***
Драко медленно перелистнул потёртую страницу пергамента книги, которую взял почитать. В выходной день он иногда уходил в библиотеку, чтобы отлучиться от социума и вечно громких слизеринцев, которые любили погалдеть. Помимо этого в тишине было намного удобнее собраться с мыслями и разобраться с собственной головой. И с волнующими моментами. Тишина в принципе имела много плюсов. Малфой всё меньше осознавал текст, который читал, углубляясь в размышления. Сегодня утром, проснувшись и увидев Гойла, который выглядел как обычно туповатым и простым, он подумал, что всё произошедшее вчера — лишь его сон. Потому что тогда Грегори был словно другим человеком, с другими принципами и мыслями. Было действительно трудно поверить, что этот с первого взгляда недалёкий слизеринец имеет что-то общее с Пожирателями, но его глупость в виде разговора о последователях Волдеморта с посторонним доказывала, что это всё-таки он. Драко сжал форзац книги. Пожиратели. Новость об их возвращении злила и выводила из себя, но не удивляла. Глупо верить, что настоящие шавки Тёмного Лорда просто так успокоятся, оставляя всё как есть. Эти преданные фанатики живут мыслью о целях, планах Волдеморта и их реализации, и плюются от сегодняшнего расклада в обществе. Но они стали планировать наступление слишком рано, что заставляло задуматься, сколько их на самом деле и каковы их силы. Либо они слишком глупы и считают себя достаточно сильными, чтобы начать покушаться на магический мир, либо умны и действительно сильны, имея при себе продуманную стратегию, а потому хотят начать действовать в скором времени. Малфой непроизвольно посмотрел на свою руку, на предплечье которой чёрная змея с черепом в ответ насмешливо глядела на него своими бездушными глазками, в очередной раз напоминая, что он тоже Пожиратель. Бывший Пожиратель, мысленно поправлял себя Драко, слишком резко одёргивая рукав свитера. Плевать. Но сколько бы он не убеждал и не твердил это себе, метка всё равно приравнивала его к сбежавшим. Всё равно автоматически выбирала, кем ему быть и что заставлять людей думать. Та ещё сука. Слизеринец поднял голову и задержал взгляд на воротах Запретной секции, задумываясь о проходе в место, где, возможно, хранились книги со способами сведения отметин столь черной магии. Эта идея казалась вполне неплохой, поэтому Драко пообещал себе выбрать ночь и проникнуть туда. Тем более, что не составит большого труда, понадобится лишь абсолютная тишина и достаточные знания в области снятия сильных защитных чар, а Малфой при себе всё это имел. Какое удачное совпадение. Окончательно потерявшись в выведенных каллиграфическим почерком буквах, Драко перелистнул очередную страницу, отнимая взгляд от секции. Пока что важнее было разобраться с возникшими знаниями о каком-то заговоре или плане Пожирателей и подумать, что с ними делать и делать ли вообще. И он бы наплевал, если бы это не касалось его семьи. Драко хотел рассказать всё Забини, у которого точно нашлись бы мысли на этот счёт, когда тот придёт к нему в библиотеку. Но сомнения были слишком сильны, чтобы заставить его сделать это. Пока что Драко знает не всё о вчерашней ситуации, в чём смело можно винить Грейнджер, которая какого-то чёрта ничего не рассказала ему, так что стоило выведать у неё все детали, и только тогда ввести в курс дела Блейза. Грейнджер. Драко усмехнулся и скривил губы, вспоминая, что маглолюбка вчера сделала. Как раз-таки вместо того, чтобы сотрясать воздух объяснениями, а не его рот своим языком. Он не собирался об этом думать. Не собирался и не хотел. Просто потому что настолько убогим и отвратительным вещам было запрещено обитать в его мыслях. Но это было забавно. Смотреть, как Грейнджер ломается настолько, что приникает к безрассудству. Это значило, что ей хуёво. И это успокаивало, потому что другие тоже должны страдать. И ещё забавно понимать, что если тогда волна сумасшествия и похоти застелила Грейнджер глаза, то сегодня она осознает весь пиздец и с присущей ей дотошной ответственностью и не найдёт в себе силы даже посмотреть на него. Драко не сомневался, что был прав, когда говорил, что такие как Грейнджер скрывают и пытаются подавить свою тёмную сторону. Сторону, противоположную святой. Но выбирать его как подопытного, в целях дать выбраться из оков этой стороне Грейнджер, уж точно не стоило. Глупая девчонка. После своей дерзости она стала бесить Драко ещё больше, потому что позволила себе касаться. Потому что она больная, а больные не смеют связываться с ним. И Малфой надеялся, что сегодня утром её упекут в Мунго, избавив от возможности видеть маглолюбку. Но вряд ли работники больницы работают так словно, как хотелось бы, поэтому Драко уже представлял, как напоминает ей о том, о чём она явно чертовски сильно хочет забыть, вгоняя в краску смеси стыда и злости. Ненависти. Мести. И такая возможность ему точно представиться, потому что он не собирается плевать на то, что Грейнджер не рассказала все детали произошедшего с Гойлом. Драко услышал приближающиеся громкие шаги и повернулся. — Записался в клуб книжных червей? — Забини облокотился о косяк полки. — Ну хоть кто-то из нас двоих должен же быть образованным, — Малфой ухмыльнулся, убирая книгу на место и подходя к другу. Блейз усмехнулся, закатывая глаза. — Тогда твои старания напрасны, можешь больше не пытаться научиться читать. Слизеринцы вышли из библиотеки, подначивая друг друга и слыша оставшиеся позади наставления мадам Пинс о соблюдении тишины. Близилось время обеда, поэтому однокурсники двигались с сторону Большого зала, где уже начали собираться ученики. — Блейз, что ты можешь сказать о Гойле? — настойчивая мысль спросить это сорвалась с языка сама собой, и Драко может и пожалел бы об этом, но только не в случае, когда этот вопрос предназначался Забини. Блейз повернул голову в его сторону, в слабом удивлении вскидывая брови. Но, увидев полное спокойствия лицо Малфоя, всё же решил без расспросов ответить. — Грегори мой недалекий однокурсник, который пьянеет от двух рюмок и с которым мне приходиться видеться каждый день, потому что мы живём в одной комнате, — саркастически перечислил Блейз. Драко неспешно кивнул, засовывая руки в карманы. Судя по ответу Забини, это значило, что Гойл действительно ведёт себя не так, как подобало бы ему настоящему и убедительно скрывается. Или скрывает. Только что и какого чёрта? — А теперь скажи, что ты ожидал услышать, — тон Блейза вмиг посерьёзнел, как это обычно происходит, если он замечает что-то неладное. Да, глупо было ожидать, что после такого неоднозначного вопроса у него самого не появятся вопросы. — Я просто поинтересовался, что ты думаешь о Гойле. Вдруг он поумнел, а я не замечаю, — Малфой показушно хмыкнул, надеясь, что Блейз поведётся на этот бред и отвалит от него. — Пытаешься отшутиться, — скорее для себя констатировал факт однокурсник. Он остановил Малфоя, придерживая рукой и всматриваясь в его лицо. — Выкладывай, что произошло? Как же его бесила тупая проницательность Блейза, которая была его положительным качеством и изъяном одновременно. Словно у Забини был чёртов нюх на ложь или что-то подобное. Или же дело в том, что Малфой в своё время настолько близко подпустил к себе Блейза, что теперь тому ничего не стоило уметь считывать его. Лучше бы Драко не заикался о Гойле, тем самым провоцируя друга на расспросы. — Ничего не произошло, Забини — по слогам раздраженно отчеканил слизеринец, вырывая свою руку из хватки Блейза. — Знаешь, когда ты именно таким тоном говоришь «ничего не произошло», то это доказывает обратное, — совершенно спокойным голосом продолжал настаивать на своём Блейз, не двигаясь с места. На Забини никогда не действовал озлобленный и раздражённый тон Малфоя, с которым сейчас тот спорил с ним. Это не мешало ему продолжать настаивать на своём или отговаривать от каких-то глупостей, которые раньше приходили в голову Драко. Если эти глупости могли стоить ему жизни. И это Малфоя бесило и восхищало одновременно, потому что кроме него больше никто не осмеливается перечить Драко, всё ещё опасаясь его метки. Почти никто. Мысль о маглолюбке новым ненавистным потоком влилась в его кровь, ещё больше выводя из себя. — Забини.. — Драко хотел выплеснуть всю свою злость и ненависть на друга, но понимал что тот этого дерьма заслужил. Поэтому слизеринец выдохнул, закрывая глаза и спокойно отвечая. — Я расскажу тебе обо всём потом. И этот вердикт, видимо, устроил Блейза, который кивнул и отступил от друга, продолжая путь к Большому залу. Слизеринцы пришли на обед раньше остальных, а потому имели возможность тихо трапезничать, пока остальные ученики Хогвартса постепенно заполняли зал. — О, Драко, ты уже здесь, — мягко пролепетала Пэнси, улыбаясь и подсаживаясь к слизеринцу. — Да, привет, Пэнси, — отстраненно ответил Малфой, пребывая в своих мыслях. Он не разделял энтузиазм Паркинсон, с которым она о чем-то рассказывала ему, отвлекая. Драко думал о Нарциссе. Пока что Мэнор был под надзором министерства, что не нравилось ни ей, ни ему. Возможно, Нарциссе стоило в будущем переехать, чтобы наконец ощутить себя свободной. Хорошим вариантом была Франция, в который у Малфоев тоже была резиденция. Нарцисса не раз рассказывала о ней и её собственном летнем садике, предлагая Люциусу провести летние каникулы именно там, на что он любезно соглашался. Скорее всего, потому что у него самого во Франции имелась винодельня. Кроме этого Малфой собирался вновь говорить с матерью, в желании наконец переубедить эту, видимо, — подкосившуюся сознанием после войны — женщину, которая не отступала от мысли о свадьбе с предательницей крови. С виду Нарцисса не подавала никаких признаков странности, но если хоть кто-нибудь узнает, что она пытается впихнуть Драко в жены Грейнджер, то сразу посчитают рехнувшийся, с чем Малфой согласится. И на этот раз слизеринец не собирался принимать отказ. Не то чтобы он принял его в прошлый, просто нужны были иные обстоятельства. Паркинсон продолжала что-то щебетать, рассредотачивая его, поэтому он поднял голову, чтобы настоять на её молчании, и глазами наткнулся на вход в Большой зал, где только что появилась Грейнджер со своими прихвостнями, которые шли позади неё и о чём-то говорили. И будто что-то почувствовав, гриффиндорка повернулась в сторону, натыкаясь на его взгляд. Вопреки ожиданиям Драко, Грейнджер лишь слегка удивлённо вскинула брови, после чего тут же вздернула подбородок, фыркая и отворачиваясь от него. Малфой сжал столовый прибор. Высокомерная сука. — Пэнси, заткнись, пожалуйста, — безапелляционный тон Драко не оставил Паркинсон шанса на беседу. Слизеринка умолкла и отвернулась, обращая своё внимание к еде. Малфой проследил, как Гермиона проходит к своему столу и садится возле Уизли, слишком активно кивая на его слова. Игра началась, Грейнджер. Драко устремил на неё взгляд, оставляя столовые приборы, скрещивая руки на груди и опираясь на стол. Он смотрел на её лицо, которое было сосредоточено на какой-то точке на столе. Уизел продолжал эмоционально галдеть о чём-то, привлекая её внимание, которое, Драко мог поклясться, ускользало от слов недоумка с каждой секундой. Я же знаю, что ты чувствуешь мой взгляд, маглолюбка. И да, он был прав, чему свидетельствовали тут же плотно сжатые губы, ставшие одной линией. Она знала, что он смотрит. И знала, что он делает это специально, поэтому пыталась игнорировать его взгляд, рассматривая жёлтую грушу. Но сопротивление Гермионы стало слишком невыносимым, и она приняла правила игры, поднимая голову и в упор смотря на него. Карие радужки глаз выражали крайнюю степень раздражения, волны которой можно было прочувствовать. Если бы Драко умел чувствовать. Наверное, будь все ученики Хогвартса прорицателями, то почувствовали бы удушающую энергию, которая заполнила собой весь зал. Это можно было бы назвать смешным, если бы не было так интересно наблюдать, как желание Грейнджер отвернуться и оставить эти детские гляделки борется с гордостью и желанием выйти из этой игры победителем. Но она забыла, кто затеял игру. Малфой может захотеть, чтобы противник поверил, что выигрывает, мог создать иллюзию зависимого положения, но в конце всё равно останется победителем. Это была почти что аксиома. Драко ухмыльнулся, склонив голову чуть вправо. И вот и оно. Грейнджер ещё сильнее поджала губы, которые и так были уже достаточно белыми, моргая и набирая в грудь воздух. Малфой был уверен, что маглолюбка сейчас сдастся и отвернётся, принимая поражение, но она лишь ещё сильнее вздернула свой надоедливый подбородок, что заставило Драко усмехнуться. Не пытайся делать вид, что тебя это не трогает, Грейнджер. — Ау, Гермиона! На кого ты так пристально смотришь? — Рон выглянул из-за спины Гарри, пытаясь понять заинтересованность подруги. Гермиона отвела глаза, посмотрев на Рона, а потом быстро перевела взгляд обратно на Малфоя, понимая, что Уизли сейчас увидит его взгляд на ней, но слизеринец спокойно принимал пищу, будто не он сейчас испытывал её. — Ни на кого. Я просто задумалась, Рональд, — отчеканила Гриффиндорка, взмахивая рукой и хватая вилку. — Эй, Драко, ты меня слышишь? — голосок Паркинсон заставил Драко оставить еду и повернуться к ней. Странное наваждение тут же прошло, возвращая ясность его рассудку. Что за херня сейчас была? Малфой быстро огляделся, не заметил ли кто-нибудь его странного сосредоточения на Гриффиндорском столе. Но никто, даже Блейз, не смотрел в его сторону, поэтому Драко вернул своё внимание слизеринке. — Что тебе, Пэнси? Слизеринка положила свою руку на его ладонь, улыбаясь. — Ты же староста Слизерина, а значит в твоем распоряжении ванная старост. Давай сегодня сходим туда? — она лукаво посмотрела на него, ожидая положительного ответа. Особым желанием проводить время с Паркинсон Драко не горел, но и день у него не был забит, поэтому ему было абсолютно всё равно, куда его потащит Пэнси. Но что было необходимо, так это отмыться от бреда, который только что посетил его голову и заставил переглядываться с маглолюбкой. Вероятно, вчера через её губы ему передалось какое-то Грейнджеровское заболевание, и теперь его голову посещают убогие мысли. Такие же, как она сама. — Ладно, — он пожал плечами, убирая свою руку из-под её. — Правда? — она широко улыбнулась, искря глазами. — Здорово! Откуда-то послышался смешок Нотта, который сидел на противоположной скамье. — Что-то не так, Тео? — холодный тон Малфоя вынудил Теодора поднять голову и посмотреть на него. — Всё в норме, — ещё раз хмыкнул Нотт, возвращая своё внимание еде. Малфой напоследок кинул взгляд на Паркинсон, которая, смотря на Теодора, раздражённо закатила глаза. Честно, Драко было плевать, что там у них произошло или происходит. Поэтому он, не задавая вопросов, поднялся из-за стола и, кивнув Блейзу, вышел из зала.***
— Слизеринцы в будущем матче наверняка опять будут играть в своей излюбленной манере: избивать битами и пулять мячи во всех игроков, — скривился Рон. — Да как бы эти идиоты не старались, всё напрасно, потому что выиграем мы, — хмыкнула Джинни, обходя брата и вставая рядом с Гермионой. В этот выходной день был запланирован поход в Хогсмид, в который сейчас они и направлялись. — Не сомневаюсь, но уж слишком много отметин останется, — Рон вспоминал их давние прошлые матчи, на которых ему представилась честь сыграть. — Рон, если тебе страшно, так и скажи, тебе всегда найдётся достойная замена. Взять, например, Мэтью Брауна, — подначивала брата Джинни, совсем не заботясь о его эго. — Джинни, я вообще не с тобой разговаривал, — раздражённо фыркнул Рон, поворачиваюсь к Гарри, который секунду назад выглядел погруженным глубоко в свои мысли, а сейчас вдруг резко поднял голову и нахмурился. — Опять ты про этого Брауна, — он закатил глаза, ровняясь с Рональдом. Джинни остановилась, придерживая за локоть Гермиону, которую не особо волновал этот разговор, и повернулась к Поттеру. — Что? Грейнджер только сейчас оторвалась от своих размышлений о собрании старост, которое должно было быть назначено в ближайшее время, но пока о нём и слова никто не говорил. Гриффиндорке было необходимо обсудить с другими старостами факультетов некоторые моменты и поговорить с главными старостами мальчиков и девочек Хогвартса о безопасности учеников, чтобы убедиться, что в школе в данный момент всё под контролем. Признаться, она немного жалела, что отказалась от предложения Макгонагалл быть старостой девочек. Тогда бы она имела право сама назначать собрания тогда, когда ей нужно, и держать всё в полном контроле. Гермиона посмотрела на испытывающих взглядами друг друга Джинни и Гарри и не поняла причины их недомолвки. — Ничего, — Поттер махнул рукой и обошёл девушек, высматривая дома деревни. — Что-то произошло? — поинтересовалась Грейнджер у подруги, по виду которой можно было понять, что и та не понимает произошедшего. — У Гарри спросить надо. Пойдём. Уже давно ставшая родной деревня Хогсмид тепло встретила посетителей, выделив им столик в уголке паба Три метлы. Хогсмид. Теперь наравне с воспоминаниями из детства у Гермионы в голове возникал образ Аберфорта и его дома. Картины Арианы и прохода, ведущего в Хогвартс. Наравне с безболезненными воспоминаниями жили и другие, от которых хотелось забыться. Прошлый год проник даже сюда, в самые тёплые уголки сознания, оставляя пятна. Тёмные и красные. И это заставляло сожалеть. — Четыре сливочных пива, пожалуйста, — Рон приветливо улыбнулся официантке, которая записала его заказ и скрылась за барной стойкой. Осмотревшись, Гермиона увидела, что Хогсмид немного перестроили после войны. Старую мебель заменили на крепкую и светлую, более подходящую под заведение. Столы теперь стоят не в хаотичном порядке, а в шахматном, что делает забегаловку визуально просторнее. — Тоже заметила, что здесь что-то изменилось? — поинтересовался до этого момента молчаливый и почему-то хмурый Гарри. Грейнджер оторвалась от рассматривания заведения, которое навевало воспоминания об их прошлых годах, включая последний, и посмотрела на друга, которого, по всей видимости, тоже затронула ностальгия. Перемешанная с кровью. — Да, Гарри. Общий вид паба даёт понять, что Министерство наконец-то обратило на него внимание и выделило определённую сумму,— улыбнулась Гермиона, когда на столе появились четыре сливочных пива. — Кингсли радует, — закончил за неё Поттер, притягивая к себе напиток. Как всегда сначала уничтожая белую пенку, а затем уже выпивая само содержимое напитка, — эта привычка приелась к гриффиндорке ещё с третьего курса — Гермиона удовлетворённо хмыкнула, чувствуя, что вкус нисколько не изменился, оставаясь таким же приятным. Мальчики вновь завели разговор о матче, а это значит, что Грейнджер может не волнуясь уйти в свои мысли, потому что тема Квиддича её не особо интересовала, хотя она искренне пыталась поддерживать друзей и как-то даже начинала читать книгу про этот вид спорта, чтобы заразиться той же любовью к Квиддичу, как и у ребят. Но как бы она не старалась, Квиддич всё равно оставался ей равнодушен. И всё, что заинтересовало её из книги — количество несчастных случаев. Куда более интересной темой для размышлений у Гермионы сейчас были всё те же Пожиратели Смерти. Девушка старалась рассмотреть все возможные варианты, где могли скрываться приспешники, но их было слишком много, чтобы сосредоточиться хоть на одном из них. И слишком мало, потому что в ранее известных они бы не стали вновь скрываться, иначе авроры давно бы отыскали их. И это утомляло Грейнджер. Утомляло, что даже сейчас, сидя в выходной день в пабе за кружкой сливочного пива она думает о том, как же выследить Пожирателей и спасти людей. Чёрт. — Да Малфоя давно пора гнать. Скажи же, Гермиона? — зло выплюнул Рон, отставляя кружку на стол. Грейнджер тут же вынырнула из глубоких размышлений, судорожно стараясь понять, о чем идёт речь и причём тут вообще Малфой. — Что? — озвучила свои мысли девушка, сжимая кружку. — Я говорю, что думал, что Малфоя в этом году из команды сборной Слизерина выпрут. Давно пора! Гермиона выдохнула, сдерживая себя от своего же истерического смеха, потому что наводить такую панику только из-за произнесённой Роном фамилии Малфой было уже гранью идиотизма. Но мысль, что Рональд мог узнать об их вчерашнем поцелуе — даже мысленно произносить это было будто бы грязно и стыдно — заставила напрячься. Господи, Гермиона, ведешь себя, как параноик. Конечно никто об этом не знал. И не узнает. — А я говорю, что каким бы ублюдком Малфой не был, ловец он хороший, поэтому глупо было думать, что его выгонят из команды. Рон просто не нашёл у меня поддержки своих слов, вот и решил заручиться твоей, плюя на то что ты вообще Квиддичем мало интересуешься, а уж какой там Малфой игрок тем более, — парировала Джинни, отпивая сливочное пиво. — Я не капитан команды, чтобы решать, выгнать его или нет, — сухо ответила Гермиона, поглядывая на Гарри, который опять был в своих мыслях, изредка посматривая на Джинни. Малфой с каждой минутой раздражал её всё больше, несмотря на то, что рядом его не было. Мысли о нём и сегодняшней непонятной ситуации Гермиона старательно запихивала подальше, акцентируя своё внимание на более глобальной проблеме в лице приспешников Волдеморта. Потому что думать о нём, как играть с огнём — оступишься, и пламя без остатка поглотит тебя. А Гермиона сгорать не желала. Но отталкивать мысли становилось всё сложнее, а напоминание Рона окончательно сломало стену, которая ограждала и защищала её от него. Ещё утром Гермиона думала, что, увидев Малфоя, ей будет стыдно посмотреть на него, но встретившись с ним взглядом на обеде такого чувства как стыд не было и в помине. Из-за внезапно появившейся злости ей вдруг стало абсолютно плевать на то, что он скажет и подумает по поводу вчерашнего вечера. Вся её нервозность по этому поводу показалась несусветной чушью, которую она себе вообразила. Куда более Гермиону интересовало, что за показуху устроил слизеринец на обеде в Большом зале. Ещё вчера он пытался как можно больнее уколоть её за эмоциональный порыв, о котором она сейчас жалела, а сегодня развязно, без зазрения совести таращился в Большом зале. Эта внезапная смена настроения выводила из себя, ставя гриффиндорку в непонятное положение, потому что она никак не могла свыкнуться с тем, что Малфой всё время ведёт себя по-разному. Каждый чёртов раз делает то, к чему она не готова и что не предполагала. Будто он остерегался того, что рано или поздно кто-то узнаёт его истинную сущность, а потому менял тактику своего поведения каждый день. Но все же одна часть его личности неизменно оставалась с ним, как личный крестраж — холодная грубая едкость, которая, казалось, была прикована к нему на долгие десятилетия. Которая была для него не ядом, а кровью. Грейнджер запретила себе идти на провокации и вступать в эти идиотские игры. И у неё успешно это получалось до момента, когда серые айсберги начали пронзать её щёку. Она понимала, что он делает это только чтобы вывести её из себя, но иногда наступает момент, когда ты хочешь доказать в первую очередь самому себе, что в наступающей игре ты победитель, а не проигравший. И именно этот момент заставил Гермиону принять его правила, заглядывая в серые глаза, под которыми предсказуемо растянулась ухмылка. И всё шло просто отлично, несмотря на то, что такие продолжительные взгляды нервируют, пока Драко не склонил голову чуть в сторону, заставляя Грейнджер сильнее сжать губы, потому что этот жест вызвал уж совсем противоречивые чувства. Чёртов идиот. Резко подняв голову, Гермиона в очередной раз наказала себе не забивать голову всяким бредом, который непосредственно касался слизеринца. Она перевела взгляд с Рона на Гарри, стараясь втянуться в обсуждаемую тему. И, словно прочитав её мысли, Джинни тут же её перевела. — Как думаете, в этом году устроят бал в часть Рождества? — Не знаю, Джинни, потому что бал устраивали когда был Турнир Трех Волшебников, а в обычные года я что-то такого не наблюдал, — хмыкнул Рон, болтая в кружке остатки сливочного пива. — Это напрямую зависит от Макгонагалл, которая может в честь первого года победы над Волдемортом устроить празднество в виде бала. Или просто ввести это как новую традицию. Честно, мне бы и обычный пир угодил, — пожала плечами Гермиона, рассуждая. Джинни сложила руки на груди, с каким-то упреком глядя на подругу. — Ну уж нет, Грейнджер, если уж бал и будет, то ты под моим надзором первая побежишь покупать себе платье. Это наш последний год, и, пускай он тоже преисполнен некоторыми сложностями, — она на секунду нахмурилась, неоднозначно кашляя, — мы не должны просто просиживать его, — улыбка вновь озарила её лицо, отчего в области глаз собрались маленькие морщинки. — А я бы с удовольствием спокойно посидел этот год в Хогвартсе, без всяких значимых происшествий, — хмыкнул Гарри, которого Гермиона очень понимала, чем направил на себя упрекающий взгляд Уизлетты. Грейнджер насмешливо улыбнулась, поражаясь старательности подруги сподвигнуть её на участие в событии, которого ещё по факту не существовало, а до назначаемой даты ещё несколько месяцев. — В любом случае, я сейчас не хочу думать о покупке нового костюма. А что-то похожее на наряд, который я напялил на четвёртом курсе, я ни за что в жизни не надену, — скривил губы Рон, вспоминая Святочный бал. Гарри прыснул со смеху, за что Уизли кинул на него грозный взгляд. — Но прежде нужно либо удостовериться, что слова Гойла ничего незначащая чушь, либо принять меры для поимки скрывающихся Пожирателей, которые, возможно, что-то планируют, — мрачно напомнила Гермиона, скорее для себя. Было видно, что былой энтузиазм друзей угас, но Джинни искренне пыталась всё равно улыбаться, чтобы не закапывать себя в темных мыслях. Чтобы держаться на плаву за счёт показной радости, потому что так было легче. — Да, но гораздо больше меня сейчас волнует сливочное пиво, которое кончилось. Поэтому я пойду, попрошу ещё порцию, — кашлянул, чтобы разрядить обстановку, и встал из-за стола Рональд, направляясь к барной стойке. Оставшись втроём и ожидая приход Рона, каждый из друзей погрузился в свои мысли. Тишина между ними никогда не была давящей или напряжённой, но сейчас Гермиона ощущала между Гарри и Джинни тень недомолвки и какой-то невысказанной обиды, что подтверждали их косые взгляды друг на друга. И это настораживало Гермиону, потому что прелесть любви Гарри и Джинни была в том, что они всегда говорили. Всегда обсуждали, чтобы понять друг друга. Это и вытащило их летом из той бездны и дало возможность дышать сейчас с осадком, а не кинжалами в лёгких. — Кхм.. Джинни, всё в порядке? — Грейнджер не хотела влезать в чужие отношения, но непонятная ситуация, возникшая между её друзьями, не давала ей покоя. — Думаю, этот вопрос стоит задать Гарри, — Уизли сложила руки на груди, переводя взгляд на Поттера. Гриффиндорец, до этого момента искусно избегая взгляда своей девушки, наконец посмотрел на неё, но на этот раз с совершенно спокойным видом. — У меня всё в порядке, Джинни. Тебе, думаю, интереснее было бы спросить это у Брауна, — он даже не пытался скрыть раздражение в голосе, благодаря чему Уизли, видимо, поняла о чем он говорит, что не скажешь о Гермионе, которая до сих пор хмурилась, ощущая себя неуютно. Грейнджер чувствовала, что она здесь явно лишняя, потому что ссора не предназначалась для кого-то кроме Уизли и Поттера, но тем не менее вставать и уходить она не собиралась. — Так вот в чём дело! А я-то думаю, почему ты себя весь день так отвратно ведёшь. Это всё из-за того, что Мэтью проявляет ко мне внимание? — Нет, Джинни, не из-за того, что он его проявляет, а из-за того, что ты охотно на него отвечаешь. Заявление Гарри заставило Уизли приоткрыть рот, не находя слов, чтобы выразить своё негодование и злость на предъяву своего парня. Но она тут же собралась, сжимая губы, отчего её черты лица заострились. — Охотно отвечаю?! Если тебе снится всякий Мерлиновый бред, то уж я в этом нисколько не виновата! — повысила тон Джиневра. Гермиона огляделась по сторонам, проверяя, никто ли не оборачивается на импульсивную и с каждой секундой всё более громкую ссору друзей. Их спор стал набирать обороты, и пускай Грейнджер обещала себе не вмешиваться, она начинала понимать, что если ребята сейчас же не успокоятся, то ссора выйдет на более глобальный уровень. А скандала на всеобщее обозрение она видеть не желала. — Снится?! Джинни, он уже несколько дней при каждой вашей встрече мерзко флиртует с тобой и ужасно шутит, а сегодня утром, когда мы были в Большом зале, прислал записку, в которой сделал комплимент и пригласил на свидание. И что ты сделала? Точно, просто подозрительно странно улыбнулась, кивая ему и уводя куда-то в другой коридор, — Поттер начал жестикулировать руками, отчего посетители всё больше оборачивались. — Боже, Гарри, сейчас ты вынуждаешь меня оправдываться в том, чего не было! Ну раз ты так хочешь, то хорошо, я открою тебе глаза. Начнём с того, что чувство юмора у него не хромает, а его флирт я перевожу в шутку, потому что он интересен мне только как друг, а его попытки завоевать моё внимание просто смешны! А этим утром, получив записку, я решила, что раз он не понимает, что я ценю его лишь как друга, то решила отвести на личный разговор, где четко дала понять, что в его ухаживаниях не нуждаюсь! — она уставила на него указательный палец, щурясь. — Господи, когда ты успел стать таким ревнивым! Гермиона видела, что Джинни на грани, чтобы не перейти на крик. Учитывая её состояние на данный момент, такие ссоры лишь усугубляли его, расшатывая нервную систему. Чёрт-чёрт-чёрт. За Гарри она переживала не меньше, но у того дела с отпущением прошлого обстояли немного лучше, чем у Джинни, поэтому здесь выбор стороны был слишком неоднозначен. Она любила их обоих. Гермиона вообще ненавидела стороны. — Ревнивым?! — Гарри вскочил, кривая губами. Но потом на его лице что-то дрогнуло, и злая маска слетела вниз, оставляя печаль. — Знаешь, Джин, я ведь на самом деле тебя не сужу. Браун действительно лучше для тебя. — О чём ты, Гарри? — к злости в голосе Джин добавилась паника и абсолютное непонимание, выводящее из баланса ещё больше. Ещё больнее. — Какое, чёрт возьми, лучше? — Да, лучше, потому что не из-за него умерли тысячи людей, с ним ты сможешь наконец ощутить себя свободнее! Господи. Гермиона чувствовала, как пустота прокрадывается в её сердце и выталкивает все остальные чувства, хотя конкретно сейчас должна была жаловаться уж точно не она. Но слышать это было больно. Понимать, что последствия прошедших месяцев, лет всё ещё гложут, тянут вниз Гарри, Джинни, Рона и её было пусто. И ведь тянут не только их. — Да как ты можешь так говорить после всех тех слов, которыми я пыталась убедить тебя в обратном! — вскрикнула Джинни, перед этим несколько секунд пребывая в тупом молчании. — Боже мой, хватит уже! Успокойтесь! Оба! — рявкнула Гермиона, затыкая обоих и обращая их взгляд на себя. — Я не буду сейчас судить, кто из вас прав, а кто нет, но Три метлы точно не является местом, где нужно выяснять свои отношения, — уже спокойнее, но также твёрдо произнесла гриффиндорка, указывая Гарри на место напротив себя. И стараясь игнорировать щемящее чувство внутри. Поттер, всё ещё буравя взглядом свою девушку, всё-таки кивнул Гермионе, соглашаясь сесть и замолкнуть. Он всегда прислушивался к подруге, поэтому её слова оказывали определённое влияние на него. Грейнджер посмотрела на Уизли, которая теребила пальцы, всё ещё будучи заведённой. И в её глазах рядом со злостью тоже было что-то пустое и стеклянное. Гриффиндорка была уверена, что Джинни хочется высказать Гарри куда больше, чем она уже сказала, но та сдерживалась, понимая правоту слов Гермионы. Нервы обоих давали о себе знать, поэтому и без этого вспыльчивым людям сейчас приходилось трудно. До боли в сердце тяжело. — Гарри, не стоило набрасываться на Джинни. Сперва нужно было наедине просто поговорить с ней, а не устраивать скандал, — рассудила Грейнджер, вставая на защиту подруги, всё ещё ненавидя факт существования выбора стороны. Гермиона знала кто такой Браун, но видела его довольно редко, но даже этих знаний об этом человеке ей хватало, чтобы понять, что Джинни ни за что бы не променяла Гарри на Мэтью. Учитывая долгие чувства подруги к Поттеру, эта мысль сама по себе была глупой. Но если бы здесь сыграла только лишь одна ревность, а не что-то более разбитое, глубокое и тянущее на дно, всё было бы гораздо легче. — То есть ты.. Я, пожалуй, пойду, — Гарри встал из-за столика, направляясь в сторону выхода из паба. — Гарри! — попыталась остановить его Гермиона, но тот проигнорировал её, выходя из Трёх Мётел, отчего Грейнджер прикрыла глаза, выдыхая. Мерлин. — Не надо, Гермиона, он потом придёт ко мне. Всегда приходит, — Джинни невесело хмыкнула, отводя взгляд в сторону. Грейнджер ничего не ответила на слова подруги, беспокоясь об их отношениях. Пускай без ссор в поломанных жизнях не обойтись, но сейчас она волновалась о сохранности отношений Джинни и Гарри, хотя было очевидно, что скоро они вновь помирятся. Просто им было необходимо снова поговорить, как тогда, летом. — Ну и что опять случилось? — хмуро спросил поздно подошедший Рональд, со стуком ставя бокалы сливочного пива на стол.***
Пространство ванной старост заполнили звуки влажных шлепков тел и стонов, эхом отлетающих от стен. — Да, Драко! Ещё! Натянутый голос Паркинсон раздражал, но всё же придавал реальности ощущению, что сейчас он в замкнутом пространстве наедине с собой просто трахается и получает удовольствие. Просто занимается чем-то, что удовлетворит его, выкидывая из головы гребаных Пожирателей и обязательства чистокровных семей, которые на него повесила Нарцисса. Промелькнувшая мысль об этом заставила его начать ещё сильнее вдалбливаться в бедра слизеринки, которыми она активно подмахивала, позволяя проникать глубже. Она шикнула и впилась ногтями в плечи Малфоя, испытывая небольшую боль от такой резкости. Но Пэнси не собиралась останавливать его. Она всегда знала, что нужно ему и что нужно ей, а потому никогда не была против жёсткости. Слизеринец намотал её распущенные волосы на кулак, оттягивая их и губами грубо приникая к шее, оставляя там багровую отметину. Давай, Паркинсон, дай мне отвлечься. Его мышцы напрягались, отчего кровь в жилах текла быстрее, а разум затуманивался. Тело Пэнси начало содрогаться, она что-то невнятно крикнула, но Драко не расслышал из-за шума в ушах. Плевать. Ещё один грубый толчок и приятный импульс пронёсся по телу, позволяя ему забыться. Отключиться от всего. — Драко, это было, как и всегда, на высоте, — пролепетала Паркинсон, восстановив дыхание и сверкая глазками. Малфой ухмыльнулся, оставаясь равнодушным к комплиментам Пэнси. Естественно это было на высоте, но только эта «высота» ограничивалась лишь парой секунд. Драко кивнул однокурснице в сторону ванны. — Искупаемся. Потому что изначально мы пришли сюда именно с этой целью, — и, не дожидаясь согласия Пэнси, слизеринец подошёл к ванне, опускаясь в тёплую пузырящуюся воду. Паркинсон заговорчески улыбнулась и последовала за ним, уже будучи раздетой. Ей нравились все идеи Драко, касающиеся их совместного времени. Малфой облокотился на бортик, вытягивая руки по обе стороны и откидывая голову назад. Прикрыв глаза, он глубоко вдохнул, пропуская в себя запах цитрусово-лавандового ароматизатора, который был добавлен в ванную по его желанию. Ещё один вдох. Выдох. Запах медленно проникал в его лёгкие, опьяняя. Чувство успокоения и непринужденности постепенно вытесняли опустошенность, давно засевшую в груди. Мысли одна за другой выветривались из его головы, давая маленькую передышку. Давая возможность послать всё к чертям и просто вдыхать воздух, который только появившись, тут же исчезал из его лёгких, оставляя за собой сладкий привкус цитруса и лаванды. Как лучи солнца в дождливый день, что лживо выглядывают лишь на пару минут, после чего снова трусливо прячутся за тёмные грязные тучи. Создают иллюзию. Почувствовав чьё-то прикосновение рук на своей груди, Малфой резко распахнул глаза, прощаясь с эффектом, полученным столь приятным ароматом. Пэнси, не готовая к такой резкой реакции, убрала руки, по рефлексу немного отстраняясь. Паркинсон. Драко на каких-то пару секунд забыл про её нахождение рядом с ним. Раздражение от мысли, что отдохнуть в одиночестве не получится, волной окатило слизеринца, заставляя поджать губы. Надо было отправить её к себе. — Я что-то сделала не так? — замешательство в глазах Пэнси говорило за неё саму. Малфой выдохнул, в упор смотря на Пэнси, взгляд которой плескался в этом гадком чувстве, прозванном влюблённостью. Влюблённость. Почему это звучало так приторно? Конечно, это же Паркинсон. О её чувствах он знал уже несколько лет. И как бы его это иногда не бесило, раз уж он согласился играть с ней пару, то нужно хоть иногда подавлять свою скотскую сторону. — Нет, всё просто прекрасно. Иди сюда, — он рукой притянул её к себе, отчего удовлетворенная улыбка тут же появилась на её лице. Слизеринка примкнула к нему, откидывая свою голову на плечо. Драко думал о том, смогли бы ли они в действительности стать мистер и миссис Малфой. Обоим переехать в Малфой Мэнор, осесть, родить наследников, жить вместе и создать полноценную семью. Пускай Паркинсон порой раздражала, но та знала его достаточно хорошо, чтобы давать всё, что нужно. Пэнси достаточно было бы просыпаться с ним в одной постели — хотя даже при раскладе женитьбы на слизеринке Драко, скорее всего, просто выделил бы ей отдельную комнату, потому что мысль о сне с кем-то в одной кровати отталкивала и ужасала его личный комфорт — чтобы быть счастливой и значимой. Пожалуй, она была бы идеальным вариантом для Малфоя. Но по иронии судьбы всё было решено за него. Ни черта не удивительно. Малфой погладил бедро Паркинсон, отчего она удовлетворённо вздохнула, радуясь такой редкой ласки парня. Драко в сотый раз подумал о проклятом решении Нарциссы, которому не были ни одного чёртового оправдания. В Грейнджер не было ничего, что могло бы соответствовать параметрам миссис Малфой. Чистота её крови замаралась в любви к маглам и постоянном общении с ними, девчонка до вымораживания горда и высокомерна, что перечит пункту жён Малфой о послушании. Хотя этот пункт, пожалуй, нарушала иногда и сама Нарцисса. Неважно. Ей можно. А фигуры маглолюбки и Паркинсон можно было даже и не сравнивать, формы Пэнси обошли гриффиндорку стороной. Хотя, если рассматривать Грейнджер без критериев, то на самом деле всё не так уж.. Заткнись. В любом случае, Грейнджер всё равно не имела права даже думать о титуле миссис Малфой, который в будущем должен быть ей присвоен. Паскудство. Но вряд ли и сама Грейнджер горела желанием об этом чёртовом титуле. Сегодня же Драко напишет Нарциссе письмо, в котором ультиматумом вынудит её разорвать чёртов договор с Грейнджерами. Вынудит, он не сомневался. — Милый.. — слизеринка постаралась привлечь его внимание, припадая губами к острым ключицам парня. Драко понял, что опять слишком много внимания уделяет этой ничтожной проблеме. Похуй. Просто похуй. Малфой властным движением схватил слизеринку за подбородок, впиваясь в её пухлые губы, которые она тут же приоткрыла. Он сжал её ягодицу, отчего Паркинсон простонала ему в губы. — Дорогой, нам же хорошо вместе? — оторвавшись, спросила Пэнси, ощущая его руку на своём бедре. Ей невероятно льстило, что Драко отказался от похода в Хогсмид, выбрав провести время вместе с ней в ванной старост. Вместе. Драко посмотрел на Пэнси, анализируя это слово. Но как бы он не пытался себе внушить, значение этого вместе у него никак не вязалось с Паркинсон, которая хлопала темными ресницами, ожидая ответа. — Скоро надо будет уходить, Пэнс, — он беззаботно отвёл взгляд, прикрывая глаза и откидывая голову. Пэнси закусила губу, кивая и вновь откидываясь на его грудь, пальцами поглаживая кисть руки. Видимо, ей было достаточно того, что он не произнёс отрицательный ответ, поэтому слизеринка не стала бросаться в него обидами. И это лишь подтверждало то, как она его знала. Драко только сейчас вспомнил, что дверь в ванную они не запечатали, а потому сюда мог войти кто угодно в любой момент. Но это его нисколько не заботило. Абсолютно плевать. Если кто-то войдёт сюда не из его круга, то — увидя Малфоя— , тут же выбежит, хлопнув дверью. Всё-таки статус Пожирателя имел и положительные качества. Если ненависть и мерзость рассматривать с этой стороны. Малфой подумал о том, как часто старосты посещают это место, потому что основное время ванная Старост пустует. Возможно, все остальные просто больше уделяют внимание учёбе и составлению всяких ненужных графиков, чем он, поэтому у них не так много свободного времени. Драко был уверен, что Грейнджер целыми днями сидит и донимает расспросами о всякой бессмыслице главных старост, либо сидит в библиотеке, уткнувшись в свои книги. Она хоть раз посещала ванную? Малфой беззвучно хмыкнул, представляя возмущение гриффиндорки, если бы ей пришлось променять составление графиков на развлечение. Если Драко сейчас сжимает задницу Пэнси, то кто бы лапал эту заучку? Поттер, изменяя своей подружке? Или идиот Уизли? Представив, как рыжий распускает руки и трогает Грейнджер, Малфой скривился от внутреннего отвращения. Мерзость. Во всём волшебном мире не нашлось бы ведьмы, которая позволила бы Уизли обжиматься с собой. Только какая-нибудь Браун, у которой было явно не всё в порядке с головой. Тряхнув головой, чтобы выбить это убогое наваждение, Драко снял с себя руки Паркинсон, кивая в сторону выхода. — Пойдём. Малфой закрыл дверь ванной, выходя следом за Пэнси, которая поправляла юбку, поворачивая в другой коридор. Как только она завернула за угол, строгий голос профессора Снейпа остановил её. — Какая встреча, мисс Паркинсон и.. Ленивой походкой Драко вышел из-за угла, вставая рядом с однокурсницей и ловя суровый взгляд Северуса. — Мистер Малфой. Разумеется, — зельевар хмыкнул, поправляя мантию. — И где же вы были? — В ванной старост, — ответила слизеринка, отцепившись от юбки. Северус наконец перевёл взгляд на неё, внимательно осматривая. — Если память мне не изменяет, то ванная старост предназначена только для старост, а не для обычных учащихся, — свел брови к переносице Снейп, растягивая слова. Пэнси уже открыла рот, чтобы ответить декану, который буравил её упрекающим взглядом, но Малфой опередил её, засовывая руки в карманы. — Старостам дозволено приводить плюс один, — равнодушно ответил слизеринец, чувствуя, что Северус опять хочет с ним о чём-то поговорить. Декан Слизерина поджал губы, явно не пребывая в восторге от несоблюдения правил. Или тот просто был не в духе и имел желание выместить на ком-то свою злость, а Малфой был слишком непроницаем для этого. Возможно, будь это какой-то гриффиндорец.. Снейп рукой отряхнул мантию, как будто бы там что-то было, и вернул холодный серьёзный взгляд учащийся его факультета, которая сложила руки на груди, ожидая, когда профессор оставит их в покое. — Мисс Паркинсон, не могли бы вы оставить нас наедине с мистером Малфоем? — подтвердил Снейп догадки Драко о личном разговоре. Пэнси встрепенулась, всем своим видом показывая несогласие. — Но мы с.. — Пэнс, иди, — холодно прервал её Малфой, взглядом вынуждая умолкнуть. Слизеринка поджала губы, закатывая глаза и резко отворачиваясь от Снейпа и Малфоя. Громкий звук тонких каблучков тут же застучал по полу, удаляясь. Северус, видимо, не оценил эту показуху, скривив губы. — Драко, нужно быть осторожнее, — вернул своё внимание ученику Снейп. — Мне теперь как монаху в гостиной круглые сутки сидеть? — хмыкнул Малфой, которому уже изрядно надоели эти постоянные напоминание о внимательности. Он всё прекрасно понимал и учитывал, но Северус успешно игнорировал это. — Нет, но если ты будешь уединяться с Паркинсон где попало, то могут пойти слухи,— повысил тон зельевар. — Она не станет распускать их обо мне. По крайней мере, плохие уж точно, — ухмыльнулся Драко, понимая, что Паркинсон совершенно не на руку очернять его и так не самую чистую репутацию. Плевать. Северуса Снейпа все приняли практически без упреков, как великого помощника Дамблдора, который был двойным агентом, сообщая все полученные у Пожирателей сведения Альбусу. Лишь самая малая группа учеников всё равно отвергала его и остерегалась, ссылаясь на метку. Потому его бывшая связь с Тёмным Лордом не вызывала у учеников и учителей презрения и чувство опасности, а лишь обсуждения как вынужденную меру. Как ебучую жертву и честь. Но вот у Драко не было такой весомой правды, которую приняло бы общество, поставив крест на его чёрной метке, поэтому грязный шепот по-прежнему преследовал его в Хогвартсе. Нет аргументов, которые бы оценили? Класс, принимай поздравления, потому что тебя сожрут заживо. Честно, ему было просто плевать, что там пытаются придумать люди. Просто. Плевать. Всё это неважно. Не-ва-жно. Ему остался один ничтожный год и он благополучно вернётся в Мэнор, продолжая бизнес отца и забывая всех отбросов, которые питались обсуждениями его персоны. Обсуждениями того, как он пытал и убивал людей. И им было плевать, что Драко ни разу не отнял чью-либо жизнь. — И всё же, будь бдительнее, — настоял на своём Северус. — Пройдёмся. Снейп шагнул в темноту коридора, безапеляционно вынуждая Драко идти вместе с ним. — Думаю, ты в курсе, что группа Пожирателей Смерти сбежала от заточения в Азкабан. В Пророке писали, что их совсем мало, ничего не значащее количество приспешников. Но если бы их было на самом деле так мало, неужели Министерство до сих пор не отыскало бы их? — скептически поднял бровь зельевар, поворачивая голову в сторону Драко. — И какое количество непойманных приспешников предполагаете вы? — строго глядя прямо в конец коридора, холодно спросил Малфой, ощущая напряжённость разговора. Северус, наконец-то решив прекратить прожигать дырку в скуле Малфоя, отвернулся, сцепляя руки. — Не могу назвать точное число, но предполагаю, что намного больше, чем пишут в лживой газетёнке, — хмыкнул Снейп. — Вы хотите их найти? — Нет, — резко ответил Северус. — Во-первых, это не в моей компетенции, во-вторых, у меня просто нет возможности и нужных средств сделать это, даже если бы принял решение попытаться. Ну и в-третьих, я не мистер Поттер, чтобы иметь желание броситься в пекло и спасти всех. Стальной голос декана заставил Драко нахмуриться, мысленно вспоминая имена Пожирателей, которых знал или видел, чтобы предположить число скрывающихся. Но их было слишком много, чтобы запомнить хотя бы половину приспешников. — У вас были мысли, где предположительно они бы скрывались? — с хрипотцой задал вопрос слизеринец, надеясь хотя бы на какие-то зацепки. Потому что образ Нарциссы настойчиво всплывал в голове. — Я думал об этом, но нет настолько скрытых магией мест, чтобы Министерство со всей своей атрибутикой не нашли бы Пожирателей. Блядство. Слизеринец выдохнул, понимая, что ситуация намного сложнее, чем он себе представлял. Сложнее, чем тот бред Гойла. — Драко, — Северус остановился, кладя руку на плечо ученика, — я хочу, чтобы ты всегда сохранял ясный ум. Малфой прекрасно понимал, что имеет в виду Снейп. Декан хочет предостеречь его от ошибок, одной из которых может стать примыкание к стороне Пожирателей. Малфой ощутил злость, потому что именно Снейп должен знать лучше всех о том, какие у Драко мысли по этому поводу. По поводу фанатичных убийц и собственного отца. И нет, он не считал, что опасения Северуса были оправданы, потому что какого чёрта? Драко сжал зубы, и проницательный взгляд Снейпа навёл на мысль, что нужно сказать о тех словах Гойла. Возможно, это информация, способная помочь. Но тут же запретил себе раскрывать рот по этому поводу, потому что он не знал всей произошедшей ситуации и у него нет никаких доказательств, что Грегори говорил что-то правдивое, а не свои влажные мечты. И в реале, даже если Драко поделится услышанным с Северусом, это не внесёт никакой ясности. — Я вас услышал, профессор, — понизив голос, почти незаметно кивнул Малфой.***
Драко стоял на Астрономической башне, держа в руках письмо, которое через несколько секунд должен был забрать его фамильный филин и доставить в Малфой Мэнор. Поздно вечером потоки ветра становились слишком холодными, противореча обычной погоде в Британии, чтобы можно было стоять в этом месте слишком долгое время. Но Драко нужно было остудить разум, чтобы проанализировать возникшую ситуацию, вдыхая грубый воздух. Грубый, потому что в лёгкие с каждым поступлением кислорода будто что-то врезалось. Что-то острое. Что-то колючее. Тут же, не опаздывая ни на секунду, к Малфою подлетел тёмный филин, лапками цепляясь за холодные перила. Малфой протянул птице письмо, запечатанное магией, чтобы отсечь возможность быть прочитанным кем-то кроме. Хотя в умении филина скрываться и избегать ненужных и посторонних людей можно было и не сомневаться, лишняя защита не повредит. Как только тёмный филин взлетел, взмахивая сильными крыльями и скрываясь во тьме, Драко достал пачку кофейных сигарет, зажигая одну из них. Отправленное письмо предназначалось Нарциссе. В нём Малфой предельно ясно изъяснил матери свою позицию: либо она прислушивается к нему и добровольно разрывает подписанной контракт о его будущей женитьбе с Грейнджер, или он, наплевав на все её слова, заявится в дом и отыщет скрытое соглашение, и как только оно попадёт в его руки, то тут же будет разорвано на глазах Нарциссы. Резко. Холодно. Жестоко. Чтобы прочувствовала. Установленный им ультиматум был весьма прост, поэтому Драко надеялся и полагал, что Нарцисса примет верное решение, выбрав первый вариант. Она была умной женщиной. Малфой длинными пальцами отодвинул сигарету, выпуская изо рта едкий серый дым, который тут же растворился в холодном воздухе. Ссориться с матерью не было его желанием, но порой необходимо идти на любые меры ради достижения нужной цели. Даже с матерью. В любом случае, чтобы Нарцисса не выбрала, Драко останется в выигрышном положении и покончит с этим бредом, подразумевающим его женитьбу на маглолюбке. Малфой усмехнулся, рассуждая, что неужели Нарцисса, подписав договор о его будущей жизни, думала, что он просто смириться с этим и бесспорно последует за её больной прихотью? Сейчас он удивлялся, его ли это мать. Но её абсолютная настойчивость подтверждала, что да. Чёртова кровь Блэков. Только сделав очередную затяжку, Драко услышал шаги позади себя. Гермиона поднималась по лестнице на вершину Астрономической башни, чтобы отправить письмо родителям Уизли по просьбе Джинни. По её словам, их семейной сове было указано в этом году прилетать именно сюда, чтобы забрать и доставить письма. Якобы в совятню та не летела, хотя Гермиона к этому факту относилась скептически, но лишних вопросов задавать не стала. Джинни была слишком увлечена и занята чем-то, как она выразилась, слишком важным, чтобы отвлечься на письмо Молли, поэтому попросила передать пергамент для совы Гермиону, которая была не против прогуляться. Грейнджер вышла на верхнюю площадку, тут же взглядом натыкаясь на будто бы неестественно ровную осанку в чёрном пиджаке и платиновые волосы, которые чуть колыхались из-за ветра. Она знала, что Малфой слышал, что кто-то поднялся на башню, но даже не соизволил повернуться. Это не удивляло. Постояв на проходе пару секунд, Гермиона вздёрнула подбородок и, полная решительного равнодушия, прошла к ограждению, пальцами сжимая письмо. Она встала недалеко от слизеринца, упрямо смотря так же прямо в непроглядную тьму, как и он. Драко только сейчас повернул голову, осматривая пришедшего человека. Каштановые кудри и вздёрнутый подбородок не нуждались в идентификации. Малфой задержал взгляд на Грейнджер, думая о том, что её появление именно в эту минуту вышло весьма ироничным. Он медленно отвернулся, локтями опираясь на ограждение и делая новую затяжку. — Мне нужно знать всю историю, Грейнджер. Гермиона нахмурилась, не совсем понимая, чем сейчас, естественно без какого-либо вступления или приветствия, начинает донимать её слизеринец. — О чём ты говоришь? — всё также не поворачивая голову, вопросом на вопрос ответила Гермиона, высматривая, не летит ли поблизости сова Уизли, чтобы поскорее отдать ей письмо и избавить себя от вынужденного нахождения в обществе Малфоя. Он выдохнул клубистый дым сигареты, вкус которого Гермиона тут же определила. Кофейный. Мягкий кофейный. Скорее всего, это было очень странно, так сразу определять вкус каких-то там сигареты, но Гермиона не собиралась размышлять над этим. Драко повернул голову в её сторону, замечая, что сейчас раздражается не так быстро в её присутствии, как обычно, несмотря на то, что она начинала тупить. Кто бы что не говорил, но сигареты всё же имеют положительные свойства, одним из которых являлся пункт «как выдержать общение с маглолюбкой». Они расслабляли. Они помогали отпустить сознание. — Повторяю, Грейнджер, ты должна рассказать мне всё, что видела или слышала в тот день. Гермиона, как обычно поджимая губы, вдруг рассмеялась. Это было так искренне, что можно было подумать, что гриффиндорка сошла с ума, как и решил Драко, который опешил от её припадка, задерживая сигарету на полпути ко рту. Двинутая дура. Но Грейнджер невероятно потешило заявления Малфоя, которое он произнёс со столь серьёзным лицом. Гермиона Грейнджер никогда и ничего не была и не будет должна Малфою, который почему-то решил, что имеет власть над всем, что движется. Что имеет свойство дышать. — Смени свой требовательный тон, Малфой. Я тебе ничего не должна, — успокоившись — либо после очередной сдачи нервов, или ей действительно было смешно, — отчеканила Гермиона. — О, так переобуваться в ситуациях это ещё одно достойнейшее качество Гриффиндора? Неудивительно. Ты сказала, что расскажешь всё до единой детали, а за свои слова надо отвечать, маглолюбка, — сощурил глаза Драко, раздражаясь её конченой упёртости. В эту секунду к Гермионе подлетела семейная сова Уизли, за что она была ей безумно благодарна, ведь наконец-то хоть кто-то разрушил их с Малфоем уединение. Гриффиндорка протянула птице письмо, которое птица тут же схватила когтистыми лапками, улетая прочь. Слишком быстро. Грейнджер старательно отвергала настойчивое, и оттого наглое воспоминание о вчерашней близости с Малфоем, думая о сегодняшнем разговоре с мальчиками и Джинни. Она пообещала им, что придумает, как следить за Гойлом из гостиной Слизерина. И Гермиона действительно придумала. Только эта идея ни разу не была хорошей, и как бы она не хотела её использовать, других вариантов не оставалось. Грейнджер нужно было попросить Малфоя о слежке за его однокурсником, а для этого просто необходимо рассказать всю ситуацию. Но делать это сейчас — всё равно что самоубийство. Пока у Драко в приоритете грубость и язвительность, толк от разговора будет такой же, как беседовать со стенкой. А тратить свои — и так не то чтобы целые — нервы, Гермиона не собиралась. Хотя глупо было надеяться, будто Малфоя посещает какое-то другое настроение, и что дело вообще в нём. Потому что это не настроение, это его суть. И всё же. Грейнджер резко развернулась, тыча в Драко пальцем и делая шаг к нему. — Знаешь что, Малфой.. — Стой где стоишь, Грейнджер. Пожалуй, мне безопасней будет отойти от тебя на внушительное расстояние, чтобы обезопасить себя от твоих домогательств, — прервал её слизеринец, выпрямляясь и отходя от Гермионы. Грейнджер на секунду опешила, уверяя себя, что ей не послышалось и Драко сейчас действительно сказал, что она насильно к нему лезла. Что у человека должно быть в голове, чтобы нести такой абсурд? Пустота. Равнодушие. Холод. Вот что. — Ты хоть осознаешь, какую чушь несешь?! — Уж лучше бы это было чушью, маглолюбка. Ты набросилась на меня, как собака, сорвавшаяся с цепи, — хмыкнул Драко, выдыхая густой кофейный дым. Они всё ещё находились на достаточном расстоянии друг от друга, но даже так Драко чувствовал исходящую от Грейнджер энергию, полную раздражения и злости. Правильно, маглолюбка. Злись. Злись, но даже думать не смей, что случившееся имеет право на существование. — Что?! Ты сам ответил мне на.. — Гермиона на секунду запнулась, но тут же сжала кулаки, собираясь — поцелуй. Так что не смей переводить все стрелки на меня и снимать с себя ответственность. Её необыкновенно бесило, что Малфой сбрасывает всю вину на неё, пускай и вправду первая потянулась к нему она. Но он мог сразу оттолкнуть её, а не поддаваться этой волне безумия. И честно, если Гермиона оправдала свои действия, то его согласие оставалось для неё вопросом. Большой и мрачной загадкой. Весь Малфой был одной противоречивой чёртовой загадкой, но вопреки своему характеру, Гермиона запретила себе её разгадывать. Сказала строгое "не смей". И ведь она вправду не посмеет. — Боже, не смей называть это поцелуем. Меня тогда чуть не стошнило. И не обольщайся, Грейнджер, я лишь хотел проверить твои способности. И знаешь, я был сильно разочарован. Хотя что я ожидал от маглолюбки, мир которой ограничивается сухими книгами и несчастной учебой? — он сделал маленький шаг вперёд, разрушая выстроенную стену между ними. Разрушая границы. Гермиона поджала губы, впиваясь ногтями в собственные ладони. Глубже. Больнее. Серый лёд в его глазах был настолько острым и самоуверенным, что хотелось уничтожить его. Ненавижу. — О, Малфой, не беспокойся, я абсолютно такого же мнения о тебе! На меня вчера вечером обрушилась шокирующая информация, мои эмоции были на пределе, и всё это вылилось в то, что произошло. И знаешь, я бесконечно жалею об этом, потому что мне ни разу не понравилось. Это было просто до дрожи отвратительно! — закончила свою гневную тираду Грейнджер. Плевать, что она думала на самом деле, и каковы были её настоящие ощущения. На всё это было просто плевать, потому что Гермиона не станет позволять ему так отзываться о ней. Драко в три шага преодолел всё спасательное расстояние между ними, оставляя какие-то ничтожные пару сантиметров. — О, да что ты, прямо так отвратительно? Поэтому ты так стонала? — прошипел слизеринец, склонившись над ней. Кофейный запах сигар, перемешавшийся с собственным запахом Малфоя, опалил Гермиону, но несмотря на то, что она терпеть не могла сигареты, Грейнджер не чувствовала отвращения. Странно. Возможно, его столь наглые заявления и смутили бы её, но сейчас Гермиона не собиралась сдавать позиции. Не собиралась проигрывать. — Я бы стёрла себе память, лишь бы не осознавать, что твои губы прикасались ко мне, — смотря ему в глаза, без запинки проговорила Гермиона. Драко знал, что она лжет. Что эта сука стоит в сантиметрах от него и без стыда врёт, пытаясь задеть его. Но маглолюбка напрасно старается, потому что вызывает лишь злость своими лживыми словами. Напрасно, потому что Малфоя невозможно задеть. Холод был фундаментом его сердца. И потому что чтобы задеть, случай должен иметь какое-то значение. Грейнджер хорошо защищается, но её глаза ломают всю устроенную ей же показуху, стоит лишь надавить и.. — Неужели? — елейно протянул Драко, приподнимая её подбородок и наклоняясь к лицу Гермионы. Грейнджер чувствовала его дыхание на своих губах, которое снова проникало внутрь ее лёгких, отравляя их. Ей чертовски хотелось оттолкнуть его и просто уйти с этой проклятой башни, забыв все как ночной кошмар. Забыв существование такого человека, как Драко Малфой. Но также ей хотелось потянуться в ответ, почувствовать его губы на своей коже. Нет, это уже край её поломанного рассудка. Так быть не должно. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. — Убери от меня свои руки, — прошипела Гермиона. Повторение одно и того же слова, которое было самым правдивым из всех, свойственных её отношению к Малфою, придало Грейнджер сил и ясность разуму. Вколачивание в голову. Драко еле заметно ухмыльнулся её попыткам оградить себя от него. Не пытайся, Грейнджер. Он чувствовал запах корицы и гвоздики, так нагло пробирающийся в него. Так же нагло, какой была сама Грейнджер, решившая, что сможет выйти из них двоих победительницей. Наивная. Но без какого-либо разрешения этот запах имел право нравиться ему и бесить одновременно, внушая желание уничтожить всю корицу и вырвать гвоздики, но как только он с этим соглашался, мысль добавить эти ингредиенты в огневиски тут же начинала казаться весьма заманчивой. Это всё кофе Нарциссы. Малфой нагло посмотрел Гермионе в глаза, после чего сделал затяжку и еще больше приблизился к губам Гермионы, которые были приоткрыты. Едкий кофейный дым проник в рот Грейнджер, заполняя всё пространство. Оседая на языке. Гермиона почувствовала дым сигары внутри себя, и у неё появилось огромное желание выкашлять из себя часть Малфоя и этой убивающей мерзости. Но она сглотнула и облизала губы, бесстыдно поднимая взгляд на Малфоя, который был явно доволен своей выходкой. Грейнджер чувствовала жар внутри себя, который был чем-то инородным в её теле. Она с подбитой гордостью понимала, что сейчас в положении, напрямую зависящего от Малфоя. А это всё равно что быть умирающим, потому что знаешь исход заранее конца игры. Тебе попросту нечего терять, а потому ты уже не боишься риска. Драко снова начал сокращать ничтожное расстояние между ними, и Гермиона, сбросив с себя все оковы благоразумия, потянулась к нему, понимая, что сейчас окончательно уничтожит оставшиеся миллиметры между ними. Снова. Но Малфой дёрнул головой в право, резко припадая к её уху. — Ты паршивая лгунья, Грейнджер. Отрезвляющий и горький шёпот заставил её одернуть себя и вырвать свой подбородок из рук Драко, отступая на шаг. Она знала, что на лице Малфоя красуется злорадная усмешка, и смотреть на это было гадко. Гермиона прикрыла глаза, поджимая губы от злости и горечи. Дура. Глупая дура. А когда вновь открыла, Драко уже не было.***
— Сколько мы ещё будем здесь ошиваться? — грубый, раздражённый голос мужчины впечатался в холодные стены помещения. — Ты же знаешь, что это самое надежное место, — обыденно протянул собеседник. Невысокий человек с темными сальными волосами присел на корточки перед крысой, наклонив голову в сторону. С его огрубелых губ слетело «Круцио» и через секунду животное громко запищало, корчась в агонии и боли. — Какой в этом смысл, если мы только и делаем, что прячемся, как шавки? — не обращая внимания на больные крики крысы злобно скривил губы мужчина, тем самым уродуя своё порезанное лицо ещё больше. Он теребил искривленную палочку в руках, будто был не в силах сдержать себя. — И заткни ты уже эту суку! Мужчина с сальными волосами вздохнул, моментально убивая почти самостоятельно сдохшую крысу. Это развлечение нравилось ему куда больше, чем повторять одно и тоже каждый день своему напарнику. За окном прогремело, сгущая тучи вокруг этого прогнившего места, пускай внутри всё обстояло более или менее пригодно для житья. Мрачная атмосфера царила в этом Мерлином проклятом месте, но обоих людей это нисколько не смущало. Как и грязь на стенах. Только что убивший ни в чем неповинное животное открыл было рот, чтобы снова ответить напротив сидящему человеку, но дверь со скрипом открылась и в комнату вошёл высокий мужчина, чьи русые волосы были зачесаны назад. Вроде прилизаны, но не до конца, чтобы утверждать. За ним показалась тень высокой женщины. — Уймись, Сайлас. Ни единая душа понятия не имеет, где наше местонахождение. Нам это и нужно — затишье. По всей видимости, вошедший мужчина имел определённое влияние, потому что оба собеседника отвели взгляд, уткнувшись в стены и заткнув рты. Пыл Сайласа заметно поумерился, потому признаки его раздражения проявлялись лишь в сильном сжатии палочки, которая могла не выдержать и хрустнуть. Вот-вот. Как половица под чёрным ботинком. Человек с русыми волосами, буравя собеседника взглядом, видимо, заметил это, сложив руки на груди и понизив свой тон. До ощущения опасности. — Какие-то возражения? — в, казалось бы, обыденном тоне была слышна острая неприкрытая угроза. — Нет, всё предельно ясно, — почти не размыкая губ, проговорил Сайлас, всё-таки переведя взгляд на недавно вошедшего. — Вот и отлично, — равнодушно произнёс он. — Пойдём, Морана, — кивнул мужчина сзади стоявшей женщине, выходя из комнаты и хлопая тяжёлой дверью. Заставляя ещё одну трещину пройтись по зеркалу.