Это моя половина, так что уберись! Живо! — она повернулась к нему лицом, на котором злость грубыми красками переливалась, демонстрируя все её негативные чувства, которые она желала ведром вылить на Малфоя.       Потому что это её бесило.       Нет, это слишком слабое слово, неспособное описать весь спектр её чувств.       Вымораживало. Да, её до дрожи именно вымораживало его омерзительное поведение, которое он считал приемлемым, но чёрт возьми, оно таким никогда не было и не будет.       Гермиона толкнулась ногой, пытаясь сбросить его руку, как змеиную чешую, но холодные пальцы нисколько не сдвинулись с места, что заставило её сжать кулаки, оставляя на них неглубокие полумесяцы.       — Здесь нет ничего твоего.       Его голос, почти неслышным холодным хрипом проскакивая через ушные перепонки прямиком в мозг и закрываясь в комнате разных тонов Малфоя, заставил её на секунду, одну не имеющую смысла для мира и вселенной секунду, отключиться от происходящего и посмотреть на его сосредоточенное лицо, которое полностью определяло весь смысл аристократичной красоты и слаженности, которое продолжало упорно делать вид, что Гермионы рядом нет.       Делать вид, что меня не существует, но при этом держать свои пальцы на моей ноге?       Эта мысль вихрем сбила все возмущающие наведения в её голове, возвращая горящую злость.       И это чувство помогло ей покрыть вспышку страха, сопровождающуюся мыслью о том, что она не испытывает сейчас яростных чувств. Слава Мерлину, она ещё в себе.       — И кто так решил? Ты? Так вот знай, что ты здесь никто, чтобы распоря..       Рот замер на полуслове, когда Гермиона почувствовала, что его пальцы немного сдавили её ногу, теперь уже касаясь всей ладонью.       По телу вихрем пронеслось чувство, заставившее её набрать в грудь побольше воздуха и тут же сжать губы.       Гермиона сочла это за высшую степень отвращения, которую ей доводилось испытывать, но жуткий, действительно страшный шёпот в её подсознании начал твердить, что отвращение ощущается совсем по-другому.       К чёрту. К чёрту. К чёрту.       — Советую не испытывать меня, Грейнджер, — его тон был настолько ледяным, что всё вокруг стало выглядеть на несколько тонов холоднее и бесцветнее. — Потому что если ты хотя бы ещё раз позволишь себе назвать меня «никто» или кем-то подобным, то поймёшь, что когда люди в ярости, их следует обходить за километр.       Пускай и он начал эту игру, но это не даёт предательнице привилегию, не говоря уже про право, распускать свой язык подобным образом.       Гермиона продолжала, сведя брови к переносице, следить за его выражением лица. Секунду назад оно было разозлённым, словно у хищника, лань которого позволила себе сбежать, но сейчас оно снова приобрело отстранённый и фальшиво-незаинтересованный вид.       Такие резкие изменения вызывали у неё не меньше вопросов, чем тот факт, что его пальцы ослабли и были почти неощутимы.       Почти. Потому что снова ровно через секунду, как будто время было на исходе и он пытался уничтожить её как можно быстрее, большой палец Малфоя лёгким движением очертил небольшую вертикальную линию.       Чувства от его выходящих из ряда вон действий вызвали у неё настолько противоречивые чувства, что захотелось выть, и это явно почувствовала её магия, стихийный всплеск которой еле удалось сдержать.       Странные, именно странные мурашки, точно предатели, пробежались по её телу, вынуждая сглотнуть и оглядеться по сторонам. Если кто-то заметил? Вдруг кто-то увидел его опущенную руку и её беглый, невменяемый взгляд?       Но все были увлечены уроком. Все, кроме неё и Драко, ухмылка которого растянулась на лице.       Конечно, его это забавляло. Её реакция, слова, действия, которыми она защищалась. Гермиона ненавидела наблюдать за мыслями Малфоя, играющими на его лице, что он побеждает в затеянной им игре. Честно говоря, и эти игры она терпеть не могла, желая сбежать от него как можно дальше.       Хренов Малфой. О, да. Теперь она была с абсолютной точностью уверена, что его новой целью стало доведение её до состояния, полного безумия и недоверия себе. Потому что доверие Гермионы к своему телу уменьшалось так скоро, что казалось, через несколько дней её разум и оболочка будут жить по отдельности. И это было плохо.       — Да как ты смеешь! — она, взбешенная его нахальным поведением настолько, что казалось, дальше некуда, схватила его кисть, покрытую рубашкой, с желанием вывернуть её. И она была в шаге от того, чтобы это сделать. — И сейчас же перестань удерживать мою ногу своей мерзкой рукой! Это выходит за все границы, какие только существуют в твоём похабном мире!       — Я ничего не делаю насильно, особенно сейчас, — намеренно растягивая слова, посмотрел на неё Драко. Он чувствовал её пальцы на своей руке, но помогать ей отступать не собирался, потому что она сама должна была сделать это. — Была б твоя воля, ты могла бы покалечить мою руку сразу, как только я коснулся тебя.       Гермиона ещё сильнее нахмурилась, неосознанно ослабевая хватку на его руке.       — Ты прекрасно знаешь, что сделай я это, меня..       — Тебе мерзко, но ты до сих пор не скинула мою руку.       Вот для чего он это делал.       Вот почему ухмылка на его лице была такой. Такой, будто он доказал ей что-то, от чего она гневно отрекалась.       Такой, будто доказал, что ей на самом деле не мерзко.       Гермиона не знала, отчего начала задыхаться больше: от абсурдности его мысли или от того, что стены кабинета вновь начали давить, нагло воруя кислород. Как это уже происходило в его присутствии.       Но это ложь. Ведь ложь же? Конечно. Малфой ошибся, сильно ошибся на её счет, позволив себе допустить мысль, что Гермиона не была вынуждена терпеть это касание, а добровольно ощущала его кожу на своей.       Боже, это такой вздор, что хотелось рассмеяться в голос. И после этого Малфой говорит, что она неадекватная? Что она не в себе? Потому что пока что всё происходит в точности, да наоборот.       Да, её смутила реакция собственного тела, но чему здесь удивляться? Все её эмоции, переживания, нервы и чёртовы срывы смешались в один большой сводящий с ума коктейль, который она вливала в своё горло каждый день. Но организму нелегко принимать одну и ту же тяжёлую ношу без каких-либо поощрений, поэтому он так дружелюбно принимают что-то ласковое извне. Естественно, ядовитые касания ненавидящего тебя человека ласковыми не назовешь, но ведь тело берёт в расчёт тактильные ощущения, а не уровень социальных отношений с человеком.       Именно так логично и правильно можно всё объяснить. Именно такой была правда. Поэтому слышать подводящие намёки Малфоя было вдвойне абсурдно.       — Потому что до сих пор не могу отойти от шока, что ты опускаешься так низко и смеешь думать, что мне будет приятно, — глухо отчеканила Гермиона, невербальной магией обжигая ладонь Малфоя, что касалась её бедра.       Это заставило его оторвать руку от ноги, сжимая ладонь в кулак и поджимая губы, чтобы сдержать себя от потирания пальцев, чтобы заглушить боль. Не хватало ещё, чтобы предательница смела предполагать, что её действие принесло ему физическую боль.       Гермиона, всё ещё ощущая злость кончиками пальцев, кинула не доверяющий взгляд на Малфоя, заостряя своё внимание на его лице. Его черты стали будто стальными, а взгляд стеклянным, словно он опять только что ушёл глубоко в себя, размышляя над чем-то.       Она почему-то подумала, что Малфой анализирует её слова. Возможно, ей удалось донести до него свою мысль и сейчас это повлияло на..       Драко зло хмыкнул, отмирая, будто только что пришёл к какому-то собственному долгому умозаключению. И заодно позволил Гермионе ещё раз обозвать себя дурой за то, что допустила мысль о возможности его переосмысления, хотя бы малейшего.       — Тебя это так удивило? — его голос был на грани шёпота, потому что в кабинете стало заметно тише, отчего любые звуки можно было расслышать с большей точностью. — Тогда кем же ты меня возомнила? Благородным рыцарем, который обдумывает каждое своё слово, прежде чем выдавить из себя элементарное «до свидания»?       От его слов несло настолько явным ароматом яда, что хотелось создать защитный вакуум, чтобы обезопасить себя от их негативного влияния.       — Хотя бы немного приличным человеком, — смотря ему в глаза с уверенностью, искренне, но всё также холодно отозвалась Гермиона.       Наверное, искренность в общении с Малфоем была чуждой и совершенно ненужной, скорее всего, даже лишней, потому что его неподдельный смех от её слов неприятно кольнул, заставляя почувствовать себя обманутой и преданной. Зачем он тогда вообще спрашивал этот чёртов вопрос, если любой бы её ответ не устроил его?       — Приличный.. Какая чушь. Кто в наше время будет считаться с приличием?       Её заявление было глупым и смешным. Неужели Грейнджер, слышавшая на протяжении восьми лет его насмешки и издёвки в адрес стольких людей, думала, что в нём до сих пор осталась хотя капелька приличия? Это даже нельзя было назвать безнадёжным, потому что никто, даже сам Драко, на это не надеялся.       Надеялся? Не верил.       — Я тебе уже говорила и скажу ещё раз: иди к чёрту.       Её раздраженное и злое шипение послужило явным окончанием их, если его можно таковым назвать, диалога. Хотя, Гермионе было бы проще окрестить это уже утвердившимся неоднократным испытанием.

***

      Пэнси слегка поёжилась от прохлады подземелий, в которые спустилась из тёплого Большого зала, в котором не было необходимости окутывать себя согревающими чарами.       В гостиной Слизерина сидели парочка младшекурсников, которых, при необходимости, можно было сослать отсюда. Но им повезло, потому что сейчас ей нужно было найти Теодора, который, по всей видимости, сидел у себя в комнате, чтобы наконец начать делать доклад, сроки которого поджимали.       Постучав и сразу же открыв дверь, ей предстал взор на развалившегося на кровати слизеринца, беззаботно читающего какую-то книгу.       — Привет.       Голос девушки отвлёк Тео, вынуждая отложить вещь своего увлечения и взглянуть на пришедшую. Его брови приподнялись, а губы приняли вид ехидной усмешки.       — Это что же, сама мисс Паркинсон решила наконец-то снизойти до меня? А я и думаю, почему дождь закончился.       Сквозь шутку Пэнси почувствовала упрёк, что заставило её закатить глаза, опираясь об косяк двери.       — Заканчивай со своими обидами, Тео, раньше у меня не было времени для этого доклада.       Нотт искренне усмехнулся, убирая книгу в тумбочку и садясь на кровать, подтягивая под себя ноги. Паркинсон удивляла своей лёгкостью: он проискал её весь день, но она пришла только тогда, когда ей это стало удобно. Хотя, ему стоило ею восхититься, потому что обычно так и поступали слизеринцы.       — Какие обиды, дорогуша? Я бесконечно счастлив, что в твоём плотном графике нашлась графа для меня.       Решив, что это может затянуться надолго, Пэнси проигнорировала его слова, доставая из сумки пергамент с пером и учебником, которые через несколько секунд уже лежали на — очищенном от хлама лёгким движением палочки — столе.       — Эй! — отрицательно воскликнул Теодор, недовольный её хозяйничеством.       Она усмехнулась, бесцеремонно садясь на стул и склоняясь над страницами книги по Истории магии, украшенной ровными чернилами и иллюстрациями.       — Этот хлам был частью меня, — напускно скорбя, простонал Нотт, подходя к чистому столу и падая на стул возле однокурсницы.       — Тогда я рада, что задела тебя, — усмехнулась Пэнси, слыша его цоканье. — Давай уже сделаем этот чёртов доклад.       Ей действительно не терпелось поскорее закончить с домашним заданием и вернуться к себе в комнату, чтобы отдохнуть после учебного дня. А там, возможно, и Драко в гостиную вернётся, тогда вечер станет приятным вдвойне.       Паркинсон вдруг вспомнила слова Нотта про него, которые не на шутку разозлили её, и поняла, что больше не хочет слышать такие вещи, поэтому повернула корпус к Теодору, откидывая мешающую прядь.       — И Тео, чтобы я ни слова про Драко не слышала, — весьма утвердительно выдвинула своё условие девушка, сверкая глазами.       Слизеринец, в это время уже что-то активно начавший записывать, поднял на неё немного удивленный взгляд, выражая своё непонимание. Но через короткое мгновение, вспомнив и догадавшись, о чём говорит Пэнси, лицо Нотта озарила усмешка.       — А если я захочу им восхититься? — Тео чуть сощурился, откладывая перо и складывая руки в мольбе и устремляя взгляд к потолку. — Драко такой крутой, что я изнываю от того, что не живу с ним в одной комнате!       Он перевёл на неё быстрый взгляд, оценивая возникшие на лице девушки эмоции. И закатанные глаза Пэнси вынудили его сложить руки на груди, откинувшись на спинку деревянного стула.       — Даже так нельзя что-ли?       — Да, Тео, нельзя. Будет ещё лучше, если ты вообще избавишь меня от твоего неуместного юмора, — она ухмыльнулась, зная, как высоко ценит Нотт своё чувство юмора и комментарии на его счёт. — Или пиши весь доклад сам, потому что я хочу спать.       Пэнси посмотрела на него, ожидая увидеть привычные смешинки в глазах, но его взгляд вдруг посерьёзнел, о чём также свидетельствовали хмурые брови.       — С чего ты вообще взяла, что я намерен оскорблять Малфоя? Мы с ним не враги, чтобы я поливал его дерьмом за спиной.       — Расслабься, я просто предупредила, — после короткого молчания ответила Паркинсон. — Так какая тема доклада?       Теодор, не будучи глупым, поняв её желание сменить тему на цель прихода, тихо хмыкнул и открыл книгу.       — Всеевропейские Хартии волшебников.       — О, я как раз в этом разбираюсь, — самодовольно цокнула Пэнси, закидывая ногу на ногу в своей привычной манере.       Слизеринец взял в ладонь перо, начиная строчить нужный материал, и показушно-удивлённо выгнул бровь, кидая на однокурсницу мимолетный взгляд.       — Единственное, что удалось выучить за год? — как бы он не хотел воздержаться от колких шуток, — честно, он даже не пытался — слова самостоятельно, без уведомления хозяина, вылетали изо рта.       Пэнси прищурилась и, понимая, что он опять тупо шутит, а не делает ей замечания всерьёз, всё равно едко и с вызовом произнесла:       — Ты сомневаешься в моих способностях?       — Ты сама это сказала, — пожал плечами Тео, за что получил удар в плечо.       На самом деле Нотт не считал Паркинсон глупой. Возможно, иногда она была легкомысленной, когда специально не слушала его, до сих пор пребывая в заблуждении, хотя он приводил абсолютно сильные в своей точности аргументы, но точно не глупой. Она в достатке знала предметы, которые выбирала, да и кому, в конце концов, не требуется помощь и лишние усилия в учёбе?       — Эй!       — Ну, разве что чуть-чуть, — он сверкнул глазами, чувствуя задор в своей крови, и немного склонился к ней вправо. — Также чуть-чуть, как в дождливое время Чёрное озеро выходит из берегов.       Пэнси покачала головой, слегка усмехаясь такому настойчивому желанию Теодора, от осуществления которого её разделял буквально один шаг, остаться одному в этой комнате и отпустить её на долгожданный отдых.       — Тупой засранец, — высказала свои мысли девушка, всё-таки понимая, что не сердится на него, потому что такое поведение Нотта было одним из постоянных и применяемых им. Вероятно, ему было очень комфортно и легко пребывать в таком расположении духа. — Лучше тебе замолчать прямо сейчас или я положу на эту работу хрен и просто уйду.       — Так уж и быть, но только ради важнейшего доклада, — разочарованно протянул Теодор, прекрасно понимая, что при всех стараниях выбесил Паркинсон лишь на самую малость. Возможно, он теряет хватку. Тогда это срочно нужно исправлять.       Пэнси ещё раз цокнула, наконец ограждая себя от переговоров с Тео и вникая в материал, который им обоим необходимо было законспектировать и изложить в докладе.

***

      Спустя полтора часа работы и парочки смешков вместе с переброшенными фразами, это изначально бесившее задание по Истории магии было выполнено, а последняя точка поставлена.       Пэнси потянула шею, чувствуя как приятно растягиваются мышцы после долгой работы в одном положении.       — Прости, но курсы массажа я не проходил.       Насмешливый голос Нотта вынудил её хмыкнуть, отбрасывая прядь тёмных волос и поворачиваясь в сторону однокурсника, который сложил руки на коленях и выжидающе смотрел на неё.       — Тео, даже если бы ты был лучшим массажистом в мире, я бы ни за что не пошла к тебе, потому что сохранность моих костей очень важна.       Нотт положил руку на сердце, строя страдальческую гримасу, которая не была настоящей и искренней.       — Такой удар по моему самолюбию я не переживу, — он покачал головой. — А вообще, дома у меня где-то валяется книжка по магическому расслаблению мышц, так что..       — Не буду спрашивать откуда она у тебя, а то застряну тут ещё на час, — махнула рукой Пэнси, начиная собирать принесённые с собой вещи.       — Да уж, не стоит. Это долгая история, — слизеринец загадочно ухмыльнулся, постукивая пальцем о стол.       Девушка убрала последний предмет, чем являлось перо, и посмотрела на однокурсника, подмечая важные моменты.       — Мы неплохо сработались, но я хочу спать, — Пэнси закинула сумку на плечо, окидывая стол взглядом и задерживая своё внимание на только что проделанной работе. — Оставь доклад себе, принесёшь к уроку.       Она уже собиралась выйти, как её остановил заданный однокурсником вопрос:       — Кстати, почему тебя не было с нами в выходные в Хогсмиде?       Этот вопрос никак не соприкасался с темой, которая сейчас связывала их, поэтому его слова немного сбили её с толку.       — Я была с Драко в ванной старост, — реабилитировавшись, быстро ответила Пэнси. Она вдруг почувствовала раздражение, резко ударившее в голову. — Я же при тебе это сказала ещё в тот день или со слухом проблемы?       Наверное, дело было именно в этом. Пэнси ясно сообщила своё желание в выходной день в Большом зале, но Теодор всё равно решил благополучно пропустить её слова мимо ушей и докопаться с расспросами.       — И что же вы делали?       Он спрашивал так, будто имел право знать подробности. Знать вообще хоть что-то, касавшееся её личной жизни. А рассказывала прилюдно о ней Пэнси только тогда, когда хотела и когда ей это было нужно, чтобы увидеть мелькнувшую зависть в глазах однокурсниц.       — Не суй свой длинный нос в наши отношения, Нотт, я тебя об этом предупредила ещё в самом начале, — прошипела девушка, уже конкретно начиная злиться.       — В какой момент отношения стали называться отношения, когда в них только секс? — он вскинул голову, выглядя так, будто не провоцировал её, а вёл требующую размышлений беседу.       Пэнси сжала кулаки, чувствуя, как закипает и теряет последние клетки самообладания. Этот кретин просто тренирует на ней свои навыки выбешивания, но он зря решил, что она ему это позволит.       — Нотт, заткнись сейчас же, паршивый ты ублюдок, тебе ничего неизвестно о наших отношениях с Драко!       — Тогда я перевстречался со столькими людьми.. — не отступался от своих слов Тео, со всей ответственностью понимая, что может сделать сильно взбешенная Паркинсон. Но, опять же при всей ответственности, ему на это было плевать.       Салазар, как же её это достало. Она предупреждала Нотта о том, чтобы он заткнул свой поганый рот и не выпускал из него ни слова, которое хоть как-то касалось её и Драко. Он сам виноват.       Пэнси вынула палочку и наставила на горло Теодора, шумно дыша и сжимая губы.       — Ещё одно слово и я не буду сдерживать себя, — угроза в её подорванном тоне была столь явной, что не приходилось повторять дважды. Она чуть нажала на древко, видя, как образуется вмятинка на шее слизеринца. — С чего вообще такой интерес к чужим отношениям, чёрт возьми?       Теодор смотрел на неё так, будто сейчас ничего не происходило. Будто не ему сейчас в горло упирается заряженная магией палочка, способная разорвать глотку в клочья. Нет, он смотрел с излишним интересом и.. жалостью? Причём здесь, чёрт её дери, жалость? Чему он сочувствует? Тому, что родился таким придурком? В этом случае и Пэнси могла бы посочувствовать ему, если бы не была так зла.       — Просто.. это смешно, — его лицо озарила медленно растянувшаяся ухмылка, но в глазах до сих плескалось это убогое сочувствие, совершенно не подходящее этой ситуации между ними.       Пэнси ещё несколько секунд смотрела на него, упираясь древком в горло Теодора, после чего глухо хмыкнула, убирая палочку и перебрасывая сумку на другое плечо.       — Ты идиот, Нотт. И это, — она ещё раз покрутила отставленную от его шеи палочку, — было твоим последним предупреждением.       Дверь за девушкой захлопнулась, оставляя Теодора наедине с застывшим в воздухе напряжением, после чего снова открылась, впуская в комнату пришедшего с занятий Майлза.

***

      Драко дёрнул дверь в раздевалку, но сделал это чуть резче, чем того требовалось, поэтому последовавший через секунду закрытия хлопок барабанами отозвался у него в ушах.       Впереди была тренировка по квиддичу, которою он очень ждал, несмотря на мрачность дня. Осень и не планировала сжалиться над учениками школы. Но ему было просто необходимо ощутить холодный ветер в ушах, пустоту в мозгах и прилив адреналина.       Драко стянул свитер, ощущая прохладу на голой коже, и достал из шкафчика специальную форму зелёных цветов. Она действительно хорошо смотрелась на нём, что подтверждало обязательное хмыканье каждый раз, когда он ловил на себе заинтересованные взгляды.       Но прежде ему нужно было поговорить с Блейзом о Пожирателях. Да, он прекрасно помнил это и без напоминаний Забини, который должен был подойти в раздевалку через пару минут.       Он сдержит своё слово и расскажет так, как оно есть на самом деле, иначе какой вообще смысл в осведомлении во всём Блейза?       Только для работы мозгов другу не нужны были все подробности. А значит Грейнджер и Министерство Драко может без зазрения совести, —которая любила оставлять его одного и сбегать, — вычеркнуть лёгкой рукой.       Во-первых, если бы Снейп хотел, чтобы его мысли и замеченные сомнительные вещи знали все, он бы сказал о Министерстве не только ему. Но раз произошло обратное, то стоит держать язык на замке. По крайней мере, пока что. До тех пор, пока не понадобится использование и применение информации.       Во-вторых, Грейнджер не играет никакой роли, кроме нелепой помехи, от которой было бы так здорово избавиться. И лишний раз вспоминать её присутствие и действия во время их встречи в комнате он не желал и не собирался, поэтому стереть её было бы неплохо. Если бы всё было так просто. Хотя, возможно, роль Драко во всём этом дерьме, которую он как раз получил от добродетельной Грейнджер, и имела какое-то значение. Но она не была достаточно большой, чтобы убедить его упомянуть маглолюбку. В конце концов, он предостерегает Забини, а не делится рассказами своей жизни.       — Какого дракона ты увидел?       Драко поднял голову и встретил насмешливый взгляд Блейза, вошедшего в комнату.       — Что? — задал он вполне логичный вопрос, захлопывая дверь шкафчика.       — Стоишь, как вкопанный.       Забини ещё раз выразительно осмотрел его, после чего прошёл к отведённому для себя месту и скинул на скамейку сумку, собираясь переодеваться.       Драко проигнорировал замечание Блейза по поводу его ухода в себя, уже который раз за этот день, засовывая руки в карманы и отталкиваясь от стены, быстрым взглядом пробегаясь по раздевалке.       — Забини, кроме тебя больше никто не вошёл?       — Нет, — пожал плечами парень, расстёгивая белую рубашку.       Малфой тут же развернулся и наложил на дверь запирающее и заглушающее заклинания, чтобы ни у кого не было возможности по случайности или преднамеренно услышать их разговор.       — По твоим действиям я могу предположить, что ты хочешь сказать мне то, о чём говорил утром? — Блейз застегнул обувь, выпрямляясь и принимая серьёзный вид, чувствуя настрой друга.       Драко нисколько не удивила находчивость и соображалка Блейза, просто потому что это являлось качеством его характера.       — Это касается Пожирателей, — всё равно приглушённо, пускай он и наложил заклятье, благодаря которому их никто не услышит, начал слизеринец.       Забини не шелохнулся, собираясь держаться в позиции хладнокровия, но единственным, что выдало его напряжённость, были поджатые губы.       — Помнишь, я спрашивал тебя о Гойле?       Блейз сдержанно кивнул.       — Так вот, я кое-что слышал от него. В один день я вернулся с уроков раньше Гойла и в общем всё повернулось так, что мне пришлось находиться в месте, которое скрывало меня.       Драко кинул быстрый взгляд на друга, чтобы предостеречь от расспросов, на которые он не собирался отвечать, но увидел в глазах Забини лишь покорную внимательность и нежелание перебивать.       Что ж, за это он был благодарен ему.       — Он был с Крэббом. Сначала я не понимал, что за хрень он несёт и с чем она вообще связана, но его слова были достаточно красноречивы, чтобы я сложил их в одну картину, хотя в ней до сих пор остались дыры. Он с фанатичностью говорил о том, что Пожиратели устроили заговор и восстанут, набрав сил, — Малфой скривился, почувствовав собственное напряжение пальцев. — Продолжат дело Волдеморта.       Произносить это вслух было ещё страннее, чем обдумывать. Сказанное им было похоже на идею для написания книги про восстания падших, у которой должен был быть счастливый конец, ведь есть группа самоубийц, несогласных с происходящим. Значит, они пойдут против них. Против системы. Так ведь и должно быть, верно? Какого-то чёрта в конце таких книг всё хорошо и несогласные побеждают. Какого-то чёрта.        Но не все из этой группы самоотверженных идиотов будут бороться с восставшими и идти на верную смерть. Как минимум, потому что имеют мозги, а не напускную храбрость. Тогда система имеет возможность рухнуть? Тогда будет приближена реальность итога, а не одержание победы добра над злом?       Возможно. Но это всё чёртовы книги, а не действительность, поэтому нужно перестать размышлять о какой-то чепухе и вернуть внимание важным вещам.       Забини несколько минут сконцентрированно молчал, анализируя услышанное. Драко видел его то сжимающиеся, то расслабляющиеся губы и сосредоточенный взгляд, который свидетельствовал о напряжении парня. Скорее всего, он не был слишком сильно удивлён, ведь предвидел такое развитие событий. Но всё же некоторое потрясение можно было уличить в его тёмных глазах. Малфой был уверен, что роль в этом сыграло непосредственное отношение их однокурсника к ситуации.       Хотя, по его собственному опыту, и это не должно было стать чем-то удивительным. Мир давно прогнил. И прогнил настолько, что в грязь окунаются не только взрослые, но и сбитые с толку и верного пути дети.       Но где потом искать этот чёртов верный путь? Этот вопрос так и оставался второстепенным.       — Вот что странно, — наконец разорвал тишину Блейз, — Грегори не проявлял особого интереса и большого одобрения, касательно Пожирателей Смерти. Но с его импульсивностью это должно было проявить себя.       — Логично, что он скрывался, если причастен ко всему происходящему.       Если. Это «если» было таким ненадёжным, что теряло смысл своего существования.       — Тем более, в другом диалоге он отрицал вещи, самим же сказанные.       — Да, но ты забываешь, что тот, о ком мы говорим уж точно не мастер самообладания. А вот что касается глуповатости и ошибок — очень подходяще, — уверенным тоном вёл рассуждения Блейз.       — И что могло на него так повлиять, что прибавило ума? — Драко сдвинул брови к переносице, поглядывая на часы, чтобы понять сколько времени до начала тренировке у них ещё есть.       Забини, получив кивок Драко о достаточном временном отрезке, снова какое-то время молчал, обдумывая варианты.       — Возможно, ничего. Может быть, проблема в том, что мы были недостаточно внимательны, поэтому упускали сомнительные моменты, — он незначительно прожестикулировал рукой в воздухе, скорее для самого себя. — А возможно, ему кто-то вправил мозги.       За это Драко ценил мозги Забини. За хладнокровный и ясный подход, что мог направить в нужную сторону, которая могла бы дать хоть что-то. Ведь такое могло происходить или происходит сейчас. Либо это упущение с их стороны, либо на Грегори могли как-то повлиять.       — И спрашивать кто это бессмысленно, — произнёс вслух мысли обоих парней Драко.       Говорить о происходящем с кем-то, кто был близок тебе и, как минимум, выносим, было приятно и приносило большей уверенности, что ты не слетишь с катушек.       Рассказать Забини, пускай и не всё, было правильным решением, теперь он не сомневался. Потому что если бы единственным человеком, с кем он мог это обсудить, была бы одна Грейнджер, то он просто не вынес бы этого.       Драко снова начал вколачивать себе в голову, словно молитву, произнесённые утром мысли. Нахер Грейнджер. Нахер Грейнджер. Просто нахер.       Даже косвенно она не имела право проскакивать в его голове.       — И как ты к этому относишься? — вопрос Блейза мог показаться резким, но это было не так. Он был скорее испытывающим.       — А как должен? — Драко посмотрел в глаза Забини, пытаясь понять его намерения и мысли. И он увидел заинтересованность и собственные цели. И почему-то его это разозлило. — Считаешь, я невыносимо радуюсь от услышанного? Ни черта, Блейз.       После его ответа в глазах парня промелькнуло убеждение в надежде, которая была действительностью. Будто Забини задал вопрос не с целью услышать ответ, а с целью услышать собственные мысли.       — Ты и сам это знаешь, — утвердительно покачал головой Драко, по-своему и от того правильно трактуя взгляд друга.       — Знаю, — бесспорно кивнул Блейз, — хотел услышать это от тебя лично.       — Убедиться? В чём?       Вряд ли Забини подозревал его в чём-то. Нет, Драко видел, здесь дело в чём-то другом. Вероятно, в личных странностях и тараканах Блейза, которые требовали давки.       — В моём представлении о тебе, — размеренно и холодно ответил Блейз, складывая руки на груди. — Не беспокойся, оно, естественно, подтвердилось, — елейным голосом произнёс слизеринец с растягивающийся ухмылкой на лице.       — Если бы я имел к этому всему положительное отношение, я бы не стал говорить об этом тебе, — немного прищурился Драко, засовывая руки в карманы штанов.       У них оставалось не так много времени, чтобы позволить себе растянуть разговор. Время неизбежно двигалось вперёд, приближая приятное времяпровождение в виде квиддича.       — Ты не понял, — ухмылка резко исчезла с лица парня, — я нисколько не сомневался в твоей непричастности и тебе. Я хотел убедиться, что знаю твою истину.       Малфой поднял глаза и встретился с холодным, проницательным взглядом, желающим рассмотреть все его эмоции. Слова Блейза сейчас не казались странными. В них чувствовалась искренность, пускай и звучало это невероятно слащаво. Да, это было искренне, и именно это придавало сил и уверенности в своих действиях.       Именно эти откровения, которые не были неуместными. В них нуждались. Все, кто хотя бы раз в своей жизни оступался.       И сквозь все настойчивые отрицания, Драко знал, что был одним из этих нуждающихся.       — Ладно, — рассеянно кивнул Малфой. — Тогда как ты к этому относишься?       Они оба чувствовали насколько щепетильна была эта тема. Но поставленные друг другу вопросы были вполне уместны, учитывая их прошлое, ветвями переплетающимся с настоящим и будущим.       — Я хочу жить в мире и знать, что после пробуждения не буду вынужден прислуживать кому-то, — твёрдость голоса Блейза не оставляла сомнений в его правдивости.       Драко кивнул, мысленно испытывая что-то на подобие радости, что имеет единомышленника. Единомышленника-друга, если уж подходить с большей точностью к самой причине.       — Больше тебе ничего неизвестно? — вернулся к теме Забини.       Через секунду с губ Драко сорвался ожидаемый ответ:       — Нет.       Будет надо, он расскажет. Сейчас этой надобности нет.       Простые убеждения самого себя или действительность? К чёрту. — Тогда сейчас стоит быть внимательным по отношению к Грегори. Приглядывать за ним. Особенно, когда тот напьётся, — глаза Блейза сверкнули. — Сам знаешь, когда ты бухой, можешь сболтнуть лишнего.       Это было разумно, поэтому стоило задуматься о каком-нибудь сборище с пойлом, в которое будет втянут Гойл.       — Согласен. Нам пора. И, Блейз..       — Знаю, — прервал Драко сокурсник. — Я и не собирался об этом болтать.

***

      Гермиона запахнула пальто, чувствуя потоки прохладного ветра, просочившиеся сквозь одежду, сразу, как вышла из замка. Погода не щадила, но всё же сегодня был хороший день и даже на пару часов выглянуло солнце, пускай оно не особо грело.       Она быстрым шагом направлялась к квиддичному полю, на котором через скорое время должна была начаться тренировка команды Гриффиндора. И, вероятно, Гарри с Роном и Джинни её уже ждали.       На самом деле Гермиона решила, что ей следовало поработать над своей пунктуальностью. Несмотря на то, что она вполне успевала к назначенному время, вышла девушка всё равно позже, чем планировала. Скорее всего, винить в этом можно было большое задание по нумерологии, но было бы ложью сказать, что Гермиона жаловалась на его размер. Нет, просто стоило точнее распределять своё время.       Скоро должен был пройти матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином. Первый в этом году. Первый после победы над Тёмным Лордом. Возможно, именно поэтому ему стоило прибавить значимости и окрестить каким-нибудь титулом? Может быть. Потому что, если быть честной с самой собой, Гермиона не могла заставить себя действительно сильно переживать по поводу Кубка Школы и балов факультета, которые могла принести их победа в матче.       Сейчас это казалось билетом в прошлое. Когда они, Гарри и Рон, с замиранием сердца ждали межфакультетский квиддич и надеялись на ловкость Гарри, а Гермиона в большей степени, чем её друзья, переживала за сохранность костей друга, не забывая радостно хлопать в ладоши, когда Гриффиндор в очередной раз одерживал победу.        Меланхоличное и ностальгическое чувство заставило Гермиону слабо улыбнуться, покрепче затягивая пояс серого пальто. Да, это были хорошие времена, хоть и тогда они были преисполнены опасности. Возможно, именно поэтому все ученики, да и учителя, нуждались в этой игре. Нуждались в квиддиче, Хэллоуине, бале в честь Рождества. Потому что это помогало разгребать тёмный послевоенный осадок, меняя чёрный цвет на белый, а грязь превращая в бесцветную пыль. Помогало осознать, что всё медленно и постепенно возвращается на свои места, двигает механизмы жизни в нужную и верную сторону, включая батарейки спокойствия и уверенности в завтрашнем дне.       Да, они нуждались в этом. И отрицать это было бы лицемерно.       Что-то внезапно возникшее на её пути было твёрдым, поэтому Гермиона не сразу сориентировалась на что налетела.       Вынуждающий стыть жилы запах ненавистного морозного хвойного леса с примесью кофейного табака, который точно убивал лёгкие и её в том числе, вынудил её усомниться в своих предположениях.       Чёрт. Вернее было сказать, на кого налетела.       — Годрик, Малфой, когда ты перестанешь мне попадаться! — прорычала Гермиона куда-то в его грудь, после чего, словно обожглась, отскочила от парня, стараясь встать на безопасное расстояние. Ей не хотелось новых стычек.       Она заметила, что в его запахе сквозил шлейф мускуса и пота, что наводило на мысль о физической активности. И его одежда для квиддича подтвердила её предположения.       — Да, сделай одолжение нам обоим, свали куда-нибудь в свой излюбленный мир маглов, там уж мы точно не встретимся, — скривив губы, зло прошипел Драко, отряхивая свою грудь, будто она была испачкана.       Тогда Гермионе стоило умыться.       Они пару секунд сверлили друг друга взглядами, и Гермиона уже собралась сделать шаг в сторону и обойти слизеринца, но её остановила медленно ползущая вверх ухмылка на его лице. И она сопровождалась всё тем же прожигающим взглядом в её сторону, что заставило её раздражённое любопытство взять вверх над умом.       — Отчего на твоём лице ухмылка? — сдвинув брови, спросила Гермиона. Вопрос мог прозвучать глупо, но.. Хотя, наверное, так и было.       Малфой сверкнул глазами, засовывая руки в карманы. Интересно, это его один из постоянных жестов? Тогда и его можно было занести в список ненавистных ей вещей.       — Ты сказала кто я прежде, чем подняла голову, — он растягивал слова. Специально.       Гермиона уже собиралась усмехнуться и ответить «и что?», как осознание его замечания обрезало всякие признаки веселья.       Она определила личность Малфоя по запаху.       По запаху, чёрт подери.       Интересно, какое название могло бы подойти к этой ситуации? Какое слово точно бы выразило все ужасающие эмоции, которые она испытывала? Никакое. Его просто не существует. Потому что ни одно слово не смогло бы справиться с этой задачей.       — Я увидела тебя ещё издалека, — быстро, будто скороговорку, произнесла оправдание Гермиона. Она надеялась, что это был не слишком слабый аргумент, а усердная твердость её голоса убедила его.       Она не знала, как это произошло. В какой момент обонятельные рецепторы Гермионы выучили и отложили в мозгу информацию о запахе Малфоя? Возможно, в тот, когда она провела с ним в замкнутом пространстве какое-то время и из-за этого совершила ошибку? Или когда он, пытаясь её остановить, схватил Гермиону за локоть и они простояли так опять какое-то время? Слишком продолжительное время.       Чёрт, в последнее время Малфой всё чаще просачивается в её жизнь, что совсем не радовало. Не радовало? Это пугало и заставляло желание наложить на него заклятье дистанции проснуться и забить в колокольчик. Громкий колокольчик. Настолько, что у неё уже болят ушные перепонки.       — Твоя одержимость мною пугает, — Драко склонил голову в сторону. Опять. — Хотя, признаюсь, это несколько тешит моё самолюбие.       — Одер.. Мерлин, что ты несёшь? — её голос звучал на тон выше, сопровождаясь распахнутыми глазами. Шок от чепухи, что легко слетела с языка слизеринца, немного вывел её из строя, но она быстро взяла себя в руки. — Усмири своё циничное эго, Малфой, мир не крутится вокруг твоей персоны. И мне абсолютно плевать на тебя.       Гермиона смотрела в его глаза, в которых, после её слов, ожидаемо заледенели айсберги, делая его взгляд опасным. И так и было. Лучше бы она не смотрела в серый омут, потому что он невыносимо затягивал, подвергая её жизнь опасности.       Драко хмыкнул, демонстрируя своё, по всей видимости, хорошее настроение и нарастающее веселье.       Но это иллюзия. Фальшь. У Малфоя не бывает настроения, в котором он не умудрится съязвить, спровоцировать на перепалку или поострее укольнуть. Это отвратительная черта его характера, если положительные вообще были, и она совсем не зависит от расположения духа.       И веселье в его глазах не означало ничего хорошего.       — Можешь не лгать мне, мы оба знаем, какая ты паршивая врунья.       Гермиона хотела возразить, — нет, также колко ответить — но эту возможность у неё снова отобрали, буквально насильно впихивая состояние шока. Казалось, скоро оно станет постоянным.       Его ладонь так быстро обвилась вокруг её запястья, что она даже не успела вскрикнуть и оттолкнуть его. Лишь пару секунд тупо смотрела на его длинные пальцы, вздёрнувшие её свитер. Какого. Чёрта.       Грудь беспомощно похолодела и она в ужасе, перемешанном со злостью нарушения личного пространства, — а Малфой знает значение этих слов? — подняла голову, шипя от коктейля самых разных чувств. Она знала, чувствовала, что этот коктейль может уничтожить любого, и её в том числе.       — Что ты, Мерлин, де..       — И твой пульс со мной согласен.       Гермиона резко вырвала руку, для своей же безопасности делая шаг назад. Нет, она не трусит, просто ей нужно быть уверенной в том, что безумные импульсы Малфоя не коснуться её снова.       Пульс? Зачем ему — Годрик, когда это кончится — пульс? Только если..       — Не смей трогать меня! — практически крикнула Гермиона, с огромным возмущением осматривая Малфоя.       Он посмел считать, что влияет на неё, и решил привести доказательства в виде физиологии. Боже, какой вздор! Это даже нельзя назвать глупым, потому что это намного хуже глупости. Полная чушь.       — Не беспокойся, от твоих болезней меня защищает ткань одежды, — его оскал с большей силой взбесил её.       — Заткнись, — прошипела Гермиона. Она вздёрнула подбородок, угрожающе выставляя на Малфоя указательный палец. — И к твоему сведению, я бежала по склону, поэтому проведённая тобой параллель с пульсом не оправдана. Так что хватит играть в детектива. Это абсурдно.       Все движения его губ исчезли, возвращая лицу злой и резкий вид. Гермиона была вынуждена признаться, что это выглядело хуже, чем когда в его глазах плескались искорки забавы.       — А вот мне действительно плевать на тебя. Поэтому можешь не растрачивать кислород, которым я дышу, на слова где ты была и что делала.       Она с вызовом взглянула ему в глаза, снова самостоятельно ныряя в ледяной водоворот, что заставлял её пылкость угасать. Но сейчас её эмоции были сильны и Гермиона очень надеялась, что Малфой чувствует злость, которую она вкладывает в свой взгляд, как инфекцию, по воздуху передавая ему.       Они буравили друг друга взглядом, не желая бороться с гордостью, которая не позволяла никому из них отступить и просто уйти, оставив произошедшее позади. Оставить в одиночку упиваться напряжением, которое надолго останется в воздухе после их ухода. Всё было бы так просто, если бы не это качество, что они разделили между собой.       Да, в этом было их сходство. Здесь оно начиналось, и здесь же заканчивалось.       Их тяжёлое дыхание сбивало мысли Гермионы, вынуждая смотреть на себя со стороны с растерянностью. Сделать шаг и уйти — неужели это так сложно? Но если легко, то почему Малфой до сих пор тут стоит?       И, вопреки её размышлениям, он сделал шаг. Маленький, возможно, даже почти незаметный, но настолько резкий и ломающий молчаливую пустоту, что его нельзя было не заметить. Шаг вперёд, в сторону Гермионы, становясь ближе к ней. Наверное, в этом тоже виноваты его импульсы.       — Эй, Гермиона, — голос Гарри прорезал её слух, и она заметила, что порыв Малфоя, словно волна, прошёл, вынуждая его замереть на месте. На полпути к ней. Можно ли это считать спасением? Тогда отчего она чувствует уныние и разочарование?       — Ты чего там стоишь? — Поттер, опознав по спине и светлым волосам Малфоя, уже собирался подойти. — Мы тебя ждём.       Гермиона только сейчас, после короткого анализа, заметила, что они находятся недалеко от квиддичного поля.       Квиддич. Тренировка. Рон, Гарри, Джинни. Всё это кружилось каким-то вихрем, искусно обходя её стороной. Потому что сейчас всё, что она видела — широко распахнутые глаза Драко.       Будь у неё чуть больше времени, она бы успела проанализировать, какую именно эмоцию сейчас выражали его глаза. Но у неё не было времени. Был только миг.       Миг. Всего миг, и он пронёсся мимо неё, грубо задев плечом.       Она подумает об этом позже.       — Уже иду, Гарри, — сдвинувшись с мёртвой точки Гермиона, осознав, что сейчас могло произойти, чуть ли не бегом поспешила к другу. Создалось ощущение, что способность чувствовать она обрела только сейчас, потому что дышать стало невозможно.       Она подходила к полю, с каждым шагом отдаляясь от от того места. Оставляя его позади.       — О чём говорили?       Гермиона вынырнула из своих мыслей, поднимая голову и встречая интересующийся взгляд Гарри.       — Что?       — С Малфоем, — он поправил очки. — О чём вы говорили?       — О нелепости нашего столкновения, — после недолгого молчания ответила Гермиона. Она снова посмотрела на друга, ожидая увидеть кивок, но встретила всё так же заинтересованный взгляд. — Эм.. Мы случайно столкнулись и без стычки, естественно, не обошлось.       Гарри хмыкнул, тем самым демонстрируя удовлетворение её ответом. Слава Мерлину, потому что по-другому она описать их встречу вряд ли смогла бы.       — Неудивительно, что он ведёт себя всё так же отвратительно.       Гермиона промолчала, не желая сейчас дальше развивать эту тему. Да и у неё все равно не получилось бы, потому что в следующую секунду Гарри уже помахал ей и бегом вернулся на поле, выкрикивая наставления и советы команде.       Она прошла к верхним трибунами, аккуратно садясь на свободное место, хотя всё вокруг казалось слишком одиночным и пустым, отчего появилось желание поговорить с кем-нибудь, чтобы не сойти с ума.       Чтобы не сойти с ума. Интересно, когда это стало её приоритетом?       — Сегодня красивое небо, как считаешь?       Нежный голос отвлёк Гермиону от самокопания, вынуждая вникнуть во внешний мир. Она увидела Луну, мирно сидящую рядом с ней, и еле сдержала себя от радостного выдоха. Ей просто необходимо было чьё-то общество.       Она посмотрела на небо, замечая, что оно было серо-голубым, и особой красоты в нём не было. Но что-то неподвластное разуму всё равно цепляло её взгляд, заставляя продолжать смотреть.       — Наверное, — тихо согласилась Гермиона, наконец отрывая взгляд от блеклых красок.       Лавгуд бесстыдно осмотрела её, складывая руки на коленях.       — Теперь ты выглядишь ещё более встревоженной, чем вчера, Гермиона.       Её пальцы немного похолодели от долгого нахождения на улице, и она потёрла их, не желая воспользоваться палочкой. Девушка нахмурилась, отгоняя собственные предположения насчёт слов Луны.       — Ты так думаешь?       На вопрос Гермионы девушка лишь слабо улыбнулась, открывая свою чудаковатую сумку и доставая оттуда какую-то склянку.       — Возьми, я принесла тебе зелье от мозгошмыгов, — Полумна вложила баночку в её руки. — Пей утром и желательно вечером, перед сном, чтобы они не пробрались в твою голову, когда ты будешь уязвима.       Гермиона поблагодарила девушку, убирая зелье и думая о том, чтобы действительно принять его. Возможно, корень проблем в её жизни — и правда мозгошмыги?